Кто вы, Элизабет Колвин?

      Она вновь в проекционной будке вместе с мистером Пьюзо. Их дыхание невольно смешивается, а её сердце бьётся громче, чем обычно. — Мистер Пьюзо. — Элизабет. Его рука в кожаной перчатке погладила её лицо. — Что вы делаете? — Я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела. Его лицо было слишком близко. Он прижался к ней и сквозь тонкий шёлк платья она ощутила какое твёрдое и подтянутое у него тело. Витторио не был похож на её ухажёра из колледжа Уинстона Пресли. Их губы встретились, рождая в груди пожар, в котором Элизабет рисковала сгореть дотла и она простонала. Ладонь мистера Пьюзо скользила вверх по её бедру, а прикосновение холодной шероховатой кожи сквозь тонкие чулки рождало в теле сладкую дрожь предвкушения. Его дыхание обожгло тонкую кожу шеи, запальчивым: — Элизабет… Она резко села на постели. Её всё ещё трясло, словно у неё была лихорадка. Она выпила воды из кувшина, пытаясь успокоить встревоженное дыхание, взгляд зацепился за блокнот, лежащий на краю стола. Сплетни Дейзи были не так интересны, как перестрелка в театре, но…стоит ли упоминать в статье своего невольного спутника? Однажды, она написала статью, обернувшуюся катастрофой и повторить свою ошибку было бы величайшей глупостью. Она вспомнила невозмутимое лицо мистера Пьюзо и улыбчивого Нино и улыбнулась своим мыслям. Сегодняшний день она планировала посвятить работе. Стоило ей начать работу над своими заметками, как в дверь раздался стук. — Мисс Колвин? Элизабет нахмурилась. Голос принадлежал хозяйке квартиры. — Элизабет, вам пришло письмо. Она открыла дверь и вежливо поздоровалась с хозяйкой квартиры. — Спасибо, что сообщили, мэм. — Пустяки, ведь письмо пришло из полиции. Возможно, они нашли этого негодяя. Она поняла, что хозяйка не оставит её в покое пока она не прочтёт письмо., поэтому открыла конверт. По мере прочтения её лицо всё больше мрачнело. — Что там, Элизабет, не томите. — Боюсь, что ничего хорошего для нас с вами, мэм. Это отказ от проведения расследования. Полиция сочла сломанный замок и украденные у меня документы недостаточно ценными. — Я бы этого так не оставила. Вы должны сходить в полицейский участок. — Вы думаете, что это кардинально изменит принятое решение? — Элизабет! Вы же работаете в газете. Вам не следует закрывать глаза на беззаконие и халатность. Колвин кивнула, признавая правоту хозяйки. Она воодушевилась молчаливым согласием девушки и продолжила: — Только я думаю, что следует обратиться в управление. Сдаётся мне, что наши местные полисмены спустят это дело на тормозах. — Да, мэм. У меня всё равно есть несколько других вопросов к полиции, так что… В телефонной трубке раздались гудки. — Кейн, «Готэм Таймс». — Мистер Кейн, это Элизабет. — Ах, Колвин. Случилось что-то? Помнится, я дал вам выходной. — Мистер Кейн, Дэвис рассказал вам о происшествии в театре? — Разумеется. — Так вышло, что я оказалась в гуще событий. Думаю, что можно будет написать отличную статью об этом инциденте. Мисс Коллинз больше была склонна вести беседы о любовных делах, чем о работе, а я не люблю сплетни о жизни знаменитостей. — Этим вы мне и нравитесь. Я даю вам добро. Увидимся завтра. — Спасибо, сэр. В отделе полиции царил хаос и суматоха. — Мисс? Вы по какому делу? — Я — репортёр. Веду служебное расследование о стрельбе в театре, мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь. Молодой офицер скривил губы, но кивнул. — Подождите здесь. Спустя десять минут офицер вернулся в сопровождении грузного мужчины. — Здравствуйте. Вы ведёте дело о стрельбе в театре? Грузный мужчина неприязненно посмотрел на неё и кивнул. — Детектив Джонс. — Элизабет Колвин, «Готэм Таймс». Расскажите, мистер Джонс, у полиции есть предположения на счёт того, кто повинен в данном инциденте? Джонс вынул из кармана платок и промокнул лоб. — Видите ли, мисс. Дело практически тупиковое. Свидетелей нет, а преступники успели скрыться с места происшествия до приезда полиции. Элизабет почувствовала острую неприязнь к офицеру. Он лгал, и она это знала. Свидетелей в театре было более чем достаточно. — У меня есть информация о том, что в день нападения в театре состоялась премьера фильма, с участием Дейзи Коллинз. — Что вы хотите этим сказать? — Я хочу сказать, что свидетелей произошедшего более чем достаточно. И вы либо намеренно спускаете это дело на тормозах, либо вас вынуждают сделать так. — Послушайте, мисс. У вас своя работа, а у нас своя. Не стоит упрекать меня, если не знаете всей специфики. После перестрелки там царил хаос и паника. По счастью, пострадавших нет. Поэтому говорить не о чем. — Где была полиция, когда меня преследовали? Тот человек гнался за мной, сэр. — Полиция, мисс — не Господь бог. И на каждую девицу, любящую ночные прогулки у меня попросту не хватит офицеров! Элизабет разозлилась по-настоящему, глядя на его усмешку. — Мою квартиру ограбили. Я прождала больше часа, но никто так и не приехал. Вы и на это ответите мне так же? А в насмешку, мне пришло письмо, что состава преступления не обнаружено. Но вы даже не потрудились приехать и собрать улики. У меня украли важные документы, едва не стоившие мне работы! Офицер нахмурился. Все взоры были обращены к ним. — Как вы сказали вас зовут? Колвин? Я проверю информацию. А вы работайте! Нечего глазеть. Чуткий слух Элизабет уловил назревающий конфликт за закрытой дверью начальника полиции. Какая-то женщина беседовала на повышенных тонах. — Я не оставлю этого так. Вы и ваши люди потворствуете им! Что ей сказали в ответ она не расслышала. — Разговор окончен. Но я ещё вернусь к этому вопросу. Теперь я возьму это дело под свой контроль. Дверь с треском открылась. — Мисс Бозман! Вы хоть понимаете… — Отлично понимаю, Григгс. И вам советую понять это, как можно скорее. Иначе им придётся налаживать связи с новым начальником полиции, а вам — искать работу. Говорящей оказалась строгая на вид чернокожая женщина. Бозман…фамилия была смутно-знакомой. Пока Элизабет силилась вспомнить кто она такая, офицер продолжил: — У этого дела нет развития, госпожа прокурор. Нет свидетелей перестрелки, нет ничего, что дало бы нам зацепку. В самом деле, не пришью же я к расследованию дырки от Томпсона в стене. Госпожа прокурор…специальный прокурор Диана Бозман? Элизабет вышла из оцепенения и окликнула её. — Госпожа Бозман, подождите! Женщина обернулась. — Да, мисс? — Элизабет Колвин, газета «Готэм Таймс». Так вышло, что я невольно услышала ваш разговор с начальником департамента. — Вам есть что сказать по этому поводу? Или вы хотите материал для статьи? Элизабет покачала головой. — Я свидетель перестрелки в театре. Прокурор прищурила свои глаза, пытаясь найти подвох в её словах, но кивнула. — Продолжайте, мисс Колвин. — Вчера вечером, я и мой коллега отправились в театр, чтобы взять интервью у Дейзи Коллинз, по случаю премьеры фильма. Мой коллега задержался и попросил меня подождать, пока он закончит интервью с мисс Коллинз, а я попала в гущу событий. Лицо Бозман приняло сочувствующий вид. — Расскажите мне всё, что там произошло, Элизабет. Это очень важно. Перед глазами встало воспоминание о тесноте проекционной будки, о запахе одеколона и табака, кружащем голову. Словно она перенеслась туда на миг. Стоит ли упоминать мистера Пьюзо? Нет. Она поступит иначе. — Да. Я расскажу вам. Бозман слушала внимательно, не упуская ни одной детали, а её ассистент спешно записывал показания в блокноте. Наконец, Элизабет закончила свой рассказ. — Эта информация очень поможет мне, мисс. Это всё, что вам известно? Перед глазами она увидела серьёзное лицо Витторио Пьюзо. Она сдержала слово и не упомянула о нём. — Да, мэм. — Спасибо за помощь, мисс Колвин. — Могу я, в свою очередь, просить вас держать меня в курсе? — Разумеется, если вы обещаете объективность в вашей непосредственной работе. Кстати, я тоже краем уха услышала, как вы ругались с офицером. Что послужило причиной? — Около месяца назад я написала статью о больнице «Метрополитэн», после этого меня уволили из «Sun News», а по дороге до мой за мной увязался неизвестный. Одному Богу ведомо, что со мной сталось бы, если бы не случайный таксист, проезжающий мимо. А позже, мою квартиру ограбили. Вор не тронул денег или украшений. Только мои бумаги. Я дважды звонила в полицию, но никто так и не приехал. Диана Бозман поджала губы. — Возможно, что эти события как-то связаны с вашей статьёй. — Вы думаете? Но я написала о несчастной, всеми забытой сумасшедшей… — Которая возможно, является ключевой фигурой в данном деле. То, что вам кажется несущественным, для кого-то окажется великой ценностью. Сообщите мне, если вам удастся узнать что-нибудь новое, хорошо? — Да, мэм. Бозман кивнула своему помощнику и они вышли. Элизабет тяжко вздохнула. Возможно, ей следует вновь навестить Джессику? Недалеко от полицейского департамента ей внезапно зажали рот и увлекли в тёмный переулок. Чей-то голос прошипел ей в ухо: — Не кричите. Я не причиню вам вреда. Просто хотел убедиться, что нам никто не помешает. Кивните, мисс, если вы поняли меня. Элизабет кивнула и давление ослабло. Она хотела обернуться, но к затылку прижалось что-то холодное. — Для нас обоих лучше будет оставаться просто незнакомцами. Не стоит оборачиваться, мисс. — Я поняла вас. Чего вы хотите? — Я хочу задать всего один вопрос. Осознаёте ли вы во что ввязались? — Я осознаю во что я ввязалась. А вы? К чему вам эти шпионские штучки? Незнакомец хохотнул. — В отличие от вас, я отлично осознаю риск. Мне есть что терять в этой жизни. Помимо самой жизни, разумеется. Хочу дать вам простой совет: забудьте о том, что вы видели и слышали. А ещё лучше, уезжайте из города. Иначе… — Иначе что? Убьёте меня? — Вижу, что вы не лишены здравомыслия, мисс. Но вас убью не я. А те, в чьи дела вы так отчаянно стремитесь влезть. Просто подумайте о том, что я сказал. А сейчас…вам пора. Идите, не оборачиваясь, я держу вас на прицеле. Элизабет старалась идти прямо, не подавая виду, что ей страшно. Но если незнакомец считает, что она отступится от задуманного, то сильно ошибается.       Она зашла в кафе и заказала чашку кофе. — Мисс? С вами всё в порядке? Пожилая официантка смотрела на неё с сочувствием. — Что? Ах, да. Всё хорошо. Почему вы спрашиваете? — У вас дрожат руки. Элизабет поспешно убрала их со стола и неловко улыбнулась. — Всё в порядке, правда. Должно быть, я выпила слишком много кофе. Должно быть, я слишком много пережила за последнее время. О том, что её статья произвела эффект взорвавшейся бомбы свидетельствовали изрядно посвежевшие стены больницы. — Мисс? Вы к кому? Элизабет обернулась и встретилась взглядом с той самой медсестрой, которой помогала успокоить Джессику. Её лицо исказилось от злобы. — Ты? Какого чёрта ты явилась сюда? Меня едва не уволили по твоей милости! Элизабет хотелось рассмеяться, но вместо этого она подняла руку, пытаясь успокоить девушку. — Энн, мне очень жаль, что из-за меня вы оказались в трудном положении. Но сегодня я здесь не как репортёр — я просто хочу навестить Джессику Тейлор. — Зачем она тебе? — Я имела неосторожность заговорить с ней тогда. Она…ей, похоже, было одиноко. Лицо медсестры стало чуть мягче. — Мне очень жаль. Но её не стало, вскоре после твоего визита. Элизабет замерла, не в силах ничего сказать. — Как…как это произошло? — Острая пневмония. К сожалению, это не редкость. — Могу ли я…навестить её могилу? Где она похоронена? — Позвольте мне ответить на ваш вопрос, мисс. Из тени шагнула прилично одетая женщина в строгом твидовом костюме. — Энн, возвращайтесь к работе, я поговорю с мисс репортёром. Прошу, следуйте за мной. В кабинете обстановка была куда богаче, чем в сестринской и Элизабет отметила про себя, что руководство больницы явно не входило в число тех, кто испытывал на себе лишения. Добротный стол из дерева, кресла, обитые тёмно-зелёной кожей. Кричащая роскошь посреди разрухи. — Прошу, присаживайтесь, мисс Колвин, чувствуйте себя как дома. — Боюсь, что ваша больница не располагает к таким чувствам. Женщина улыбнулась. — Меня зовут Инесс Хоуп. Я заместитель руководителя больницы. Ваша статья нанесла оглушительный удар по нашей репутации. Но есть и положительные стороны. Например, мы сделали ремонт. Как видите, теперь здесь вполне уютно. — Да. Вы определённо привели больницу в порядок. Похвально, учитывая короткий срок, прошедший с момента выхода статьи. Рада, что вам это пошло на пользу. — Вы хотели видеть Джессику Тейлор? — Да. Но мне сказали, что она умерла от болезни. — Верно. Бедняжка. Миссис Хоуп покачала головой, но Элизабет не видела и тени сочувствия на её лице. — Где она похоронена? — Боюсь, что нигде. Тела больных положено кремировать. — Могу я взглянуть на её личное дело? — Могу я узнать зачем? — Я чувствую некую ответственность перед Джессикой. Я имела неосторожность пообещать ей кое-что, незадолго до её смерти. Думаю, что ознакомившись с ее делом, я смогу отдать дань её памяти. Миссис Хоуп улыбнулась. — С вашим милосердием, мисс Колвин, только в медсёстры. А с вашим равнодушием и хладнокровием только в прозекторскую. Элизабет бегло ознакомилась с историей болезни. В досье было сказано, что у мисс Тейлор был отец и дочь. — Могу я взглянуть на её вещи? Миссис Хоуп пожала плечами. — Если никто из её близких не забрал их раньше, то ради Бога. Её опекун приезжал в двадцатых числах месяца. Если вам повезло, то сможете что-нибудь найти. Её проводили в архив. Старик-дежурный проводил её неприязненным взглядом, но не сказал ничего. Миссис Хоуп сослалась на дела, требующие её присутствия и откланялась. Элизабет осталась наедине с горсткой личных вещей Джессики Тейлор. Грязная плюшевая свинка, некогда розовая, с весёлым орнаментом в цветочек, а теперь выцветшая и замызганная, с надорванным швом посередине. Сломанная кукла в засаленном платьице. Вот и все вещи несчастной, сломанной женщины, закончившей свою жизнь в одиночестве, наедине со страшными мыслями. На глаза невольно навернулись слёзы. Никакой информации о Джессике она не узнает, только приумножит копилку собственных скорбей. Взгляд вернулся к игрушечной свинке. — Простите меня, Джессика. Вдруг вспомнилось, как она прятала фотографию в игрушке. Элизабет осторожно просунула пальцы под разорванную подкладку. Это паранойя, Колвин. Ты ищешь тайны там, где их нет. Она едва не вскрикнула, когда наткнулась на что-то, сокрытое под свалявшейся ватой, которой была набита игрушка. Осторожно, стараясь не повредить находку, она вытащила предмет, оказавшийся старой газетной вырезкой. На полях было что-то написано, но в тусклом свете одинокой потолочной лампы было невозможно ничего разобрать. Элизабет спешно убрала находку в карман и вышла из архива прочь. Иногда она жалела о том, что не курит. Сейчас это принесло бы ей успокоение и вернуло бы ясность мысли. Опекун…в досье был указан некий Боб Уилсон. Она вернулась на пост. — Скажите, приезжал ли сюда человек по имени Боб Уилсон? Он был здесь двадцатого числа прошлого месяца. Женщина на посту посмотрела на Элизабет, как на умалишённую. — Милочка, я не помню вчерашний день, а это было почти месяц назад. — Вы ведёте журнал? — Да…но… Решающим аргументом стала десятидолларовая купюра. Женщина тотчас протянула Элизабет журнал. А она осознала, что ей придётся крайне туго, ведь эти деньги были последними. Это становилось печальной традицией: приходить сюда и оставаться без средств к существованию. В журнале за двадцатое число значился некий Уолтер Тейлор и номерной знак автомобиля, который Элизабет переписала в блокнот. Спрашивать работницу не имело никакого смысла. Она вышла из больницы и присела на скамейку, стараясь оценить ситуацию. — Просто замечательно, Колвин! Ты отдала последние деньги, чтобы узнать, что некто представился покойным Тейлором. Она вздохнула. Выходило не весело. Тяжёлые свинцовые тучи тоже не внушали оптимизма. По хорошему, ей следовало забыть о Джессике Тейлор, о её пропавшей дочери и погибшем отце и вернуться к обычной жизни. А ещё выбросить из головы таинственного мистера Пьюзо и его друзей. Стоило. Но она не могла бросить то, что начала. В конце концов, именно поэтому она усердно училась. Её с детства привлекала жизнь репортёра, хотя родители упорно отговаривали её. От больших городов только и жди неприятностей, Лиз. Скажи, ты знаешь что стало с Ребеккой Смит? Элизабет тогда было пятнадцать. Она смутно помнила Ребекку, живущую через три дома от них. Она исчезла, Лиз. Исчезла, понимаешь? Не нашли ничего. Ни тела, ни зацепок. Её мать умерла от горя… Элизабет грустно улыбнулась, вспомнив наставления отца. Старые воспоминания дали ей пищу для размышлений, но для этого следовало вернуться домой. Поднялся ветер и стало зябко. Она плотнее запахнула пальто и ускорила шаг. Если она не успеет, то домой она вернётся вымокшей до нитки. Разумеется, дождь не стал ждать пока незадачливая девушка вернётся домой. Она поспешила укрыться под навесом магазина, по иронии оказавшегося ювелирным. За стеклом кипела жизнь: дамы в шляпках, стоивших её месячную зарплату примеряли бриллианты, богатый мужчина выбирал запонки. А один высокий господин нервно переминался с ноги на ногу, стоя у витрины с кольцами. Дождь усилился, и она прижалась к стеклянной витрине сильнее, краем глаза заметив неодобрение продавцов, что-то объясняющих богатой даме. Элизабет с ужасом заметила, что одна из них направилась к выходу. — Мисс! Вы тревожите наших покупателей. Либо проходите внутрь, либо убирайтесь. — Я…ох, простите. Я просто скрылась от дождя…мне правда ничего не нужно… — Я вынуждена повторить свою просьбу. Нашему магазину дорога наша репутация. Убирайтесь. Неожиданно к тираде продавца добавился спокойный мужской голос. — Если она действительно вам дорога, то к чему обижать человека, скрывшегося от дождя? — Ох, господин Риччи, но мы… — Это, как минимум невежливо. Мисс? Вы попали под дождь? Она обернулась и удивлённо подняла брови. — Мистер Риччи? — Мисс Колвин? Боже правый, как вы здесь оказались? — Я была недалеко отсюда по работе…у вас случайно не найдётся зонта? На лице худощавого итальянца расцвела улыбка. — Ну что вы, мисс Колвин. Я отвезу вас. Подождите меня, я сейчас. Продавец вернулась в магазин, напоследок одарив её неприязненным взглядом, и она осталась одна. Мистер Риччи вернулся спустя несколько минут и предложил ей руку. — Не стоит, моё пальто промокло, я намочу вас… Нино подмигнул ей. — Мне не привыкать к грязи и воде, мисс, вы помните? Она улыбнулась в ответ и взяла его под локоть. Он открыл ей дверь и только после того, как она села, сел в машину сам. — Спасибо, мистер Риччи. Я даже не знаю, что делала бы если бы не вы. — Почему вы не взяли такси? Признаться в том, что у неё нет денег, человеку, пятью минутами ранее совершившему покупку в ювелирном магазине было, как минимум, стыдно и Элизабет промолчала. Нино нахмурился и прикоснулся рукой к её пальто. — Вы совсем промокли, мисс. Вы молчите потому что боитесь, что моё мнение о вас изменится, если я узнаю, что вам не хватило денег? Она отвернулась. — Мисс Колвин? Посмотрите на меня. Она вздохнула и повернулась. Хотелось расплакаться от глупости ситуации. Нино вздохнул и достал из кармана портсигар. — Мисс Колвин. Я родился в бедной итальянской семье. Мы переехали в Америку когда мне было пять. В тот же год, мой отец умер от болезни. Его руки крепко сжали руль, так, что костяшки пальцев побелели. — Для богатых людей я был нищим итальянским оборванцем, мисс. А жил я в таком клоповнике, что вспоминать страшно. И всё же…я вырос, научился зарабатывать. Как вы уже догадались, я не гнушался никакой работы. Но одного я постичь так и не смог. — Чего вы не смогли постичь? — Почему люди оценивают других исключительно по степени толщины кошелька? Даже имея деньги, я так и остался тем самым ребёнком, который вынужден был работать, а иногда и красть. Так что в том, чтобы сказать мне об этом нет ничего предосудительного, мисс. Она улыбнулась ему. Нино выбросил сигарету в окно. — А знаете что? Я тоже порядком устал и замёрз. Давайте перекусим? Я угощаю. И учтите, ответ: «нет», я не приму. Нино остановил машину у небольшого ресторанчика и галантно подал ей руку, помогая выйти из машины. — Мистер Риччи, а вы умеете произвести на женщину впечатление. Он рассмеялся, но глаза его остались грустными. — Ох, мисс Колвин, если бы это правило работало так же безотказно со всеми. Я бы был самым счастливым человеком на этой земле. Элизабет подмывало задать ему дурацкий, неуместный вопрос. Что он делал в ювелирном магазине? Но это было бы, как минимум, невежливо. В конце концов, они виделись несколько раз. Мистер Риччи закурил, пальцы его правой руки отстукивали нервный ритм по столешнице. — Мисс Колвин? Мне нужен ваш совет. — Правда? Если я могу чем-то вам помочь, мистер Риччи… — Нино. Просто по имени. К чёрту эти мистеры и господа. В конце концов, мы здесь не по работе, а просто, как знакомые. — Тогда и вы зовите меня Элизабет. Он усмехнулся и покачал головой. — А вот вы для меня так и останетесь мисс Колвин. Поверьте, это вовсе не от того, что вы мне неприятны. На то есть свои причины. — Как скажете, Нино. Так чем я могу вам помочь? — Я хочу, чтобы вы мне сказали, как бы вы отнеслись, если бы ваш друг детства сделал вам предложение руки и сердца? Мне просто интересно. Элизабет пристально всматривалась в напряжённое лицо Нино. — Я…даже не знаю. Слишком мало я знаю об истории этой дружбы, чтобы ответить решительно. Он усмехнулся. — Простите меня за эту глупость. Конечно, глупо было спрашивать вас о таком. — Но…если бы я его, по-настоящему, любила, то сказала бы «да», не раздумывая. От взаимной неловкости их спасла официантка, которая принесла заказ. Помня о правилах приличия, Элизабет старалась есть, как светская леди, что не укрылось от внимательного подчинённого мистера Пьюзо. — Прошу вас, чувствуйте себя свободно, мисс. Вам не нужно изображать из себя надменную даму из ювелирной лавки. Просто наслаждайтесь едой и теплом. Возможно ей показалось, но после её ответа, Нино заметно расслабился. Они выпили по чашке кофе, после чего он отвёз её домой. Дорога прошла в тишине, но она была скорее уютной. — Спасибо вам за компанию, мисс Колвин. Берегите себя. — Спасибо, Нино. Если бы не вы, я даже не знаю… — Не стоит благодарности. Поверьте, мне это ничего не стоило. Доброй ночи. — Доброй ночи. В резиденцию Пьюзо он вернулся затемно. — Ты задержался, Нино. Были какие-то сложности? Витторио сидел в кресле перед камином, вытянув длинные ноги к огню. — Нет, босс. Просто встретил старую знакомую. Брови Витторио приподнялись в лёгком удивлении. — Мне казалось, что ты давно и безнадёжно потерян для женского общества. — Я встретил мисс Колвин, босс. Витто распрямился. — Вот как. И где же? — Она пыталась укрыться от дождя возле ювелирного магазина. Если бы вы её видели. Промокла до нитки. Я угостил её ужином и отвёз домой. Похоже, что у неё финансовые трудности. Пьюзо едва заметно улыбнулся. — У неё есть удивительная для нашего неспокойного времени черта: она очень честная. — Я могу идти, босс? Я хотел… Лицо Витторио осталось непроницаемым, но у Риччи не оставалось сомнений в том, что он понял его правильно. — Я знаю. Иди, Нино.