Орихальк

Это был, несомненно, ужасный день в кабинете Первого Чародея. Трое магов-учеников устроили взрыв в библиотеке, в пожаре пострадали и они сами, и два-три десятка ценных книг. Пока Орсино писал отчеты о том, как продвигается их лечение, и подсчитывал расходы на ремонт, в его кабинет ворвались храмовники, вопя что-то о контрабанде, и вывалили груду запрещенных вещей прямо на письменный стол. А еще через несколько часов из Церкви принесли толстые кипы бумаг, которые Орсино требовалось заполнить. Бесславно погребенный в донесениях и отчетах, Первый Чародей вслушивался, как рыцарь-командор Мередит на другой стороне коридора устраивает разнос кому-то из своих подчиненных. Орсино испытывал смешанные чувства по этому поводу — с одной стороны, ему хотелось тишины, а с другой… было какое-то мстительное удовольствие в том, чтоб знать, что ее день проходит так же ужасно. К девяти вечера Орсино сделал свою работу едва ли на треть. Догорающие свечи тихо шипели, истекая каплями горячего воска. Скрип пера по бумаге давно стал монотонным, а длинные пальцы Орсино ломило от долгой работы. Он с трудом разогнул их, выпустив перо, и облегчил боль простым заклинанием исцеления. Проморгавшись, Орсино снова вернулся к отчету, который составлял, и попытался сосредоточиться на словах. Желудок сжался от голода, напомнив о пропущенном ужине. — Скажи, что у тебя есть вино, — Мередит ворвалась в его кабинет, не удосужившись постучать, и смерила Орсино ледяным взглядом. Властности в ней было хоть отбавляй — она нависла над ним в вызывающей позе, скрестив руки под нагрудником и неприязненно скривив губы. Во внешности Мередит, впрочем, были заметны маленькие несовершенства — темные круги под глазами, свидетельствующие о бессонных ночах, пряди золотых волос, выбившиеся из-под капюшона и упавшие на лоб, — а в голосе звучали напряжение и усталость. Орсино поднял бровь: — А что, в твоем кабинете вина нет? — коротко спросил он и снова взглянул на свой отчет. Если притвориться, что эта скучная бумажка интересует его больше, может быть, Мередит разозлится и задержится еще немного, чтобы поругаться. Создатель знает, ему нужно отвлечься, даже если эта женщина закована в броню до самых глаз, а веселья в ней не больше, чем в мокрой кошке. — Очевидно, нет, — нетерпеливо бросила Мередит. — Вот как, и куда же оно делось? — настойчиво продолжил Орсино, подавляя ехидную усмешку. После долгих часов, занятых подсчетами убытков и заказами на новые книги, перепалка с рыцарем-командором казалась первосортным развлечением. — Неужели армия демонов явилась из ниоткуда и украла все твое вино? — Я его выпила, Орсино, — прорычала Мередит, подойдя ближе и упершись руками в стол. — Пять часов назад, когда вернулась из Клоаки, где мы сражались с одержимыми, и села за бумаги. Теперь не осталось ни капли. Так есть у тебя вино или нет? Орсино вздохнул, взъерошил себе волосы и положил перо. Обведя взглядом разгромленный кабинет — повсюду валялись беспорядочные груды бумаг и обгоревшие книги, — он заметил бутыль, втиснутую между деревянным ящичком с безделушками и парой магических словарей. — Вот, — Орсино ткнул пальцем в сторону бутылки и снова занялся отчетом. — Слава Создателю, — вознесла благодарность небесам Мередит, приписывая такой удачный поворот событий божественному вмешательству, а не руке мага. Она разгребла хлам, выудила и умело откупорила бутылку. Небрежно закинув пробку в ящичек, Мередит опустилась в одно из кресел Орсино, закинула ногу на ногу и тут же поднесла бутылку к губам; белоснежное горло чуть дрогнуло при первом жадном глотке. Орсино немного понаблюдал за ней, мимолетно удивившись, что Мередит не унесла свою добычу к себе в кабинет сразу же; то ли ей было нужно что-то еще, то ли она сбежала оттуда так же отчаянно, как сбежал бы сам Орсино, будь на то его воля. — Трудный день? — спросил Орсино обычным тоном, хотя вопрос прозвучал немного неестественно. Они не были друзьями — мягко говоря. Орсино и не помнил уже, когда в последний раз их разговор не заканчивался яростными взаимными оскорблениями или криками. — Тьфу, — Мередит скривилась, ее голос переполняло раздражение. — Когда ни один из моих рыцарей не владеет Праведной Карой достаточно, чтоб загнать одержимого в шахту, я знаю, что следует увеличить время тренировок. Я бы не пошла сама, но Каллен слишком занят, разыскивая пропавших рекрутов. — Мередит отпила снова. — Кстати, на вкус отвратительно, — заметила она, вперив взгляд в бутылку. — Щелоком отдает. Орсино лишь отмахнулся: — Может, его неправильно хранили, — предположил он. — Пока у меня есть вино, в общем-то, плевать, — пробормотала Мередит, делая новый глоток. — Сгоревшие книги? — Сгоревшие книги, — кивнул Орсино. — И Церковь. В основном Церковь, на самом-то деле. — Мы не должны увиливать от долга перед Создателем, — тоном проповедника сказала Мередит, но Орсино уловил насмешливый оттенок в ее голосе и проблеск веселья в голубых глазах. — Это священные документы, Орсино. — Если ты одолжишь мне свой нож, чтоб их проткнуть, — раздраженно сказал Орсино, — то святости в них явно прибавится. — Не думаю, что Владычица Церкви будет рада получить отчет, дырявый, словно старый сыр, — сухо ответила Мередит. — Если хочешь тыкать ножом в бумаги, которые и так уже испорчены твоим ужасным почерком, дело твое. Возьми нож у кого-то другого. — Да брось, Мередит, — высокопарно возразил Орсино, пропустив мимо ушей шпильку в адрес своего почерка. — Разве тебе самой порой не хочется взбунтоваться? Или тебя не волнует, что Церковь держит храмовников на поводке? — Кто-то же должен сдерживать власть, маг, — ответила Мередит. — Тиара на моей голове еще не делает меня королевой Казематов. — Она поерзала в кресле, проведя ладонью по глазам. — Бунтарство — это по твоей части, несомненно. — И ты, конечно же, ничего не знаешь о контрабанде лириума, — насмешливо фыркнул Орсино, изучая ее. Неужто ее щеки покраснели — или ему показалось в неверном свете? Создатель, не может же Мередит уже быть настолько пьяна. — Ничего, — тут же отмела его намеки Мередит, с невинным выражением лица рассматривая свои ногти. — Если бы я располагала хоть какой-то информацией о том, что мои храмовники замешаны в незаконной деятельности, то, само собой, я была бы обязана принять меры. — Ну разумеется, — с сарказмом согласился Орсино. Пресечь лириумную контрабанду невозможно — Церковь закрывала глаза на сей мелкий грешок, а значит, и Мередит это было дозволено. И это был единственный проступок, к которому Орсино мог придраться — больше за ней ничего не числилось. Резкий выдох Мередит отвлек его от мыслей, и Орсино заметил, что она раскраснелась еще сильнее. Ей это шло — так Мередит больше походила на красивую женщину, чем на стального голема. Впрочем, испытываемое ею неудобство стало очевидным. — Первый Чародей, — медленно сказала Мередит, осторожно поставив бутылку ему на стол. — Что это за вино? Орсино нахмурился, изучая бутылку. На ней не было никаких ярлыков, и он осознал, что никогда раньше ее не видел. Как эта бутылка оказалась в его кабинете? Орсино сдвинул брови, пытаясь вспомнить. Может быть… Орсино побледнел и вскочил, поспешив к ящичку у стены. — Создатель! — выругался он, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Орсино снова заглянул в ящичек, его пальцы запорхали над содержимым. — Твои храмовники принесли это сегодня — здесь конфискованные вещи из комнат магов. Бутылка, должно быть, тоже оттуда. — Так значит, есть вероятность, что я отравлена, — твердо заявила Мередит, вцепившись в подлокотники кресла. Голос ее был немного напряженным и запыхавшимся. — Дай мне пергамент, чтобы написать обвинение. Если я умру, все должны знать, что это случилось из-за тебя. — А я-то в чем виноват? — почти в истерике вскричал Орсино, метнувшись назад к столу. — Это ты ворвалась ко мне, будто спятившая алкоголичка! — Он схватил бутылку, прошептал заклинание и провел ладонью над горлышком. В ответ из глубин поднялось голубое свечение, и Орсино облегченно перевел дух. Если бы там оказался яд или что-то другое, грозящее смертью, то свечение было бы зеленым. — Ты не умрешь. Это не опасно, — сообщил он, погрузившись снова в свое кресло. — Почти чистое вино с небольшой примесью орихалька. — Орихалька? — Мередит содрогнулась, пытаясь сурово нахмуриться и сесть прямо. — Тогда оно не должно было на меня подействовать, орихальк мало чем отличается от лириума. — Эффект зависит от основы, — объяснил Орсино, копаясь в ящике стола. — Никогда не видел, чтоб орихальк смешивали с вином. Алкоголь в алхимии почти не используют… Скажи, как ты себя чувствуешь, и я дам зелье, чтоб стало легче. Мгновение спустя Орсино уже выпрямился, достав небольшой обитый кожей ящичек с флаконами, и откинул крышку, изучая разноцветные ряды пузырьков в ожидании ответа Мередит. Исцеляющие заклинания были почти бесполезны в таких случаях, но, к счастью, у него под рукой имелся широкий выбор зелий. По крайней мере, это могло облегчить симптомы. Когда молчание слишком затянулось, он взглянул на нее, до глубины души поразившись увиденному. Мередит скрючилась в кресле, плотно сжав ноги и упершись в колени кулаком, затянутым в кожаную перчатку; она крепко стиснула зубы, пытаясь сдерживать учащенное дыхание. Лицо Мередит раскраснелось, а другой рукой она прикрывала глаза. Дело не в том, что Мередит не могла ответить, просто она была слишком упряма, слишком горда, чтобы признаться — вино вызвало в ней невероятное возбуждение. — О, — сказал Орсино, чувствуя себя полным идиотом. Он нервно оглянулся на дверь, а потом снова перевел взгляд на Мередит. — А. Что ж… это… это, вероятно, само пройдет, рыцарь-командор, как только вещество покинет ваше тело, — неловко предположил он, во рту у него резко пересохло. — У меня нет зелий для… Тебе лучше вернуться в свои покои. Мередит прерывисто вздохнула, из ее горла вырвался безнадежный стон. — У меня голова кружится, Орсино, — сказала она, и от странного оттенка в ее голосе по телу Орсино разлилась волна жара. — Я не смогу идти. — Тогда я позову храмовника, чтобы тебя отнести, — предложил он, направляясь к двери. — Нет! — сдавленно вскрикнула Мередит, еле сдерживая панику. Орсино замер. — Создатель, нет! Что… и… и позволить всем увидеть их командира в таком состоянии? В зале полно рыцарей, возвращающихся в казармы! — ее речь прервалась вздохом, быстро подавленным. — Меня не должны увидеть такой. — Тогда что ты хочешь, чтоб я сделал?! — воскликнул Орсино, пытаясь не смотреть на нее, не слышать ее голос. Мередит уже почти извивалась в кресле. — Запечатай дверь заклинанием, — выдохнула она, сражаясь с застежками своего доспеха. Сталь лязгнула, упав на пол посреди бумаг и книг. — А потом отвернись к окну и не смотри на меня, проклятье! Орсино со стыдом отвел взгляд, чувствуя, как жар приливает к кончикам ушей, и заколдовал дверь. — Я могу подождать снаружи, — поспешно предложил он. — Чтобы убедиться, что никто не войдет. — А чего ради Первый Чародей будет стоять у дверей собственного кабинета? — прорычала Мередит, уже открыто хватая воздух ртом. Из ее горла вырвался нежный стон, и от этого звука жар добрался до его паха. — Никто об этом не услышит. Оставайся здесь. Если она не замолчит, то об этом услышит любой, кто будет проходить по коридору. Час был поздний, но даже в такое время люди порой стучались в их кабинеты. Орсино резко выдохнул и усилил заклинание на двери, добавив к нему еще несколько слов, чтоб заглушить звуки. — Все, — буркнул он, — готово, — а затем отвернулся и направился назад, чтобы снова занять место за своим столом, приковав взгляд к окну. Ночь снаружи была темной, лишенной того истязающего жара, что пылал позади него. Заглушить ее голос было невозможно. Это сводило с ума. Хватало и того, что Орсино мечтал о ней раньше, и того, что напряжение между ними росло год за годом — но он знал, что сейчас Мередит трогает себя, ее вздохи и стоны звучали почти отчаянно от ненасытного желания. Орсино переступил с ноги на ногу, с горечью ощущая, как сильно он возбужден под мантией — но что он мог сказать в свое оправдание? Будучи Первым Чародеем, ему оставалось лишь стоять здесь и пытаться помочь разрешить ситуацию… …отчаянно желая помочь ей. — Проклятый… Орсино… — выдохнула Мередит, в ее тоне было больше ласки, чем обвинения. — Это ты во всем виноват. Орсино ощутил, как вся мощь взгляда Мередит сверлит ему спину, и внезапно, вопреки здравому смыслу, осознал, что все это время та смотрела на него. Может, из-за того, как его имя прозвучало в ее устах. Может, потому, что Мередит почти достигла пика удовольствия, и мысль о ней, кончающей в шаге от его стола посреди разбросанной вокруг брони, была слишком порочной, чтоб устоять. Орсино оглянулся через плечо и не смог отвести взгляд от открывшегося зрелища. Бледные пальцы Мередит почти пропали из вида за распущенной завязкой кожаных штанов, ее ноги дрожали, а бедра поднимались и опускались. Красная туника, помятая ремнями доспеха, была расстегнута у горла, обнажая соблазнительную полоску кожи. Капюшон соскользнул с головы Мередит вместе с тиарой, и золотистые волосы свободно рассыпались по плечам. Ее грудь ходила ходуном под тканью туники, щеки раскраснелись, губы чуть приоткрылись, она хватала воздух ртом, приближаясь к развязке. Яростный взгляд ее голубых глаз, до того скользивший по высокой фигуре, по бедрам, по ушам Орсино, встретился с его взглядом. Она кончила. Все тело Мередит сотрясала судорожная дрожь, спина выгнулась, больше не касаясь спинки кресла, пылающий взгляд едва не пронзил Орсино насквозь. Мередит вскрикнула, дрогнувший голос звенел от исступления, когда она неистово заметалась. В следующий миг она обмякла и сползла назад в кресло, пытаясь отдышаться. Мередит наклонила голову, волна волос скрыла лицо. Она вытащила руку, зажатую между бедер; пальцы влажно блестели. — Ты… смотрела… на меня, — выдохнул Орсино, ступив вперед и ухватившись за край стола — то ли для того, чтоб устоять на ногах, то ли чтоб убедиться, что это не сон. — Сдохни, — сказала рыцарь-командор Мередит. Она ссутулилась, полуприкрыв глаза, ее грудь все еще тяжело вздымалась под туникой. — Создатель, — выругалась Мередит, скорчившись. — Я все еще… долго это будет продолжаться? — в ее голосе прозвучало душераздирающее отчаяние. — Несколько часов, туда-сюда, — с трудом ответил Орсино, следя за ее движениями. — Сложно сказать. Взгляд Мередит опустился вниз, и Орсино мысленно проклял неудачный выбор слов; его сердце рвалось наружу из горла, а мысли мало-помалу обретали опасный поворот. Мередит сказала, что не может идти — значит ли это, что она слишком слаба для того, чтоб жестоко убить Орсино, попробуй он до нее дотронуться? Создатель, она же удовлетворялась, глядя на него! Может, это значит, что Мередит и хотела, чтоб он так сделал? — Будь все проклято, — простонала Мередит, прикрыв глаза чистой рукой, и содрогнулась опять. — Не может быть, чтоб со мной такое происходило. Это ты все подстроил? — Что? — неверяще спросил Орсино. — Ты обвиняешь меня? Опять? О да, вот план, который одобрит любой маг крови! «Подлей рыцарю-командору Мередит магический афродизиак, это изменит весь Тедас!» — Заткнись! — оборвала его Мередит, но тут же снова просунула руку себе между ног, крепко стиснув ее бедрами. — Может, ты и вправду использовал магию крови, заставляя меня хотеть тебя все эти годы! Глаза Орсино округлились: — Ты хотела меня? Все эти годы? Настал черед Мередит изумленно моргнуть, слишком поздно осознав, что она только что сказала. Мередит беспомощно посмотрела на него: — Я… Но не успела она договорить, как Орсино уже стоял возле ее кресла, и Мередит обожгла его резким взглядом. — Не смей… — начала она снова, но руки Орсино коснулись ее тела, и Мередит вскочила, раскрывая объятия. Вцепившись в мантию Орсино, Мередит со всем жаром впилась в его губы и прижалась к нему своим гибким телом. — Это отвратительно, — прошипела Мередит, обхватив его бедра и с силой лаская их. Орсино бы так не сказал, особенно когда ее язык проскользнул ему в рот и сплелся с его языком. Он простонал ей в губы, водя руками по всему ее телу, насколько позволяла туника — оно было гибким, с роскошными формами, и, Создатель, будь он проклят, если прятать такое тело под доспехом — не преступление. Орсино нетерпеливо гладил бедра Мередит, затем мягкие ягодицы, содрогаясь от того, как ее язык движется у него во рту. Грубые пальцы Мередит вцепились ему в волосы, заставив повернуть голову так, чтоб было удобно дотянуться до уха. Ее влажные губы прошлись по мочке уха Орсино, и тот закатил глаза. — Давай, — приказала Мередит, схватив его за руку и направив ее себе между ног. — Давай, Орсино. Доставь мне удовольствие. Тем не менее, когда длинные пальцы Орсино скользнули ей в штаны, властность в голосе Мередит сменилась хриплыми вздохами и всхлипами. Орсино ласкал ее, водя пальцем по клитору, перед тем как войти внутрь; она была непристойно влажной, жаркой и скользкой, и у него закружилась голова от желания. Он заглушил рваные вздохи, уткнувшись в плечо Мередит, и продолжил ласки, согнув внутри нее палец, затем добавил еще один. Мередит извивалась, прижавшись к нему и двигая бедрами так быстро, что Орсино почти не приходилось помогать. Она вобрала в себя его пальцы, дыша Орсино в ухо и покрывая поцелуями его шею. Мередит хваталась за него, скользя ладонями по рукам, потом с силой вцепилась в бедра — так, что наверняка останутся синяки. Орсино весь пылал, но жар ее тела был мощнее. — Сильнее, — отчаянным шепотом, будто молясь, настойчиво просила Мередит. Она пыталась стащить с себя штаны, спихивая их вниз. — Орсино, дай мне… Она провела языком по его заостренному уху. Орсино едва не задохнулся, охваченный духом противоречия. Ей хочется сильнее? Прекрасно. Он задрал ногу Мередит на уровень своей талии, обхватил ладонью ее роскошный зад и с силой вошел в нее пальцами. Орсино задал неистовый ритм, вторгаясь в нее жесткими, неглубокими толчками. Мередит вскрикивала, вздрагивая вокруг его неутомимых пальцев, хватка Орсино сдерживала ее от того, чтоб контролировать ритм. Ее влага стекала по ладони Орсино, оставляя на коже пьянящий запах. Он провел большим пальцем по ее клитору; Мередит чуть не рухнула, и Орсино заставил ее повернуться, прижав собой к столу. Он не останавливался. — М-м! М… — Мередит яростно сжималась вокруг его пальцев, по ее телу прошла судорога, когда она кончила. Орсино схватил ее за подбородок свободной рукой и накрыл ее рот своим, чтоб заглушить стоны; она пульсировала вокруг его пальцев, словно пытаясь их втянуть. Мередит дрогнула и затихла, тяжело опустившись на стол, в ошеломлении принимая ласку языка Орсино. Низкий стон вырвался из ее горла, когда Орсино вытащил пальцы. — Вам лучше… рыцарь-командор? — потершись носом о шею Мередит, выдохнул Орсино. — Остроухий ублюдок, — только и смогла сказать она, уткнувшись лбом ему в плечо. — Снимай свои шелковые тряпки, пока я их с тебя не сорвала. — То есть — пока ты не набралась сил, чтоб встать на ноги? — парировал Орсино, и Мередит зарычала. — Я сейчас повалю тебя на этот стол, — судорожно задыхаясь, посулила она и пронзила его пристальным взглядом голубых глаз. — Мы еще посмотрим, кто из нас останется без сил, когда я тебя оседлаю. Орсино чуть не лишился чувств — вся его кровь мгновенно устремилась в пах. Никогда еще он не раздевался так быстро, как сейчас. Это был, несомненно, потрясающий вечер в кабинете Первого Чародея.