***
— Я тебя ненавижу! — глаза Гона наполнились стыдливыми слезами, которые он мгновенно утёр тыльной стороной окровавленной руки. Если он мог перенести любые физические пытки, то моральные унижения от человека, который занял все его чувства — не получалось. Где-то там, на стороне сердца, прожигалась тёмная дыра от слов Хисоки. Никто… И никогда не делал так больно Фриксу, — почему я полюбил именно тебя? Темнота. Унижение. Боль… После слов, что сказал Гон во время удара Мороу, можно было подумать, что он сделал это специально. Что его чувства обусловлены лишь его привязанностью к партнеру и он хотел шокировать фокусника, дабы тот потерял над собой контроль. Но нет. Всё то, что было произнесено, слова, которые были сказаны в этот момент — были чистой правдой. Фрикс влюбился в ужасного человека, который получал удовлетворение от боли. Который желал почувствовать и увидеть момент, когда сломает его. Удар прилетел в самую незащищённую часть головы. Висок кровоточил, а маленькое тело лежало на арене без признаков жизни. Хисоке была присуждена победа, которую он так желал. Плашка с номером 44 пульсировала и подавала импульсы, что шли прямо к сердцу мага. Он не осознавал того, что его малыш мёртв. Тот, за кем он вёл охоту… не дышит. Как он мог его убить? Он ведь был привязан… Он ведь не мог представить дня без наблюдений за мальчиком. Он видел, как после экзамена, он рос и формировался. Как мужчина, как личность. Как его будущий… А кто будущий? На что он мог рассчитывать, если бы не его слова о любви? Ведь, он всё время думал о том, что Гон ненавидит его. Что тот испытывает самые ужасные чувства, но никак не привязанность и, тем более, не влюблённость. — Сука, — ударяя по стене в своей комнате, Хисока всеми силами пытался сосредоточиться. Обычно спокойный и ухмыляющийся фокусник, сейчас, был похож на взбешенного зверя. Глаза сияли алой злобой и из глубины души, наружу, поднималась волна жгучей ненависти. К самому себе.***
Врачи смогли привести парня в состояние, когда он может здраво мыслить. Его запустили в палату к Гону, где он лежал, подключённый к самым разным аппаратам, что поддерживали его состояние. Хисока не являлся медицинским работником, но с самым минимумом, был ознакомлен ещё в начале своей карьеры. И прекрасно понимал, что обозначает информация, что поступила на аппарат именно в данный момент. — Срочно, в 99 палату, — выбегая в коридор, он указал лишь одним пальцем в сторону двери. «Остановилось сердце» — мысль, что не давала покоя. Этот протяжный писк и убегающий пульс, показывающий, что кровь перестала циркулировать по телу. Аура ослабилась до самого минимума, за время, которое понадобилось Мороу, чтобы покинуть палату, — что я наделал…***
— Мы смогли привести его в стабильное состояние, но… — лечащий доктор Фрикса замолчал на несколько секунд, но быстро продолжил, — мы думаем, что он не выйдет из комы и погибнет через какое-то время. Травмы, что получил мальчик во время боя, не совместимы с ранениями его морального состояния. Он не восстанавливается. — Если вы увидите хоть малейшее изменение, это может как-то помочь Вам? Чтобы понять, в каком направлении двигаться? — вопрос, что задал Хисока, на данный момент, был для него важнейшим. — Да. Закрыв глаза, он сосредоточился на спокойном дыхании и вернув себе свое обыденное выражение лица, отправился в палату. За время пребывания его в больнице, к Гону приходили все его друзья, чуть-ли не каждый день. Они разговаривали с ним и старались поддержать. Но… Его малыш ничего не слышал. Ведь так? В каждый приход, Хисока прятался с помощью своей необычной способности и скрывая свое присутствие, наблюдал со стороны. Он не хотел, чтобы они знали. Это была лишь его тайна.***
— Гон… Я не знаю, слышишь ли ты меня, но это Хисока, — бессонная ночь дала о себе знать, — раньше, я не думал, что буду сидеть перед кем-то на коленях и разговаривать. Я думал, что мой максимум — это общение во время боев, с обычными противниками. Также, я не представлял, что буду испытывать к кому-то такие сильные чувства. Может, у меня просто помутнение рассудка? Я не знаю. Но, если это так, то я не хочу, чтобы меня лечили от этого помутнения. Ничего лучше, я ещё не испытывал. Я хочу, чтобы ты очнулся. Я не контролировал себя во время того боя, потому что просто не знал, что я осознаю. На тот момент, ты был лишь… Жертвой, что лично пришла в пасть к хищнику. Если, хоть частью сознания, ты слышишь мои слова, то я тебя прошу, очнись. Месяц. После того разговора прошёл месяц, но состояние парня не улучшалось. Да, оно не уходило в худшую сторону, но и не шло вперёд. Он словно остановился. Застыл во времени. Врачи кидали на фокусника утешающие взгляды, что значили лишь одно — «держись». К ним хотелось подойти и закричать, что он ещё жив. Он дышит, хоть и не сам. Сердце бьется, хоть и приходилось заводить его по несколько раз в неделю. Он живёт. — Прошу… Дождись меня, — посмотрев на Фрикса в крайний раз, Мороу покинул палату, направляясь на поиски лучших врачей. Ему не оставалось ничего, кроме как искать лекарство за пределами страны, а лучше, на другой планете.***
Бродить по городам, что были полны невыносимыми людьми — было ужасно. Хотелось умереть, только бы не слышать раздражающие звуки из уст. Не хотелось видеть яркое солнце, что пыталось зажарить фокусника на этой открытой местности, где невозможно было спрятаться. Попытки найти лекарство — с треском проваливались в каждом новом месте, куда его направляли. Он не знал что нужно искать. От чего нужно лечить Фрикса. Сколько осталось жить маленькому мальчику. — Как же я устал, — в очередной раз бросил Хисока, выходя из небольшого поселения, на которое наткнулся во время перехода через горы. Он не говорил о физической усталости, что преследовала Мороу на протяжении всего времени, проведенного в этом месте. Он отчаялся и потерял любую веру в то, что он может найти лекарство. Но продолжив свой путь, тот молился, чтобы Гон жил. Он не знал, что