Перед закатом

      Чей-то знакомый, близкий сердцу голос пробивался сквозь темноту, в которую я провалилась, не в силах найти дорогу обратно.  — Вики…       Эхом пронеслось в голове имя. Моё имя. Никогда бы не подумала, что оно может стать путеводной звездой для моей блуждающей души.  — Вики!       Голос, зовущий меня, всё нарастал, становясь не просто эхом, а криком. Мне было страшно: почему я не помню этот голос, но знаю, что он также приятен мне, как и мой собственный. Кто он — этот мужчина? Как выглядит? Моё воображение рисовало высокого, надменного парня, с пылающим взглядом, в котором плясали тысячи искр. Он весь пылал, от него исходила бешеная энергия человека, увлеченного жизнью. Он, казалось, никогда бы не смог полюбить, но…       Кажется, он всё же полюбил. Девушку, похожую на меня. Только словно иную — яркую, непредсказуемую, страстную. Делающую безрассудные, смелые вещи. Будто ту, которая вершила историю. Которая могла вести за собой. Которая знала свою силу, своё очарование и имела определенную власть. А что имею я?       Сейчас во мне много страха. Беспричинного и древнего, как сам мир. Будто вовсе и не моего страха. Меня будто не приняли, выкинули, растоптали и посадили в тёмную одинокую комнату — подальше от всех. Хотели ограничить, пугали мною непослушных детей, пугали меня чем-то иным. Судьбой ли? Не знаю. Кажется, что я вообще ничего не знаю, а лишь делаю вид, что способна понять.       Мир меняется: раскололся он на две абсолютно противоположные плоскости, которые тянут каждого на дно. То, что казалось добром, теперь лишь проделки дьявола. А сам Сатана — ничто по сравнению с тем, кто объединил эти разные полюса. Неужели я начинаю вспоминать? Замазаны лица, но эмоции: мои чувства рвутся наружу, извергаются из меня горячими потоками лавы, смывая все живые лица. Но чувства, которые витали в воздухе, невозможно смыть. Они будто и не мои вовсе, ведь раньше я была сторонним наблюдателем, но не участвовала в этой войне. Ждала, что мир, потеряв покой, вновь обретёт его без моей помощи. Я лишь решала кем мне быть, не являясь кем-то большим. Но что же сейчас? Пришло время открыть глаза…       Большой, тёмный, тронный зал. Древние толстые колонны, разбитая вдребезги напольная плитка, разрушенная валунами, лунные свет пробивается через огромную дыру в витиеватом потолке. У моих ног вижу упавший золотой кубок, испачканный какой-то чёрной жидкостью. И мои руки покрыты ею по локоть. Пальцы дрожат, я всматриваюсь в эту дрожь и понимаю, что чёрная жидкость — кровь. Веки тяжелеют, но я не должна отключаться, ведь внизу, у самого кубка, лежит знакомое тело, чей голос, казалось, и звал меня. Парень тихо постанывал. Кровь явно не его, но что же тогда произошло?       Я восседаю на холодном троне, купаясь в лучах горькой белоснежной луны. На голове моей тяжелая корона — символ власти и, судя по кровавым рукам, власти захваченной силой. Чью власть я смогла отобрать? Ведь сейчас я настолько слаба, что не могу встать и произнести, хотя бы тихо, ни единого слова. Головокружение вновь тянет провалиться меня в сон. Я пытаюсь сопротивляться, но ради чего? Ради него: тот парень, с волосами тёмными, как эта ночь — настолько он важен мне, что всё тело льнёт к нему, просит коснуться мертвенно бледной щеки, удостовериться, что он не ранен. Я пытаюсь встать, но меня будто приковали невидимыми нитями. Несколько попыток бороться с собой абсолютно лишают меня сил. Слёзы выступают на глазах и внезапно я шепчу:  — Люцифер…       Имя это, сказанное больной душой, окончательно разрывает меня на части. Воспоминания проносятся вихрем, сметая все остальные мысли на своём пути. Но лучше бы я не возвращалась в прошлое, ведь оно раздавит меня, сделает заложницей великого стыда. Я снова смотрю на Люцифера и вспоминаю, как он пришел спасти меня. Как он с присущей ему наглостью вступил в неравный бой с самым опасным существом на земле — с Мальбонте. Как я, задыхаясь от слёз и беспомощности, до боли в горле кричала его имя, а теперь он на грани жизни и смерти, шепчет моё.       Мальбонте никогда не славился состраданием: пару точных ударов практически добили Люцифера, заставляя корчится от боли, умирая в руках. Его раздражало, что я молю о пощаде, что готова быть ему кем угодно, лишь бы только Люцифер остался жив и свободен. Мальбонте смотрел глазами холодными и, казалось, безразличными. Но внезапно резкая ухмылка пронзила бесстрастное лицо.  — Ты хочешь ему свободы в обмен на свою собственную? Ты хочешь даровать ему жизнь в обмен на свою? Хочешь стать мне…хм…кем? Кем ты можешь мне стать? Ты считаешь, что твоя жизнь настолько мне важна? Мы должны быть с тобой на равных, чтобы я хоть на миг бы колебался, убивая этого заносчивого глупца. Но теперь я могу лишь ответить — «нет». Твои чувства к нему — слабость. Мне не нужны слабаки, способные продавать свою душу. Мне нужны те, кто готов преподнести себя миру, как нового всадника Апокалипсиса, короля разрушения и хаоса, а затем управлять миром так, чтобы дрожала земля. Чтобы, разрушая новое, отстроить ранее невообразимое новое. Ты можешь мне предложить такое, Вики Уокер?       На решение оставалось очень мало времени. Если струшу, отступлюсь, приму неверное решение — умрём оба, будто Ромео и Джульетта, но что станет с миром? Что станет с моим долгом? Я всё ещё должна помочь ему познать иной путь. Я должна сразиться с ним на равных. И теперь я как никогда понимала, что этого хочет и он сам. Пока что в его глазах я лишь пешка, но он бы хотел видеть во мне королеву — достойного и сильного соперника. В конце концов так он развлечется, ведь в его голове план безупречен: никогда я не смогу превзойти его, но он может создать из меня что-нибудь достойное, а затем выбросить за ненадобностью, когда ему наконец надоест. То, что я сейчас скажу, навсегда изменит мою жизнь, и у меня больше не будет возможности вернуться к прошлому. Оно навсегда утрачено односложным ответом: «Да». Его ухмылка вновь сменилась на серьёзное вдумчивое выражение. Он внимательно взглянул мне в глаза, будто пытаясь удостовериться, что я уверена на сто процентов. Но разве моя неуверенность что-либо могла изменить?       Он протянул мне кубок, наполненные до краёв кровью. Заставил омыть в нём руки, затем опустил в кубок железную корону с острыми зубьями. Весь этот ритуал, как Мальбонте сам его и окрестил, был метафоричной формальностью, желанием показать, что любая власть омывает твои руки кровью невинных жертв. А передача «силы» была скреплена таким же формальным поцелуем. После он просто растворился в воздухе, а я же устало опустилась на трон. Я смогла выторговать Люциферу свободу. Смогла приблизиться к Мальбонте ещё на один огромный шаг. Но теперь навсегда раздвоила себя, как раздвоен был Бонт и Маль. Пора навсегда прекратить быть сторонним наблюдателем и вступить в большую беспощадную игру, где каждый сам за себя и играет до конца.