Сенека

С утра мое состояние, кажется, только ухудшилось. К тому же, ночь и поднимающееся из-за горизонта солнце не принесли желаемого тепла — температура упала на несколько градусов, и лежали мы (по крайней мере, я) утром с сильной дрожью во всем теле и стучащими зубами. Расслабив мышцы, немного сбавила этот кошмарный озноб, но чувство холода всё еще оставалось. Все остальные продолжали спать. То самое чувство, когда на ночевке у знакомых просыпаешься самый первый, и не знаешь, что делать. Я была голодна. Мне было холодно. Я так сильно хотела спать, что глаза с трудом моргали. Сжав губы, хмуро уперла взгляд в такой же хмурый небосклон. Нужно научиться подстраиваться под ситуацию, никто здесь со мной носиться не будет. У самого потухшего костра вдруг скользнул силуэт — узнаваемая спина Сумси успокоила мою начавшуюся было тревогу. Кажется, люди, что охраняли наш сон, несколько раз за ночь менялись, и Сумси тоже участвовал во всем этом действии. Лежать быстро стало скучно, хотя обжигающее тепло спального мешка только-только начало согревать онемевший от холода нос. Должно ли появиться беспокойство от того факта, что до меня в этом мешке кто-то спал? Может быть, даже заразный. Может быть, тут уже столько микробов, что они уже захватили меня изнутри и теперь управляют моим телом, как тот пугающий паразит. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее становится дрожь. Ладно, лучше вставать, пока я еще до чего-нибудь не додумалась. — Эй, — тихо позвала охотника, который тут же, вздрогнув, обернулся. — Сколько сейчас?.. — Шесть. Ты спала всего три часа, — кажется, в восторг его это совсем не привело, хотя спал он и того меньше. Он проследил взглядом за тем, как я попыталась вывернуться из-под ткани, и, пыхтя, все-таки встала. — Нагреть воду? — Было бы классно. Запахи будто бы стали резче или мне так только кажется? Всё это состояние напоминало первые минуты моего нахождения в этом мире, и как-то мне совсем эта параллель не нравилась. Посмотрев назад, заметила, что Равати тоже не спит, и медленно стала подбираться к ней — честно говоря, с ней у меня было намного больше тем для разговора, чем с остальными присутствующими здесь. Её растрепанные волосы слегка подсвечивались в лучах рассветного солнца, но глаза были совсем не сонными. Она хотя бы спала? — Обязательно так шуметь? — даже не поздоровавшись, она сморщила свой нос, став похожей на рассерженную кошку. Я виновато пожала плечами, хоть девушка и не могла этого видеть. — Доброе утро. — Доброе. Есть какие-либо тайны, которыми ты еще с кем-нибудь хотела бы поделиться? — несмотря на то, что я не хотела этого делать, я все равно начала с напряженного, хоть и саркастичного, замечания. Всю эту ночь мне не давал покоя тот факт, что она действительно рассказала нашему главному врагу слабость всей этой шаманской общины и меня в том числе. Я понимала причины, по которым она это сделала, но теперь густая тень недоверия всё равно поселилась где-то в груди и мешала общаться с ней так же, как и до этого. Если ранее я воспринимала её человеком, которому не стоит доверять, потому что она сдаст тебя противнику, теперь же она кажется мне человеком, к которому не стоит поворачиваться спиной — может всадить в тебя кинжал, и даже найдет себе оправдание. Равати молчала, и между её бровей пролегла хмурая складка, пока она пальцами разделяла свои темные волосы для несложной прически. Сумси выругался на фоне, обжегшись о сосуд, стоящий на огне. Из-за того несколько человек вздрогнуло, приоткрыв глаза, но, оценив обстановку, погрузились обратно в дрему. Я почувствовала какое-то сомнение, идущее от Франа, и чуть ли не закатила глаза: мне кажется, или я испытываю эмоции за двоих, пока он о моих (и своих, в принципе, тоже) даже не знает? Впрочем, оставалось только надеяться, что у него всё хорошо, и Вария не терпит какие-либо потери, потому что, как ни странно, я уже чувствую патриотизм по отношению к этому отряду элитных убийц, и это меня морально убивает, каким бы странным ни вышел каламбур. — Так говоришь со мной, словно забыла, как я тебе нос недавно сломала, — тотем паука покачнулся на тонкой веревке вокруг своей оси, когда она прижала свою острую ладонь к сердцу странным жестом, абсолютно не подходящим к словам. — А ты, видимо, забыла, как больно бьет Сенека, — не осталась в долгу, сморщив нос, как большая кошка. Ланка внутри не воспринимала Равати как равную: для внутренней омеги она всегда будет чем-то меньшим в плане второго пола. Даже удивительно, что беты, которые имели больше прав и возможностей в этом мире, всё равно подсознательно воспринимались более жалкими. Такая глупость. Хотя сейчас внутренняя омега воспринималась несколько иначе, чем еще пару дней назад — казалось отчего-то, что она готова в любой момент перехватить контроль над телом, одержать победу над рациональным началом в хаосе омежих инстинктов, лишь для того, чтобы вернуться к своему альфе. Дорогая, тебе нужно больше ценить себя, мы можем справиться и без него. — Пожалуйста, не ссорьтесь, — не показывая лица, попросила какая-то девушка из тех, что лежали неподалеку. Её сонный и измученный голос заставил меня пристыженно сомкнуть губы — действительно, то, что рано встали мы, не значит, что пора вставать всем. Нас ждет трудный путь, остальным лучше выспаться. Равати восприняла это, как моё поражение. Ухмыльнулась дико, оголив клыки, и прикрыла шальные глаза. Уж не знаю, как её выдерживали все остальные, но я очень устала. Даже от того, что мы ссоримся, потому как причин для этого и не было, но внутреннее противоречие заставляло каждый раз поддевать её, чтобы выводить на привычные для меня эмоции. Сумси оповестил, что вода подогрелась, а значит, можно согреться чаем. Равати вдруг оживилась, глянув на парня и тихо вздохнув, встала с насиженного места. Я встала следом — за этим было забавно наблюдать. Судя по воспоминаниям, они хотели быть вместе еще тогда, в поселении, но из-за Бьякурана (чтоб он там подавился и умер) всё пошло не так, как задумывалось. Первый стаканчик горячего чая дали мне, и как бы ни хотелось жаловаться, что он неразбавленный, и пить его могут только драконы, я всё же, тихо поблагодарив Сумси, держала дальше рот на замке. — А Кыскыйдаан своего не теря-яет, — пропел Кританта из-под одеяла, и Равати закатила глаза. — Лучше не говорить такое человеку, у которого в руках кипяток, проклятье. Всякое может произойти, — с намеком на угрозу пробормотала она, делая глоток. Я скривилась — она вообще человек? Он же огненный, во рту держать невозможно. — Что ты так смотришь на меня? Думаешь, у меня вкуснее? — Просто удивилась, что такой горячий пить можешь, — решила всё же больше не развивать бессмысленных конфликтов и довериться Сумси, который провел с ней намного больше времени. Он кажется мне здесь самым адекватным из всех. Руки опалило обжигающим теплом, но дрожь во всем теле и не думала утихать, а только будто сильнее стала. Черт, что-то мне всё это не нравится. Уж не начинающаяся ли течка?.. И как об этом можно спросить кого-то, если даже не знаешь, как сформулировать сам вопрос? — Я думаю, нам нужно обратиться к Байшане, — Сумси выдохнул прохладный воздух, растирая покрасневшие пальцы. — Как жена Ска Иси, она должна знать больше о том, что может нам помочь. — У Ска Иси была жена? — я тут же прикусила язык, стараясь сделать вид, что это не срывалось поспешно с моих губ. Парень вздохнул еще раз: более глубоко, громко и горько. Равати передернула мерзло плечами: — В тот день, когда впервые произошел пожар, она пропала без вести. Оказалось — не пропала. Благодаря ей мы знали, что с тобой всё в порядке, — она начала деланно рассматривать свои пальцы, когда допила горячий чай. Сумси же согласно покивал, но отвлекся от беседы, когда Кританта, кряхтя, стал вставать со своего места. — Такая поехавшая старуха… Кажется, Равати не особенно уважает старость. Сама-то себя поехавшей не считает, глядите-ка. — Нельзя так о старших говорить, — с насмешливой улыбкой продекларировал самый старший среди нас, поучая указательным пальцем. Мы с Равати одновременно закатили глаза. — О, смотри, спелись. Хотя Байшана и правда немножко… того… По мере своих слов он затихал и затихал, пока не замолк окончательно. Я недоуменно выгнула бровь: судя по воспоминаниям, у неё с головой всё было в порядке, или, может быть, я уже настолько привыкла к безумцам, что перестала замечать? Ну да, она была немного фанатичной, но этого недостаточно, чтобы так прямо утверждать о безумстве. — Монастырь сгорел тогда, — вцепилась в горячий стаканчик так, словно он был виноват во всех тех происшествиях, что мне пришлось пережить в первые дни. Господи, как же мне хочется просто спокойно жить — и почему так не ценилась студенческая стабильность, когда она была в моей жизни? — Не думаю, что с ней возможно связаться. Если ей вообще удалось выжить. — Они скрылись под эфиром, — буднично сообщил Сумси, отпихивая Кританту подальше, пока он обиженно не ушел от нас. — Так как мы участвовали в его создании, мы знаем, где она спряталась. Это в четырех часах отсюда. Омежий монастырь имени святой Вальпурги. Боюсь, после того, как я немножко поломала все христианское представление о жизни после смерти, меня на порог монастыря не пустит сам Господь. Может быть, я возгорюсь или буду шипеть, как Бельфегор. И, к тому же, то, что монастырь омежий, означает, что туда смогут попасть только омеги. Причем, если я правильно понимаю, только девушки-омеги, потому что для парней-омег тоже есть отдельный монастырь. Хотя и бет, наверное, тоже пускают. Есть ли монастыри для альф? От одной только мысли, что вновь придется находиться под этими темными сводами монастыря, как птица в эфемерной клетке, меня всю передернуло. Свод правил, молитвы, благоухание свечей, эти статуи, что провожают тебя снисходительно-жалостливым взглядом, как смотрит мать на своего больного ребенка, который решил немного пошалить. Если бы здесь была настоящая Мари, она бы отказалась идти туда. Но я не Мари, а лишь человек, что ею притворяется. Как же всё это мутно: и потерянная жена Ска Иси, и этот странный пожар, который постоянно упоминается (и о котором я ничего не хочу знать), и эфир. Не хватало природных явлений, поэтому перешли на стихии? — Что это за эфир? — я все-таки не выдержала, и любопытство взяло верх над осторожностью. Эфир вызывал неприятные ассоциации со словом «зефир», поэтому, сразу вспомнив Бьякурана, помрачнела и чуть не подавилась последним глотком чая. Ну что за гад, даже находясь в отдалении портит мне жизнь. — Это такой кристалл, хм, — Сумси глубоко задумался, не зная, как мне объяснить. — Сначала кристалл образует чистое Небо, а потом в одинаковых пропорциях в него добавляют остальные элементы. Из-за этой штуки создается такой барьер, который скрывает пламенных людей внутри. То есть, их нельзя обнаружить ни на технике, ни по ощущениям, никак. Вау, удивительно. И почему я о таком раньше не знала? Впрочем, раньше мне было и не нужно. Начали просыпаться и вставать другие люди, так же, как и солнце на небосклоне. За ленным перекидыванием фраз время пролетело быстро. Равати закрылась в себе сразу же, как только заметила остальных, а Сумси кинул мне какой-то рюкзак и пошел искать обиженного брата. Я заглянула внутрь: там была одежда, нож чучуны (и не устали они его везде с собой таскать, как сувенир с отпуска?) и, кажется, телефон, но я не уверена. — Я так понимаю, отправляемся скоро, — изначально это должно было звучать, как вопрос, но вышла утвердительная интонация. Равати кивнула. — Каждый день в движении. — Полезно, — она иронично скривилась. — Особенно для твоих будущих родов. — Да-да, — тут же протянула я, мысленно с ней не соглашаясь: родов у меня не будет. Равати очень ловко зацепилась за эту тему, понимая, какой конфликт это вызывает во мне, а потому я начинаю раздражаться, и её это веселит. Но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы только не сходило с ума и не пыталось тебя убить. Интересно, мы же не будем оставлять здесь моего двойника на случай погони? Что-то типа обманки, чтобы сбить след. Хотя это, скорее всего, бесполезно, ведь искать меня будут по пламени, а не по внешности. Если бы я только могла запечатать пламя в какой-нибудь сосуд и отдать другому человеку, чтобы Солнце на радаре раздвоилось, и противники «восхитились» от такого счастья. Мечты. Мечты.