Цветы из их грудей

      На старых стенных часах литой кузнец ростом с игрушечного солдатика горделиво поднял свой массивный молот. Часы солоно щёлкнули, и кузнец ударил с оттяжкой молотом по маленькой литой наковальне. Копотный звон просыпался по комнате, закатился под ставную тумбочку и затих.       Кузнец ударил по наковальне восемь раз, хотел ударить в девятый, но рука у него вздрогнула и повисла в воздухе. Так, с поднятой рукой, он и простоял целую минуту, пока не пришёл срок пробить по наковальне девять ударов.       Ты стояла у окна и не оглядывалась на тяжелобольного эльфа Габриэля. Если оглянешься, то воцарение сонной тишины сразу же покинет свой воздушный «трон».       Габриэль сидел на багровом диване и тихонько протирал своё истекающее кровушкой горло. Болезнь, которая заставила впасть твоего эльфа в жестокое отчаяние — ханахаки. Душераздирающие пиретрумы, которые так и просятся проворно выйти наружу. Апатичные фиалки хотят свободы. Стеклообразные слёзы капают, стуча по полу, как весомые молотки.       — Габриэль?       — Т/И? почему мне так больно? тебе тоже больно? что это за цветы такие?       Его голову снова забило вопросами. Ты медленно приложила пальцы к его губам, надеясь, что он замолчит. Ты знала, что ему больно говорить.       — Прошу, Габри, тебе нужно отдохнуть… — Пролепетала ты, помогая ему встать. Его ноги дрожали от слабости, и ты положила его руку себе на плечо. Когда вы доплели до кровати, он упал на неё.       — Отдыхай, мой недотрога.       Он послушно закрыл глаза и засопел.       К несчастью, ты знала, что от этого сна он уже никогда не проснётся.       Своим окровавленным ртом, он выкашлял последнюю, самую крупную фиалку.