Глава 2

Опять он. Один и тот же кошмар каждую ночь. Снова. Тейн как будто вживую видел оскаленную пасть Брутуса , его красный от крови клинок, неуловимый для взгляда, мечущийся как шальное приведение, как смертельный торнадо, разящее всех вокруг. Горы трупов, сдавленные предсмертные хрипы, запах жженой плоти и ужас в глазах брата. Двойное лезвие, торчащее из его груди, красная струйка густой алой крови, фонтаном брызжущая из рваной раны. И полная беспомощность. Тейн не мог даже крикнуть. Вроде бы открывал рот, но не издавал ни звука, пытался кинуться к быстро остывающему телу Бадена, но не мог двинуться с места. - Райны поплатятся за то, что сделали! - эхом вновь и вновь раздавался в голове львиный рык, опять смертоносный красный меч описывал еле заметную дугу и на землю падала дергающаюся рука со сжатым клинком. Адовый смех, свербящий голову как дичайшая мигрень и.…все. Тейн просыпался в холодном поту, с пересохшим от крика ртом и онемевшим от судорог телом. В этот раз было совсем плохо, в очередном припадке он умудрился ударить во сне в стену с такой силой, что ободрал до крови кулак. Боль пришла почти сразу, Тейн зашипел, вскочил с взбитой постели, но тут же согнулся пополам, прижимая обрубок к телу. Непрекращающиеся фантомные боли в той части, где должна была быть рука рано или поздно довели бы молодого Райна до лазарета для душевнобольных, к ним нельзя было окончательно привыкнуть, как к жуткой к зубной боли, изо дня в день свербящей всю ротовую полость. Она сводила его с ума, каждое утро напоминая о себе новыми оттенками, как будто проверяя на прочность. Благо Тейн был довольно крепок духом, много лет службы в армии его величества закалили его разум, превратив из беззаботного и бездумного шалопая в уверенного и мудрого бойца. Собранность и спокойствие ассоциировались у многих бойцов его отряда именно с ним, их командиром и духовным наставником. Правда, был он таким не всегда… Шатающейся походкой Рейн подошел к столу, схватил салфетку и, кое-как зажимая один ее конец между коленями, обмотал руку. Хорошо что служанка не стала убирать графин после ужина, так что схватившись дрожащими пальцами за ручку, Тейн прильнул пересохшими губами к спасительной прохладной воде, опорожнив пол графина за раз. Ему немного полегчало. Вытирая импровизированной повязкой пот со лба, он подошел к окну и раздвинул шторы. Начинало светать. Заснежённые холмики на домах заблестели в свете восходящего солнца, засновала в улочках прислуга, пьяницы, шатаясь, разбредались по домам. Соседки из противоположных домов уже развешивали белье на длинных веревках, изредка перебраниваясь с излишне любопытными прохожими, ритмично застучал кузнечный молот. Проклиная ночной снегопад, дворники во всю чистили улицу огромными деревянными лопатами, то и дело кидаясь снежками в бездомных мальчишек, которые звонко смеялись над их важными усами. Отовсюду доносились разнообразные сонные голоса, приветствующие всех соседей и родственников. Город просыпался, оживал, наполнялся красками жизни. Тейн сощурился,и, взглянув на часовню, красующуюся посреди площади, задернул шторы обратно. Стоило ему отойти вглубь комнаты, как раздался колокол, собирающий всех на утреннюю службу в честь праздника. День благосостояния Дары наступил как-то уж слишком неожиданно, как будто только вчера крестьяне собирали урожай с полей, а уже сегодня все замело снегом. Нехорошее предчувствие поселилось в груди Рейна, кое-как облачающегося в камзол. Он хорошо помнил прошлый День Дары, шикарные пиршества и большой бал-маскарад, устроенные королем. Тот год выдался на удивление урожайным, люди веселились и прославляли имя богини. Со всех концов королевства тянулись огромные вереницы паломников, несущих к святилищу Дары подношения. Открывались огромные ярмарки, на которых можно было найти абсолютно все, начиная от яблок с королевского сада и заканчивая изысканными шелками с земель громил. Так же хорошо помнил Тейн и внезапное озарение пророка Кельдамила, нисколько не соответствующее духу праздника и упущенное из виду ослепленными весельем горожанами и самим королем. “Внемлите же мне, слепцы! Грядет час тьмы, ночь отчаяния и год голода! Падший король восстанет и покарает тех, кто его предал!” - пытался перекричать Кельдамил шумных музыкантов и заливистый смех. “Нам грозит страшная опасность! Тот кто при жизни два раза погиб, чей меч ни одну сотню душ поглотил, придет в день расплаты, откроет он дверь, не спасут ни засов, ни железо петель, за каж……” - то и дело захлебывался звучный голос в шуме веселья. Никто его не слушал, да и не хотел. Очередной сбрендевший читал свои проповеди после литра горячительного напитка - кому это было интересно? Тейн тоже это слышал. И не придал никакого значения. Но прошло всего пару месяцев и со всех сторон королевства стали приносить сведения о то тут, то там восстающей из могил нежити. Ожившие трупы покидали свои склепы, уходя в близлежащие леса, разнося трупный яд и отпугивая диких животных. Патрули королевской армии часто натыкались на останки охотников, которым не посчастливилось наткнуться на парочку могилорожденных. Среди селян поползли разные слухи. Кто то видел как орды трупов по ночам передвигаются на восток, кто-то рассказывал о жутких шарканьях подвалакивающихся ног у крыльца родного дома, о странном зеленоватом свете за окнами и жутком смраде разлагающейся плоти по утрам. Горожане ненашутку испугались,