***
Мне нравится смотреть на нее. На то, как хмурится ее лоб, когда она думает над сложной задачей на уроке, как пытается сдержать улыбку, когда учитель говорит, что ее ответ оказался правильным. Готов поклясться, ее это возбуждает. Во всяком случае меня — да. Когда она приподнимается с места, чтобы ответить у доски, ее юбка немного задирается, обнажая упругие бедра, обтянутые толстыми колготками. И почему в школе девочкам не разрешают ходить без колготок и чулок? Думаю, так они хотят научить нас фантазировать. О их мягкой коже, о их коленках, возможно, в шрамах от детских приключений. Однажды на уроке юбка Гермионы задралась очень сильно, и я увидел ее попу. В тот день она была в чулках, так что ничего не закрывало этот кусочек ее тела. Бледные ягодицы были чуть-чуть порозовевшими от долгого сидения на стуле. Ее задница была упругой, манящей, неожиданно большой, это было незаметно под юбкой, но сейчас я наконец-то увидел нечто прекрасное и манящее. На счет Гермионы у меня с самой нашей первой встречи сформировалось четкое мнение, что, в тихом омуте… В тот день она подтвердила это мнение. Дрянная девчонка больше не носила колготки, закрывающие ее тело. Нет, она хотела, чтобы ее тело чувствовало легкий ветерок, она хотела, чтобы кто-то увидел ее такой, увидел все, что она скрывала долгие годы. Но, кажется, из всего класса это заметил только я. Она быстро одернула ее и промаршировала к доске, отвечать на новую тему. Ничего, малышка, твои старания не прошли даром. С того момента прошло несколько месяцев. Каждый день я старался увидеть немного больше ее прекрасного тела. Но, как будто бы прочитав мои мысли, она больше не позволяла себе таких ошибок. Она вновь носила колготки, ее юбка как будто бы стала длиннее и больше не задиралась. Гребаная Гермиона. Я не мог не замечать и изменений в ее поведении. Она стала закрытой и какой-то таинственной. Однажды, после последнего урока я подошел к ней, чтобы спросить о чем-то банальном, типа, поняла ли она новую тему и как собирается готовиться к ней. Конечно, я знал ответ — она выучила эту тему два года назад, с тех пор проработала заклинание тысячу раз, засиживаясь по ночам в общей гостиной и, к контрольной, она, разумеется, готова. Но ее ответ был настолько неожиданным, что на мгновение поразил меня. Всегда милая и услужливая, готовая поговорить, объяснить, возможно, даже составить план действий и, обязательно, сидеть над нами с Роном пока мы не вызубрим заклинание, Гермиона резко огрызнулась: — Твою мать, Гарри, отвали от меня, ты не видишь, мне некогда!!! Она не извинилась, не сказала больше ни слова, лишь понеслась куда-то. Я бросился за ней, но, когда я свернул за тот же угол, куда свернула и она, Гермионы нигде не было. Я искал ее весь вечер, заглянул в библиотеку, в большой зал, даже у эльфов-домовиков ее не было. Я искал на карте, но в школе ее не было. Куда же ты подевалась? На следующий день она пришла на урок, как ни в чем не бывало. Она не разговаривала со мной, а я и не старался заговорить с ней первым. Но после последнего урока я увидел, что она снова убегает, ни с кем не поговорив. Что же ты скрываешь?***
Мне нравится, что он смотрит на меня. Гарри, неужели ты думаешь, что я не замечаю твоего взгляда? Не замечаю, как ты сверлишь мою спину на уроках, как твой взгляд блуждает по мне, по моему телу? Я надела эти чулки ради тебя. Нет, конечно, меня и саму возбуждает мысль, что кто-то увидит мою обнаженную задницу. Интересно, ты заметил следы на ней от моего маленького увлечения? Насколько ты внимательный, Гарри? На уроке я не могу думать ни о чем другом, кроме того, что буду делать после него. Как никто, кроме тебя, не заметит моего исчезновения, как я скроюсь за углом, поднимусь по лестнице на пятый этаж, пройдусь по темному коридору, освещенному только одной свечкой, остановлюсь напротив пустой стены и подумаю о том, что мне нужно. Выручай-комната действительно выручает. Нужно ли тебе обучить кого-то защитной магии, спрятать пугающую вещь, или расслабиться после тяжелого дня. Мне подходит последнее. Когда дверь появляется на пустой стене, я оглядываюсь по сторонам и захожу. Здесь очень уютно. Горят свечи, источая вкусный запах чего-то сахарного, с примесью пачули и шафрана. На полу лежит пушистый ковер, чтобы моим обнаженным ножкам было тепло ступать. Я снимаю свою одежду сразу же, как только захожу в комнату. Мне нравится чувствовать себя обнаженной, нравится мое тело. Люди думают, что по ночам я только учусь, но не знают, что я тренирую свое тело. Приятно быть серой мышкой с прекрасным телом, которое никто не замечает, пока ты сама этого не захочешь. Возможно, я и правда повернута на контроле, возможно, мне и правда нужно контролировать все, даже то, кто обращает на меня внимание. Мне нравится это в себе. Никто не понимает, какое возбуждение испытываешь, когда все в мире находится под твоим контролем. Ладно, не все в мире, хотя бы твоя собственная жизнь. Здесь же находится зеркало. Я рассматриваю себя. Милое личико, убранные в пучок волосы, немного вылезающие пряди около лица. Мой взгляд опускается ниже, и я вижу выпирающие ключицы, острые плечи. Моя грудь неровно вздымается от прерывистого дыхания. Соски уже немного затвердели от накатывающего возбуждения и так моя грудь кажется еще тверже, такая молодая, еще не испорченная жизнью и силой притяжения. Мой плоский живот украшают еле заметные мышцы, косые мышцы в низу живота как будто бы указывают направление, в котором моему желанному наблюдателю придется двигаться. Мои чудесные ножки замечательно дополняют картину, эти бедра, на которые так любит смотреть Гарри. Когда же ты найдешь меня, мой милый мальчик? В середине комнаты стоит большая кровать. На ней уютное покрывало, она мягкая и удобная, я люблю заснуть на ней после того, как вдоволь наиграюсь. А над ней висят веревки. Они не обычные, комната как-то угадывает мои желания и, когда я залезаю на кровать, веревки сами обхватывают мое тело. Две обматывают мои руки, заводя их за спину, одна обматывается вокруг шеи и тонкой змейкой спускается к моей вагине. Туго проходя между ног, она привязывается к рукам. Ее трение о мою пизду возбуждает, я немного двигаю тазом, чтобы почувствовать чуть больше. Клитор раздражен, его потревожили, но мое тело легко реагирует на такое простое действие, и я чувствую, как начинаю увлажняться. Еще несколько веревок обхватывают мои ноги, разводя их в стороны насколько это возможно и я начинаю наслаждаться моментом. Но не в этот раз. Мои губы приподнимаются в улыбке и я смотрю на долгожданного гостя. Гарри.***
***
Прошла неделя моих наблюдений за Гермионой. Она убегает сразу после уроков, ничего никому не говорит и ее невозможно найти. Но сегодня я подготовился. Со мной мантия невидимка, карта мародеров и абсолютная решимость найти Гермиону и узнать ее секрет. Время последнего урока подходит к концу, и я начинаю собирать вещи в сумку. Гермиона делает тоже самое. Хорошо, поиграем. Учитель отпускает нас и Гермиона уже хочет броситься бежать, но ее останавливает медлительный Невилл, заслоняя собой выход. Она больше не огрызается, не дает эмоциям выйти из-под контроля. Отличная работа Невилл. За это время я успеваю выйти из класса и накинуть мантию. Спасибо, папаша, видимо ты знал, чем я буду заниматься. Гермиона проходит мимо меня совершенно точно не замечая и я следую за ней. Что это, мы подходим к выручай комнате? Какой же я болван, я всегда забываю о ее существовании, когда слежу за кем-то. Гермиона три раза проходит около пустой стены, закрыв глаза и, видимо, представляя, чего она хочет. Появляется дверь и я проскакиваю в нее, пока она не исчезла. Комната выглядит очень романтично и уютно. Мягкий свет, тепло, ковры и кровать посередине комнаты. Я смотрю на Гермиону, как она начинает раздеваться. Как смотрит на свое прекрасное отражение, любуется собой, мне хочется сбросить мантию и накинуться на нее сейчас же, наклонить раком и, наконец-то, войти в нее. Но нет, мне нужно дождаться, мне нужно увидеть, что она собирается делать. Когда она проходит на кровать и ее начинают обматывать веревки я понимаю, что задумала эта грязная девчонка. Она полностью обездвижена и с ее губ слетает легкий стон. Я снимаю мантию.***
— Гарри? — Гермиона похоже не удивлена мне, она слегка улыбается, ей явно нравится, что я вижу ее в таком положении. — Привет. Так вот, чем ты занимаешься после уроков? — Да, ты меня раскусил. Тебе нравится? Я не отвечаю на ее вопрос. Мой член стоит уже очень давно, он болит от возбуждения, я хочу освободить его и дать то, чего он так страстно желает. — Давно ты этим занимаешься? — Весь этот год. На каникулах я впервые увидела себя в новом свете, знаешь, я больше не маленькая заучка, которая дрочит лишь на знания. У меня появились новые потребности. У тебя, я смотрю, тоже.- ее взгляд направлен на бугор у меня в штанах, но меня это не смущает, как и ее то, что я смотрю на нее. Но, малышка, мы не будем играть по твоим правилам. Я не раздеваюсь, подхожу к ней и, похоже, она ждет поцелуя или того, что я освобожу ее и выебу. Я этого не делаю. Прохожу рукой по ее груди, сжимаю, беру сосок и выкручиваю. — Ай!!! Что ты делаешь??? — А что ты думаешь? Ты бы хотела простого секса? Я предлагаю тебе немного другое. Тут, я думаю, найдется вибратор, может быть кляп? Я знаю, как доставить тебе удовольствие, соглашайся. — Да, — она стонет, закрывает глаза, кивает головой. Кажется, она уже в тумане возбуждения. Хорошо, так интереснее. Я оглядываю комнату в поисках чего-то, чем можно заткнуть ей рот. В конце комнаты находится какой-то столик, он не освещен светом, как вся остальная комната. Подхожу к нему и вижу целый набор юного БДСМщика. Кляпы разных форм, есть в форме коротеньких членов, они, наверное, давят на язык жертвы и это возбуждает. Тут лежат вибраторы, плетки, повязки на глаза, зажимы для сосков. Нет, сегодня я не буду причинять тебе боль, малышка. Я беру все, что мне нужно и подхожу обратно к кровати. Гермиона смотрит на меня со смесью испуга и возбуждения, она двигает тазом, трется о веревку между ее ног. Эту веревку я отвязываю, сейчас она нам не нужна, стараюсь не дотрагиваться до Гермионы, не доставлять ей удовольствия раньше времени. — Сейчас я наложу на тебя заклятие повышенной чувствительности, хорошо? Она кивает. Спасибо старшекурсникам за это заклятие, раньше я думал, что оно мне никогда не пригодится, ведь, зачем в сражении с врагом делать его более чувствительным? Теперь знаю, для чего оно. На Гермиону вылетает легкая дымка и, когда она рассеивается картина выглядит как будто бы точно такой же, но с какими-то изменениями. У Гермионы широко раскрытые глаза, она дышит все чаще и чаще. Я надеваю на нее кляп, легонько задеваю рукой ее щеку и она вздрагивает. Очень хорошо, это то, что мне надо. Повязка на глаза завершает ее образ совершенно доступной, только моей Гермионы. Оглядываю ее и глажу свой член, да, да, как же я тебя хочу, как же хочу доставить тебе удовольствие, которого ты никогда не испытывала. Включаю вибратор и подношу к ее влажной пизде. Она вся течет, хочет меня. Гермиона вздрагивает и стонет, пытается закричать, но это невозможно. Она начинает извиваться насколько это возможно в веревках, которыми она опутала саму себя. Подношу руку к ее влажному отверстию и вхожу сначала одним пальцем, потом добавляю второй. Они легко входят и я начинаю двигать ими, потрахивать ее. Вибратор у ее клитора, мои пальцы в ней, она извивается и стонет, все чаще и чаще, ее грудь неровно вздымается и, когда мне кажется, что я уже не могу терпеть, она вскрикивает и выгнувшись замирает. Легкая судорога проходит по ее телу, она не стонет, она не делает ничего, ее тело как будто бы превратилось в каменную статую. Я убираю вибратор, веревки ослабевают и она падает на кровать. Сжимает ноги и тяжело дышит, успокаиваясь. — Тебе было хорошо? — я полушепотом рычу ей это на ухо, покусывая ее шею и заводя ее руки за голову. Раздеваюсь как можно скорее, мне нужно войти в нее, почувствовать ее собой, мне так нужна она. Гермиона лежит так, как я положил ее, не двигаясь и лишь прислушиваясь к ним движениям. Становлюсь между ее ног и еще раз оглядываю прекрасное тело. Капельки пота застыли на ее груди и животике, вагина красная и слегка опухшая от возбуждения. Снимаю с нее маску. — Ты будешь смотреть мне в глаза, пока я ебу тебя, ясно? — она кивает. Беру свой член в руку, прохожусь по нему подготавливая. Ноги Гермионы широко разведены и мне не доставляет труда с легкостью войти в нее. Она слишком узкая для моего члена и ей, вероятно, больно, но она знает, что нельзя закрывать глаза, нельзя отводить их. Она смотрит прямо на меня, ее глаза покрыты дымкой возбуждения, кажется, если спросить ее сейчас самую элементарную вещь, она ничего не ответит, не вспомнит, и ее это, конечно, разозлит, но она станет лишь горячее от этого. Постепенно я ускоряюсь не в силах уже сдерживать себя и она стонет, кричит, пытается закусить губу, но добивается лишь того, что прокусывает до крови. Я держу ее руки над головой, сжимаю ее грудь, смотрю в ее глаза. Она, она, она. С моих губ срывается рык, переходящий в стон и, вынув из нее член, я кончаю ей на живот. Она содрогается, стонет, скулит. Ее рука опускается к клитору и она трет его, пока не кончает еще раз. Мы лежим на кровати не разговаривая. Молча собираюсь и выхожу из комнаты. Мы с тобой еще поиграем, дорогая.