Любовь по умолчанию

— Оат. Ноль реакции. — Эй, Оат. Снова никакой реакции. Бан тяжело вздыхает, поднимает палец к вверху и молча кивает инспектору по ту сторону больничных окон, прося его этим ещё немного подождать, после чего снова предпринимает попытку позвать друга, слишком уж увлёкшегося разговорами с их новой молоденькой медсестрой. — Оат, чтоб тебя! Бан в раздражении повышает свой голос, и воркующие голубки, наконец, прерывают свою увлекательную беседу, чтобы повернуться к нему лицом и узнать, в чём же дело. Бан в ответ недовольно качает головой и кивает в сторону голых окон больницы, в отражении которых виднеется инспектор Эм с небольшим чёрным пакетиком в руках — снова пришёл, чтобы пообедать вместе с Оатом. С тех пор, как дело Джейн закрыли, а всех виновников наказали, инспектор стал частым гостем в их больнице. Первое время он прикрывался тем, что просто приходит на осмотр, но когда его раны полностью зажили, пришлось честно признаться, что компания Оата ему очень приятна, поэтому и хочется вести с ним беседы за обедом. — К тебе снова пришли. Бан кидает добрую усмешку и с тихим вздохом окидывает взглядом медсестру, стоящую рядом с Оатом, словно пытаясь понять, чем именно она могла заинтересовать его друга, за которым так отчаянно и безрезультатно ухаживает инспектор Эм вот уже который месяц. — Ох, — Оат переводит взгляд на окна и встречается взглядом с Эмом. — Я скоро, — сообщает он девушке, не глядя, и мягко улыбается своему гостю, получая в ответ такую же тёплую и ласковую улыбку. Инспектор цепляется взглядом за стройную фигуру, движущуюся ему навстречу, и поджимает губы, стараясь поскорее скрыть свою по-детски глупую улыбку. Не хватало ещё так явно пропалиться. Не сейчас. — Инспектор, — Оат поднимает руки в приветствии и привычно улыбается, а у Эма земля из-под ног уходит от его, казалось бы, обыденных действий. — Здравствуй, — отзывается Эм в ответ, стараясь унять дрожь в голосе. Удивительно, какой шутницей временами может быть красавица судьба: в тот самый день, полгода тому назад, когда Эм впервые увидел Оата, он мог поклясться, что больше никогда с ним не повстречается вновь, а значит и в знакомстве нет никакой нужды — можно будет списать частоту сердцебиения на временную болезнь и просто забыть обо всём. Однако, он встретил его снова, а потом снова, снова и снова, пока однажды и вовсе не оказался перед ним на больничной койке. Оат буквально вытащил его с того света, прислушался к его просьбам, доверился ему и не отходил от его койки практически ни на секунду. Эм из-за этих встреч долгое время находился в замешательстве и не знал, что делать. Он был уверен, что больше никогда не увидится с человеком, чьё присутствие заставляет его сходить с ума из-за щекочущих чувств внизу живота, но это всё же произошло. И самое забавное — из всех возможных воспоминаний, которые только могут быть, самыми счастливыми и радостными для него теперь являются воспоминания о той злосчастной койке, к которой был вынуждено привязан, ведь тёплые пальцы Оата, с нежностью и тревогой сжимавшие его собственные, это определённо самое лучшее, что только могло с ним случиться в этой жизни. — Давайте присядем, — Оат с улыбкой хватается за чужую руку, уводя в сторону скамеек, чтобы присесть и пообедать. Инспектор послушно следует за доктором и вслед за ним приземляется на твёрдую поверхность скамьи, после чего протягивает ему пакетик с липким рисом. Оат с улыбкой принимает презент и вытаскивает еду, чтобы поделиться. Эм с полуулыбкой берёт предложенный кусочек и отправляет его сразу в рот. Оат же на это представление лишь ещё шире улыбается, следуя примеру друга. Набив рот едой, они оба одновременно поворачиваются лицом друг к другу и громко прыскают со смеху от увиденного. — Вы похожи на грозного хомяка в форме полицейского, — продолжает смеяться Оат, пытаясь руками убрать рис с лица. Инспектор смущённо улыбается, неловко почёсывает затылок и спешит поскорее проглотить еду, чтобы более не вызывать у объекта своей симпатии столь странные ассоциации, после чего переводит взгляд на испачканное едой лицо доктора и, под воздействием своих эмоций, рефлекторно тянется, чтобы помочь убрать рис с уголка его губ, но Оат дёргается и отодвигается чуть назад, смущенный такими странными действиями. Эм же несколько раз беспорядочно моргает и резко убирает руку, умирая со стыда. И что это было? — А вы похожи на ребёнка. — Хах, правда? — Оат трёт пальцем кончик носа и кусает губы изнутри, не в силах справиться со смущением. — М-м, — только и отвечает инспектор Эм, смущенный ничуть не меньше доктора. Наступает неловкая тишина, и Эм волей неволей вспоминает ещё один эпизод из своей жизни с участием доктора Оат: Это был обычный выходной день. Эм, как и обычно, сходил за продуктами в магазин, пока есть возможность, ибо в рабочие дни подобную роскошь в лице свободного времени попросту не найти, и шёл уже с пакетами домой, когда случайно зацепился взглядом за знакомую спину. Он остановился и замер. Оат стоял рядом с какими-то детьми и широко улыбался, что-то увлечённо им рассказывая. Забавно, ведь в самый первый день, когда он его только встретил, тот тоже был на веселе и о чём-то с неприкрытым интересом говорил. Похоже, что этот человек и правда открыт сердцем и чист душой. — О, инспектор Эм. Оат, заметив неподалёку от себя знакомое лицо, сложил ладони вместе и сделал «Вай», проявив уважение. Инспектор, застанный врасплох, смутился, растерялся и выпустил из рук оба пакета. Звук удара пластмассы о землю отрезвил его, и он тут же неуклюже кивнул в ответ, выдыхая носом пар, после чего резко осел вниз и принялся в попыхах собирать выпавшие из пакетов продукты. Детский сад. — Пожалуйста, возьмите. Перед лицом Эма возникла чужая рука с банкой воды в ней, и он нервно сглотнул, почуяв приятный запах цветочных духов, что исходил от тела владельца столь изящных и аристократично бледных рук. — Спасибо. Эм принял из рук бутылку и, наконец, поднял голову, тут же встретившись взглядом с яркой и солнечной улыбкой доктора Оата. Это был конец — он попал. — Спасибо, — подает внезапно голос Эм, выплывая из воспоминаний. Оат вскидывает голову и устремляет взгляд в сторону инспектора. — О чём вы? За что вы меня благодарите? Эм расплывается в мягкой улыбке и тянется к чужой руке своей, чтобы после поднести её ладонью к своему сердцу. — Вот за это. Инспектор смотрит проникновенно и с вызовом, а сердце Оата, кажется, сейчас застучит в такт чужому — с бешеным ритмом. Что здесь вообще происходит? — Моё сердце... позволите ли вы мне доверить вам своё сердце, доктор? Оат открывает рот, но давится воздухом, не в силах произнести ни слова. Лоб, уши щёки, шея — всё горит адским пламенем. Инспектор с улыбкой наблюдает за сменой эмоций на лице доктора и после резко наклоняется, мягко припадая губами к чужим — сухим и потрескавшимся. Он со всей страстью сжимает пальцами чужую руку возле своего сердца и целует увлажнившиеся от языка губы с таким упоением, словно они ничто иное, как сладкие и мягкие зефирчики в пакетиках. — Х-хватит, — Оат с трудом отодвигается и опускает голову, чтобы после приложить пальцы к губам и смущённо зажмуриться. Эм слегка трясёт головой, пытаясь отогнать от себя наваждение, и тихо сглатывает, фокусируя теперь уже трезвый взгляд, лишённый прежней похоти, на плече доктора. Он перешёл черту? — Простите меня, если я вас как-то оскорбил или... — Н-нет, не беспокойтесь, всё не так, — смущённо перебивает инспектора Оат. Он резко встаёт со скамьи и кланяется. — Мне нужно работать, давайте поговорим обо всём произошедшем многим позже. Эм с грустью улыбается и кивает, прекрасно осознавая своё положение. Оат благодарно кивает в ответ и в спешке уходит. — Вот и всё. Молодец. Инспектор хмыкает, опускает голову и тяжело выдыхает, пытаясь справиться с негативными эмоциями. В кармане вибрирует телефон, вовремя отвлекая от ненужных мыслей, и он на автомате проверяет свои входящие сообщения. «Спасибо, что доверили мне своё сердце, инспектор Эм». Вот теперь точно всё, однако, к счастью, за концом их дружбы теперь следует любовь.