Засыпать, обнимая игрушку

Кристина не могла засыпать без игрушки. Это была глупая давнишняя детская привычка, от которой она никак не могла избавиться. В детстве это было нормально. Немногочисленные игрушечные, в большинстве своём шитые матерью, друзья спасали маленькую девочку от монстров и кошмаров по ночам. Она тащила с собой в постель всех-всех кукол, которые у неё были. Это было очень легко, учитывая небольшое их количество. В бедных семьях денег и на одежду то не хватает, куда уж игрушки покупать. Они делались из всякого старого тряпья и прочих подручных материалов, впрочем, каждый день находился новый неожиданный предмет, которому буйное детское воображение придавало форму и характер, проявляющийся в играх, поэтому сильной необходимости постоянно мастерить куколок не было. Но тех, что были, Кристина берегла и каждую ночь раскладывала рядком на своей кроватке, заботливо укрывала одеяльцем, крепко прижав пару самых любимых к себе, и засыпала. После смерти матери юной певице пришлось из уже имеющегося минимума выбрать только одну игрушку. Расставаться с остальными было больно, и Кристина долго слёзно извинялась перед ними, говоря, что они ничем не хуже выбранной ею куклы. Над этой куклой её мать работала особенно долго и усердно, стараясь порадовать дочь в её день рождения. Мягкие волосы, на которые был потрачен целый моток ниток красивого тёмно-красного цвета (всё равно не будет у нас такой одежды, так зачем им пропадать), аккуратно вышитые глаза и чуть ли не «принцессино» платье из старой юбки. С этой Принцессой, которая, впрочем, постоянно приобретала новые титулы и имена — ни одно не держалось подолгу, — Кристина пропутешествовала до самого Парижа. Необходимость скрывать куклу на подушке появилась, когда в жизни Кристины появился Рауль. Ей не нужны никакие игрушки, она не боится ни темноты, ни страшных троллей из рассказов отца, ей не нужна уже потихоньку разваливающаяся по швам защитница. У неё уже есть рыцарь голубых кровей, зачем нужны куклы. Опасаясь насмешек и стараясь показаться взрослой, она никогда не рассказывала об этом, даже пыталась отучиться, но заканчивалось всё бессонницей и снова игрушкой в объятиях. Кристине даже в голову не приходила мысль о том, что и Рауль может спать с игрушкой. Зачем ему, такому храброму, такому взрослому, ему не нужно никого обнимать чтобы заснуть, не нужно гладить кого-то по ниточным волосам и шептать на шитое ушко пожелания спокойной ночи. Привычка засыпать с игрушкой постепенно перерастала в потребность просто обнимать что-то по ночам. Много раз зашитую куклу пришлось с сожалением положить в коробку, спрятать от всякого внешнего воздействия, чтобы она не протёрлась и не развалилась окончательно. Не было больше иллюзии, что ночью тебя охраняет мать. Но у куклы была достойная замена — дорогой по меркам семьи Даэ плюшевый медвежонок, которого отец семейства купил на оставшиеся после особенно успешного выступления деньги. После его смерти ночные объятия спасали от чувства одиночества и бесконечной скорби. Кристина сворачивалась в комочек, поджимала под себя ноги и сжимала мишку, утыкаясь носом ему в макушку. Кристина была хоть и всё ещё юна, но уже не ребёнка, чтобы спать с медвежонком, поэтому старательно скрывала его от соседок по комнате. Не то чтобы кому-то было не всё равно спит кто-то с игрушкой или нет, но в коллективе озорных молодых девиц могли быть некоторые индивидки, которым обязательно засмеять за любой промах или проявление ребячества, чтобы самоутвердиться. Кристина, конечно, могла обнимать во сне кусочек одеяла, но с мишкой было как-то спокойнее. С Карлоттой она старалась казаться ещё взрослее. Всё-таки, когда ты стала примой, хоть и совсем недавно, вести себя надо посолиднее. Ты уже не девчушка хористка, не тонкая пташка балерина, а серьёзная певица. Ты должна хотя бы попытаться держаться с этой величественной опытной артисткой на равных. Когда Кристина впервые осталась у Карлотты с ночёвкой, отступать было некуда, и Даэ решила, что пора признаться в этой постыдной детской привычке. Не то чтобы в этом была какая-то особая необходимость, но ей почему-то казалось, что Карлотта должна знать. Они сидели в большой гостиной у камина. Кристина не переставала озираться по сторонам, рассматривая каждую деталь. Этот дом казался ей богаче любого храма, в котором она пела с отцом, богаче самой Оперы. Она никогда не была в особняке Шаньи, но была уверена, что он и близко рядом с этой роскошью не стоял. — Ты знаешь, — начала Кристина и, встретив вопросительный взгляд Карлотты, вновь отвела глаза к потрескивающему в камине пламени. — Ты знаешь, я всю свою жизнь сплю с игрушкой. Я знаю, это очень глупо, но мне так спокойнее и… Кристина выпалила это на одном дыхании, но Карлотта жестом приказала ей замолчать. Все её царственные движения воспринимались, как немой приказ, которому нужно следовать немедленно и беспрекословно, так что в гостиной мгновенно воцарилась тишина, прерываемая только трещащими переговорами поленьев друг с другом. — Милая, в этом нет ничего постыдного. — Но это же так по-детски, — снова начала было Кристина, по какой-то причине начиная обвинять себя, вместо того чтобы оправдать, хотя это совершенно не требовалось. Карлотта вновь прижала палец к губам бывшей хористки, встала и поманила её за собой. Они подошли к массивной резной двери, в которой явно угадывалась дверь в спальню — святая святых, обитель воплощения таланта, практически покои королевы. Открыв дверь (и как она её так легко открывает, это же какую силу надо иметь, выглядит же очень тяжело!), Карлотта всё так же молча указала Кристине на свою кровать. За полупрозрачным малиновым балдахином виднелись буквально горы плюшевых игрушек. Кто-то кладёт в изголовье подушки, а у Карлотты практически всю кровать занимают мягкие медведи, кролики, коты, словом, даже в зоопарк ходить не приходится. Кристина перевела поражённый взгляд на итальянку. — Подарки от поклонников, — мелодичным голосом пояснила та. — Скопилось немерено, но не выбрасывать же их. Ну что, теперь не чувствуешь себя глупо? Кристина принялась было сбивчиво объяснять, что она не просто кладёт игрушку рядом, ей просто необходимо что-то обнимать, но Карлотта снова перебила. — Бери сколько хочешь и обнимай, мне не жалко. Можешь забирать насовсем. От благодарностей вперемешку с убеждениями, что не нужно, может своим мишкой обойтись, да и вообще не заслужила, и вообще это ваше, не буду же я забирать, певица отмахнулась, а потом подумала и ласково сказала, что Кристина заслуживает каждую игрушку, что есть в этом доме. Снова показала, что она может сделать для Кристины всё, а от самой Кристины ей ничего не нужно. Снова невзначай указала на свой статус, на то, что она выше во всех смыслах и для юной шведки практически всесильна, а от той ничего не требуется, просто стой рядом и сияй своим новообретённым талантом. Всколыхнувшийся в душе стыд последняя благоразумно предпочла подавить. Когда они уже ложились спать — на большой Карлоттиной кровати, на которой, казалось, поместилось бы десять Кристин, — юная певица совершенно позабыла об игрушках. Было совершенно не до них, когда рядом с тобой (так близко!) лежит если не богиня, то королева точно. Кристина заснула, стараясь не прикасаться к Карлотте и не причинять ей ни единого неудобства. Правда, во сне она всё равно перелезла близко-близко, прижавшись к итальянке маленьким комочком и обняв её мягкую руку. Все говорили, и не напрасно, что у Карлотты тяжёлая рука. Певица была сильной, а иной раз в ярости стукнет кулаком по столу, и все становились послушными, как ягнята, под аккомпанемент жалобного скрипа стола. Но сейчас Кристина обнимала будто и не Карлотту вовсе, или другую, недоступную другим её версию. А Карлотта только рада. Не оттолкнула девушку, не убрала руку, не повернулась на другой бок, отодвинувшись подальше. Только провела осторожно пальцами по кудрявым волосам и шепнула нежно с улыбкой: «Моя ты куколка». Утром, проснувшись раньше Кристины, она осторожно высвободит руку и положит вместо себя большого мягкого медведя покрасивей (даже не пошевельнулась, это я такая ловкая, или она так крепко спит?), уже заранее представляя, как Кристина будет извиняться, залившись краской, обнаружив, что лежит слишком близко. После очередного выступления Кристина придёт в гримёрку, и среди моря пёстрых букетов разной степени дороговизны, от простых нарванных в клумбах, до фешенебельных собранных со вкусом шедевров, заметит большого игрушечного медведя — вернее медведиху в тёмно-алом платье. Такую знакомую, отдающую солнцем, пробивающимся сквозь малиновый балдахин, и пожеланиями доброго утра на итальянском.