Помоги мне

— Помоги мне. Именно это Обито каждую ночь слышит во сне. Просьбу помощи от несправедливо убитой Рин, от терзаемого чувством вины Какаши. Если бы он был рядом, то обязательно бы помог, только бы успел. Но нет. После всего случившегося его бы больше ничего не держало в этом мире, если бы не новая надежда, которую ему даровал Мадара. Для каждого будет создан его собственный город Солнца. Больше не будет криков, плача, рек крови. Люди перестанут выть от душевной боли как звери, они будут поглощены трепещущей тишиной прекрасного будущего. Но это потом, скоро, но потом. Сейчас, оперевшись об стену, он наблюдает за парнем, который как слепой котёнок пытается дойти до кровати. — Давай помогу. — собственный голос уже перестал казаться таким грубым и глубоким, а может это потому что сейчас он и не был вовсе таковым. Он подошёл к парню, и, несмотря на лёгкое сопротивление, направился с ним к кровати. — Я и сам могу. — Можешь, можешь, естественно, но сейчас тебе нужна помощь, поэтому позволь я её тебе окажу. — Какой-то ты не в меру добродушный, с чего бы? Обито и сам хотел бы знать на это ответ. Но с этим парнем он отчего-то действительно вёл себя обходительно. И дело не в том, что парень сейчас был временно слеп. Нет, с самого начала, ещё во время той ночи, которая растерзала душу мальчишки, он смотрел на него по-другому. Как на Рин. И он не понимал причины этого всего. Лишь со временем он осознал. Саске, как и Рин, был жертвой манипуляций деревни, другой, но деревни. Для её целей Рин была обречена на смерть, а мальчик на страдания. Именно так он оправдывал ту заботу, с которой относился к уже повзрослевшему парню. — Расслабься и не язви, мы в убежище одни, твои сейчас ушли в ближайшее селение за провиантом. Ты как? — С глазами всё нормально, Думаю, скоро сниму повязку. — в голосе Саске поубавилось пылу и теперь в нём скользило уже привычное равнодушие. — Я не про глаза спрашивал, а про тебя. — Обито развернул Саске станом к себе, заставив упереть закрытые повязкой глаза в него. — А тебя интересует что-то кроме моих глаз? — Меня интересуешь ты. — твёрдо отчеканил Обито. — Я убил Данзо. Я рад. И скоро я сделаю это с каждым жителем этого проклятого селения. — несмотря на вышеуказанную радость, её не было и в помине. Была лишь тоска, печаль и горе. Эти чувства уже давно стали спутниками одинокой жизни мужчины, теперь они поселились и в душе мальчика, которого он хотел уберечь. Обито сжал плечи юноши и притянул к себе чуть ближе. — Я бы хотел, чтобы ты радовался этому искренне. Чтобы ты избавился от того чувства, что пожирает тебя изнутри. — голос стал более тихим и оттого немного томным, он наклонился и коснулся лба мальки своим. — Ты без маски. —  самому неясно по какой причине, но это было важнее чем то, что ему сейчас говорили. — Почему ты её носишь? — Шрамы. — Ты думаешь, я поверю? Поверю, что тебя смущают собственные шрамы? — Мне приятно, что ты такого высокого мнения о моей самооценке. — руки Обито опоясали тонкую спину парня и притянули того ближе к себе. Подобное уже никого не смутило. Мазнув своими губами скулу парня, опаляя горячим дыханием ухо, он продолжил. — Шрамы могут быть не только на лице, тебе ли не знать. Я знаю, что ты хочешь уничтожить деревню и покарать виновных для того, чтобы выкупить себя. Как бы ты не кричал и не обвинял Коноху, винишь ты только себя. И то, что ты делаешь - это торг с твоей собственной душой. Ты пытаешься убедить себя, что не виновен. Саске, я знаю к чему это приведёт. Не получится, дай зажить ране, пусть останется шрам, но не раздирай её, не позволяй ей кровоточить вечно. — Если у тебя не вышло, это не значит, что также будет и у меня. — Саске внял шёпоту, которым говорил мужчина и ответил ему тем же. Только в отличие от томного и хриплого голоса Обито, его был тонким и надрывным, будто что-то держалось на тонкой нитке, которая в любой момент могла оборваться и разбить всё то, что юный Учиха выстраивал с таким трудом. Он не сопротивлялся, когда мужчина вплотную притянул его к себе и, водя носом по виску, продолжал шептать. — Разреши тебе помочь, я помогу, только позволь. Саске… - имя было произнесено с неприкрытым благоговением и желанием, об этом свидетельствовала и упирающаяся горячая и твёрдая плоть в бедро юноши. — Обито — Саске не узнал собственного голоса, он звучал одновременно испуганно и волнительно. Рука скользнула между ними и пыталась отстранить мужчину от себя. — Саске — он притянул к себе узкое запястье и принялся нежно целовать. - Я хочу помочь, позволь. Он принялся покрывать холодную и нежную щёку юноши поцелуями, постепенно приближаясь к губам, поглощая тем самым один воздух на двоих. Это был не поцелуй, касание одних губ к другим несли в себе одновременно и трепет, и жажду чего-то. Уже более требовательно Обито развернул Саске спиной к кровати и положил того на неё. Умостившись между его разведённых ног, он принялся покрывать шею поцелуями, проводя языком по впадинке на шее и кусая выпирающие ключицы. Мальчик. Несмотря на весь пройденный путь и все совершённые поступки, Обито видел перед собой ребёнка, руки которого против его желания были испачканы в крови. Такого трепетного и дрожащего. Который сейчас со спутанными волосами и завязанными глазами так доверчиво тёрся своею щекою о грубую ткань перчаток и тихонько всхлипывал, позволяя получить своему телу так нужное ему тепло и ласку. Взяв тонкое запястье своими грубыми руками, он принялся покрывать то поцелуем, переходя на ладонь, а потом и к пальцам. Он взял эту руку и притянул к своему сердцу. Бум-бум-бум. Рука Обито также накрыла уже оголённую грудь парня. Бум-бум-бум. Удивительно, но Обито казалось, что их сердца бились в унисон. Как одно. Скользнув рукой по обтянутой плотным гольфом груди, Саске притянул к себе мужчину ближе, приоткрывая губы, требуя поцелуя. Мужчина не стал отказывать. Покусывая нижнюю губу юноши, он тут же зализывал оную языком. Проникнув в рот, он услышал сдавленный стон и призывные движения паха, которое тёрлось о твёрдое накаченное бедро. Не разрывая поцелуя, Обито продолжил раздевать парня, оставив того в одном белье, которое уже не скрывало всего желания юноши. Спускаясь поцелуями с губ всё ниже и ниже, Обито дошёл до твёрдых розовых сосков, которые тут же принялся посасывать, заставляя набухнуть то один, то другой. Обито упёрся своей эрекцией в пах парня, позволяя тому продолжать об него тереться.Испустив не то рык, не то стон, мужчина обернулся на прикроватную тумбочку, на которой стояла заживляющая мазь на основе полыни. Схватив оную, он стянул одну перчатку, ту, что покрывала здоровую руку, и набрал на неё мази. С горьковато травяным ароматом снял с парня бельё и протолкнул один палец в туго стянутое отверстие. — Саске — почти рыча обратился тот. — Расслабься, иначе будет больно. Давай… Прогибаясь в спине, парень старался принять как можно увереннее позицию, но все попытки летели в Тартарары. Несмотря на то, что он лишился возможности наблюдать за самим процессом, Саске ощущал каждым сантиметром своей кожи пылающие отметины, которые оставляет мужчина своим взглядом. Вторая фаланга пальца проникла в юношу, застонав, он тут же вновь сжался, не в силах привыкнуть к этому чувству. — Тихо, тихо — Обито наклонился к шее парня и принялся нежно целовать его покрасневшие плечи, покусывая на них кожу и слушая новые тональности юношеского стона. Погрузив палец полностью, он принялся разрабатывать узкое отверстие и начал проталкивать второй палец, как вдруг его окликнули. — Обито, — прерываемый стоном голос произнёс имя, — сними — Саске, сквозь болезненное ощущение, насадился на два пальца. Он на ощупь нашёл горло гольфа и принялся его дёргать, требуя тем самым его снять. — Саске, моё тело...Оно необычное. — сейчас очень не хотелось рассказывать и демонстрировать все деформации собственного тела, но требовательный голос юноши не оставлял шансов. — Я сказал снять. — и не дождавшись, Саске нашёл концы и принялся стаскивать плотный и обтягивающий, словно вторая кожа гольф. Как только это было сделано, он прильнул своим телом к телу мужчины и, покусывая кожу на шее, принялся вылизывать выступающий кадык. Он ощущал, как мурашки, покрывавшие его холодное и бледное тело, перешли и на мужчину. Обито прижал к себе Саске, умастив на своих бёдрах, дав возможность оседлать его эрекцию через твёрдую и жёсткую ткань брюк, разместив руку в перчатке на сочившемся смазкой члене юноши, он начал натирать головку, размазывая её выделения по всему стволу, вскоре парень и сам толкался в туго сжатое колечко пальцев, целуя пухлые и удивительно мягкие губы. Вторая рука продолжала разрабатывать заднее отверстие, добавляя третий палец, который был встречен уже стоном наслаждения, а не боли. — Хорошо, готово. — Обито опрокидывает Саске на спину, вставая у того между широко разведённых и согнутых в коленях ног, которые крепко сжимали талию мужчины. Обито же наконец-то снял ненавистные ему в этот момент штаны и влажное белье, с уже имеющимися обильными белыми разводами. Ничего не скажешь, не мальчик ведь уже, а тут об него так призывно тёрлись, что удержаться было сложно. Но на дальнейший процесс это не повлияло, член достаточно быстро встал и уже изнывал от желания оказаться в столь долгожданном месте. Поцеловав впалый живот и облизав место вокруг пупка, Обито проник головкой в юношу. — Ах-аа… Стоны сливались в один высокий, мелодичный и грудной будто рык. Обито взял в свою здоровую руку юношескую, переплетая пальцы и крепко сжимая их, и продолжил двигаться, вколачивая молодое и тонкое тело в кровать. Не контролируя себя, он не заметил, как глаз зажёгся алым и принялся с ещё большим упоением ловить каждое дрожание этого податливого тела. — Саске… — Обито подхватил юношу под лопатки, вынуждая того выгнуть спину навстречу новым ласкам. Которые провоцировали в устах лишь мучительные выкрики и сладкие стоны, лишая любой возможности слагать слова. Сомкнув губы на пленительных алых мягких устах, Обито принялся вновь надрачивать уже подступавший к финалу член, который вскоре оросил живот обоих шиноби. Совершив несколько глубоких движений, Обито излился внутрь юноши. Изнеможённый и уставший Саске откинулся на подушку, дав Обито бережно вытереть с него своим гольфом телесные жидкости, а потом себя. Встав на немного трясущиеся ноги, Обито укрыл парня одеялом и направился к выходу. Его окликнули. — Обито, спасибо за помощь.