Дьяволицы

- Полковник, Вы боли боитесь? – устало спрашивает Риза. Сколько это уже тянется? Хоукай бы засекла время, однако в полутьме комнаты не видно положение стрелок на часах. Она могла бы взять часы Мустанга и, открыв крышку, посмотреть на время, но штаны полковника, к которым прицеплен сам серебряный пропуск Алхимика, валяются с другой стороны дивана. Не дотянуться. - Нет, - шепчет Мустанг и шумно сглатывает. Риза видит, как при этом судорожно дёрнулся его кадык. Когда полковник нервничает, у него всегда подрагивает этот щитовидный хрящик. Её не обмануть. - Боль всего лишь импульс, сэр, - стараясь звучать как можно мягче, пытается успокоить его лейтенант. Её пальцы гладят его ногу, скользя по стоящим дыбом волоскам. - Да, - тихо соглашается полковник, сжимая простынь. На его руках наручники, натирающие запястья при любом движении. Риза точно знает, что это больно, когда металл режет нежную кожу, но Мустанг терпит и не возмущается. Но неужели нельзя взять себя в руки и потерпеть ещё немного? - Её можно контролировать, сэр, - пальцы Хоукай поднимаются вверх по ноге, пролетев над трусами – глаза Мустанга в этот момент сверкнули, отразив свет свечи, - и опускаются на обширном ожоге, превратившемся в огромный белый рубец. – И раньше Вы прекрасно с этим справлялись, – она прекрасно помнит этот день, он частично помнит этот день. Риза видит, как вздымается грудь, когда она гладит его. Её рука срывается резко к ноге, собираясь, наконец, довести дело до конца, пользуясь моментом отвлечения, но Мустанг дёргается, не давая закончить начатое. - Стой, пожалуйста! – вскрикивает он, и Риза замирает. В голосе нет приказных ноток, в голосе слышен страх. Поторопилась. Все попытки отвлечь сорвались. Теперь нужно начинать сначала. - Соберитесь, полковник, - просит Хоукай, убирая от него руки. У бедняги даже на лбу капли пота выступили. - Чёрт, это так унизительно, - бурчит Мустанг, пытаясь прикрыть раскрасневшееся лицо руками. Цепь от наручников натягивается, металл режет запястья. Полковник шипит, возвращая руки обратно, пытаясь обеспечить наименее болезненное положение. - Это было Вашей идеей, - холодно напоминает Риза, резко дёргая полоску на его ноге, отрывая её от кожи вместе с чёрными волоскам. Тишина воцаряет всего лишь на секунду. У Мустанга явно шок. Лицо белее простыни, на которой он лежит. Дыхание учащается, грудь резче вздымается, слышно каждый его выдох. Рот приоткрыт, глаза широко распахнуты – в них застыл настоящий ужас. Кадык судорожно дёргается. А потом комнату заполняет леденящий душу крик, от которого у Ризы бегут мурашки по коже. Полковник подаётся вперёд, выворачивая себе руки, не обращая внимания на режущие до крови наручники. Его губы дрожат, он, задыхаясь, жадно глотает воздух ртом. Чёрные глаза бегают, не в силах остановить взгляд хоть на чём-нибудь более секунды. По красивому лицу, искажённому от боли, бежит холодный пот, стекая вниз по подбородку. - Всё закончилось, сэр, - шепчет Риза, склоняясь над ним, аккуратно беря его за мокрый подбородок, заставляя смотреть только на себя. – Всё закончилось, видите? – продолжает она, демонстрируя Мустангу использованную восковую полоску. Тот в ужасе мотает головой, снова пытаясь высвободить руки. Хоукай косится на его изувеченные запястья, с которых стекают капли крови. Утром его руки будут болеть, возможно, даже сильнее повреждённого эпидермиса на ноге. Сам виноват. Сам захотел узнать, каково брить ноги, чтобы надеть летом юбку. - Чёрт, ну почему это так больно! – стонет полковник, утыкаясь лицом в плечо лейтенанта. Риза откидывает полоску в сторону, и сочувствующе хлопает его по спине. - Знаете, а ведь женщины делают это довольно часто, - подмечает она, слегка приподняв полы юбки, чтобы продемонстрировать свои ножки. - Дьяволицы! – Мустанг пытается отшатнуться от неё, с ужасом смотря на белую гладкую кожу лейтенанта, лишенную лишних волосков. Риза смеётся и притягивает полковника обратно, утыкаясь носом в его мягкие волосы на голове. Наверное, бедняге про зону бикини лучше не рассказывать.