Шутка про книги

// Дэл проснулся около 12 часов дня. Опустил правую ногу с постели. Дурацкая привычка. Дэл прекрасно понимал: если встать с правой ноги, не прилетит фея как в сказках людей, с розовыми крыльями, не взмахнет волшебной палочкой и не преобразит день, чтоб всё как по маслу. Однако, всякая позитивная чушь, которой она пыталась научить, напрочь засела в голове. Он злился на себя за то, что подчинялся глупой привычке. Пытаясь объяснить себе, почему поступает как человеческий баран, пришел к выводу — это маленькая дань ей. Такая же, как и стучать трижды по дереву, как отмечать красным цветом в календаре 13 пятницу и опасаться неудач, как выражение «о, господи!» и прочие мелочи… Так она оставалась в его жизни хотя бы маленькими искорками. Четвертый день «человеческого» существования. Слушание было неделю назад, а, кажется, прошло столетие. Дэл был уверен: не сможет жить, если лишат магии даже на час. Ошибся. Жил и начинал привыкать. Пару раз порезался, когда брился — кровь тоненькой струйкой стала спускаться по коже. Нелюдь с тоскою смотрел на незаживающий порез. Кровь была ярко-алая, как глупое сердечко на день св. Валентина. От неё. От той, которой больше нет с ним, потому что всё про//ал из-за чёртовой гордости. За завтраком Дэл обалдел от вкусовых ощущений, нахлынувших без всякого предупреждения. Раньше нелюдь мог различать кислое, соленое, сладкое, острое. Но не представлял себе, что сочетание элементарных вкусов породит непередаваемые эмоции. Звуки и запахи тоже преподнесли сюрпризы. Зрение в целом не изменилось. Наоборот потерпело потери. Раньше дух видел «вес» слов, нити судеб, пульсацию сил и течения энергий. Теперь всё это исчезло… Словно, вместо многомерного видео получил чёрно-белое плоское фото. Разве что, более чёткое, едкое… Но не всё изменилось. Сущность, даже лишенная магии, давала о себе знать. Как раз от этой особенности Дэл с большим удовольствием избавился бы. По его венам, вместе с кровью, тёк магический яд. Было бы неплохо, если бы природный яд струился бы тихо-мирно. Не рвался наружу. В результате, нелюдь говорил ядрёные гадости в чей-либо адрес и часто злился. Дэла после расставания с ней периодически принудительно посылали к «ангелу хранителю». Тот сказал, что яд не природный вовсе, а истекает из внутренних противоречий Дэла. Тупица, за что только жалование получает. Позже лекарю спалили доброжелатели причину душевных противоречий молодого нелюдя. И когда а.х. упомянул — сразу получил от обходительного Дэла удар магией. После этого Дэла перестали посылать к добрым а.х.-ам. И отправили на слушание. // Волшебница вошла в оледенелый дом. Поежилась: «И как он здесь живет? Неудивительно, что всё время кашляет и огрызается…». Ная не выносила холод. Ей множество раз говорили, что маги умеют регулировать температуру своего тела. Но Нае способность не поддавалась. Девушка прошла через тёмный страшный коридор в большой круглый зал. Дэл растянулся в старом ободранном кресле, поставленном боком к камину. Камин был растоплен и немного освещал зал. Когда-то дом был очень красив. Убранство хранило следы ушедшей роскоши. Камин был украшен искусно выполненной лепкой, ныне потрескавшейся и обвалившейся в нескольких местах. Кресла, беспорядочно расставленные по залу, были обшиты дорогой тканью, которая истерлась и поблекла. Огромные окна были наглухо закрыты тяжелыми бархатными портьерами, выцветшими, пропитанными пылью и паутиной. На древнем кипарисовом столе, как и всюду, лежал многолетний толстенный слой пыли. Осмотрев пристанище подопечного, волшебница недоумевала, как здесь можно жить? — Здравствуй, Дэл! Парень не ответил на приветствие. — Надо открыть шторы — тогда здесь будет светло. И проветрить. А то душно, — волшебница приветливо улыбалась, но нелюдь не посмотрел в сторону гостьи. — Не советую дотрагиваться, — наконец нарушил молчание холодным тоном Дэл, — Если не хочешь выгребать горстями насекомых и пыль из своих волос, над которыми ты так трясешься. — И у тебя тут очень холодно… — Правда? — Дэл обернулся, саркастически ухмыляясь и артистично выговорил, — А я и не заметил. Решил из любопытства камин разжечь. — Я серьезно. Ты теперь почти человек, надо беречься. — Благодарствую, что напомнила, дорогая, — отвернувшись, процедил ядовитый нелюдь, — Только не припомню, чтоб просил. Ная некоторое время помолчала, всматриваясь в его лицо, на котором причудливо плясали отблески огня. — Извини. Не хотела тебя задеть. Я волнуюсь за тебя… — Конечно. Волноваться за меня входит в твои обязанности. Тебе за это платят. Интересно, пункт о ежечасном напоминании, что я теперь без магии, прописан в Договоре? — Конечно, нет, — волшебницу смутила реакция Дэла, та ещё не успела привыкнуть к постоянному сарказму, — Но я не могу не волноваться за тебя… Парень громко фыркнул и сменил положение в кресле на «более презрительное»: — Ой, умоляю. Святоша нашлась. Не смеши меня. Дэл махнул рукой на двери, ведущие из зала куда-то во тьму: — На кухне стоит кастрюля с кипятком, рядом заварник с чаем, а в буфете чашки. Сахара не имеется, не мечтай. Захочешь — сходи и налей себе. А лучше за сахаром сходи — всё больше толку, чем от псвевдодобродетельных сотрясании воздуха. Вот на столе подсвечник — зажги свечи и топай. Только аккуратно — полы старые, можешь споткнуться. Достанешь чашку — обязательно сполосни — там в углу бочка с водой. И заварник за дно придерживай, ручка отвалиться может. Кресло какое хочешь выбирай — или стул возьми, — Дэл хмыкнул, — но лучше не стоит, два я уже сломал. И к камину придвинь… если замерзла. — Спасибо, — и Ная снова тепло заулыбалась. — А как же ты без сахара? — Я тебя к себе не звал, так что на самообслуживании, — довольно грубо ответил воплощенный дух. Волшебница молча подошла к креслу, стоящему ближе всех и с трудом потянула к камину. Дэл тихо выругался, поднялся со своего лежбища и помог девушке подтащить кресло к теплу. — Пошли, провожу на кухню. Раз уж встал — нарочито недовольно сказал «хозяин» логова, зажигая свечи. — Навернешься ещё по дороге, а свалят на меня… Дэл смерил недоверчивым взглядом хрупкую девушку. На самом деле Ная была сильной волшебницей. Просто неуклюжей. Дэл уже несколько раз удерживал светлую, когда та спотыкалась. // Ная устроилась в кресле с горячей чашкой чая и решилась задать вопрос, который не давал покоя: — Слушай, почему ты живешь здесь? Дэл сделал вид, что не услышал. Возвращался с искусно-надменным выражением с грязными дровами в руках. Но волшебница продолжала: — Тебе ведь предложили нормальное жилье. Почему ты выбрал именно этот дом? Здесь жутко холодно, очень темно и… как-то тоскливо. — Именно, — «злодейски» ухмыльнулся вынужденный быть временно человеком нелюдь, — Мне нравится! — Ещё больше нагоняешь на себя мрачность! Ну зачем? Может, переедешь в другое место? Я б с удовольствием нашла что-нибудь подходящее… — и Ная с надеждой взглянула на подопечного. — Нет-нет-нет! Лучше этого дома мне ничего не подойдет! Дэл развеселился: — Когда только вселился, компанию мне составлял весьма симпатичный буйный призрак. Из-за которого, кстати, и было наложено охраняющее заклятие. Однако выяснилось, что призрак ни в какую не желает играть со мной в покер, представляешь? То ли не умел, то ли настроения не было. Я отыскал тайник с прахом. После того, как я совершенно случайно разгрохал урну и развеял прах — ненадежные нынче стали делать покойные урны — он куда-то исчез. Наверное, решил взять бессрочный призрачный отпуск… Ная опять всмотрелась в лицо. Впервые, с тех пор как они познакомились, волшебница увидела искреннюю улыбку Дэла. Обычно подопечный улыбался ей или иронично, насмешливо, или вовсе издевательски. Ная видела корень всех бед в том, что все хорошее в себе Дэл тщательно прятал от посторонних глаз, зато всё плохое горделиво выставлял напоказ. Волшебница не понимала таких принципов и искренне желала помочь измениться. — Я привезу какие-нибудь вещи, которые могут пригодиться… У тебя же тут ничего нет… — Тащи, если не жалко, — неожиданно обычно, не колко откликнулся дух. В зале воцарилось молчание. Дэлу захотелось прогуляться по городу, на который спускались сумерки. Рассчитывал, что Нае станет скучно, и она уйдет. Светлая волшебница пила чай и думала, как помягче завести разговор о неприемлемом поведении. Но заговорила о другом: — А чем ты топишь камин? — Дровами со двора, старой мебелью, например, стульями, которые я сломал… — Дэл вздохнул, понял: от назойливой светлой так просто не избавиться. Собрался, прицелился — …и книгами. Ная обомлела. От изумления чуть не выронила чашку из рук: — Книгами?! Нелюдь победно взглянул на гостью, довольный эффектом своих слов. — Разумеется книгами. — Как?! Как ты можешь жечь книги?! — вскричала волшебница. — …Постой, а где ты их берешь? — А тут на втором этаже большааая библиотека, которую прежний хозяин собирал всююю жииизнь, — наслаждаясь изменившимся лицом девушки, ответил негодяй. Дэл знал, куда жалить. Волшебница была заядлым книгочеем. — Те, что теоретически могу прочесть, это примерно одна миллионная библиотеки, я отложил. Две штуки. Остальными буду топить этот чудесный камин! Библиотеки хватило бы месяца на два. Правда, магию мне вернут через три недели, так что я буду усилено стараться, жечь и жечь… Пораженная Ная не могла вымолвить ни слова. Смутное подозрение всё же шевелилось, что её водят за нос. Слышалась едва уловимая фальшь. Но Ная уже не могла остановить рвущееся возмущение. — А что такое? — и не думал останавливать поддевки Дэл, — Ты разве не рада за меня? А говорила волнуешься… Вот и вывели светлую на чистую воду… — Книги жечь нельзя! — твердым и строгим голосом заявила волшебница. — В любом случае! — Мой дом — мои книги, — сложив руки на груди, ответил Дэл наигранно-серьезным тоном. — Что хочу, то и делаю. — Нет! Они не твои. Они принадлежат тому, кто жил тут раньше! — А, ну да. Только он умер сотню лет назад! — не уступал парень. — Теперь в этом доме живу я. И книги — мои! Разгорелся бессмысленный и бесцельный спор. Ная сохраняла такт в отличие от рассыпающего колкости и шуточки Дэла. Ная отставила чашку подальше от себя и целиком окунулась в защиту ни в чем не повинных книг. Дэл уже не сидел в кресле, а опирался на подлокотник. Дух сильно сжимал его и шатал. В итоге древняя мебель не выдержала натиска. Подлокотник и ножка кресла треснули, уходя вниз под Дэлом. Ная от неожиданности замерла на полуслове. Дух поднялся, выдав очередное приглушенное непристойное словцо. — Ты в порядке? — Молчи! — мрачно глянул «зрячий». — Никаких комментариев! — Да я и не собиралась. — Ах, конечно, — посмотрел будто это она вытолкнула из кресла, и продолжил сквозь прерывистый кашель, — небось, еле сдерживаешься, чтоб не заржать! — Ничего подобного, Дэл! — Поцелуй преподобного! — и еле слышно пробурчал что-то насчет лицемерия добреньких светлых волшебниц, борясь с внезапно напавшим приступом кашля. — Я и не думала смеяться. Ничего смешного… — с укоризной сказала волшебница, — Мебель же старая, ты аккуратней! — Да без тебя знаю! Чёртово кресло, — Дэл наконец справился с кашлем, развернулся и безжалостно пнул кресло, отчего оно практически развалилось. — Не злись. С кем не бывает… — Книги тоже не причем, — расплылся в кровожадной улыбке Дэл, возвращаясь к теме — Однако, отапливать дом чем-то надо. Нелюдь продолжил лить враньё, чтобы девушка поскорее убралась и оставила его в покое и печали. Разумеется, книги он не жёг и не собирался. Волшебница не выдержала, резко встала и шлёпнула подопечного по заднице. Дэл обомлел и потерял дар речи. Он чего угодно ожидал, но не такого вот… жеста. — Ты что? — А ничего, — сердито сказала Ная. — Не смей так со мной обращаться! — рассвирепел Дэл и выставил руку… А магии-то не было… — А как ещё, если ведёшь себя как ребёнок?! — Я не ребёнок! — вышел из себя Дэл. — Тоже мне, светлая добротельница выискалась! Ооой, книжечкииии-книжечкиии, я вся такая правильная… Волшебница произнесла заклинание и Дэла обездвижило. Ная подтолкнула Дэла к своему креслу, придержала, чтоб не упал, уложила поперек подлокотника. И к безмерному удивлению оторопевшего нелюдя отшлёпала, пока рука не устала. Дэл не издал ни звука. Он только дышал, ощущал припекание на ягодицах, хотя сильно больно не было. И пытался осознать завихрившийся дикий клубок эмоций. Ная сняла заклинание. Шокированный Дэл поднялся, отвернулся. И уставился на огонь в камине, сгорая от всепоглощающего стыда. Ничего не мог сказать. Да и не ясно, что… Полагается извиниться, наверное… Но уж точно не… то, что ему в некоторой странной степени понравилось.