Теперь точно.

— Родион, ты в порядке? Как ты? — Есеня, стоя на коленях перед Меглиным в мокрой траве, тревожно засыпала его вопросами, легонько тряся его за воротник, чтобы привести в чувства. Находясь в шоковом состоянии, она не ощущала, что ее щека и подбородок были сильно разодраны. Меглин лежал на земле едва в сознании. Лицо было усыпано многочисленными ссадинами с выступающей алой кровью. Очевидно, что мужчина находился не в самой лучшей кондиции после этой битвы, но Есеня хотела только лишь, чтобы Родион откликнулся на ее голос, что он здесь, с ней. Найдя ее образ перед собой и сфокусировавшись на ее глазах, Родион выдохнул и откашлялся. Вдалеке послышались звуки приближающихся сирен. — Нормально-нормально. — пробормотал он. — Я скорую вызову. — Есеня потянулась к телефону, даже не заметив, что у того треснул экран. — Не надо. — Меглин коснулся ее руки, потянувшейся за мобильным, остановив девушку, выкинул ее телефон в сторону и попытался сесть с ее помощью. — сейчас-сейчас. В эту минуту подоспели конвоиры с автозаком, окружив Есеню и Меглина. Группа специалистов оттащила тело Жени и начала записывать что-то в документах. Но это уже не представляло для Стекловой никакой важности. Все закончилось. Главное, что с Верой все в порядке, она в безопасности. — Забирайте его. — старший из конвоиров скомандовал остальной группе, выходя из служебной машины. — Отпустите его со мной, под мою ответственность. Я отвезу его в больницу. — Есеня ответила, держа дистанцию между конвоирами и Родионом, защищая его. — Не положено. Везем обратно в колонию, там в мед-блоке определят. — строго сказал начальник. — Тогда я с ним еду. — ответила Стеклова и других вариантов она не принимала. Есеня помогла ему подняться и их вместе погрузили в тюремный автозак. Она села рядом с Меглиным и заметила, как он пробует облокотиться на стенку автозака, пытаясь найти удобное положение, в котором голова будет кружиться не так сильно. — Родион, ложись на меня, вот так. — Есеня уложила его к себе головой на колени, а тот закрыл глаза, но все равно не мог расслабиться ни на секунду, разучился. Девушка осторожно дотронулась до его головы и ее наполнило теплое чувство. Она гладила его волосы, будто пытаясь заглушить боль и от ее прикосновений ему действительно становилось легче. Мысли Есени смешались в кучу, пытаясь переварить произошедшее. Спустя около часа дороги их выпустили из автозака и через контрольно-пропускной пункт провели в мед-блок. Дойдя до железной двери, Есеня обратилась к одному из конвоиров: — Ну дальше-то я справлюсь, отсюда он никуда не сбежит, идите. Конвоиры хоть и без особого желания, сомневающиеся в правильности в этой идеи, оставили Родиона и Есеню перед дверью мед-блока, после чего они оба зашли внутрь. Врач, вздохнув, бросил взгляд на Родиона, который за время дороги в автозаке более-менее пришел в чувства.: — О, Меглин. Что в этот раз? –терапевт обратился к Стекловой. — Упал ударился, как обычно. Осмотрите. — Перебил Меглин и сам уселся на кушетку, на что врач усмехнулся. После нескольких медицинских манипуляций врач выдал заключение: — Голова может кружиться, вероятно сотрясение, а так обошлось. Можно без госпитализации. Шрамы, ссадины, ушибы сейчас обработаю. — терапевт открыл ящик с медикаментами и достал оттуда бинты, вату и какие-то стеклянные банки со спиртовыми растворами. — Давайте, я все сделаю, спасибо. — Есеня выхватила из рук врача все содержимое, не дожидаясь его комментариев, скомандовала Родиону на выход и Меглин направился в его камеру, под персональной охраной Стекловой. Когда они зашли внутрь, их закрыл охранник и Есеня, сняв первым делом наручники с мужчины, разложила медикаменты на столе. Родион снял с себя заляпанный кровью и землей плащ, рубашку и сел на кровать в ожидании помощи. В этот момент Есеня начала отходить от шока и от всего, что случилось около часа назад. Она нервно начала открывать банки, ее руки дрожали, глаза начало заполнять слезами от пережитого стресса. Она будто не могла поверить в то, что все закончилось. Почти. — Давай мне. — видя, что у Есени ничего не выходит, Родион выхватил банку из ее рук и помог ей ее открыть. Девушка села рядом с ним и, смочив вату в спирте трясущимися руками, начала обрабатывать раны и вытирать запекшуюся кровь. Глаза Меглина немного прищуривались от жжения ран, Есеня слегка дула на них, параллельно вытирая свои слезы предплечьем. — Больно? — Теперь нет. — его голос был спокойный и размеренный, тот самый, прежний, от чего в груди Есени что-то защемило. Родион сейчас был немногословен, но она все равно уловила эту знакомую ей интонацию. Обработав лицо и вытерев кровь, Есеня спустилась к шее, где находились свежие шрамы. Стеклова обработала их спиртом, а Меглин поджал губы от ощущения жжения. Девушка лишь почувствовала его тяжелый выдох себе в плечо и сразу же начала дуть на поврежденный участок. Ее губы оказались очень близко к его коже, что сводило ее с ума и притягивало магнитом, с каждой секундой сопротивляться этому притяжению было бесполезно, но она из последних сил старалась держать себя в руках. Но в камере только они одни. Его обнаженный торс, на который Есеня старалась не смотреть, сбивал с любой пришедшей в голову мысли и уговаривал сорваться. И тонкая нить ее терпения все же разорвалась. Ожидая очередное касание холодной мокрой неприятной ватой, Родион вдруг почувствовал горячие, нежные губы Есени на своей шее. Есеня, не в силах противостоять своему желанию, прикоснулась губами к следующему шраму, оставляя дорожку из нежных поцелуев. Ее действия были не уверены, будто ожидая одобрения со стороны Родиона, но он лишь замер аккуратно выжидая, что последует дальше и как далеко она может зайти, чувствуя на себе горячее дыхание любимой. Есеня целовала каждый шрам на теле Родиона, не пропуская ни один, понимая, что многие были из-за неё. Или за неё. Она двигалась от плеча Родиона, через ключицы, плавно переходя жаркими и все более уверенными поцелуями к его щеке, а затем остановилась в миллиметре от его губ, оставив на них свой взгляд. И тогда Родион в своей привычной манере взял ситуацию уже под свой контроль, медленно накрыв ее губы своими. Его рука обняла ее тонкую талию, слега и ненавязчиво заходя пальцами под ее майку, обжигая кожу прикосновениями. Ей так его не хватало. Меглин уверенно взял Есеню за талию двумя руками и усадил на колени к себе лицом, установив перед этим продолжительный зрительный контакт, как когда-то в его новом ангаре. У обоих в голове пронеслись яркие флэшбеки того вечера, когда она "прикоснулась" к его сердцу. Никакие слова были не нужны. Они оба все понимали. Стеклова первая нарушила эту паузу и впилась в Меглина. Его горячие ладони гуляли по ее спине под темно-синей рваной майкой. Понимая, что она сейчас очень не к месту, девушка избавилась от нее, оставшись в одном лифчике, под которым выступала ее тату с разбивающейся о скалы чайкой. Меглин отстранился от губ Стекловой, рассматривая интересный рисунок, водя по нему пальцами в области груди, обводя силуэт. — Каждая чайка мечтает о своей тихой гавани. — бархатным и глубоким голосом сказал Родион. — Она уже нашла. — ответила Есеня, считывая в глазах Родиона его слабость перед ней. Перед той, которую он полюбил заново, еще сильнее, чем в его «прошлой жизни». За которую он готов отматывать срок, умереть, сделать все, что угодно, лишь бы с ней было все хорошо, и это его счастье. Счастлива она — счастлив и он. Решив показать рисунок полностью, Стеклова с легким стеснением сняла с себя лифчик. Родион, рассмотрев чайку теперь уже в полном размере, прикоснулся губами к ее груди. Из уст девушки слышались глухие вздохи. Меглин приподнял ее и уложил на кровать, так что она оказалась под раскаленным телом Меглина, нависающим над ней. Родион легким движением стянул штаны и белье с Есени, ее тело оказалась полностью обнажённым. Девушку немного трясло от возбуждения и бросало то в жар, то в холод. Меглин поцеловал ее губы, постепенно двигаясь все ниже и ниже, минуя грудь, живот, не пропуская ни сантиметра кожи, уже покрытой мурашками, дойдя до самого чувствительного места, делая Есене очень приятно. Она запустила свою руку в его растрепанные волосы и прогнулась в пояснице от наслаждения. После этого, избавившись от оставшейся одежды Родиона, они оба предались любви, которую оба заслужили после всего, что им обоим пришлось выстоять. Вдвоем на тесной одноместной кровати под одним одеялом, Есеня лежала в объятиях Меглина, тепло прижавшись к нему. — Родион, через пару дней я вытащу тебя отсюда, осталось совсем немного. — И я сразу увезу вас с Верой. — Куда? — К морю. Я же обещал. Есеня улыбнулась и еще сильнее примкнула к Меглину. В камере стояла тишина, никто не хотел ее нарушать, наслаждаясь друг-другом. Эта тюремная койка сейчас казалась ей самой мягкой в мире, потому что он рядом. Они есть у друг друга и ничто не может их разлучить, теперь точно.