Игра на гитаре

Шорох дождя за окном, долгого, такого, какой бывает только поздней осенью, клонил в сон, и теплое освещение в комнате от небольшого светильника гриба лишь добавляло желания свернуться клубочком и задремать. Однако спать явно не время, нужно дописать эту чертову мелодию, что кружится вокруг и не дается. Она словно капризная красотка, то подойдет ближе, даже позволит коснуться ее ладони, то вдруг отвернется, отбежит в сторону, будет смотреть настороженно, будто ее обидели. Сугизо отложил исписанные нотами листы и потер усталые глаза. Взгляд упал на наручные часы, что он положил на кофейный столик еще перед попытками записать мелодию, думая, что если избавиться от их близкого тиканья, музыка пойдет быстрее… Минутная стрелка дернулась, останавливаясь на четверке. Сугизо моргнул, фокусируя взгляд. Двадцать минут шестого. Для него, рок музыканта, это детское время, едва ли не разгар рабочего дня. Музыкант зевнул и потянулся. Черная футболка чуть приподнялась, обнажая крепкий торс и полоску кожаного ремня, что придерживал темные джинсы. Сугизо никогда не страдал полнотой, хотя не сказать, чтобы ограничивал себя в питании, особенно в молодости. Это последние годы он стал придерживаться строгой диеты — никакого мяса, только натуральные овощи и фрукты. Ну и морепродукты, конечно. Рождение дочери сделало из него ярого борца за природу и все живое. Иногда это доходило до абсурда, а иногда очень помогало, особенно когда собственные демоны душили так, что не хватало воздуха, именно тогда осознание, что можешь делать хоть что-то для этого несовершенного, но такого дивного мира, чтобы в нем могла жить любимая дочь, ее будущие дети, все будущие дети, давало силы жить. Прогоняло демонов. Но все же надо немного поправиться, — Сугизо критически посмотрел на свои руки. Жилистые, со слегка искривленными игрой на гитаре и скрипке пальцами. Вообще-то, довольно красивые… Может, не стоит? В голову вдруг пришла мысль о том, что было бы неплохо нарисовать на руке тату… Скажем, узор, идущий от мизинца и выше… От размышлений музыканта отвлек стук в дверь. Сугизо поднялся, осторожно обогнул столик и направился к двери, гадая, кого мог принести поздний дождь. О существовании этой квартиры знали немногие, лишь самые близкие ему люди. Когда-то он купил ее, небольшую студию, где разместилась кухня, мини бар, гостиная, она же при разложенном диване спальня и, конечно, ванная. Он приобрел ее, чтобы иногда сбегать от мира, закрываться тут и творить, полностью отдавшись музыке, не слушая телефонных звонков, голосов стаффа и коллег, или же просто — крепко выспаться. Не стал спрашивать, кто его поздний гость, просто повернул ключ и открыл тяжелую железную дверь. — Привет. — Ками-сама…. — на пороге стоял мокрый, как мышь, Йошики. Вода стекала с его светлых волос, падала каплями на пол. Длиннополое пальто явно не спасло музыканта от дождя — рубашка под ним была полностью мокрой и липла к телу. Джинсы также были влажными, и, вероятно, в ботинках скопилось по небольшому озерцу. Сугизо отошел в сторону, пропуская друга в квартиру. Сколько же он так гулял? Там же далеко не ливень. — Ты зачем так под дождем шел, да еще так долго? Почему не на машине? — Да… — Йошики осторожно разулся, чтобы не выплескать воду, распрямился, и коротко зевнул, — захотелось проветриться, освежиться. Я не сразу понял, что на улице дождь. Забрел черте-куда, хотел было звонить охране, чтобы выручала, но вдруг увидел знакомый дом, вспомнил, что ты тут иногда живешь. Смотрю — и правда свет горит. Ну вот… — Сумасшедший, — Сугизо только покачал головой, — иди в душ, живо. Я принесу какую-нибудь сменную одежду. Хорошо, что у нас один размер, — добавил он, фыркнув, оглядывая тонкого музыканта. Тот рассмеялся, взял в руки ботинки и прошел в ванную. Пока Йошики приводил себя в порядок в ванной, Сугизо успел подложить ему домашние штаны и футболку, благо он всегда хранил комплект запасной одежды в этой квартире, и заняться чаем. Промокшего и явно подмерзшего друга надо отпаивать горячим чаем — не дай Ками-сама, заболеет. Сугизо выключил огонь под закипевшим чайником и отошел к окну — ждать, когда вода слегка остынет, чтобы заварить зеленого чаю. Музыкант смотрел в окно и пытался понять, что заставило Йошики сунуться на улицу без охраны. Это, конечно, не Токио, так, небольшой японский городок у моря, но все же шанс наткнуться на фанатов велик. Хотя их, вероятно, всех держит по домам непогода, а значит великий японский рокер может спокойно гулять. Что, впрочем, он и делал. Сугизо был знаком с Йошики лет двадцать, когда-то давно лидер уже мейджерской группы Х помог его начинающей группе Luna Sea подняться чуть выше по музыкальной лестнице. Поначалу особой дружбы не вышло, друзьями они стали совсем недавно… Сугизо за все эти годы четко знал о Йошики одно: он, конечно, сумасшедший, но так просто мокнуть под дождем не стал бы. Слишком много работы, чтобы рисковать здоровьем, и так не слишком крепким. Да и потом, он же вообще его не заметил поначалу. Значит что-то его занимало, какая-то мысль. Последний раз подобная мысль привела к образованию новой группы, в которую Йошики собрал самых выдающихся, по его мнению, музыкантов. Концертов они правда дали немного, но все же… Сугихара отошел от окна, подошел к плите, с тем, чтобы залить горячей водой чай в глиняном заварнике. Достал две чашки, пачку печенья, что купил еще утром, когда направлялся сюда, и, сложив все это на поднос, перенес в гостиную. Йошики засел в ванной надолго — стоял в душевой кабине под теплыми струями воды, грелся и млел, чувствуя, как отогреваются продрогшие на ноябрьском ветру мышцы, как отпускает их усталость, пусть и частично. Усилием воли вышел из-под теплого дождя и выключил кран. Осторожно повесил на держатель влажное полотенце, чтобы хорошо высохло, потянулся к одежде. Вышел из ванны, смешно фыркая и крутя головой, разбрызгивая капельки воды с чуть вьющихся волос. Прямые в обычном состоянии, они становились кудряшками, стоило их намочить. Сугизо улыбнулся и кивнул на кресло, напротив. — Садись. Я тут чай заварил, пей, отогревайся. Не хватало еще простыть. Ты с чего все же выперся без охраны? Да и дождь не заметил… — Сугизо взял чашку в руки и отхлебнул горячий напиток. Йошики шумно опустился в кресло, подтянул ноги и какое-то время сидел, не двигаясь. — Сначала мамочкой мне был Хиде, а теперь ты? – он озорно глянул на друга и тихо рассмеялся. Сугизо фыркнул. — Ты от ответа не уходи, — улыбнулся он другу. Тот хмыкнул, отпил чаю, и, устроив кружку в руках, расслабился в кресле. — Ты помнишь, я рассказывал тебе, что хочу возродить Х? Что мне звонил Тоши еще полтора года назад, хотел вернуться. Попросил встретиться. Приехал ко мне в студию в Лос-Анджелес, мы долго говорили, о прошлом, о нашей музыке, и я, знаешь, почти забыл о той боли, что он мне нанес, когда покинул группу. И.. Йошики как-то странно улыбнулся, слегка насмешливо и печально, а потом продолжил: — Но SKIN и иные обязательства мне не дали тогда сразу сказать «да», впрочем, я и не доверял ему до конца. И сейчас не особо. Но Тоши настойчив и я все больше ему верю, я разговаривал с Патой и Хисом — они согласны играть. Остался один вопрос. Сугизо кивнул. Он все помнил и любил Х Japan, ему нравилась их музыка, но музыкант не был уверен, что возрождение этой группы сейчас — необходимо. Хотя… Возрождается же Luna Sea, группа, которая опустила занавес в двухтысячном, семья, в которой когда-то все перестали понимать друг друга. Она все-таки возвращается, хотя он и пытается это отрицать, и вообще «только один концерт!» Сугизо чуть склонил голову, ожидая, когда Йошики озвучит вопрос. Но тот молчал, думая о чем-то своем, потом, наконец, отставил чашку в сторону и чуть подался вперед, сплетя длинные пальцы в замок и внимательно глядя на сидящего напротив Сугихару. — Хиде… его не вернуть… Я хотел попросить тебя помочь нам, — Йошики прикрыл глаза и заговорил вдвое быстрее, словно боялся, что его перебьют, — я знаю, у тебя самого едва налаживается Luna Sea, но я обещаю, что твоя поддержка Х не повредит твоей группе. Ведь она немножко и моя — когда-то я помог вам. Просто помоги, хорошо? Мне больше некого просить. Я искренне хочу возродить группу и все же покорить этот мир, довести дело до конца. Сугизо рассеянно покачал головой и встал. Прошелся по комнате, поджимая губы, совершенно не зная, что ответить на столь неожиданное предложение. — Ты думаешь, я смогу играть как он? — Не как он, — Йошики яростно качнул головой, — как ты сам. Но его партии, партии лид-гитары. Сугизо, прошу тебя. Мне правда некого просить больше. Сам подумай, ну кого? Сугизо только усмехнулся. Ему, конечно, льстило такое признание его мастерства, но браться за дело все равно было страшновато. — А если я не сумею? — гитарист обернулся к другу и грустно улыбнулся, где-то внутри понимая, что кроме него и правда некому. Йошики фыркнул. — Гитара у тебя тут есть? — Была, — Сугизо огляделся, увидел искомый инструмент в углу и подойдя, осторожно взял его в руки. Акустическая гитара темного дерева, старая верная подруга. — Сыграй мне что-то…. что-нибудь! – Йошики неопределенно махнул рукой, — и я решу, что ты там сможешь, а что нет. Сугизо рассмеялся и сел на диван. Устроил гитару на коленях, погладил корпус, коснулся струн. Чуть помедлил, налаживая расстроившиеся струны. Наконец, заиграл. Комнату заполнила мелодия, переменчивая, как весенний ручей, то затихающий, то набирающий силу от тающих сугробов. Мелодия звенела, искрилась, менялась на ходу — поппури из каких-то неведомых песен. А потом пальцы Сугизо прошлись по грифу гитары, резко, сильно, пальцы второй руки как-то по особенному зажали струны… Йошики вздрогнул, чувствуя знакомую мелодию, нет, не мелодию — манеру игры. Узнавая ее в движениях рук Сугизо. Он неотрывно смотрел на его пальцы, и чувствовал, как его сердце бьется вдвое чаще — он не мог не узнать этой совершенно особенной манеры игры. И поза. Йошики закрыл глаза, и перед мысленным взором без труда материализовался Хиде. Открыл глаза, но образ не пропал до конца, Йошики казалось, что ушедший друг рядом, заглянул на огонек, в драных джинсах, желтой футболке и черных гогглах на розовой голове. Ему казалось, что он сидит позади Сугизо и держит руки на его плечах, словно хочет передать, как надо играть…. И тот… слышит? Наваждение или призрак поднимает голову и подмигивает Йошики. Глаза Сугизо закрыты, он играет, полностью отдаваясь музыке, но вот мелодия идет к концу, он распахивает глаза и замирает, глядя на свои руки. Разве он так играет? Это не его манера… Губы сами собой растягиваются в улыбку, в груди разливается тепло. А еще ему кажется, что на плечах лежат чьи-то теплые, невесомые ладошки. Такие знакомые. Мелодия замирает. Секундой позже пропадает ощущение чужих рук на плечах. Йошики улыбался, Сугизо чуть растерянно смотрел на гитару. — По-моему, довольно однозначный ответ, а? Сугизо усмехнулся. Потом встал с дивана, аккуратно отставив гитару в сторону, и подошел к окну. Там, в неярком свете фонарей кружили свой танец снежинки, мягко опускаясь на землю, почти сразу тая, лишь на карнизах оставляя небольшие сугробы, в которых искрил уличный свет.