Благословенны забывающие...

Дин предпочел бы не помнить, забыть всё. Сэм Вессон насаживается на трахающий его член, запрокидывает голову и почти беззвучно стонет, распахивая рот в мольбе двигаться быстрее, жёстче. Он сжимается вокруг Дина горящим кольцом, ощущая каждую венку, цепляется пальцами за сильные плечи и стонет, стонет так хрипло, так возбуждающе, что Дину становится ещё жарче, пот течет ручьями по их телам, смешиваясь. Жар, горячий воздух. Слишком сильно, слишком близко. Дин обхватывает Сэма за поясницу, усаживает удобнее. Парень ёрзает, усиливая контакт и выгибается, прижимаясь своим членом к животу, пачкая его своим уже вовсю текущем предсеменем. Красная головка притягивает взгляд Смита. Сэм потными пальцами убирает со лба налипшую челку и целует босса, развязно проводя по пухловатым губам того юрким языком, который ещё совсем недавно вытворял просто невероятное. Дин запрокидывает голову и сжимает задницу парня в своих руках до небольших синяков, но его это распаляет лишь сильнее. Рабочее кресло в его кабинете натужно скрипит, но выдерживает их. Остаётся только подивиться качеству кресла. Их одежда валяется комочками на полу, неистово срываемая с тел совсем недавно. Каждый стон Вессона отдается напряжением в области паха, разливающегося все сильнее. Кажется, что ещё чуть-чуть, вот-вот и оргазм снесет их сокрушительной волной, потопит в фейерверке наслаждения. Мучительно жарко, невероятно мало. Этот парень извивается на нем змеёй, царапает грудь и спину крепкими ногтями и все равно Смиту недостаточно. Ближе, сильнее, быстрее. Жарче. Сэм запрокидывает голову в последний раз, сжимаясь вокруг члена ещё сильнее,унося Дина в волны оргазменного рая вслед за собой. Он шумно дышит, целуя потное и красное от жара лицо любовника. - Мы будем вместе? - спрашивает Сэм, все так же сидя у него на коленях и выводя узоры на груди не очень послушными пальцами.Он улыбался и в то же время немного хмурился. - Вместе? - Ну ты же не просто так втрахал меня, не так ли? Сэм волнуется, губы дрожат. Дин хмурится. Вессон подскакивает и в гневе начинает собирать свои разбросанные по кабинету вещи, натягивая их прямо так, на голое и потное тело, к тому же испачканные спермой и смазкой вкуса арбуза. Он выбегает из кабинета словно фурия, хлопнув дверью. Дину Винчестеру-Смиту было хорошо. Но он хотел бы забыть податливое тело брата, который желал его, желал каждой клеточкой, его растрепавшиеся волосы и пошлый, обещающий все блага земные, взгляд. Захария дал ему брата. Открытого к экспериментам, сексу и всему, что Дин мог ему предложить. А ещё дал ему сжирающую его душу совесть. Вессон - Смит. Винчестер - Винчестер. Грани стираются, пропадают, превращаюся в пыль, когда Дин пытается закрыть яркие засосы воротником рубашки, желая скрыть их от самого себя, не распалять желание, пульсирующее как ни странно, в сердце. «Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок» - думает Дин, вспомнив откуда-то фразу. Захария оставил им память, как наказание. Дин же может превратить это в подарок. Дин хочет Сэма. Он подходит к младшему, который задумчиво сидит на кровати, и кусает того за шею, с нежностью проводит по ней языком, оставляя мокрую полоску сверху, скользит им за ворот растегнутой рубашки. Сэм вздрагивает и тянется к Дину. Он тянется к прикосновениям, но берет себя в руки и отталкивает брата от себя, превозмогая. - Мы будем вместе, Сэмми. Младший вздрагивает и сжимает свою руку на руке Дина. А потом подводит к своему лицу, кладя на изгиб шеи и подбородок. Дин наклоняется и целует приоткрытые губы. Они будут гореть в аду вместе за эту связь. Но разве есть что-то лучше этого? Забывающие благословенны. Желающие - наказаны. Только Дину всегда становится плевать, когда дело касается его брата.