Легенды не лгут

Лёгкий ветерок окутывал Кэр-Параваль дымкой сладкого запаха. Люси вздохнула. Она сидела, обняв колени, и смотрела на закат, раскинувшийся по небу потрясающим нерукотворным полотном неведомого художника. С берега то и дело доносился лязг стали — Питер и Эдмунд сражались на мечах. Не хватало только звонкого смеха Сьюзен… Люси провела ладонью по шелковистой мягкой траве и ненадолго погрузилась в воспоминания — о том, другом мире, который они все оставили много лет тому назад. Чёрный от смога и копоти, мрачный от войны и ужаса, он всё же иногда приходил к ней во снах — и она просыпалась, дрожа, обнимала подушку, утыкалась в неё лицом и долго плакала, чтоб никто не услышал. Ей было жаль оставленного Лондона, но она знала — её место рядом с семьёй. Хотя иногда она чувствовала себя запертой в клетке. Шорох травы и земли подсказал ей, что кто-то подошёл, но Люси не обернулась. — Вновь грустите, ваше Высочество? Люси печально улыбнулась. — Не нужно церемоний, дорогой Тумнус, ты же знаешь. Тёплая ладонь накрыла её руку, и Люси только теперь поняла, что слегка замёрзла от прохладного вечернего ветра. Она подвинулась к Тумнусу, обняла его за пояс и положила голову на плечо, укрытое красным шарфом. — Да, моя Королева. Тумнус изменился — наверное, смерть меняет всех, но только с Тумнусом Люси чувствовала это по-настоящему. Он стал молчаливее, печальнее и вёл себя с ней подчёркнуто вежливо. По сравнению с братьями, с головой упавшими в заботы новой Нарнии, в которую после железнодорожной катастрофы их привёл Аслан, Тумнус казался тенью от себя прежнего. Люси это беспокоило. — Расскажи мне сказку, — тихо попросила она, скользнув ладонью на пушистое бедро Тумнуса, зарылась пальцами в мягкую шерсть, — как в старые-добрые времена. Пожалуйста. Когда-то давно они вчетвером обожали сказки мистера Тумнуса. Потом, когда подросли, стали считать себя выше них — и только оставшись с Тумнусом наедине, Люси могла позволить себе вновь стать весёлой беззаботной девочкой, которой один мудрый фавн рассказывает древние истории. Тумнус крепче приобнял её за плечи, накрыл ладонью руку на своём бедре. — Слушайте, моя Королева. Давным-давно, когда Леса Между Мирами ещё не существовало, а вся Вселенная была похожа на одну огромную бесплодную пустыню, Земля была одинока. Осознание себя у кого-то занимает годы, у Земли же на это были целые тысячелетия… Люси бросила взгляд вниз — Питер, опустив меч, обнял прижавшегося к нему Эдмунда. Со стороны Кэр-Параваля к ним шёл Каспиан, почти такой же молодой, каким она видела его в последний раз в Старой Нарнии. — И, — продолжал мистер Тумнус, — когда Земля наконец осознала себя, она осознала и своё бесконечное одиночество. Плакать она не могла — попросту не умела. И тогда, поднатужившись, она разорвала себе грудь, надеясь, что умрёт. Каспиан обнял её братьев. Люси не видела с высоты, но знала — по щекам всех троих текут слёзы. Не так они представляли себе вечность в Нарнии. — Из груди потекла кровь — прозрачная, ничем не пахнущая, но одновременно с тем оставляющая ощущение свежести. То была Вода, кровь Земли. — Вода памяти, — тихо прошептала Люси, — из которой состояли бесчисленные пруды Леса Между Мирами на Единой Земле, да? — Да, — Тумнус начал перебирать пальцами её волосы, — но тогда Леса ещё не существовало. Была только Вода, породившая жизнь. Земля почувствовала, как из неё тянулись вслед за кровью зелёные ростки, и передумала умирать — теперь ей стало интересно. Первая Вода стала домом для того мира, откуда пришли вы, дети Адама и Евы, но капли её становились новыми прудами, зелёные дети крови Земли росли, становясь пышной травой и огромными деревьями, образуя Лес Между Мирами… Едва новый мир рождался, туда проникали Воды памяти, пока её не хватало, чтобы зародить жизнь. Точное число миров не известно, их количество постоянно меняется, потому как одни миры умирают, их пруды засыхают — и появляются новые. Может быть, однажды Земля истечёт кровью и умрёт тоже, но пока — это всё, что мы знаем о Едином мире. Кто знает, есть ли в этом мире ночи? А новые созвездия? Или этот мир не только Единый, но и Единственный?.. Слова Тумнуса пугали, но Люси слушала. Его сказки — всё, что по-настоящему оставалось от её прежней жизни. Братья прятались в государственных делах и лишь изредка, в минуты душевного единения на пляже Сладкого Моря, позволяли себе вспомнить, что Сьюзен так и осталась там, на их Земле, в Первом Мире. Троих из четырёх древних королей и королев Аслан притащил в мир, откуда сам был родом, и сделал из него новую Нарнию. Слишком поздно Люси поняла, что именно Аслан мог быть повинен в том, что они погибли, не прожив положенные им в Первом Мире жизни. Что люди из Первого Мира нужны были ему для подпитки своего. Что их дух (и троих людей, и многих нарнийцев), их разумы — всего лишь дрова для угасающего очага скучного мира Вечности, пруд которого не засыхал, потому что хитрый старый лев таскал в него воду то из одного соседнего пруда, то из другого. — Тумнус, — Люси ткнулась носом в его тёплую шею, — я не хотела умирать. — Мне так жаль, моя Королева, — пальцы Тумнуса чуть сильнее сжались на её плече, — так жаль. Нарнийской магии, магии юного мира, так легко подчинявшейся Эдмунду в стародавние времена, в мире Вечности не существовало. И именно Эдмунд первым разгадал истинные намерения Аслана. Возражать, рваться обратно было поздно — на Первой Земле не существовало их тел, так что, вернувшись, они развеялись бы по ветру прахом, однако Аслан, видя холодность своих новых подданных, оставил их в покое, отправившись в другие миры. Без него в этом даже дышалось легче. — Но я рада, что я снова могу быть рядом с тобой, дорогой мой Тумнус. Люси слегка отстранилась и нежно поцеловала горячую щёку фавна. — Я не рад, Королева, — прошептал он, — не такой ценой. Способ перемещения между мирами был для них навеки потерян — Аслан следил, чтобы они не сбежали, и всё время уходил и возвращался через Безымянное море. — Я бы хотела вернуться в свой мир, — сказала Люси, глядя Тумнусу в глаза, — в любое время. Лишь бы можно было увести туда с собой и всех нарнийцев. Я не хочу оставлять их тут. Не хочу оставлять тут тебя. — Люси… — Впервые Тумнус назвал её по имени, и Люси качнулась вперёд, прижимаясь губами к его губам. Он запустил пальцы ей в волосы, отвечая на поцелуй с многолетними любовью и отчаянием, которые накопились за тысячелетия разлуки. Он ждал её столько, сколько она не могла даже осознать — но в то же время хотел, чтобы у неё был способ вернуться назад. Слёзы боли и ярости покатились по щекам Люси. Гнев жёг её бешено стучащее сердце. Если бы она только могла… И вдруг волна первозданной энергии, знакомой по Старой Нарнии магии сбила их с Тумнусом на землю. Он укрыл её собой, но Люси не испугалась — она тут же приподнялась на локтях, жадно ища взглядом источник этой магии. Из сладких вод Безымянного моря, тяжело шагая в набравшихся водой одеждах под начищенными доспехами, шла Сьюзен. В одной руке она держала меч, в другой — какой-то странный предмет, более походивший на обычную деревянную указку. Знаменитый лук виднелся за спиной. Люси онемела от изумления. Первым же из всех очнулся Эдмунд: — Сестра! Не помня себя, Люси ухватилась за руку Тумнуса, подобрала другой подол длинного платья и бросилась вниз по склону, глядя, как Эдмунд, разбрызгивая сладкую воду, мчится навстречу Сьюзен. За ним неслись Питер и Каспиан. Из воды, охваченные голубоватым сиянием, за спиной Сьюзен возникали всё новые и новые фигуры — союзники? Но откуда? Сердце Люси, растревоженное поцелуем с Тумнусом, сейчас бешено колотилось от безумного счастья. Перед тем, как забежать в воду, она сбросила туфли — и в несколько шагов оказалась рядом со своей семьёй. Сьюзен, серьёзная и плачущая, обнимала прижавшихся к ней троих мужчин. Люси прильнула к братьям, подставила голову под её ладонь. — Все здесь, — прошептала Сьюзен, — все четверо. Теперь, Мерлин, мы готовы. Люси глянула, к кому она обратилась — высокий мужчина с покрытым шрамами лицом кивнул в ответ. — Хорошо, Ровена. — Ровена? — переспросил Питер, выпрямляясь и вытирая слёзы со щёк. — Потом объясню, — сказала Сьюзен и протянула им охапку указок, — берите. Они слушаются всех, чья нога ступала на землю Нарнии. Она не назвала Нарнию Старой — не знала, как зовётся земля, куда она пришла. Люси взяла две указки и дала одну Тумнусу. — Что нам делать с ними, Сью? — спросил Эдмунд, взмахнув своей. С небес вдруг раздался глухой рокот, сверкнула молния. Сьюзен рассмеялась. — Ты отлично справляешься, Эд! Колдовать, конечно! Люси подняла указку, зажмурилась, изо всех сил желая, чтобы её чувство сияющей радости вдруг воплотилось, стало защитником и охотником, показало Аслану, как сильно он ошибался, лишив их и жизни, и настоящей Нарнии… Взмахнула, со свистом рассекая воздух. — О, — выдохнул Мерлин, — это сильнейший Патронус из тех, что я видел. Великая Хель. Люси открыла глаза. Над ними, яростно рыча и изрыгая пламя, кружил на огромных крыльях серебристый дракон. — Хель, — повторила она, — мне нравится. Хельга? — Хельга. Люси обернулась и увидела взгляд Тумнуса. За то, чтобы на неё так смотрели, не жалко было снова умереть. — Я нашла способ вернуть вас на Землю, — сказала Сьюзен, — но не в наше время и не как прежних нас. Если выживем, придумайте себе новые имена. — Но как? — спросил Питер. Усмешка скользнула по красивым губам Сьюзен. — Он вас не убил, а похитил. Он лгал. Люси оскалилась, как почуявшая кровь волчица. — Тогда Хельга. На берег высыпали нарнийцы, жившие в окрестностях Кэр-Параваля, и все они кричали, приветствуя Сьюзен. На гору вышел лев, яростно зарычал: — Ты забыла Нарнию! Сьюзен выступила вперёд и подняла меч: — Пусть ты создал её, а я забыла, но я не предавала её и не изымала своих братьев и сестру из их родного мира, чтобы поддержать свой. Ты ничем не лучше Белой Колдуньи, Аслан. Я заберу отсюда то, что мне принадлежит, даже если мне придётся содрать с тебя шкуру и постелить перед камином в своём новом замке! Она заткнула указку за пояс и взяла в ладонь рог. — Ты не посмеешь, — сказал Аслан так громко, что услышали все. Сьюзен обняла край рога губами и дунула. Дракон Люси бросился вперёд...

***

Луна стёрла с лица копоть и подошла к лежащей в углу куче. — Кажется, я знаю, что поможет нам сбежать отсюда. Дин Томас увидел, как она достаёт потёртый, сколотый у края старинный рог. — Подув в эту штуку, ты скорее разозлишь Хорьков. Луна улыбнулась. — Драко Малфой и его родители на нашей стороне. А Тому-Кого-Нельзя-Называть не совладать с чарами этого рога. Он старше Хогвартса и принадлежал Ровене Равенкло. Дин нахмурился: — А разве не Диадема? — Диадема тоже, — Луна погладила пожелтевшую от времени кость, — но этот рог появился раньше, чем диадема, причём не в нашем мире. На потрескавшемся от времени ремешке была оттиснута оскаленная львиная морда. — Да помогут нам Основатели, — прошептала Луна и изо всех сил дунула в рог. Хлопки аппарации раздались мгновением позже, и Беллатрикс Лестрейндж направила на неё свою палочку. — Как ты сме… Яркий красный луч сбил её с ног. — Факультет чистых сердцем? А может, факультет чистокровок? — Съехидничал кто-то, и Дин увидел высокого блондина, смутно напомнившего ему кого-то. — Иди к чёрту, Пит, — усмехнулся кареглазый темноволосый мужчина, обнимавший за плечи двух женщин в старинных платьях чёрно-золотой и бронзово-синей расцветок, — это была твоя идея — использовать рог как портал сквозь время. Кто ж знал, что в рог дунут позже и за столько лет Хогвартс превратится бог знает во что? На зелёном камзоле мужчины серебристым была вышита змея. Луна поклонилась им всем, и Дин, поняв, кто перед ним стоит, последовал её примеру. — Разбудим Тумнуса, — улыбнулась девушка в чёрно-золотом платье, — и остальных. Я надеюсь, несмотря на тьму в сердцах, простые люди готовы к существованию магии. Мы видели это в Лесу Между Мирами, не думаю, что Первый Мир сильно отличается от других. — Не первый подонок, возомнивший себя бессмертным, — хищно усмехнулась вторая, в бронзово-синем, — помните битву при Вечности? — Как в старые-добрые времена в нашей Нарнии, — высокий блондин поднял руку, и в ней тут же появился серебристый меч с надписью на нём, которую Дин Томас, как истинный гриффиндорец, сразу же узнал. «Годрик Гриффиндор». — Даже магия стала сильнее, — улыбнулся блондин, — теперь-то точно повеселимся. — Легенды никогда не лгут, — сказала Луна тихо, — они дают надежду на то, что могут продолжиться. И, глядя на четвёрку Основателей в подвале особняка Малфоев, Дин Томас был готов с ней согласиться.