Фетиш

      Сяо нравились длинные волосы. Ему интересно было наблюдать за тем, как они развевались на ветру, как блестели на солнечном свете, как волнами струились по плечам и спинам людей.       Когда-то давно он и сам имел длинные волосы. Расчесывая их, Сяо мог позволить себе расслабиться на пару мгновений. Завешиваясь ими, Якса мог спрятаться от чудовищной реальности, в которой он был лишь орудием в руках Архонта, славящегося своей жестокостью. К сожалению, волосы приносили ему и боль. «Хозяин» обожал тягать его за них. Каждый раз, когда Сяо пытался проявить неповиновение, грубые пальцы зарывались в его пряди, а насмешливый голос спрашивал «как думаешь, тебе пойдут короткие волосы? Тогда ты больше не сможешь спрятаться от меня».       Сяо отрезал волосы, едва смог освободиться. Они были символом его страхов, напоминанием о широких ладонях и насмешках, о боли. Но Архонт, спасший его, тоже имел длинные волосы. И Сяо нашел успокоение своей боли в нём.       Моракс был достаточно благосклонен, чтобы позволять Сяо после долгих, всегда тяжёлых заданий ложиться рядом и просто пропускать через пальцы его волосы. Они были жесткими, как и подобало Гео Архонту. Сяо завораживало то, как они переливались от каштанового до охрового, как они проходили через его пальцы, как рассыпались по широким плечам и узкой спине Владыки Камня. Сяо вновь нашел место, где мог отдохнуть после службы Ли Юэ. К тому же, Моракс в такие моменты был особенно мягок — он трепал своего адепта по голове, напевал ему знакомую всем жителям Ли Юэ мелодию и согревал теплом своего тела. Сяо никогда не искал близости с Владыкой Камня. Для него тот был путеводным светом, кем-то важным и близким. Наверное, человек сказал бы, что они были как отец и сын. Но Сяо не любил такую трактовку их отношений. Для него Моракс был Богом, воплощенной надеждой.       Но Моракс ушёл. Сяо вновь остался один. У него больше не было ни секундного тепла, ни возможности найти покой рядом с Архонтом. Адепт пытался отрастить волосы, но стоило им достичь плеч, как он вновь начинал ощущать фантомные прикосновения грубых рук и слышать голос своего главного ночного кошмара. Задыхаясь от боли, которую он не мог выразить, Якса раз за разом отрезал волосы — и раз за разом терял остатки света в себе.       При этом Сяо никогда не позволял себе задерживать взгляда на длинных волосах людей. Он вообще старался не пересекаться с ними. Соблазн найти покой был велик, но страх обречь на страшную смерть был сильнее. Возможно, люди могли бы поддержать адепта, если бы он позволил. Но Якса не позволял. Он продолжал свой путь в одиночестве и верил, что только так — правильно.       Но однажды в темноте его мира появился Итэр. Свободный Мондштадтский ветер с глазами цвета золота и длинными, солнечными волосами. Когда он улыбнулся ему в первый раз, Сяо понял, что пропал. От Итэра почти что исходил свет, и свет этот манил адепта, давно погрязшего во тьме. Но он не позволил себе коснуться его. Опасно, это было слишком опасно… Сяо весь состоял из тьмы. Едва ли свет обычного человека мог развеять эту многовековую скверну.       Якса пообещал защищать его, но приказал держаться подальше. Для Итэра так было лучше. И пусть Сяо хотелось согреться в лучах Солнца этого человека, пусть хотелось зарыться в его волосы руками и проверить, такие же ли они теплые, как его улыбка, он знал, как мимолетно было это счастье.       Все изменилось, когда Сяо спас Итэра на баллисте Гуй Чжун. Тогда робкий интерес юноши, проявлявшийся в попытках поговорить или пригласить на приключения с ним и Паймон, перерос во что-то новое. Что было тому причиной — благодарность или какое-то осознание — Сяо не знал. В любом случае, тогда началось его испытание.       Итэр сам сделал первые шаги. Сначала юноша начал спрашивать о состоянии Яксы у Верр Голдет. Потом начал приносить подарки — самодельный миндальный тофу и так любимые Сяо цветы цинсинь. Тофу был невероятно вкусным, а цветы — словно бы напитанными светом. Наконец, Итэр и сам стал приходить к нему лунными ночами, когда Сяо был особенно мрачен и погружен в себя. Юноша ничего не говорил, но одно его присутствие успокаивало мятущуюся душу. Адепт сначала отказывался от этой заботы — выбрасывал цветы, отдавал тофу на кухню, не позволял Итэру подойти к себе ни на шаг. Но юноша не отступал. Он продолжал улыбаться и ненавязчиво быть рядом.       Сяо был уверен в своём решении держаться подальше. Но Итэр был ещё увереннее в том, что им надо быть друг к другу ближе.       Все случилось как-то слишком резко. В один момент Сяо позволил Итэру побыть с ним вечером на террасе в «Ваншу», а в следующий юноша уже распустил перед ним косу и адепт не удержался. Он позволил себе ухватиться за эти светлые мягкие пряди и утонуть в их солнечном тепле. Итэр не оттолкнул его. Наоборот, он обнял адепта. И тогда Сяо понял, что он не боится. Что Итэр не оставит Яксу в одиночестве, мерзнуть без своего тепла.       С тех пор Сяо не мог до конца насладиться Итэром и его прекрасными волосами.       — Сяо… Сяо… — выдыхал Итэр в перерывах между их поцелуями, и Якса понимал, что он тоже не может насладиться их отношениями.       Вместе они достигли абсолютного единения, пиком которого стал первый секс.       Это было неловко, в чем-то неумело, но искренне.       Сяо мог вспомнить этот первый раз с точностью до мельчайших событий.       Все началось с очередного поцелуя — пока еще робкого и неумелого. Они сидели в его номере на постоялом дворе, на мягкой кровати, и просто наслаждались тем, как они близки друг к другу. А потом Итэр вжался в него всем телом, схватился за его одежду и шепнул на ухо:       — Может… Может станем еще ближе?       Сяо это предложение сначала напугало. Он знал, что такое секс, и даже пару раз занимался им, но это никогда не были искренние привязанности. Лишь плотское удовольствие на одну ночь и не более. С Итэром все было иначе. Сяо боялся оттолкнуть его, причинить боль. Но, заметив, как сжались пальцы Яксы на его боках и как переменилось выражение изящного лица, Итэр лучезарно улыбнулся и произнес:       — Не бойся. Я готов к этому. И очень, очень этого хочу. Позволишь мне стать ближе?       И Сяо позволил. Уверенность в золотых глазах и абсолютная расслабленность тела под его ладонями успокоили переживания. Но больше всего спокойствия Яксе принесли светлые волосы Итэра, вуалью спадающие по его тонким плечам. Адепт провёл ладонью по макушке юноши, ухватился за одну из тонких светлых прядок — и почувствовал, как жар Итэра и его желание передается и ему. От юноши пахло травяным шампунем и летом. Его волосы были такими мягкими и теплыми, и в них так хотелось уткнуться носом… Сяо позволил себе вновь затянуть Итэра в поцелуй — и отдался жарким чувствам с головой.       Смущение быстро уступило место желанию. Сяо помнил, как целовал тонкую шею и как несдержанно кусал плечи, оставляя на белой коже следы от острых клыков. Помнил, как Итэр тихо постанывал, неловко блуждая ладонями по его груди, ерзая на его коленях и потираясь о его бедро. Помнил, как они медленно стянули с себя верхнюю одежду, позволив друг другу привыкнуть к новой степени близости. Увидев тонкую грудь Итэра и его ровный живот с чуть проступающими кубиками пресса, Сяо впервые понял — он хотел этого человека. Хотел видеть его таким — открытым. Щеки Итэра были красными, он мелко подрагивал, взгляд его бегал, но юноша не закрывался и позволял Яксе рассматривать себя. Сяо был благодарен ему за это. Эта пара мгновений покоя позволила ему увидеть и запечатлеть в памяти самую прекрасную картину на его памяти — разгоряченного Итэра.       На его белой коже было много родинок, складывающихся в созвездия. На правом плече красовался шрам. Под кожей слегка проступали ребра, но все черты были плавными — не женскими, а изящными, придающими юноше мягкости. Однако прекраснее всего Яксе показалось то, как растрепанные волосы Итэра струились по его плечам и спадали на грудь. Мягкие, чуть вьющиеся, в тусклом свете свечи они, казалось, светились.       Эти волосы были прекраснее любых других, которые Сяо когда-либо видел.       Адепт словно зачарованный коснулся плеча юноши и провёл пальцами от него вниз по груди — мимо соска, рядом с пупком, до тех пор, пока не уперся в кромку брюк.       — Можно? — шепнул он, заглянув в затянутые поволокой наслаждения глаза Итэра.       — Только если ты тоже снимешь свои, — улыбнулся юноша.       Сяо первым снял штаны, позволив Итэру увидеть узкие лодыжки, шрамы на острых коленках, узкие же бедра и выпирающие косточки таза. Он позволил юноше увидеть, насколько очарован своим настойчивым путешественником — член Яксы стоял, и он не пытался этого скрыть. Юноша был первым за много веков, кто увидел адепта таким — возбужденным до лихорадочного блеска в глазах, сходящим с ума от желания обнять, поцеловать, стать единым целым. И это было важнее, чем десятки слов о любви.       Слова могли лгать, но тело — никогда.       Перед тем, как проявить ответное доверие, Итэр робко положил ладонь на живот Сяо. Кубики пресса под его пальцами напряглись, Якса чуть дернулся назад, но не отстранился. Итэра это успокоило и воодушевило. Сяо почти увидел, как в глазах его вспыхнул лукавый огонек. Почему он понял, когда Итэр встал на четвереньки и осторожно, почти невесомо коснулся его живота своими горячими губами. Мимолетное мгновение — и он прижался к жаркой коже Яксы щекой. Светловолосая макушка оказалась совсем рядом. И, конечно же, Сяо не удержался.       Пальцы его вновь ухватились за светлые волосы и слегка потянули в сторону. Сяо не ожидал ответа — это был только его фетиш. Но Итэр напряженно замер, зажмурился, задрожал… А затем с губ его сорвался стон.       — Прости, — шепнул он, когда Сяо изумленно замер. — Мне нравится, когда меня трогают за волосы, ты даже не представляешь, как.       В тот момент Сяо абсолютно уверился — он нашел своего человека. Того, что разделял его странное увлечение и что испытывал удовольствие от него. И это подействовало на Яксу сильнее, чем вид полуобнаженного Итэра.       Он несдержанно оттянул Итэра от себя, заставил его встать на колени и выпрямиться и впился коротким, но жадным поцелуем в его губы. Мгновение — и юноша упал на простыни, повинуясь движениям Яксы. Он не стал сопротивляться, когда адепт снял с него штаны. Лишь развел ноги и робко сказал:       — М-можешь не беспокоиться. Я… Готовился.       Адепт так и замер, удивленно глядя в глаза юноши. Такой откровенности от всегда скромного Итэра он едва ли ожидал. Наверное, Якса должен был бы смутиться, но… Эти слова лишь подогрели пламя возбуждения в его груди.       Итэр готовился для него. Он ждал этого. Он этого хотел. Он готов был отдаться ему полностью и даже готовился к этому! Что еще могло сказать о доверии лучше, чем это?       Сяо почти почувствовал, как нить связи между ними окончательно запуталась — так, чтобы ни расплести, ни разорвать не получилось. И чувство это было настолько всепоглощающе-приятным, но вместе с тем пугающим, что Якса не сдержал рыка и всем телом вжался в свой свет, пытаясь найти уверенность в его тепле. Итэр в ответ оплел его руками и ногами, прижался щекой к щеке и прошептал:       — Не бойся. Любить — это не страшно. Я не исчезну, если ты позволишь себе привязаться ко мне, и приму, если тебе нужна будет помощь. Позволь разделить с тобой это бремя. Позволь стать с тобой единым.       И Сяо позволил. Потому что пути назад уже не было. Его сердце было отдано этому глупому человеку, отчего-то влюбившемуся в чудовище. Он уже не мог без этого света.       Сбегать было поздно. И он позволил себе сделать еще один шаг к новой жизни.       Итэр помог ему. Он направил Сяо и принял его без единого стона боли. А адепт постарался быть настолько нежным, каким не был никогда — входил осторожно, успокаивая морщащегося юношу немного беспорядочными поцелуями и ласками, часто останавливался, хотя жар и узость чужого тела сводили его с ума. Ему хотелось доставить Итэру удовольствие — вновь увидеть улыбку на его губах, услышать его тихие мелодичные стоны, почувствовать, что он на самом деле испытывает удовольствие.       Войдя полностью, адепт замер, давая юноше привыкнуть к ощущениям. Тому это очевидно было необходимо — он шумно дышал, прикусывал нижнюю губу и часто-часто моргал, похоже, пытаясь сдержать слезы. Силясь унять его боль, Сяо осторожно провел ладонью по животу Итэра ниже — к члену. Его ласки были немного неловкими, но он старался — мягко обхватил ствол рукой, провел вверх-вниз, выдавив из юноши первый еле слышный выдох. Вместе с этим адепт несдержанно двинул бедрами. Он просто не удержался — слишком уж манящим был этот жар, исходящий от Итэра. Но юноша ответил ему.       По-кошачьи выгнувшись, он обнял Сяо за шею. Лицо его оказалось совсем рядом — настолько, что адепт чувствовал его сбитое дыхание на своей коже, — а светлые волосы челки защекотали лоб. Эти прекрасные, мягкие светлые волосы…       Усмехнувшись, Итэр сам вильнул бедрами. Его стон утонул в касании их губ. Сяо глухо зарычал. Он хотел подождать еще, но после такого сил терпеть не осталось. Уперевшись ладонями в кровать, чувствуя, как под пальцами вьются светлые волосы, Якса двинул бедрами назад только для того, чтобы резко войти в жаркую тесноту вновь. Итэр запрокинул голову, разорвав их поцелуй, и застонал вновь — громче и выразительнее, раззадоривая все еще встревоженного адепта. Ногти юноши впились в его плечи, но Якса даже не обратил на это внимания. Все, что имело значение для Сяо — сверкающее золото глаз напротив.       Нежность быстро перетекла в пламенную страсть. Якса прижал юношу к кровати, навалившись на него всем телом, и двигался резко и несдержанно. Он выходил почти полностью и входил до конца — так, что каждый толчок заканчивался неприличным шлепком. Итэр стонал так, что его слышал, наверное, весь постоялый двор: надрывно, громко, до хрипа. Но в криках этих не было ни тени боли — лишь удовольствие, заставлявшее юношу бесконечно ерзать по простыням и невпопад поддаваться движениям Яксы. Ногти его полосовали спину Сяо, но адепт и сам не оставался в долгу. Он кусал шею юноши и плечи, стремясь оставить на бледной коже свои следы.       Каждый должен был знать, что Итэр — его свет. Каждый должен был понимать, что за ним есть тьма, которая всегда готова будет защитить юношу от любых угроз.       Сяо наслаждался каждым мигом этого единения. Он ловил каждый стон Итэра, каждое его неловкое движение. Видел, как тот ласкает себя, задыхаясь от страсти и наслаждения, как выгибается, пытаясь вжаться в Сяо еще сильнее. Но больше всего Якса наслаждался видом того, как светлые волосы путались на белоснежных простынях, ореолом света окружая покрасневшее лицо юноши, подчеркивая его черты — и припухшие губы, и прикрытые глаза, и капельки слюны, поблескивающие на подбородке.       Итэр застонал лишь громче, когда Сяо потянул его за собой, усадил себе на колени и обеими ладонями запутался в светлых волнах. В такой позе движения Яксы стали более отрывистыми и легкими, и тогда сам юноша уперся руками ему в грудь и принялся двигаться. Его член терся о живот Сяо, размазывая по коже смазку, а член самого адепта крепко сжимали напряженные мышцы. Они были неразделимым целым — одной душой в двух телах, наконец нашедшей шанс соединиться.       Сяо вдыхал аромат светлых волос, лихорадочно тянул их и перебирал непослушными пальцами и понимал — так и должно быть.       Конца они достигли вместе, почти одновременно. И это было похоже на взрыв фейерверка — в груди, в голове, в их собственной маленькой вселенной. И после этого взрыва они остались совершенно измотанными, но вместе с тем — полными. Их последний поцелуй в ту ночь был чуть ленивым, но нежным и благодарным.       Они оба нуждались в этой близости, чтобы никогда уже не расстаться.       Итэр уснул, едва голова его коснулась подушки. А Сяо всю оставшуюся ночь перебирал его светлые пряди, сплетал и расплетал их, пропускал их через пальцы и никак не мог налюбоваться на свое Солнце. Долгожданный покой вернулся к нему.       Утром волосы Итэра были больше похожи на спутанное гнездо, так отчаянно Сяо цеплялся за даруемую ими уверенность. Но он не расстроился. Даже наоборот — позволил Яксе расчесать себя.       И, сидя на террасе в лучах рассветного солнца, он внезапно откинул голову, прижавшись макушкой к груди Сяо, заглянул ему в глаза и произнес:       — Так что, ты позволишь мне остаться рядом с тобой?       Улыбка его в тот момент была очаровательна.       Сяо склонился к Итэру так, чтобы слышать его дыхание, сжал светлые прядки и ответил:       — Ты мой солнечный свет. И ты не представляешь, как привязал меня к себе. Думаешь, я смогу теперь прогнать тебя?       Золото волос Итэра согревало его пальцы, сердце его ровно билось совсем рядом, и в тот момент Сяо верил — этот человек сможет не только выдержать его тьму, но и, возможно, разогнать ее.