Разгар вечеринки пришёлся на десять часов вечера. По сторонам раздавались всплески воды от прыгающих в бассейн людей, смех со всех этажей коттеджа и снаружи тоже, музыка. Где-то слышался тихий плач, вовсе не подходящий под эту атмосферу, но не портящий настроения никому, потому что через несколько минут плач сменится смехом и новым приливом счастья. Веселиться можно было до самого утра, и вряд ли кто уже сейчас помнил зачем и для кого они сюда приехали, ведь главное — это компания, алкоголь и, для некоторых, возможность побаловаться лёгкими наркотиками.
Фьор стоял облокотившись на стенку, уже весь лохматый и потерявший счёт времени. В его руке был стакан с каким-то напитком, вкус которого он не особо различал, да и не пытался. Пока ещё сухой, потому что друзья не успели завалить его в бассейн, и пока ещё более менее трезвый. Он общался со своей подругой, иногда прерываясь на смех и отвлекаясь на бушующую вокруг толпу. Может, ему стоило бы, как и остальным, начать отрываться по полной, но сейчас хотелось просто с кем-то поговорить.
В любом случае, разговор их был нагло прерван громким появлением четырёх людей. Они с криком, которому позавидовали всякие викинги, вбежали на территорию коттеджа, не забыв внести и определённую «дань», якобы извинения за своё такое нестандартное поведение — ящик пива. Фьор лишь коротко бросил взгляд в их сторону, оценив масштаб неадекватности данных персон. И именно за этот короткий миг он успел закрепить своё внимание на одном юноше — самом громком и весёлом. Вряд ли хозяин этой вечеринки был с ним знаком. Не то чтобы Фьор был в этом уверен, но парень не внушал доверия, да и типажом он не подходил для друзей организатора тусовки.
Мысли подтвердились, когда замеченный плавно и целеустремлённо направился в сторону гостиной. На диване, в окружении нескольких девиц, сидел молодой человек. Кажется, он единственный в этом месте, кто не был пьян и даже вообще не взял в руки стакан алкоголя. Возможно, потому что в его карманах хранились вещи куда лучше, чем вся эта жидкая лабудень. Именно к нему и шёл новый гость, по пути умудряясь провести по губам помадой и тем самым не особо глядя под ноги.
А Фьор уже был снова увлечён разговором, когда на него налетело тело.
Они не упали, но Ютул оказался прижат к стене; навалившийся юноша сначала широко улыбнулся, а после недовольно фыркнул и отстранился. Поправил свою кофту дёрганным движением и снова посмотрел на возникшую на своём пути преграду.
— Привет, — Фьор не понял почему это сорвалось с его губ слишком нежно и глупо. — Я тебя впервые тут вижу. Ты явно не на праздник пришёл.
— А тебя ебёт? — без всякой агрессии спросил парень и расстегнул молнию кофты, открывая вид на ключицы и немного на обнажённую грудь. — Я тут вообще по своему делу, а там как получится.
— Делу, значит, — проговорил под нос Ютул и косо взглянул на диван. Ну, конечно, дело короткое и ясное — наркотики. — Может лучше потусим вместе? Могу угостить выпивкой.
— Тебе пятнадцать? — он рассмеялся, на этот раз уже с издевательской интонацией. — Нет уж, с такими я не вожусь.
Оставляя озадаченного незнакомца стоящего у стены, Лауритц продолжил свой путь и уже без всяких проблем достиг дивана. Он чувствовал на своей спине чужой взгляд, но не обращал на это внимание — никого не должна волновать его собственная жизнь, его собственные принципы и его собственные намерения. Он хотел позабыть прошедший день и он сделает это как обычно.
— Ты мне ещё за прошлый раз задолжал, — низкий голос удивительно хорошо слышно сквозь эту музыку и крики веселья. На колени дилера падает небольшая пачка купюр.
— Я же говорил, что оплачу, — парень дёргает плечом и протягивает ладонь. — Как обычно.
— Боишься повышать? — усмешка. Пересчитывает деньги и лезет во внутренний карман куртки, доставая маленький прозрачный пакетик с парочкой разноцветных таблеток.
— Мне успокоиться, а не откинуться.
Лауритц фырчит в привычной для себе манере и поспешно забирает пакетик, на этот раз отходя в сторону стола с угощениями. В мелькающем свете он не различает цвета содержимого, будучи уверенным, что одна таблетка синяя, другая — фиолетовая. Он берёт в рот сначала одну. Кладёт на свой язык и прикрывает глаза. Она сладкая, оставляет терпкость во рту, и рассасывается довольно-таки быстро.
Мозг реагирует не сразу, но быстро. Тело на пару секунд пробивает словно электрическим разрядом, и после этого парень всё же раскрывает глаза. Зрачки едва расширяется. Звуки вокруг становятся низкими и с замедлением. Развернувшись спиной к столу и облокотившись на его край поясницей, Сайер оглядывает зал вокруг и довольно улыбается. Нет больше напряжения, преследующего на протяжении всего дня. Оно постепенно отходит на второй план, и становится наконец-то легко и хорошо. Силуэты едва расплываются, но среди них он чётко видит три.
Первый — того парня, в которого он врезался несколько минут назад.
Второй и третий — два других, пристально смотрящие в его сторону и недобро ухмыляющиеся.
Но Лауритц не ощущает этого зла или негатива с их стороны. Он чувствует только своё нутро, которое говорит ему: «Всё прекрасно, чувак». И он верит. Верит каждому слову, каждой растянутой букве, которая произносится блаженным голосом в голове.
Опуская голову вниз, чтобы достать вторую таблетку, Лауритц не видит, как к его дилеру подходят те самые парни; как он шепчет им что-то на ухо и указывает пальцем в сторону стола.
Фиолетовая таблетка на самом деле красная. Но в этом помещении Лауритц этого не видит. Он принимает её, откидывая голову кверху и растягивая губы в довольной, кошачьей усмешке.
Вздрагивает, когда ощущает на своём плече чью-то ладонь, и, повернув голову в сторону руки, видит перед собой «преграду».
— Тебе бы не баловаться этим, парень, — Фьор говорит обеспокоенно, разглядывая то широкие тёмные зрачки, то губы, каждую секунду то растягивающиеся в улыбке, то снова принимая стандарт.
— Не нравятся мальчики под наркотой? — шутя отвечает Лауритц. — А зря, я весьма хорош, когда принимаю, — пытается игриво поддеть пальцем подбородок собеседника, но чувствует резкую слабость в ногах и едва не падает.
— Твою мать, — Фьор успевает поддержать, прижимая к себе. — Эй, ты как?
— Что-то не то, — Лауритц хмурится и жмурит крепко глаза. — Раньше не так… Ублюдок… Мне… Блять…
Нечленораздельные слова мало помогают Фьору понять что происходит, но он всё равно решает отвезти парня к своей машине, а там как дело пойдёт. Только он делает шаг от стола, как к ним подходят те двое и перехватывают обмякшего Лауритца под локти.
— Лауритц, а мы тебя везде ищем, дружище! — их улыбки широкие, но они не похожи на улыбки дружелюбия. Скорее оскалы. Хищные.
— Ты их знаешь? — Фьор озадаченно переводит взгляд. Лауритц что-то невнятно говорит — язык заплетается, перед глазами плывёт. — Думаю, ему лучше поехать со мной, ребят.
— А мы думаем, — один из незнакомцев отталкивает Ютула, когда тот пытается забрать непутёвого юношу, — что он останется с нами.
— Но…
— О боже, — Лауритц наконец-то подаёт голос и закатывает глаза, — мальчики, отведите меня от этого зануды.
Не сказать, что он говорит будучи в здравом уме, но этого достаточно, чтобы Фьор остался стоять на месте, а «друзья» повели его вверх по лестнице.
Состояние начинает постепенно улучшаться. Звуки возвращаются из мира иного, силуэты приобретают очертания и детали. Лауритц сначала что-то весело рассказывает своим спутникам, кажется, эта история вообще выдумка, но это ничуть не останавливает его шустрый язык.
Щелчок дверного замка его отрезвляет. Слегка.
— Эм-м, а где мы? — он вяло обводит глазами комнату и останавливает свой взгляд на парочке, которая своей настырностью теснит его к кровати, заставляя на неё же упасть. — Ребят, я… Я кажется реально пойду к тому зануде и…
Он правда старается сделать шаг, но падает обратно на постель. Голова снова кружится.
— Ос-оставьте меня… — Лауритц упирается руками, когда тяжёлое тело нависает над ним, когда горячие руки расстёгивают кофту.
Его сопротивления бесполезны: слишком слабые и скользкие. Те, кто жмёт его к кровати, сильнее его вместе в раза четыре. Он чувствует боль на щеке, горло и груди, когда пытается ударить кого-то из них в живот или в пах. Тело теряет связь с разумом, и контроль над Лауритцем полностью переходит к этим парням.
Он не помнит момент, когда полностью отключился. Но он помнит боль, унижение, страх и ненависть.
На утро спокойствие длится всего несколько минут — до того, как в голове появятся воспоминания ночи. И тогда тело снова пронзит боль, а душа отчаянно попытается закричать. Только понимание того, что он находится в чужом доме, заставило подняться с кровати и кое-как натянуть на себя джинсы. Нижнего белья и кофты Лауритц так и не нашёл.
***
Мобильник оказался целым, к сожалению или к счастью. Несколько пропущенных от матери и примерно столько же от брата — дома его ждёт полный трындец. Особенно учитывая тот факт, что он обещал вернуться хотя бы в час ночи. Радовало, что очнулся он не через несколько дней. Лауритц понимал, что ему подменили его «рецепт», и это всё было спланировано заранее. Почему? Он не знал. Просто такие люди в этом деле бывают. Им захотелось — они взяли. Дело-то несложное.
Как и оказалось, дома его встретили далеко не с распростёртыми объятиями. Брат начал кричать почти с порога, и эти звуковые волны доставляли больше физической боли. Речь даже не только о головной боли, но и о спине, ягодицах, лице. Именно заметив несколько синяков на лице младшего брата, Магне замолкает. Только на несколько секунд, а после вновь подаёт голос, уже чуть тише:
— Мать в больнице.
Лауритц поднимает взгляд и по чужим глазам понимает, что в этом есть его вина. Конечно, младший сын обещал прийти домой, но он не предупредил, что задержится, не брал телефон, а его друзья понятия не имеют где он. Материнское сердце слишком мягкое и уязвимое.
Он доходит до своей комнаты, подходя немедленно к своему зеркалу и осматривая сначала подпорченное личико, а после, избавившись от одежды, и своё тело. Над ним сыграли злую шутку. Но печальнее осознавать то, что именно он и начал эту шутку.
«
Чтобы я больше об этом ничего не слышала!» — говорила мать, когда впервые узнала об употреблении наркотиков. — «
Ты же не только себя убиваешь, но и меня!»
Глупый мальчик не послушал. Да что может случиться от двух таблеток раз в две недели? Ничего. В самом-то дело, не изнасилуют же его, подменив заранее наркотики.
Может, всё ещё обойдётся. В конце концов, мать ещё жива. Она справится. Она сильная.
***
Нельзя было говорить кому-либо о произошедшем. О синяках Лауритц соврал брату — влез в драку, ничего особенного. А если нет серьёзного вреда здоровью, то и на учёбу надо идти. Он не понимал, почему все так на него смотрят. Неужели впервые видят синяки и царапины? Ну, подумаешь, спортсмены и похуже вид имеют, их же никто не жале-… Так это не жалость на их лицах, идиот!
Лауритц переступал порог класса, когда чуть не врезался в одноклассника, который сунул ему под нос телефон с видео.
Именно на этих пяти минут Сайер прогибается в спине, выставляет свою задницу и просит «большой член» своего напарника позади. Именно на этих кадрах Лауритц ведёт себя как самая распущенная шлюха, известная всему миру. И именно эти секунды длятся медленнее всего, и прерываются тогда, когда слышится голос директора.
— Лауритц Сайер, пройдёмте ко мне в кабинет.
Он не был сейчас под наркотиками, но все звуки снова уходят на второй план, а силуэты вокруг деформируются. Он не ощущает твёрдой почвы под собой; готов в любую секунду свалится и осесть прямо на полу.
Всего одна ночь. Одна ночь, а жизнь отыгрывается за всё.
— Надеюсь, ты понимаешь, что это… — директор сел за стол и посмотрел на ученика, —… неподобающе.
— Мягко сказано, — тихо ответил Лауритц, дёргая нервно плечом.
Мужчина говорил что-то о морали, чести, о том, что это позор для всей школы и что, скорее всего, Лауритца придётся отчислить.
— Но мы, конечно, можем договориться.
Сайер на этих словах резко поднял голову и посмотрел на развалившегося на стуле директора. В нём вдруг загорелось дикое желание ударить этого мудака по тем самым яйцам, который тот уже собрался освобождать.
Ему едва хватило сил, чтобы развернуться и выбежать из этого чёртового кабинета. Какого хрена вообще это происходит? Почему его считают виноватым, когда по сути он — жертва. И это… Директор, который внезапно стал извращенцем. Договориться, блять, нахуй!
Он выбежал из школы и завернул в первый попавшийся переулок. Упал прямо на землю, судорожно хватая в руки телефон и ища в контактах номер дилера. Но буквально через минут откинул мобильник в сторону. «
Это же он тебя накачал, придурок», — пронеслось в его голове, прежде чем он спрятал своё лицо в ладонях.
В висках забили колокола.
В больнице лежит его мать с больным сердцем.
Весь город — и не только — может видеть его в самом отвратительном виде.
Все считают его позором.
Одна ночь. Всего
одна ночь.
Он чувствует слёзы на своих щеках, а после лёгкий удар в голову.
— Бля, Лауритц, просыпайся, — друг вытаскивает его из машины и суёт в руки ящик пива. — Через двадцать минут он свалит, если будешь так медлить, ничего не получишь.
Лауритц сонно проморгался и огляделся по сторонам. На улице темно. Он рядом с машиной. Вперёд коттедж, наполненный светом и музыкой.
— А… А что сейчас? — тихо спросил он, делая неуверенные шаги в сторону вечеринки. — Время какое?
— Десять вечера! Самое время веселиться! — его друзья побежали вперёд. Лауритц, постояв несколько секунд на месте, встряхнул головой.
— Приснится же такой пиздец.
Он перевёл дыхание и забежал следом за компанией, поставив ящик на один из столов, который тут же окружили рядом стоящие. В теле ощущается напряжение и усталость. Он заебался за последний день, слишком много всего произошло, нужно бы действительно расслабиться. Так, зачем же он тут? Ах, да. Его дилер вот, сидит на диване.
Он вытаскивает из кармана кофты помаду и ловкими движениями намазывает губы, отвлекаясь на мелькающий свет под ногами. Заворожённый, он не замечает возникшей преграды на пути и врезается прямо во что-то тёплое.
—
Привет, — доносится до него. Голос слишком знаком. Лауритц поднимает голову и сжимает челюсть.
— Это шутка какая-то? — спрашивает он с нервной улыбкой и шустро отстраняется. Фьор вопросительно смотрит в ответ и улыбается.
— Я впервые тут тебя вижу. Ты явно не на праздник пришёл.
— А тебя е… — Лауритц замолкает и на какое-то мгновение переводит глаза на диван. Пересекается взглядами с дилером, который ждёт, улыбается. И снова смотрит на ожидающего продолжения парня. — А у тебя есть время угостить меня выпивкой?
Лауритц стирает рукавом помаду и, расправив плечи, смотрит на улыбающегося парня.
— Конечно, тем более для такого красавчика.
Лауритц фырчит и закатывает глаза.
