карантин

За окном уже сгустились сумерки и комната тоже погружена в приятный полумрак, спокойная сонная полутьма, лишь изредка с улицы доносится шум машин и шелест ветвей на ветру. Ручка двери с неприятным поскрипыванием чуть прокручивается, следом звякает связка ключей и наконец Тьелкормо размашисто, с силой закрывает за собой дверь, щёлкает выключателем и отшвыривает спортивную сумку в угол. С кровати, из вороха одеял и пледов доносится слабый стон, складки тканей шевелятся и наконец из них выглядывает бледное, обрамленное спутанными светлыми волосами лицо. Девушка жмурит покрасневшие глаза и, прикрываясь от света рукой, тихо бормочет приветствие. Тьелко, до того занятая стаскиванием ботинок, вскидывает голову и замечает находящуюся в таком плачевном состоянии соседку, тут же без слов ещё раз жмёт на выключатель, в свете лишь уличных фонарей убирает вещи по местам и аккуратно присаживается на край кровати. — Эй, ты как? — кладёт ладонь на лоб, ничего не понимает и вторую прижимает уже к своему, пару секунд колеблется, прижимается губами. Финдэ с невнятным кряхтением пытается отвернуться, но Тьелко, пусть и уставшая после тренировки, всё равно сильнее, перехватывает её руки, такие нездорово холодные в её горячих ладонях, приподнимает чуть, укладывая голову соседки себе на колени, подстелив небольшую подушку. Финдэ смотрит снизу вверх и осторожно касается подбородка, ведёт по линии челюсти, затем устало опускает руку. — Приболела, звёздочка моя золотая? — вздыхает Тьелко, поглаживает по плечу, — Температуру мерить будешь? — Да недавно тридцать восемь было, — шепчет Финдэ, — Я потом подремала, может, с полчаса. Тьелко ещё осторожнее слезает с кровати и достаёт с верхней полки коробку из-под кроссовок, которая служит им аптечкой. Финдарато, повернувшись на бок, наблюдает, как она вытягивается, но не привстает на носочки, склоняется над столом и подносит коробочки ближе к окну, чтоб разглядеть названия. Находит наконец порошок с малиновым вкусом — у Финдэ на цитрусовые аллергия, склоняется над ней и легонько целует в лоб, затем выходит из комнаты, прихватив с собой чайник. Возвращается позже, чем ожидалось, но и в полумраке видно, что из носика чайника плывут клубы пара. Неужели подключала к еле живой розетке в ванной, чтобы не тревожил шум? Финдэ устало улыбается, затем приподнимается на локте и принимает чашку с тёплым напитком. Тьелко ободряюще гладит по голове и снова исчезает, но на этот раз из душевой в блоке доносится шум воды, а спустя некоторое время, когда Финдарато уже лежит в полудреме, выпутавшись из своего кокона, Тьелко заходит, уже благоухая кокосом и немного мятой, вполголоса ворчит, что соседи снова подворовывают шампунь, открывает холодильник и застывает в этом прямоугольнике света. Оборачивается на почти спящую, подложившую ладонь под щеку, соседку, со вздохом прикрывает дверцу, едва не запутывается в своём халате, резко разворачиваясь. Мягко отодвигает непонимающе ворчащую Финдэ от края и ложится рядом, обнимая её. Та открывает глаза и сама движется ближе к стене, но настойчиво бубнит: — Тьелко, перестань, заразишься, что потом делать будем, ну куда, зачем, чего ты, заболеешь ведь… Тьелкормо улыбается, потому что девушка, вопреки своим словам, обнимает её и в конце концов осторожно прижимается. — Ну заболею и заболею, — хмыкает она, откидывая с лица Финдэ волнистые пряди, — На дистанционке будем сидеть, меня уже эти сволочи, — явно имеет в виду бесшабашных одногруппников, — Совсем достали. Финдарато для порядка сокрушенно вздыхает, затем, уже явно чувствующая себя чуть лучше, ухмыляется: — Так тебя заразить? И в ответ на озорное подмигивание накрывает губы Тьелко своими.