Don't stop!

Люк появляется в комнате под вечер. Он входит в комнату ровно в тот момент, когда Эштон и Калум из нее выходят. — Дерьмо, ты напугал меня, — вздыхает темноволосый, столкнувшись на входе с Люком. — Так, притормози, надо выполнить свой мамский долг и расспросить у Люка в каких позах они там с Майклом, куда, кого, чего, — Эштон затаскивает соседей в комнату за шкирку, ногой прикрывая дверь, — Давай, Люк, рассказывай! — Ну, — Люк протягивает долгую «э-э-э» и медленным шагом перемещается от входной двери к своей кровати, — Мы просто поцеловались. — И все? — уточняет Эштон как-то разочарованно, — Вы просто целовались два часа? — А что? — Люк беспечно вскидывает брови, — Что не так? — Ладно, они хотя бы поцеловались, хоть с мертвой точки сдвинулись, — рассуждает Калум, — Идем, Эш, кино не ждет. — Эй, стойте! Я, эм, — Люк опускает голову. Даже издалека видно, как его щеки и уши краснеют, — Я иду с ним на свидание в субботу и, эм… — Расшифруй с Люкского, ничего не понимаю, — просит Калум, поворачиваясь к Ирвину. — Ты стесняешься спрашивать вслух про секс, верно? — Эштон пялится на Люка, который часто-часто кивает. — Больше двух говорят вслух, — обиженно сообщает Худ, пока Эштон направляется к их прикроватной тумбочке и, открыв ее, недолго копается. — Погугли и эскпериментируй, — Эштон бросает что-то Люку и улыбается. — Что это? — спрашивает Хеммингс, недоверчиво пялясь на бутылочнообразное нечто в своих руках. — Смазка, — усмехается Эштон. — Зачем? — пугается Люк и резко поднимает глаза на соседей, которые уже скрываются за дверью. — Погуглишь — узнаешь, — напоследок бросает Ирвин, перед тем, как хлопнуть дверью. Люк непонимающе таращится на бутылек в своей руке и смотрит на сидящую на подоконнике Сиерру. — Да, я тоже ничего не понимаю, — вздыхает он, выуживая из заднего кармана телефон, — Видимо, пришло время просмотреть темную сторону Интернета. Люк валится спиной на постель и пялится в потолок, сложив руки в замок на своей груди. Итак, видимо, ему придется посмотреть порно. Дерьмо. Он всю жизнь старательно этого избегал, но ради научного интереса, видимо, придется. Проходит час, а голова Люка разрывается на тысячу маленьких кусочков от того количества информации, которое он получил, а ведь пролистал от силы двадцать страниц какого-то порно-сайта, зашел на десять разных ссылок и почитал какой-то максимально гейский блог — этот блог либо ведут Эштон с Калумом, настолько он гейский, либо на этой планете существует еще более гомосексуальное существо (Люк в это не верит). Он проводит руками по своему лицу и устало стонет, прикрывая глаза: та часть, которая не пугала его, завораживала, но факт того, что все это придется делать с Майклом как-то… Сковывала, что ли? Как Эштон и Калум говорят об этом так открыто, не стесняясь? Люк все еще немного боится и стыдится обсуждать это, а Эштон может завалиться в комнату и проорать «Калум, ты, я, секс, прямо сейчас» без зазрения совести. Да, может, это все не очень прилично, но Люк бы выбрал иметь суперспособность без смущения говорить о сексе, нежели телепатию или левитацию… Люк вскакивает с кровати и направляется к входной двери. Он останавливается в метре от нее и, потянувшись рукой к ручке, закрывает дверь на замок, а затем расслабленно ложится на кровать и ведет руками по торсу, задирая свою футболку. Он расстегивает пуговицу на своих джинсах, «вжикает» молнией на них и проскальзывает пальцами под белье. Видимо, пришло время экспериментировать. Ну, и что? Ему думать о том, что все вещи, которые он видел, Майкл будет делать с ним? Разве это возбуждающе? Возбуждающе — это запах Майкла у него за загривком, его нежные руки и горячее дыхание, опаляющее кожу, а не все… Это. Хотя, черт, когда Майкл целовал Люка тогда, когда они были у него в комнате, это было действительно потрясающе. Возможно, этот поцелуй был слишком невинным для того, чтобы Люк возбудился. Он проводит языком по своим губам, и ему в голову ударяют отрывки воспоминаний с вечера дня рождения Скотта: Люк помнил, как выпил, а затем помнил, как проснулся в кровати с Майклом, а остальное он начинает вспоминать только сейчас. Дерьмо, они с Майклом подрочили друг другу в туалете, а он вспоминает об этом только сейчас! Люк размеренно оглаживает себя, закусывая нижнюю губу: ему хотелось бы, чтобы здесь был Майкл прямо сейчас. Чтобы он делал все это с Люком, и, хоть ему все еще немного страшно, он готов побороть страх и попробовать. Он тянется рукой к бутыльку со смазкой и минуты три разглядывает его: он не состав или способ применения читает, он просто шокированно пялится на смазку, не в состоянии поверить, что он вообще все это сейчас делает. Он поддевает ногтем крышку и, после того, как та с «чпоком» открывается, Люк понимает, что дороги назад нет. Он выдавливает прохладное склизкое содержимое на пальцы, растирая его около минуты не ради разогрева, а ради любопытства и научного интереса. Этот прозрачный гель ненавязчиво, но уловимо пахнет ванилью — это лучшее, что ожидал Люк от соседей, зная, что у них могла бы быть смазка с запахом чипсов с беконом или какао — самая максимально обыденная и ожидаемая вещь от них. Он размеренно водит рукой по члену на пробу и размыкает губы, ощущая приятную влажность. Люк вжимается затылком в подушку и закусывает губу: он мнимо запретил себе, но, почему-то, как только его руки касаются собственного полувозбужденного члена, он тут же представляет вместо своих рук руки Майкла. Его начинает слегка потрясывать: ему стыдно и смущающе думать об этом, но ровно до того момента, как он начинает, медленно, по кусочкам, но вспоминать их ночь на дне рождении Скотта. Черт, Майкл был таким настойчивым и уверенным, что Люк просто тает. Мысль о том, что он хочет повторить это, тянется сладкой патокой — у Люка сводит лодыжки, и он поджимает ноги к себе ближе. Люк вскакивает на кровати, капитулируя: он понимает, что не сможет без Майкла. Ему нужен Майкл здесь и сейчас. Его руки и его голос. Это признание Люка для самого себя. Он смотрит на свои расстегнутые джинсы и топорщащуюся ткань боксеров, вздыхая: до Майкла в таком виде он точно не дойдет. Что ж, похоже, пришло время второго спасения. Люк незамедлительно звонит Майклу, стянув телефон с прикроватной тумбочки. Он кусает ногти, пока в трубке раздаются гудки. — Да, мой шпион? — отзывается Майкл нежно, — Опять спасти тебя нужно? — Типа того, — подтверждает Люк и мычит, — Но это… Если ты не занят. — Я в своей комнате, — отмахивается Майкл, — Можешь зайти, если хочешь. — Прости, что прошу, но… Тут такое дело, я… Не могу прийти, — неуверенно произносит Люк, — То есть, эм, мог бы ты прийти, пожалуйста? Перед кроватью Люка возникает Майкл, который выжидающе пялится на него, пихая телефон в задний карман джинс, а затем выдавая слегка смущенное «оу», когда его взгляд падает на бутылек смазки. — Я помешал? — растерянно интересуется Майкл, смотря на хлопающего глазами Люка, у которого щеки начинают краснеть с каждой секундой все больше — в какой-то момент красноволосому начинает казаться, что у младшего щеки слились с тоном его волос. — Нет, я, эм… — Люк сглатывает, — Хотел, чтобы ты мне… — Помог? — осторожно уточняет Майкл, кивая на смазку. — Да, помог, — кивает младший, все еще пялясь на Клиффорда, — Прости, я, эм… Это было очень тупо с моей стороны и… — Нет-нет-нет, все в порядке! — Майкл мотает головой, усаживаясь рядом с Люком на кровати и укладывая ладонь на его колено, — Я могу помочь, если ты хочешь. — Да, пожалуйста, — полушепотом просит Люк, вглядываясь в глаза напротив, — Я хочу, чтобы ты… — Скажи мне это вслух — и я это сделаю, — обещает Майкл, наклоняя голову вбок и приближаясь к губам Люка, — Ты всегда такой скованный, котенок, я хочу с тобой говорить, хочу, чтобы ты говорил. — Я хочу… — Люк пытаясь собрать в себе последние остатки смелости, — Чтобы ты помог мне… Растянуться… Пожалуйста? — Как скажешь, детка, — Майкл накрывает губы Люка своими, заставляя его недавно восстановленное дыхание вновь сбиться. Он нежно целует его, укладывает руку на его щеку и притягивает ближе к себе, в то время как Люк окольцовывает его шею руками. Майкл тянется руками к джинсам младшего, а затем замечает, что ширинка уже, вообще-то, расстегнута — в любо другое время он бы проигнорировал эту занимательную детальку, но сейчас он расценивает это как своеобразное приглашение. — Можно я сниму их? — спрашивает Майкл осторожно, намекая на джинсы и белье. — Я же сам попросил тебя помочь, как я могу быть против? — Люк смущенно улыбается, опаляя горячим дыханием губы старшего, находящиеся в несколько миллиметрах от его собственных. — Я спрашиваю, потому что хочу знать, что ты точно не против и тебе комфортно, — поясняет Майкл, — Раз уж ты сам не болтушка, готовься к тому, что я буду говорить. Много. — Прямо сейчас? — удивленно интересуется Хеммингс, будто бы намекая на то, что сейчас обстановка не очень подходит для дружеской болтовни. — Да, прямо сейчас, — кивает Майкл. Он стягивает с чужих ног брюки, а затем снимает боксеры, отбрасывая их куда-то в сторону. Майкл с ногами забирается на постель и прижимается спиной к бетонной стене, усаживая Люка меж своих ног. — Не закрывайся от меня, все в порядке, — Майкл оглаживает оголенные бедра русоволосого, когда тот сводит колени вместе и сжимается. Он касается рукой чужого члена, и Люк тут же вздрагивает, хватая его за запястье, — Все хорошо, малыш. Я могу потрогать тебя? — Ма-айкл, — Люк смущенно ноет, — Да, ты можешь, но… Ты меня смущаешь! — Прости, — Майкл оставляет поцелуй за ухом русоволосого. Он обводит пальцами головку и слегка оттягивает чужую нежную кожу вниз, а затем начинает размеренно водить по чужому члену, заставляя Люка часто-часто задышать и откинуть голову на плечо старшего. Майкл тянется к бутыльку со смазкой, выдавливая ее на правую ладонь и разнося все еще слегка прохладное содержимое по члену младшего так, что он вздрагивает и слегка напрягается. Красноволосый давит смазку на вторую руку, откидывая бутылек в сторону. — Расслабься, детка. Я хочу сделать тебе приятно, — он давит средним пальцем на кольцо чужих мышц, пока целует шею младшего. Люк напряженно дрожит, а затем хватается за руки Клиффорда и сжимает его кожу, когда тот проталкивает в него один из пальцев. Майкл начинает резче надрачивать младшему, добавляет второй палец и слегка разводит их в стороны, заставляя Хеммингса поперхнуться воздухом от переизбытка чувств. — Стой, Майкл, подожди, — еле слышно просит Люк, изящно выгибаясь в пояснице от тупой боли. — Все-все, — Майкл отдергивает руку, — Теперь твоя очередь. — Что? Ты… — Люк недоумевающе пялится на Майкла через плечо. — Ну же, детка, — тихо просит Майкл, — Давай, малыш, все хорошо, ты молодец, — он давит на костяшку чужого среднего пальца, проталкивая его внутрь, — Вот так, детка, ты умничка. Люк тихо хнычет от возбуждения: похоже, с появлением Майкла в этой комнате у него вполне приятным бонусом материализовался кинк на похвалу или что-то в таком духе. Он прекрасно понимает, что хвалить его не за что — все делает Майкл, — но то, как это звучит из уст Майкла, все эти «молодец» и «умничка» заставляют Люка трястись от напряжения. Он сводит брови над переносицей и, громко вздыхая, проскальзывает внутрь вторым пальцем. — Теперь тебе нужно равзести их, — старший покрывает чужую шею поцелуями, все еще слегка придерживая запястья Люка, — Глубже, принцесса, ты же хочешь получить удовольствие, верно? Хеммингс хмурится, вгоняя в себя пальцы до конца и слегка подрагивая. Майкл одной рукой плывет по его бедру и медленно водит второй по его члену, отвлекая от дискомфорта. Младший разводит пальцы в сторону и мотает головой, утыкаясь носом в шею красноволосого. Он сбито дышит отрывками в его кожу, пытаясь успокоить бурю чувств и эмоций внутри. — Трахни себя своими пальцами, детка, — Майкл вжимается губами в ухо Люка и нежно целует, — Давай, малыш. — Майкл, — Люк ахает и полузадушенно хрипит, — Майкл..! — Да, детка, давай, — просит его Майкл полушепотом, активнее двигая рукой. Люк закрывает лицо рукой, пряча его в изгибе локтя, но старший тут же опускает его руку к своему бедру, переплетая с ним пальцы. Русоволосый вытаскивает пальцы и вновь толкается, заставляя самого себя дернуться, а по телу прокатиться волну удовольствия. — Тебе нравится, детка? — Майкл шепчет прямо в чужое ухо, прижимаясь к нему губами, — Нравится то, что чувствуешь? Люк кивает и жмурит глаза, повторяя свое действие. Ему безумно нравится — он не может этого отрицать, но он скорее хочет услышать похвалу от Майкла, про то, какой он хороший умничка и как все правильно делает. — Добавь третий палец, — ласково просит Майкл, и Люк делает это даже раньше, чем старший успевает договорить — ему самому становится недостаточно. — Майкл, ах-х, я хочу, — Люк стонет протяжно и хнычет, — Хочу, чтобы ты… Пожалуйста. — Что? — переспрашивает Майкл: черт, ему бы сейчас мысли уметь читать! — Пожалуйста, — Люк почти скулит, выгибаясь, когда Майкл подстраивается и надрачивает ему в такт движений его пальцев, — Майки..! Пожалуйста, я… Ах! В голове Люка, почему-то, промелькнул момент с Эштоном, будто бы напоминая о том, чтобы предупредить Майкла об оргазме хотя бы за минуту. — Я, — Люк кусает губы, пока Майкл засасывает его кожу на шее и плечах, — Хочу кончить, Майки. — Давай, детка, я хочу это увидеть, — он слегка прикусывает плечо Люка. Хеммингс изгибается и простанывает громкое «Майки!», изливаясь в руку старшего, который лениво водит рукой по его члену еще около минуты, выжимая из обмякшего тела остатки оргазма. — Вау, — выдает Люк, тяжело дыша, — Это было потрясающе. — Может быть еще лучше, — самодовольно заявляет Майкл, спрыгивая с кровати и направляясь в ванную, — Если бы я трахнул тебя. — Спасибо за пояснение, но я и так понял, — хмыкает Люк, протягивая руки к прикроватной тумбе и вытаскивая из стоящей на ней коробочки одну салфетку, и вытирает ею руки, а затем натягивает на себя боксеры, откинутые на другую сторону кровати. Майкл возвращается из ванной, вытирая руки о свои черные скинни, и заваливается на кровать к младшему, обнимая его. — Почему я так вымотан? — устало вздохнув, спрашивает Люк. Он обвивает руками шею Майкла, — Я как будто кросс пробежал. Ужас. — Это ты еще не сильно устал, — усмехается красноволосый, — Могу в следующий раз вымотать тебя еще больше? — Ты это даже вслух сказать не можешь, — хихикает Люк и зевает. — Кто бы говорил, — фыркает Майкл, — Не осуждай меня, пока не сможешь говорить слово «растянуть», не готовясь морально перед этим пять минут. — Эй, Майки, — Люк нежно целует его, проводя по его щеке пальцами, — Спасибо. — Зови меня, как еще решишь повеселиться, — улыбается Майкл, лениво отвечая на поцелуй и прижимая младшего ближе к себе. — Замолчи, — ругается Хеммингс сонно. — Замолкаю, принцесса, — Майкл утыкается в его шею носом и умиротворенно прикрывает глаза.

***

Люк просыпается посреди ночи, когда дверь комнаты хлопает. — Боже, сколько времени? — Люк щурится на свет, включенный Эштоном, стоящим у двери. Люк кривится, ворошит взъерошенные волосы и давит на противно болящие виски. — Где Майкл? — продолжает он, садясь на кровати, качаясь, и жмурится. — Итак, мы имеем одного пьяного тире сонного Люка, — подытоживает Калум. — Пока не имеем, но, судя по его видочку, это кто-то уже сделал раньше нас. — Я не пьян! — возмущается Хеммингс, но все еще хрипло спросонку, — Я просто… Черт, здесь был Майкл. Мы спали с ним, — Люк поднимает устало-замученный взгляд на соседей и цокает, — В смысле, ну, спали. Сны видели. — Люк сто часов пытается не дать нам с тобой шансов пошутить про то, что «спал» в смысле «трахался», — Калум подталкивает старшего под плечо. — Конечно, мы его уже затрахали шутками про секс, — хихкает Эштон, — Может, даже не только шутками. — Господь, вы в комнате не больше трех минут, а уже успели меня выбесить, — сообщает Люк раздраженно, свешивая ноги с кровати, — У вас просто талант, поздравляю. — Мы знаем, сладенький. Если бы можно было защитить докторскую по пошлым шуткам, нас бы тут не было, — сообщается ему Ирвин и вздыхает, — А так, приходится довольствоваться связью с общественностью и культурологией. — И моими страданиями, — буркает русоволосый вдобавок, протирая руками лицо, — Как ваше свидание? — Потрясающе, — отзывается Калум, сбрасывая с себя кожаку и вешая ее на крючок у двери, — В кино сходили, погуляли. Все отлично. Сходи как-нибудь на выходных в кино, там много интересного идет. — С кем? — Люк выгибает бровь и смотрит на соседей так замученно, как будто из друзей у него только они и есть, и то он их сам выдумал. — Действительно, — Калум кивает, — У меня есть одно предложение, но не уверен, что он тебе понравится. — Ты про того красноволосого парня, который уже сто лет клеится к Люку? — интересуется Эштон, хлопая глазами. — Да. Который его еще засосал два раза, — Калум вздыхает, — Как его там? — Что-то на «К»? — продолжает Эштон, — Ты же знаешь, какая у меня ужасная память на имена, кот. — Заканчивайте свой спектакаль, я понял, что вы про Майкла, — Люк вскакивает с кровати, стаскивая с изголовья свои джинсы — черт, Майкл их даже повесил, когда уходил, как мило, — Вы невыносимы. Пойду прогуляюсь. — Время двенадцать, — напоминает невзначай Ирвин, — Будь осторожнее, договорились? — Ага, — бурчит себе под нос Люк, — Буду. — Встретишь бандитов — береги руки, — хмыкает Калум, — Держи их за спиной в знак безграничного уважения, а потом беги. — Да понял я, понял, — отмахивается Люк, — Чтоб когда я пришел, вы свое свидание закончили. — Мы его уже закончили? — удивляется Калум, а затем они с Эштоном удивленно переглядываются, словно без слов интересуясь у друга друга, о чем говорит Люк. — Так я вам и поверил, — скептично отзывается Люк, натягивая кеды, — Трахайтесь, только не слишком громко, вся общага уже спит. — Как твой эскперимент? — Эштон поднимает бутылек с кровати Люка и пялится на него, а затем переводит взгляд на младшего и загадочно вскидывает брови. — Я уже упоминал, что тут был Майкл? — спрашивает Люк. — Вы поебались? — Эштон почти визжит от восхищения, — Ты никуда не идешь! Садись и рассказывай! — Удачных вам потрахушек, — хмыкает Люк, подходя к двери, когда старший дергается к нему. — Ты никуда не пойдешь! Ты не посмеешь уйти, вот так нагло заинтриговав меня! — отчаянно кричит он. — Еще как посмею, — коварно отвечает Хеммингс. — Люк! Я запрещаю тебе! А ну стой! — Пока, ребятки, — пропевает Люк и хлопает дверью. Он прижимается к ней спиной, выдыхая, хотя знает, что рваться наружу и пытаться ее открыть Эштон не будет — его уже сто процентов зажал Калум, а из его хватки вырываться бесполезно. — Только не смейте трахаться на моей кровати, поняли? Я вас пристрелю, если вы хотя бы приблизитесь к ней! — прижавшись губами к щели между дверью и стеной, сообщает Люк, — Калум, сам ты иди нахуй, понял? Думаешь, если послать меня не вслух, то я не услышу? Эштон, я думаю, ты уже, но все равно тоже иди нахуй. Вы оба! Люк быстрым шагом проходит по коридору, молниеносно прыгает по ступенькам, а на последнем лестничном пролете он запрыгивает на перила и скатывается по ним, в последний момент спрыгивая с них прямо к деревянным дверям. Он проходит мимо ресепшена, за которым сидит их консьерж, которая очень подозрительно пялится на Люка. — Куда собрался? — интересуется язвительно женщина. — Прогуляться, — Люк тушуется, — Нельзя? — Нельзя, — выплевывает она недовольно, — Ишь чего захотелось. Днем ему не гуляется… — У меня днем пары, — оскорбленно возмущается Люк. — Ну, вот и иди высыпайся перед парами! Разгулялись тут, — она фыркает раздраженно и поворачивается на стуле к монитору компьютера. Люк разворачивается и, сунув руки в карманы, дует губы. Нет, он не может сдать на тормозах из-за какой-то мерзкой старушки, это во-первых, а во-вторых, он чертов Люк Роберт Хеммингс, какого хрена! Думай, Люк, думай. Ты же телепат! Давай, придумай что-нибудь! — Господи Боже, надеюсь, этот умник отправится спать, а не попытается пробраться через вторую дверь. Люк оборачивается на женщину и воодушевленно вздыхает, когда ему в голову приходит потрясающая идея. Он скручивает пальцы и двери, находившиеся слева, в нескольких метрах от него, открываются и качаются из стороны в сторону. — Молодой человек, я же сказала вам идти… — Я здесь стою. Не там. Консьерж поднимает уставший взгляд на Люка, а затем поворачивает голову к шумящим дверям. Она смотрит на камерах, на которых ничего и никого около второго входа нет, и щурится. — Что за чертовщина, — ругается она. — Может, кто-то помимо меня решил прогуляться! — невинно предполагает Люк. — Что-то, вы, молодой человек, мутите, — женщина недоверчиво косится на Люка, вставая из-за ресепшена и направляясь ко второму выходу. Пока консьерж, на всякий случай захватив ключи от дверей, быстрым шагом идет к своей цели — запереть все двери ото всех студентов, Люк бежит к главному выходу и выскальзывает из общежития. Обалдеть, он теперь обманщиком заделался, потрясающе. Люк прогулочным шагом идет вдоль ограды колледжа и проезжей части, сунув руки в карманы джинсовки. Он осматривает темное небо и черные окошки домов, улыбаясь самому себе: да, пусть это была и не большая афера, но она принесла Люку приятную волну адреналина и приятного волнения. Он заворачивает в один из переулков и, оглянувшись по сторонам, подлетает наверх, становясь на край крыши. Люк проходит вдоль всей крыши, перескакивая антенны и громоотводы, подлетая над ними. Он шагает к краю крыши и запрыгивает на него, пялясь на дорогу и проезжую часть снизу, балансируя и проходя вдоль среза черепицы. Он понимает, что сейчас ему оступаться ну никак нельзя, ведь Электрисити может его не спасти — он супергерой, а не его личный ангел хранитель, и, хоть Люк это прекрасно осознавал и раньше, признал для себя он это только сейчас. Он перескакивает с одной крыши на другую, а затем останавливается и, скрестив руки на груди, любуется светящимися высотками вдали. Ему в лицо дует свежий прохладный ветер, и Люк вытягивает шею, наслаждаясь пробирающей прохладой и запахом надвигающегося дождя. Не просто дождя, а дождя с грозой — это, признаться честно, любимая погода Люка, когда пахнет свежестью и свободой, так, как пахнет Майкл, а Майкл пахнет просто потрясающе. Под дождем он оставаться не может — как бы он не любил ливни, он заболеет, если останется под ним, а поэтому ему приходится развернуться и отправиться обратно в общежитие. Позади него трещит молния, но, черт, грозы не было, какая молния? Люк оборачивается и замечает яркие вспышки света в переулке на соседней улице: это Электрисити, других вариантов быть не может. На лоб Люка приземляется пара капель, и он ругается себе под нос, подлетая и направляясь к месту, где он видел вспышки, и откуда доносился треск. Подлетев к переулку, он присаживается и прячется за трубу дома, чтобы его не рассекретили — с сентября он стал более хорошим шпионом, а то это вообще никуда не годилось. Он выглядывает и смотрит вниз, когда по его лицу уже стекают крупные капли дождя, но не видит никого — как сквозь землю провалился, поганец… Он либо умеет телепортироваться, либо впитываться в землю, никак иначе. Через пятнадцать минут насквозь промокший Люк подлетает к окну их с Калумом и Эштоном комнаты и, ухватившись за откос, стучится в стекло. Ему открывает Калум и несколько секунд пялится на него. — Я открою тебе секрет, что люди вешаются немного по-другому, — сообщает неловко он ему, пока Люк нервно хихикает. Калум затягивает его в комнату, и Люк грудью падает на подоконник, оставляя ноги свешенными на улицу — старший вытянул его только на половину и решил, что дальше Люк сам. — А вы чего не спите? — удивляется Люк, — Я думал, вы уже закончили все свои важные дела и спите. — Потому что я иду в аптеку, — сообщает ему Калум, опираясь спиной на стену и пытаясь завязать шнурки, стоя на одной ноге, — За обезболивающим. — У кого что болит? — спрашивает Люк недоумевающе. — У кого что болит? У меня болит моя ебаная задница, Люк! И ебаная это даже сейчас прям точное описание, а не просто рандомное ругательство, — ругается Эштон, валяющийся на кровати. — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает Люк, сползая с подоконника и подходя к кроватям. — Случился Калум, который не может контролировать своим восемьсот сорок пять километров в час, блять, — отзывается светловолосый, лежащий на боку, — Клянусь, Калум, тебе не поздоровится, когда я встану. — Я все еще могу быстро бегать, — усмехается Калум, приоткрывая дверь. — Это ненадолго, — обещает Эштон и бросает в темноволосого подушку, но тот успевает скрыться за дверью. Люк смущенно опускает голову, когда до него доходит, что произошло, пока Эштон обреченно стонет, закрывая лицо ладонями, а затем смотрит на Люка оценивающе. — Ты совсем промок, — замечает он, — Иди прими горячий душ, малыш, иначе ты простудишься. Иди, давай, я заставлю Калума купить тебе какао по дороге в аптеку. — Спасибо, Эш, но лучше пусть купит какао тебе, ты заслужил, — Люк улыбается, стягивая с себя мокрую джинсовку. — Ага, заслужил, — Эштон дует губы, — Калум сказал мне тоже самое. А теперь я не могу встать с постели. Люк кивает сочувствующе, отправляясь в ванную и закрывая за собой дверь. Он снимает с себя все липнущие к коже вещи, скидывая их на пол рядом с раковиной, а затем забирается в душ, включая воду горячее обычного. Забравшись под горячие струи воды, Люк расслабляет плечи, облегченно вздыхая: весь день у него в голове мысли чужих людей, а сейчас он наконец сосредотачивается на своих собственных, но, черт, лучше бы он этого не делал. В его голове начинают всплывать моменты с Майклом с сегодняшнего дня, и Люк отчаянно проклинает себя: как другие парочки просто отбрасывают в сторону все, что было в постели, и живут дальше? Хеммингс этого сделать не может — он от безысходности рыдать готов, скатываясь спиной по душевой кабинке, осознавая, что еще секунда — и он будет снова возбужден. Так нельзя, это неправильно… Может, он заболевает? Нет, температуру мерить бесполезно… Он какой-то озабоченный — нельзя столько думать о сексе в один день! Хотя, кажется, пока он живет в одной комнате с Эштоном и Калумом, к себе слово «озабоченный» употреблять нельзя — его соседи все равно будут в сто раз чаще и больше думать о сексе, чем он, при чем не только друг с другом. Люк выбирается из душа полностью потерянный: роясь в своих мыслях и темных уголках разума, он изо всех сил пытается понять, что же с ним не так. Это на него так Майкл влияет? Или проживание с Калумом и Эштоном? Он не понимает. Он сплевывает зубную пасту в раковину и, намочив руки, плещет водой себе в лицо и зачесывает волосы назад, упираясь локтями на края раковины: какого черта с ним происходит? Может, пора на процедурки? Или к психологу? — Люк, можно войти? — в дверь стучится Калум, и Люк щелкает замком, впуская его. Калум роется в ящиках около раковины, выискивая прищепки. — Ты какой-то грустный, — замечает темноволосый, бросая мимолетный взгляд на Люка, — Хуй сосал невкусный? — Очень смешно, — фыркает Люк, — Как раз в них и проблема. — В хуях? — уточняет Калум, — Какая в них может быть проблема? — Я слишком много о них думаю, точнее, об одном, — признается Люк, роняя голову и пялясь на свои ноги, — Это какой-то кошмар. Как… Как от этого избавиться? — Ты помнишь, что я тебе говорил? — напоминает Худ, — Прими всего себя, со всеми ужасными мыслями. — Это неправильно, — отрицает Люк, мотая головой, — Нельзя столько об этом думать! — Кто сказал? — удивляется Калум неловко. — Я, — вполне серьезно заявляет Люк, заставляя Калума закатить глаза, — Понимаешь, у меня есть свои рамки и границы, которые я сам себе поставил, и я не могу за них заходить, потому что буду чувствовать, что подвел себя… Я считаю, что если я не подведу самого себя, то… — Люк, ты опять душнишь, — напоминает ему Калум. — Ты не понимаешь! — восклицает Люк, хватаясь за голову, — Для меня думать столько о сексе — неприемлимо! Мои родители с детства закладывали во мне отвращение к излишнему любвеобилию, а тут я беру и думаю о руках и других частях тела Майкла на протяжении суток! Это же… Это же неправильно! — Люк, прекрати душнить, — умоляет Калум, — Если ты не заткнешься, то я тебя поцелую. — Я просто… Просто не могу, понимаешь? — продолжает Люк, пропустив слова Калума мимо ушей, — Я не могу допустить себе таких мыслей! Или… Или могу?.. Я уже ничего не понимаю! Калум вздыхает и, в два шага оказавшись вплотную к Люку, впивается в его губы, вжимая его самого бедрами в раковину. — Какого хрена, — Люк не возмущается, а скорее просто вежливо интересуется. — Я тебя предупредил, что если не прекратишь душнить, то я тебя поцелуем сам заткну, — напоминает Калум, пока в голове Люка крутятся ржавые шестеренки. — Калум, у тебя… Язык проколот? — уточняет Люк, сглатывая вязкую слюну. — Ага, — Калум расплывается в самодовольной улыбке, — Хочешь попробовать, Лу? — О, Господи, не зови меня так, — умоляет Люк. Калум ставит руки на край раковины позади Люка и наваливается на него всем телом, дыша в губы. — А то что? — шепотом интересуется он. — А то я… — Люк дрожит, когда Калум хватает его подбородок пальцами. — Что ты мне сделаешь, малыш? Опять начнешь душнить? Или, может, пожалуешься Эштону? — он усмехается, затягивая Люка в поцелуй и кусая его нижнюю губу. Какой кошмар — за стеной спит Эштон, а Люк целуется с его парнем, наверное, это ужасно, но… Люк не понимает, что происходит, когда Калум дергает его за загривок, заставляя закинуть голову, и целует его шею. — Калум, остановись, — просит он старшего и смотрит на него из-под полуприкрытых глаз — Не нравится? — спрашивает обеспокоенно тот, ведя пальцем по груди Люка. — Нет, все нравится, просто я довольно чувствительный, и если ты продолжишь в том же духе, то у меня встанет, — сообщает ему Люк все еще смущенно. — Оу, — Калум вскидывает брови, — Не волнуйся, я и не с таким справлялся. Я смогу помочь. Темноволосый целует дрожащие губы Люка, сталкиваясь с ним языками, пока ведет ладонью по его торсу и, подцепив пальцами полотенце на его бедрах, дергает, заставляя ткань упасть на мокрый пол. Калум водит рукой по его животу и бедру, растирая капли воды и заставляя Люка мелко дрожать от возбуждения. — Хочешь, чтобы я помог тебе кончить с помощью своих рук или с помощью языка, малыш? Уверен, у тебя еще не было минета с пирсингом, — Калум прикусывает губу младшего и наблюдает за тем, как тот сильнее впечатывается бедрами в раковину позади себя, — Ну же, ответь мне. Чем быстрее ответишь, тем быстрее кончишь, я обещаю. — Руки, — быстро отзывается Люк, теряясь не то, что в мыслях старшего, теряясь в своих собственных. — Я сделаю это быстро, — обещает Калум, обвивая рукой талию младшего и прижимая его плотно к себе, проводя кулаком по его члену вверх-вниз так, что Люка трясет, а сам он дергается от резких волн удовольствия. Калум не такой, как Эштон: он не нежничает, он не следит за языком и обращается очень резко, очень точно, зная, чего хочет, и, честно, это заставляло Люка колотиться от возбуждения еще больше. Калум не стесняется целовать его шею, сжимать его задницу и кусать губы, пока второй рукой быстро доводит Люка до исступления. Он разворачивает Люка к раковине лицом, и тот упирает руки в стык раковины и стены, роняя голову, но Калум тянет его за волосы — даже чересчур грубо, но, признаться честно, Люку нравится, очень даже, — заставляя поднять взгляд на зеркало. — Посмотри на себя, — Калум прижимается губами к его уху, — Посмотри, как ты возбужден, Люки, разве тебе не нравится? Тебе безумно нравится, когда тебе делают приятно, не так ли? — он проскальзывает рукой под плечом Люка и ведет пальцами по его шее, давит на кадык, и Люк откидывает голову на его плечо, — Тебе нравится это. Разве ты хочешь лишать себя этого? Отвечай мне, я тут говорить с тобой пытаюсь, — старший сильно сжимает основание его члена. — Н-нет, — скулит Люк в ответ. — Так какого хрена ты тогда строишь из себя святошу, когда от тебя просто требуется взять, отбросить все предрассудки в сторону и наслаждаться? — интересуется Калум язвительно, — Скажи, что больше не будешь останавливать себя, когда тебе чего-то хочется. Скажи мне это. — Я скажу, — обещает Люк и хватается руками за запястье темноволосого, — Калум, Боже… — Хочешь кончить, Люк? — удивляется Калум и хлопает глазами, — Ты не кончишь, пока не пообещаешь. — Х-ах, что..? — Люк хнычет, когда Калум отрывает руку от его члена, тянется сам, но старший перехватывает его руки, скручивая за спиной. — Ты же хочешь кончить, верно? Тогда просто признай, что хочешь. Скажи мне, — просит Калум, дергая его за запястья, — Скажи это вслух. — Я хочу кончить, Калум, — Люк прикрывает глаза и закусывает губу. — Вежливее, — напоминает Худ, впиваясь ногтями в бедро Люка. — Калум, пожалуйста, — Хеммингс всхлипывает, жмуря глаза, — Калум, пожалуйста, я хочу кончить. — Тебя нравится получать удовольствие, но от мысли о сексе и самоудовлетворении ты отскакиваешь, как ужаленный. Какого черта? — он ругается, — В следующие разы не останавливай себя, ты запомнил? — Калум, — на глазах Люка выступают слезы. — Я хочу услышать, что ты выучил урок, — Калум проводит пальцем от основания до раскрасневшейся головки, — Скажи мне то, что я хочу услышать, я доведу тебя до потрясающего оргазма, Люки. — Я не буду останавливать себя в следующий раз, — обещает русоволосый, — Клянусь, Калум. — Хороший мальчик, — хвалит его Калум и, накрыв его рот ладонью, в несколько движений доводит Люка до оргазма, заставляя его выгнуться в пояснице и издать громкий протяжный стон, смешанный с хныканьем, в чужую ладонь. — Калум, — Люк откидывает голову на его плечо, пытаясь отдышаться, — Ты… — О, малыш, я еще не закончил, — усмехается Калум и впечатывается своими бедрами в чужие, разворачивая Люка лицом к себе, — Стой смирно, и я сделаю тебе хорошо, понял? — Калум, что ты… — Люк сводит брови над переносицей испуганно, когда Калум опускается на колени и вновь прикасается к нему. Темноволосый обводит языком ствол от основания, позволяя почувствовать Люку свой пирсинг. Он целует головку, заставляя младшего задрожать и впиться пальцами в его кожу на плечах, а затем заглатывает на всю длину, настраивая самого себя на грубый, резкий темп. — Калум, стой, — Люк сгибается пополам и почти кричит, накрыв свой рот ладонью — за стеной все еще спит Эштон, а у него очень чуткий слух, — Пожалуйста, я… — Так и должен завершаться день, Лу, — хорошим оргазмом, а не самобичеванием, — Калум причмокивает и, выпустив чужой член изо рта, проводит языком по его уретре так, что Люк вздрагивает, — Понимаешь? — Калум, пожалуйста, — Люк укладывает подбородок на макушку Калума и скулит: да черт бы его гнилую голову побрал, он опять думает о Майкле! Просто невозможно! Ему отсасывает другой парень, почему он представляет Майкла? Наверное, он сошел с ума. Калум дергает Люка за волосы, заставляя его сложиться почти вдвое, так, что его собственные губы оказываются рядом с ухом младшего. — Думаешь о Майкле, я прав? Давай, представь, что это делает он, я хочу тебя слышать, — шепчет он и сжимает губами его головку, вбирая до основания и позволяя Люку почувствовать заднюю стенку своего горла. Люк всхлипывает и хнычет рядом с ухом старшего, почти скулит от изнеможения и возбуждения. — Калум, я хочу кончить, пожалуйста, я больше не могу, — умоляет Люк, — Позволь мне… — Я надеюсь, ты запомнил урок, — Калум берет на всю длину и утыкается носом в чужой лобок — Люк задыхается и трясется, кончая прямо в чужое горло. Он крупно дрожит, сотрясается в конвульсиях, все еще не до конца отойдя от оргазма, а затем смотрит в глаза Калуму, который поднимается с колен и вытирает свои губы большим пальцем. — Выглядишь уставшим, но не грустным. Так-то лучше, — он проводит по дрожащему плечику Хеммингса и улыбается, — Спокойной ночи, малыш. Люк оседает на пол и расфокусированно пялится на кафель, роняя голову вниз: поздравляю, Люк, ты собрал стартер-пак молодого изменщика, просто великолепно! Возьми с полки пирожок с гвоздями и подавись.