abyss

гаара хранил в себе ураган, песчаную бурю и землетрясение на двузначное число баллов. баки каждый раз ожидал природной катастрофы, когда встречался с этими запылëнными, неземными глазами, упорно смотрящими куда-то вскользь/вглубь него. не то чтобы он жаловался — во всей суне не было человека, который хотел бы, чтобы гаара его действительно увидел, чтобы посмотрел на него дикими тëмными глазами демона. в момент, когда достопочтенный йондайме казекаге соизволил назначить некогда товарища по команде сенсеем своих детей и гаары, баки стал в глазах всей деревни не более чем живым трупом. ему было всего тридцать — солидный возраст для шиноби, но лишь расцвет жизни для любого мужчины; чудовище носило тело гаары уже одиннадцать лет. сказать по правде, баки совсем не был против того, чтобы обучать темари. та была способной и умной, её навыки боя пусть и были слегка грубоваты, но превосходили иных чуунинов, а поведение было не по возрасту взрослым. не был он против обучения и канкуро, хоть тот и проигрывал старшей сестре в целеустремлённости, но лишь пока дело не касалось марионеток, а пара хороших пинков и зуботычин быстро отбивала у парня желание отлынивать. в общем-то, это могла бы быть отличная команда, одна из лучших как среди генинов, так и — в потенциале — во всей суне. если бы не одно 'но'. вечером того же дня, когда баки был назначен сенсеем, это 'но' впервые по-настоящему посмотрело на него с уровня едва ли полутора метров от кухонного пола блеклыми глазами серийного убийцы с солидным стажем. раса сказал: 'баки теперь твой сенсей, гаара. ты должен слушаться его во всём'. гаара даже не моргнул. раса сказал: 'ты знаешь, что случится, если хоть кто-то из твоей команды пострадает'. гаара, окончательно потеряв интерес к происходящему (баки мог определить сей момент точно по тому, как словно подëрнулись слоем песка и пыли эти чудовищно человеческие глаза), прошёл мимо казекаге на выход, шаркая ногами как восьмидесятилетний старик и поскрипывая как плохо отлаженный механизм, но так и не проронил ни слова. следом по полу тянулся песок, оставался крошками, что, как и в одной популярной заграничной сказке, вели брата и сестру в логово пожирающего людей зверя. и тогда раса устало сказал: 'пиздец', хотя матерился крайне редко. и баки не нашёл, что ему возразить — ни как подчинëнный шиноби, ни как сенсей детей казекаге, ни как давний друг. они выпили за здоровье сперва одного, потом другого, оба раза не чокаясь, и всё, что от него попросил раса (а не достопочтенная тень ветра четвëртого поколения), так это спасти детей, если гаара вдруг выйдет из-под контроля. хотя само слово 'контроль' в отношении гаары было неуместно. инструкции по обращению с джинчуурики были зачитаны ранее самим йондайме казекаге и были также скудны, как казна суны. из дома расы баки шагнул в прохладу ночной деревни, когда небо уже покрылось звëздами. даже под лёгкими винными парами он сразу почувствовал, как с крыши соседнего здания на него заинтересованно посмотрели ураган, песчаная буря, землетрясение, ядовитые змеи, скорпионы и ками знает что ещё, похороненное внутри гаары и олицетворявшее дух пустыни во всей его беспощадности. песок рядом с ногами баки двинулся, потëк против носившегося по безлюдным улицам ветра, расцвëл ароматом впитанной некогда крови. его молитва была короткой, а шаг уверенным. баки шёл домой, радуясь тому, что семьëй не обзавëлся — не за кого было волноваться. ураган, самум и ками знает что ещё провожали его, лизали пятки острыми лезвиями. когда гаара прекратил слежку, баки не знал. обернуться означало снова посмотреть в бездну нечеловеческого, привлечь лишнее внимание. уже практически на пороге дома он заметил, как по южно-чëрному небу скатилась слеза падающей звезды, и от всей души пожелал. желание, конечно же, не сбылось. и через год чудовище, носившее тело гаары вот уже двенадцать лет, продолжало смотреть вскользь/вглубь всех запылëнными, неземными глазами. человек из этой бездны зыбучих песков не показывался.