Воля небес

— Признайся, ведь это ты его убил? — Мэй Чансу, закутанный в меховое одеяло, сидел на открытой веранде с видом на озеро Фусянь и жмурился, впитывая последние лучи солнца. — Кого? — Чэнь даже не дрогнул. Так и продолжал писать, и кисть в руке не замедлилась ни на мгновение. — Ты знаешь, о ком я говорю. — Нет. Это «нет» упало между ними, как тяжелый камень в водную гладь. Чансу досадливо вздохнул и поплотнее запахнул одеяло — с озера уже тянуло вечерней прохладой. Линь Чэнь хлопнул в ладоши. Откуда-то из кустов появилось лицо Фэй Лю и тут же исчезло. — Жаровню принесите, — велел Чэнь прибежавшему слуге. Он аккуратно свернул письмо, перевил кожаным шнуром, растопил палочку воска и оттиснул печать на застывающей лужице. — Достопочтенный хозяин Архива наверняка ждет твоего возвращения, а ты прозябаешь тут — нянчась со мной. — Наверняка, — согласился друг, — но в окружающем мире не происходит ничего, что могло бы взволновать отца настолько, чтобы он потребовал моего немедленного приезда. — А смерть… наследника лянского престола? — Сяо Цзинъяня? — безжалостно уточнил Чэнь. — Вопреки твоим представлениям, Великая Лян не настолько великая, чтобы смерть принца всколыхнула всю Поднебесную. — Мне надо вернуться. — Не надо. Вокруг засуетились слуги: принесли жаровню и всё, что потребно для заваривания чая. — Что ты там будешь делать? — продолжил Чэнь, когда слуги их покинули. — Твое дело завершено. Семьдесят тысяч душ упокоились с миром. И даже поминальные таблички семьи Линь восстановлены. — Из Цзинъяня получился бы прекрасный император — благочестивый, мудрый, справедливый. — Я и не спорю, — пожал плечами Линь Чэнь. — Твой принц был средоточием всех добродетелей. Никто не мог предсказать того, что случилось. — Даже Архив? — губы Чансу искривились в злой улыбке. — Тем более Архив, — Чэнь протянул ему чашку. — Тебе ли не знать, что как только в дело вступает гений, подобный цилиню, все сделанные предсказания и медной монеты не стоят. — Ты меня переоцениваешь. — Скорее недооцениваю. Например, твое невероятное упрямство. Пей чай! Чансу послушно сделал глоток и отставил чашку: — Все-таки это ты его убил. — Твоя вера в меня безгранична, но увы… Болезнь Цзинъяня — лишь воля Небес. — Ты лучший лекарь Поднебесной. Ты можешь вылечить любого. И умертвить так, чтобы никто не понял, тоже можешь. — А еще я могу кликнуть Фэй Лю и пожаловаться ему, что братец Чансу ничего не ел с самого утра. — Это шантаж. — Гнусный и жестокий, — согласился Чэнь. — Съешь хотя бы одну лепешку, иначе я осуществлю угрозу. Вот, — он подвинул ему блюдо с лепешками и маленькую плошку, наполненную свежим медом, — обмакни сюда. Фэй Лю принес с утра лесной мед. Говорит, еле сумел убежать от пчел с драгоценной добычей. Я торжественно пообещал его сегодня не трогать. Не огорчай мальчишку. Чансу отломил кусок лепешки и обмакнул его в мед. — Вкусно. — Конечно, вкусно, — согласился Чэнь. — И чтобы ты больше не надоедал мне, скажу. В человеческом теле, примерно вот здесь, — он ткнул пальцем в низ живота, — есть такой отросток. Иногда он воспаляется. Тогда его надо удалить. Иначе отросток лопнет и из него изольется гной. Который в свою очередь вызовет жар, лихорадку, одеревенение членов и смерть. — Насколько я помню, один из ядов, кажется, Гу дает подобные симптомы. — Память тебя подводит. При употреблении яда Гу человек мучается кровавой рвотой и умирает куда быстрее. Возьми еще лепешку. Вторая лепешка была съедена так же быстро. — Значит, ты мог спасти его? Если определил болезнь лишь по описанию. — Во-первых, письмо написала Цзин-гуйфэй. Ее описания были точны и подробны, несмотря на горе. Если бы ваши придворные медики не скрывали болезнь до последнего, то, возможно, мы бы успели вернуться и спасти надежду Великой Лян. Остается только гадать, кто во дворце употребил свое влияние во вред наследному принцу. Если даже его мать не пускали к нему. — Скажи мне честно… — Чансу! — Чэнь утратил свою обычную невозмутимость. — Чтобы ты там себе ни придумал, я не могу убивать человека на расстоянии. Так что давай сойдемся на том, что твоего драгоценного Цзинъяня погубили нерадивые лекари, боязливые евнухи и глупые слуги, но никак не я! Фэй Лю, привлеченный криком, появился у ступеней веранды, посмотрел на них и погрозил пальцем: — Не ссорьтесь! И снова исчез в густом кустарнике. На веранде повисло тяжелое молчание. — Прости, — Мэй Чансу заговорил первым. — Просто… я просто никак не могу поверить, что Цзинъяня больше нет. — Это всего лишь трагическая случайность, — вздохнул Чэнь. — Та песчинка, что меняет иногда целые династии. — Прости. *** Из письма Линь Чэня в Архив. «За три дня до нашего отъезда меня вызвали во дворец. Наследный принц был недоволен, что я увожу Чансу из Цзиньлина. И никакие доводы не могли поколебать его решимости оставить советника при себе. Я же ясно видел, как стремительно прогорает фитиль жизни Чансу, и всеми силами пытался отсрочить печальный конец. Теперь мы у озера Фусянь, и я вижу, как воспрял духом мой друг. Здоровье его по-прежнему оставляет желать лучшего, но я не теряю надежды. Вытяжка из травы бинсюй ждет своего часа. Можете внести в свои записи: яд, который вы мне дали — испытан. Он дает такие же симптомы, что и воспаление отростка справа от точки Шеньцюэ. По несчастливому стечению обстоятельств от такой же болезни умер наследник лянского престола. Чансу был очень расстроен данным обстоятельством, и мне с большим трудом удалось его успокоить».