♟️♟️♟️
Сокджин проснулся из-за того, что солнце нещадно слепило глаза. Видимо он снова забыл на ночь задёрнуть шторы. Подняв голову с подушки и потерев сонные глаза, Джин откинул одеяло. С кухни доносился приятный запах еды, но сначала нужно умыться и почистить зубы. С обнажённого тела стекали тёплые струи воды, но они никак не могли снять усталость прошлой ночи. С зеркала на него смотрело худое бледное лицо с настолько огромными мешками под глазами, что туда скоро можно будет складывать весь запас продуктов, которые есть дома. Если учитывать то, что его мама просто обожает готовить, то еды у них всегда более чем достаточно. Спускаться не хотелось совсем. Джин надеялся, что хотя бы отца нет дома. Стоит Джину появиться в поле зрения родителя, как в его сторону летят не самые приятные слова. Хоть мама и пытается его как-то защитить, но против отца она ничего не может сделать. Руку не поднимает, и на том спасибо. — Джин, солнышко, ты опять полночи не спал? Ну сколько можно бояться? У тебя же ночник в комнате, а ты всё глаз не смыкаешь до рассвета. Так же нельзя. — Мам, всё со мной нормально, просто бессонница. — живот заурчал, требуя еды. — Гномы в моём животе требуют еду. — она всегда называла завывания в его животе «гномий поход». Мама одарила его тёплой улыбкой и встала на носочки, чтобы поцеловать его в висок, а после сказала: — Сейчас успокоим твоих гномов. Садись за стол. Джин решил, что отец уже давно ушёл, ведь в раковине стояла гора посуды, которую он потом будет отмывать, потому что у мамы аллергия на всякую химию, а ему не сложно. На столе уже стояла приятно пахнущая овсяная каша, которую Джин ел каждое утро, и стопка горячих блинов, которые мама пекла специально для него. Не теряв времени, Джин начал завтракать. Мамина еда всегда ему нравилась. Ничего вкуснее он ещё не ел. Даже у бабушки получается не так вкусно. Может это потому, что мама готовит с любовью? Бабушка у Джина одна — по отцовской линии. И та, скорее всего, не любила его, так же как и отец, и при каждом удобном случае напоминала ему о том, что он «больной» и обуза в этой семье. Джину шестнадцать, и он видит монстра. Иронично, не так ли? Впервые это случилось около года назад. Джин проснулся из-за чувства, что на него кто-то смотрит. Холодный взгляд ощущался даже во сне, но когда Джин открыл глаза, то никого не увидел. Так продолжалось на протяжении трёх месяцев. Джин не мог нормально спать, находиться одному в комнате порой становилось невыносимо. Он чувствовал его взгляд. Джину даже пришлось купить ночник, чтобы хоть как-то себя успокоить. Джин начал бояться темноты. Одним прекрасным днём парень понял, что это не может так продолжаться. С этим нужно кончать. «Ему пятнадцать, а он боится темноты и видит каких-то монстров, которых в принципе то и нет, это всё воображение глупого мальчишки!» — так обычно говорили отец с бабушкой, на что мама только кивала и не могла сказать и слова. Бабушка ненавидела маму и всячески пыталась избавиться и от неё, и от её, как она выражалась, «выродка». Отец, кажется, уже давно перестал любить маму. Джин, честно говоря, не понимал, почему они ещё не развелись. Ссор при его присутствии не происходило, но он всегда слышал их, когда родители думали, что ребёнок давно спит. Но Джин не спал. В одну из таких бессонных ночей его жизнь изменилась. — Кто ты? — Джин смотрел в угол комнаты, ему в глаза. — Я - монстр, приятно познакомиться, Сокджин. Утром Джин проснулся с мыслью, что ему это приснилось, что это лишь его глупое воображение. Следующей ночью монстр пришёл снова. И снова этот пустой и холодный взгляд. Джин хотел дотянуться до ночника и включить его, но его окликнули. — Не стоит. — прозвучало угрожающе-предупреждающе. — Почему? Я же боюсь, а он поможет мне избавиться от страха. — Ты уверен? Уверен, что от страха тебя может избавить какая-то безделушка, способная якобы спасти тебя и дающая призрачные надежды на то, что утром ты проснёшься и перестанешь бояться ночи? — Я не боюсь ночи, я боюсь тебя. А ведь правда, Джин засыпал с мыслью, что на него смотрят. Причём так пристально, что у Джина к горлу подступала паника, а в душе зарождался страх. Просыпался среди ночь по той же причине. Раньше он любил любоваться красотой звёзд, которые, к сожалению, появляются лишь тогда, когда наступают сумерки. Джин любил всё, что было связано с небом. Он мог часами говорить об этом, стоит кому-то дать намёк на то, что он готов его слушать, а главное слышать. Особенно часто это делала мама. Раньше ещё и папа, но это до того, как он узнал о болезни своего ребёнка. Мама множество раз предлагала отвести его к психологу, но отцу, как молотком в голову вбили, что его ребёнок совершенно здоров, и никакой врач-псих ему не нужен. Джин даже знает, кто так постарался. Тут и в гадалку играть не нужно. Собственная бабушка не любила его и не считала своим внуком с момента его рождения. За всю жизнь Джина она ни разу не сказала, что любит его, ни разу не обняла, ни разу не сказала доброго или ласкового слова. Даже в детстве, когда Джин падал и разбивал себе не только колени, как бывало у обычных детей, но и лицо, бабушка говорила, что он не должен реветь, и жалеть его никто не собирается. «Сам натворил дел — сам и разбирайся» — любимые слова его бабушки. Может, когда-нибудь она и проникнется чувствами к внуку, но для этого нужно время.Время любит, когда его ждут.
— Кто ты? — этот вопрос он задает каждый раз, стоит ему заставить Джина разомкнуть веки. Джин сидел на краю кровати, на часах было: 01:35. Он снова проснулся в холодном поту и с чувством, что на него смотрят. Прожигающий взгляд, от которого пот стекает тонкой струйкой с виска, а страх сковывает тело. Тень. Это всё, что удаётся увидеть Джину. Несмотря на то, что глаза уже давно привыкли к темноте, силуэт кажется расплывчатым, как будто специально, чтобы никто не смог его разглядеть. И тогда Джин впервые в жизни влюбился. Джин влюбился в голос. — Я тот, кто сможет остановить твои кошмары. Я тот, кто помогает тебе возвращаться в реальность. Этот голос надолго (навсегда?) отложится в его сознании. Приятный и бархатистый, не такой как у Джина, чей голос порой сравнивали с девичьим. Этот был настолько прекрасным, что в лёгкие перестал поступать кислород. — Но почему ты приходишь ко мне? — спросил Джин в первую же секунду, как только появилась возможность снова дышать. — Ты скоро это узнаешь, Джин. Время придёт, и ты обязательно всё узнаешь. — тень сделала пару шагов и остановилась в метре от кровати, но Джин всё равно не смог рассмотреть лицо. — Только подожди немного, и я надеюсь, что мы станем хорошими друзьями. После этого Джин уснул. И эта ночь была совершенно спокойной. Не снилось никаких кошмаров, не казалось, что его вот-вот кто-то схватит за лодыжку, и тогда он больше не проснётся и останется в своём кошмаре навечно. Он спал, а его сон охранял бесстрашный монстр.***
Намджуна нет. Его не существует. Он лишь сгусток энергии, который питается за счёт чужих эмоций. В основном это страх, но когда человека переполняют более сильные эмоции, такие как любовь или ненависть, что является по сути одним и тем же, тогда Намджуну ничего не остаётся, кроме как заставить чувствовать себя так, будто из тебя выпотрошили все органы, дышать становилось трудно, будто в грудной клетке забито множество гвоздей. Но он не виноват в том, что является таким. Он не просил делать себя монстром. Если бы не то проклятье, наложенное на него не одно столетие назад, то Намджун давно бы лежал в сырой земле, съеденный червями. Но вместо этого, он навечно застрял здесь. Ведь никто не способен полюбить монстра, который является лишь твоим воображением. Если когда-нибудь найдётся такой чудик, способный полюбить то, чего, по сути, нет, то проклятие спадёт, а Намджун наконец обретёт долгожданный покой. И ещё одно красноречивое «НО»: никто и никогда не должен его увидеть. Ни при каких-либо обстоятельствах. Лицезрение хотя бы на секунду может свести человека с ума — это если повезёт, в худшем случае, человек просто не выдержит и умрёт. Себя Намджун тоже никогда не видел, да и не хотел. Ему было достаточно слов той старушки: « Ты до конца своих дней будешь одинок. Никто и никогда не сможет тебя полюбить. Даже за внешность. Уродец внутри, должен быть уродцем снаружи» — такова была его участь.flashback
Когда-то давно, в одном королевстве, правила одна счастливая семья, которая ожидала появления на свет своего первого ребёнка — наследника могущественной династии. Пара была очень счастлива. Новый день им приносил больше радости, чем предыдущий, ведь так приближался день, когда на свет появится ещё один светлый человек. Наступил долгожданный день. Все в королевстве радовались. «Ура! — кричал народ. — Доброго здравия принцу! Ура!». На свет появился самый красивый ребёнок, которого когда-либо видели. Всё оттого, что он был рождён от большой любви, которую родители питали друг к другу и передали её сыну. Дни тянулись, а мальчик рос. Ему лишь восемь лет от роду, но он отличается от своих сверстников тем, что умён не по годам. Мог вести приятные беседы с матерью и даже спорить с отцом, чтобы отстоять свою правоту, за что получал одобрительный кивок со стороны родителя. Они были горды за своего сына. Мальчик был очень резвым. В двенадцать лет он уже мог говорить на нескольких языках. Король даже позволял ему присутствовать на некоторых собраниях, чтобы люди знали, кому они в будущем могут доверить свои жизни. Мальчик принимал всю похвалу с поднятой головой и благодарил. Несмотря на то, что он был королевских кровей, он никогда не обижал людей, которые были ниже его по званию. Он считал, что корона не делает тебя великим. Главное то, что было внутри тебя. «Твой духовный мир — вот, что действительно важно». — постоянно твердила ему мать. К счастью, мальчик рос быстро ни сколько физически, сколько морально. Но жизнь не готовила его к смерти родителей и ранней коронации. Намджуну было четырнадцать. Церемония проходила не так пышно, ведь это было через день после похорон. Страна горевала. Никто не мог пережить потерю столь великих и мудрых правителей. Наступило затишье. Народ гадал, каким будет новый король? Будет ли он таким мудрым как его отец или лучше? Но, теперь уже бывшему принцу, было совершенно не до этого. Он оплакивал свою потерю и не мог принять то, что лишился самого дорогого. За что с ним так? Он ведь всегда поступал правильно, так, как его учили отец с матерью, а эти люди не могли ошибаться. Или всё-таки могли? В книгах, которые читал Намджун, всегда был счастливый конец. Так почему же конец его родителей оказался не таким? Чем они хуже других? Они ведь были теми, кто жертвовал всем, ради процветания своей страны. И как только молодой король перестал оплакивать своё горе, казалось, что в стране вновь взойдёт солнце, но случилось совсем не так. В небо поднялась Луна — новый символ государства. На тот момент Намджуну было уже шестнадцать, а из-за его складного ума он мог править самостоятельно. Этим он и отличался от других молодых правителей. Он был умнее своего отца. Действовал осторожно, но в случае чего, превращался в того, о ком все боялись говорить. Страна расцвела пуще прежнего, но каждую ночь над ней возвышалась Луна, дарившая людям не свет надежды, как солнце, а утешение. Намджуна, десятого правителя своей страны, народ прозвал «Королём лунного сияния», так и началась его история. К своим двадцати пяти годам он правил четырьмя сторонами света. Мудро и справедливо. Казнил, но только тех, кто грубо нарушал закон и не хотел подчиняться. Намджун давал второй шанс, но только те не собирались пользоваться им. Тогда уже никакое милосердие не нужно. «Голову с плеч» — любимая фраза Короля Луны. Но ведь всему должен прийти конец. Хорошему или плохому, а правлению-тем более. Так и случилось с Намджуном. На очередную казнь привели мужчину. На вид ему было около пятидесяти, но совершил он достаточно поступков, за которые Намджун его прощать не собирался. Много слухов ходило про его семью. Об этом знают и в королевстве, и за его пределами. Жена его, по слухам, ведьма, что может околдовать человека, стоит лишь сказать нужные слова и посмотреть в глаза, сын, которому двенадцать лет от роду, тот ещё хулиган. Может обворовать какого-нибудь купца на рынке, а тот даже моргнуть не успеет, как половины товара уже нет. Сам же, уже фактически труп, подрабатывал королевской прислугой. Загружал и вывозил необходимые вещи. И в один из солнечных дней, пока никто, как ему казалось, не видел, он выкрал лошадь самого короля. Несмотря на то, что жеребец был не «робкого десятка», он смог утащить его в глубину леса, но не далеко. Стража тут же спохватилась, не обнаружив коня на месте, и пошла по его следам, найдя следы у дома этой самой семьи. Намджун мог простить воровство. Хватало лишь того, что он просто отрубал руки — это было ценой прощения. Но того, кто выкрал его собственность, он никогда не простит. Смерть — это лишь малая часть того, что Намджун готов с ним сделать. Его ярости не было предела, когда к ногам кинули это отродье. Моментальный приказ — «Голову с плеч». И вот уже под лучами яркого солнца, в самом центре улицы, потому что король любил выставлять свои казни напоказ, стоит человек, на голове мешок, который тут же сняли. Слышен крик женщины, что рвётся сквозь толпу к своему возлюбленному. Слезы отчаяния, а в глазах надежда на то, что её услышат, а мужа поймут, ведь у них семья, и нужно как-то прокормиться. Но надежда умирает первой. Взмах клинка и голова тут же отлетает подальше от туловища, что валится на землю, будто камень, брошенный в воду. — Сегодня умерла ещё одна крыса! — крикнул Намджун и уже собрался садится верхом на своего верного коня, как к его ногам подбежала жена мертвеца. — Ты ответишь за это! Какой же ты король, если не прислушиваешься к словам своего народа? — делая шаг ближе, что не позволительно для обычного человека, женщина говорит совсем тихо, так, что это мог услышать только он. — «Ты до конца своих дней будешь одинок. Никто и никогда не сможет тебя полюбить. Даже за внешность. Уродец внутри, должен быть уродцем снаружи» После этих слов в её руке блеснул нож. Из её перерезанного горла густыми потоками полилась кровь. Алая, как наливные яблоки, которые так любил Намджун. Следующим утром Намджун почувствовал, что что-то не так. Проклятие начало действовать. Королевство лунного короля пало, а сам он стал тем, кем является по сей день.End
Но Намджун не жалеет ни об одном своём принятом решении. Ни сейчас, ни пять веков назад. Если он это сделал, значит так требовалось. Но ещё ни разу он не запоминал лица тех, кого отправлял на казнь, а лица тех мужчины и женщины, имена которых даже не знал, запомнит на все свои бесконечные века. В дом, на месте которого стоял дворец Намджуна, постоянно заселялись люди. Они хотят жить здесь, но он им не позволит. Не разрешит осквернять место, в котором счастливо жили его родители, и в котором он вырос сам. Намджун пугал людей, питаясь их страхами, становясь сильнее, но это всё равно не даёт абсолютно ничего. Проклятие не снять просто так. И король сдался. Перестал что-либо предпринимать. Он просто смерился со своей участью. До тех пор, пока в дом не заселилась очередная семья. Намджун, привыкший к тишине и спокойствию, просто не мог не припугнуть людей, чтобы те, в свою очередь, испытали хоть каплю уважения к тому, кто старше даже той старухи, что постоянного ворчит, не на один, чёртов, век. Но, как оказалось, это семейство, очевидно, ждало пополнение. Именно тогда Намджун почувствовал, что должен оставить эту семью здесь. Точнее оставить того, кто вот уже совсем скоро появится на свет. В день рождения ребёнка Намджун сильно нервничал. Его предчувствие говорило ему, что это тот самый человек, а предчувствие для Лунного короля было вторым по значимости. Вы, наверное, хотите знать, какое же первое? Может быть любовь? Или радость? А может ненависть? Нет, друзья, это всё не то. На первом месте для Намджуна всегда было чувство справедливости. Плохой человек или хороший — это совершенно не важно. Если ты совершил то, чего не следовало бы, то будь добр, понесли за это заслуженное наказание, а не избегай его как трус. Трусов Намджун не любил больше всего. Он считает таких людей самыми гнилыми и лицемерными. Они готовы на всё, лишь бы спрятаться за своей воображаемой стеной, которая якобы может спасти их от очередной проблемы, которую, кстати, можно решить, стоит лишь приложить немного усилий. А что же делают такие люди? Ни-че-го. Намджун наблюдал за тем, как растёт этот ребёнок. По началу ему думалось, что это девочка, так как черты лица говорили об этом, но вскоре его стереотипы сломались. Вот уж не ожидал он, что тем, кто сможет полюбить его, будет мальчишка. Намджуну было не принципиально. В далёком прошлом он мог спокойно встречаться и с девушками, и с парнями, но этот юнец был другим. Он отличался от тех людей, которых пришлось повидать Намджуну за свою долгую жизнь. Мальчик рос, привлекая к себе ещё больше внимания. Бывший король стал замечать, что этого ребёнка не любят родные, называя его больным. Ему уже шестнадцать и, казалось бы, в этом возрасте нужно иметь кучу друзей, но с ним было что-то не так, будто он и правда был болен. Так сказал бы кто-нибудь другой, но не Намджун. Для него этот мальчик был особенным. Намджун приходил каждую ночь, чтобы посмотреть на лицо, которое с его приходом то и дело искажалось от страха или ужаса. У короля в душе, если она конечно же осталась, от такого становилось неспокойно. Хотелось прикоснуться к нему, погладить по макушке и прошептать нежно, что всё хорошо, что он рядом, и никто не причинит ему боль. — Кто ты? — как же Намджун боялся услышать именно этот вопрос. Боялся, потому что не знал, как именно сказать этому мальчишке, что только ему под силу снять проклятие, чтобы Намджун смог спокойно уйти. Он уйдёт, но воспоминания о нём навсегда останутся в сердце Джина.***
— Какого чёрта! — кричал отец на кухне. Видимо, у него снова что-то не получилось на работе, и он решил отыграться на матери, которая из кожи вон лезет, чтобы удовлетворить потребности этого никчемного ублюдка, который способен разве только на то, чтобы орать на всех подряд, а на большее у него мозгов не хватает, не смотря на то, что у этого человека два высших образования. Но разве это даёт ему право не ставить ни во что себе подобного, так ещё и когда-то любимого человека? Чушь собачья всё это. Тот, кто унижает человека, не способного дать достойный отпор, лишь жалкий мусор, что мешается под ногами. — Почему когда я прихожу домой, то вечно спотыкаюсь об обувь этого засранца?! Ким Сокджин, немедленно спустись вниз и соизволь убрать за собой, неблагодарный щенок! — Не кричи на ребёнка! — послышался громкий визг матери, которой, скорее всего, порядком поднадоело слушать бред, что несёт отец. И нет, дело не в этой дурацкой обуви, далеко не в ней. Просто ему обязательно нужно к чему-нибудь придраться. Этот человек сам по себе такой. Даже на работе его все недолюбливают, потому что каждодневные придирки в сторону человека, которого ты сам же принял на работу, совершенно невыносимо. Ну нельзя так поступать, так какого чёрта, ты пытаешься доказать всем, что ты ещё более жалок, чем есть на самом деле?! — Я не тебя звал! Ким Сокджин, что было непонятно, когда я сказал тебе спуститься и убрать за собой, чтобы кто-то другой не разбил нос, пока ты сидишь в своей комнате и даже не задумываешься об этом! Джин прекрасно понимает, что если он сейчас спуститься вниз, то этот день станет для него самым худшим за последнюю неделю, потому что пересекаться с этим неотёсанным болваном мало хочется. Он не видел его практически четыре дня, из-за его графика, который он сам себе придумал, лишь бы не пересекаться с членами семьи лишний раз, и не виделся бы ещё столько же, была бы такая возможность. Но сейчас он вынужден сползти с постели, которую не заправляет, потому что не видит в этом никакого смысла. Он встаёт с неё только в том случае, когда мама зовёт к столу. Ну ещё в школу, но это крайне редко, потому что он сидит на домашнем обучении из-за дурацких стереотипов, которые отец и бабушка напридумывали себе. Якобы из-за этого ребёнка про семью могут пойти очень неприятные слухи, которых кстати нет и не было. Кому в голову взбредет говорить что-то плохое про человека, если с ним всё в порядке? Только тому, у кого проблемы с головой. — Сокджин-и, солнышко, зачем ты спустился? — спросила мама, когда парень уже переступал через последнюю ступеньку. — Только не нервничай, ладно. Тебе это ни к чему. Просто не обращай внимания. Сказать это было на самом деле проще, чем сделать. Джин не злился, вовсе нет. Просто внутри, где-то в области рёбер, было неприятное ощущение того, что тому, кто когда-то хотел твоего появления на свет, ты нахрен не сдался. А из-за чего? Он ведь не давал никаких признаков, того, что является каким-то психопатом или умственно отсталым. Просто однажды поделился с тем, что видит и чувствует в своей комнате, когда наступает ночь, и стрелка на часах показывает полночь. Ночь. Мрак. И только два сердца, что бьются в унисон. От этого становится немного не по себе, но он уже давно привык к этому. — Мам, — обратился он к ней, когда её такие тёплые и нежные ладони легли на его пусть и худые, но на вид накаченные из-за широты, плечи. — всё нормально. Не стоит так переживать. Покричит и успокоится. Так же всегда. Ничего страшного. Когда он подошёл к шкафу с обувью, чтобы поставить туда свою, он столкнулся с отцом, который смотрел на него взглядом, от которого хотелось спрятаться и не показываться ещё ближайшие несколько лет, пока не наступит совершеннолетие и тогда, скорее всего, отец лично выкинет его за шкирку из дома, потому что «в этой чёртовой жизни нужно добиваться всего самому» его любимая фраза, которую Джин тоже признаёт, но только не с его принципами. — Мне жаль тебя, Сокджин. А ещё мне жаль, что ты не похож на меня, когда я был в твоём возрасте. Может быть, я уже упустил тот момент, когда тебя нужно воспитывать, но несмотря на то, каким ты являешься, ты всё ещё мой сын. И пусть я не проявляю всю ту отцовскую любовь и заботу, которую должен, но ты можешь попытаться рассказать то, что с тобой происходит. Я не обещаю тебя понять, но могу попытаться. — сказал это так, как ему вовсе не свойственно и улыбнулся с оскалом на лице и совсем не с добрым огоньком в глазах. — Так ты хотел, чтобы я сказал? Какое же ты наивное ничтожество, Сокджин. — а вот это уже похоже на него. Да и не ожидал Джин чего-то такого. Он уже не такой наивный, как выразился отец. Всё он уже прекрасно понимает. Кто ещё из них двоих жалкий…. Поднявшись в свою комнату, он обнаружил, что рисунок, который он рисовал, лежит не там, где нужно. Опустив взгляд на часы, он заметил, что стрелка указывает на девять вечера, а значит ещё совсем рано для того, чтобы он приходил. Или может он решил устроить себе выходной и пришёл к нему раньше положенного времени. Сокджин всегда пытался понять: почему именно полночь? Это что, какое-то особенное время для призраков и таких как он? В разных легендах говорится, что время дьявола — это три часа ночи и тридцать три минуты. Значит ли это, что он не относится к нечисти, которой Джин пусть и не очень сильно увлекался, но пару раз точно искал на разных источниках происхождение того, или иного существа, чтобы понять, откуда оно произошло, чтобы потом, в случае чего, когда общаешься со своими сверстниками, не казаться таким уж глупым и не разбирающимся в подобных вещах. Но кто же знал, что тринадцатилетний Ким Сокджин лишь надеялся на то, что сможет завести друзей, которые будут рядом с ним в трудную для него минуту. Смогут поддерживать, обнимут, когда это потребуется и просто выслушают, когда будет необходимо выговориться. Шестнадцатилетний Ким Сокджин уже ни на что не надеется. Джин подошёл к столу и взял свой рисунок, чтобы рассмотреть то, что он рисовал несколько часов, при этом не понимаю, что он делает. На рисунке был изображён приятный мужчина с королевской мантией за спиной, а сбоку, под сердцем, была изображена Луна, которая, по мнению Джина, скорее всего, является чем-то вроде символа. На голове у него была корона, а взгляд… От такого мурашки по спине бегут. Этот не тот взгляд, которого ты боишься, но ты всё равно остаёшься на стороже, потому что от человека с такими глазами можно ожидать чего угодно, от самой обычной угрозы, до… даже представить страшно, что может пойти дальше угроз. — Я никогда не рисовал подобного. — пробормотал себе под нос. — Кажется, я уже начинаю в самом деле сходить с ума. — потёр переносицу большим и указательным пальцами, пытаясь разогнать усталость и тяжело вздыхая. — Нужно принять душ. Если бы кто-то принимал душ вместе с Джином, то он бы сказал, что тот собирается свариться заживо, потому что купаться в настолько горячей воде просто невозможно. Но раз Джин до сих пор живой, значит всё в порядке... Только было пару ожогов, которые приходилось потом залечивать мазью, но его это не остановило, потому что принимать ванну в тёплой или только слегка горячей воде его не устраивало. Это не приносило ему того удовольствия, которое он обычно получал. Возможно он просто любит доставлять себе таким образом физическую боль, чтобы заглушить душевную, но это уже другая история, которую вам никто не расскажет. Зайдя в ванную, он обнаружил, что зубная щётка, которая всегда стоит на своём положенном месте, просто исчезла, хотя ещё утром он точно ставил её в стакан рядом с пастой. Мама в его комнату не заходит, отец и подавно. Так куда же она могла деться? Джин уже начинает раздражаться, потому что не привык, что то, что он положил на место, лежит не там, где нужно. Это просто ад для него. Ладно, чёрт с ней с этой щёткой, новую возьмёт. Нужно отвлечься от ненужных мыслей, принять расслабляющий душ и лечь спать до полуночи. Ему страшно? Такое не исключено. Попробуйте каждую ночь просыпаться из-за непонятной штуки, которая будит вас своим присутствием. Это немного пугающе. Что-то странное сегодня происходит. Джин чувствует это всем своим нутром. А ещё он чувствует, что кто-то прожигает взглядом его спину, но когда оборачивается, то никого не замечает. Может ему уже начинает мерещиться всякое из-за недостатка сна, так как за последние четыре дня он спал от сил часов десять. Сон просто-напросто не желает наведываться к нему в гости. Он замечает, что в его окне уже не горит свет, за исключением ночника, но почему-то сворачивает назад, не забыв помахать на прощание ручкой. Накинув махровый халат на голое тело и не надев тапочек, он последовал назад в свою комнату, которую перед этим не забыл проверить сквозь приоткрытое окно. После горячего душа, из-за которого кожа покрывалась покраснениями, он любил высовывать голову через открытое окно и просто дышать свежем воздухом. Если вы так не делали, то вы просто глупый. Честно, попробуйте как-нибудь. Это на самом деле просто потрясающе. Только вот, скорее всего, вы потом сляжете с болезнью, поэтому, советую сначала укрепить ваш иммунитет. Джин вот болеет и каждый раз убеждает себя в том, что больше не будет так делать, но каждый чёртов раз поддаётся соблазну. — Ммм… так хорошо… — вдыхает через нос тёплый летний воздух. — Почему ночь не может продолжаться вечно. День такой ужасный. Он приносит лишь беды для меня. Хочу вечную ночь… — На самом деле, было бы прекрасно, если бы всегда была только ночь, но в этом есть и свои минусы. Джин вздрогнул, потому что не ожидал, что его ночной собеседник появится так неожиданно. — Извини, не хотел тебя пугать. Расслабься, ты сейчас выглядишь как ребёнок, которого потеряли в огромном супермаркете. Я поздороваться решил. На самом деле, я тут давно. Часов с восьми вечера, если твои часы идут правильно, и я ещё не разучился определять время. — Почему я не могу увидеть тебя? Я чувствую себя чокнутым, разговаривая с темнотой. — повернул голову на сторону звука и прищурился для того, чтобы хоть что-то разглядеть, что по сути было бесполезно. Силуэт пусть и был, но абсолютно расплывчатым, и увидеть что-то было невозможно. Магия, не иначе. — Потому что тебе нельзя? — прозвучало как вопрос. — Я бы очень хотел показаться тебе, Джин, но не могу. Это работает не так, как мы с тобой хотим, но я вижу тебя и этого вполне достаточно. Ты очень красивый. Ты даже представить себе не можешь, настолько ты прекрасен и уникален. Я никогда не встречал людей подобных тебе. Такие не рождаются просто так. Ты был рождён, чтобы исполнить предназначение. Сама Вселенная выбрала тебя для этой миссии. — Ты что несёшь? — Помнишь, ты хотел, чтобы я объяснил тебе всё, — тень начала плавно передвигаться по комнате в сторону кровати, чтобы потом опуститься на неё и принять расслабленную позу. — На самом деле всё намного сложнее, чем ты можешь себе представить. Если бы такая ситуация случилась со мной, то я бы, скорее всего, предпочёл считать себя идиотом, который окончательно сошёл с ума, но ты воспринимаешь это совершенно нормально. Так вот, если говорить кратко, то меня прокляли. Да, звучит странно, но это так. Я вообще не люблю говорить о своём прошлом, потому что никогда не рассказывал о нём, но моё нутро подсказывает мне, что тебе можно довериться, а я привык полагаться на свои чувства. Когда-то давно, а если быть точнее, много веков назад, я приказал казнить человека, который посмел украсть мою лошадь, но я не учёл того, что в его семье была ведьма, способная на такое. — он показал рукой на себя. — Я не считаю себя виноватым, ведь трогать то, что тебе не принадлежит, ужасный поступок. А этот человек обворовал короля. Я до сих пор помню слова, которые она тогда мне сказала. Но, — тень повернула голову в сторону Джина и, кажется, улыбнулся. — родился ты. — Подожди, я не понимаю. Королём? Ты был королём? И что ещё за проклятье такое? — Я не знаю, как оно называется, если ты об этом, — Джин услышал усмешку. — но точно знаю, что ты единственный человек, кто способен мне помочь с этим. Не пугайся ты так, не нужно проводить никакие обряды и жертвоприношения. Сейчас, наверное, прозвучит самая странная фраза, которую ты когда-либо слышал, но ты должен полюбить меня. — Что? — Ах, вот ещё что, когда твоё совершеннолетие? — Через три года. — ответил Джин с осторожностью. — Значит, у нас с тобой ещё целых три года. Утром, только открыв глаза, Джин бросился к столу, на котором лежал рисунок короля в необычной мантии лунного цвета с гербом под сердцем. Улыбка сама по себе появилась на лице. Чтобы это ни было, Джин уверен, что это не просто так. Он верит ему. Говорить об этом он конечно же никому не собирается, потому что это только его тайна. Его точно сдадут в психушку, если узнают о подобном. Но вопрос, который Джин не может выкинуть из головы, преследовал, кажется, его даже во сне. «Почему именно он?». Сокджин никогда не чувствовал себя каким-то особенным. Он такой же обычный человек, как и многие другие на этой планете. Может у него аура, которая отличается ото всех или что-то подобное? Но, если подумать, то можно предположить, что Джин родился специально для этого короля. Всё настолько запутано, что без помощи его нового друга (?), которого он должен полюбить, и Джин сомневается, что это дружеская любовь, разобраться будет очень сложно, поэтому нужно дождаться ночи и расспросить обо всём как следует. Джину стало интересно: а можно ли общаться с ним не только ночью, но и в дневное время суток? Или днём он спит, а с наступлением темноты бодрствует? Было бы здорово, если бы это было не так. Может быть, тогда Джин не чувствовал бы себя таким одиноким. Они могли бы говорить на разные темы. Почему-то мальчик уверен, что король знает очень много всего и с радостью поделится с ним этой информацией. Джину, может быть, совсем нечего будет рассказать в ответ, потому что его жизнь не насыщена приятными и тёплыми красками, а говорить про то, как его никто не любит и не признает, не особо хочется, но зато, он отличный слушатель. В детстве, когда мама звала его в постель, чтобы рассказать сказку, он всегда бежал как в последний раз и с радостным смехом запрыгивал в постель, чтобы поскорее услышать свой любимый финал о том, как принц спас принцессу. И пусть другие мальчишки со двора говорили о том, что это детская сказка, он никогда не воспринимал их слова всерьёз, потому что в силу своего возраста мог спокойно оценить чужой выбор и поставить в приоритет свой. Проведя ладонью по рисунку, при взгляде на который дыхание всё ещё не могло прийти в норму, но мысли уже не скакали в ненавистном беспорядке, он вновь вспомнил слова, произнесённые ночью в этой комнате. В такие моменты, пространство наполняется чем-то необычным и прекрасным. Аура становится чистой, а душа чувствует свободу. Скорее всего, это так действует присутствие чего-то потустороннего. — Чёрт, — выругался Джин, уже не боясь, что его кто-то услышит, больше не в силах держать мысли при себе. — Почему такая херня происходит именно со мной? Гребаная Вселенная, почему ты не могла выбрать кого-нибудь другого? Так сложно было судьбе показать пальчиком чуть правее или левее? Твою ж… Я уже и правда с ума схожу… Хочу колу, много колы. На улице была приятная утренняя летняя прохлада. Джин приподнял лицо вверх, чтобы вдохнуть приятный запах листвы и свежей травы. Он любил выходить на улицу в такое время суток, но не всегда была возможность, ведь в основном, он спал. Конечно же из-за того, что не мог уснуть ночью, но сегодня ему снился приятный сон, который он вспомнить не может, но точно знает, что это было что-то хорошее. Не каждый раз просыпаешься рано утром с улыбкой на лице, с учётом того, что спал от силы часов пять, от положенных семи-восьми. — С вас тысяча вон. — сообщил продавец на кассе, после того, как пробил банку колы. Пахнет дождём. Сокджину всегда нравился этот запах, но ему совсем не по душе, что перед дождём, чаще всего, бывает просто невыносимая духота, от которой хочется скрыться где-то под кондиционером, которого у него в комнате нет и не будет, потому что отец не выделит на это деньги из своего кармана, а просить у мамы ему просто не позволит совесть. Те копейки, которые он получает работая в интернете и редактируя чьи-то статьи, не дадут больших возможностей. Можно было бы попытаться устроиться куда-нибудь на неполную ставку, но в силу возраста его либо не берут туда, куда он хотел бы, либо просто вакансия не та. Но он не жалуется, ему вполне хватает того, что он сейчас имеет. — Джин, куда ты так рано ходил? Птицы за окном только петь начали, а тебя уже нет. — Мам, я в магазин ходил, не переживай. — сказал Джин, снимая обувь, не забыв поставить её в шкаф, чтобы потом лишний раз не попадаться отцу на глаза. — Я не буду завтракать, пойду в комнату. Всё, что оставалось матери Джина — это кивнуть головой в знак согласия и не навязывать сыну завтрак, зная, что тот всё равно будет настаивать на своём. Если у него нет желания что-либо делать, то этого сделано не будет. Даже если это касается еды. Благодаря этому он выглядит болезненно худым. Джин банально забывает спуститься вниз и взять хоть крошку в рот. Бывает трудно, бывает не очень, но эта женщина всегда держится стойко, не показывает, как ей бывает плохо, не показывает своих слёз, пряча их в подушку под покровом ночи. Она всегда старается выглядеть достойно в глазах сына, чтобы он даже на секунду не подумал о том, что она слабая и не сможет стереть всё то, что сейчас происходит в её жизни. Она понятия не имеет, когда всё пошло под откос, когда та счастливая семья, которая только-только заселились в этот дом, стала будто бы чужой. Они словно соседи, которые не питают друг к другу никаких хороших и приятных чувств. От этого становится невыносимо больно. Каждый день, стоит лишь открыть глаза и почувствовать, что ты в постели совершенно одна, понимаешь, что это не то, что можно вписать в понятие о счастлвой семье. Куда делся муж, любящий и уважающий её мнение? Почему на его место пришёл эгоист, который даже не пытается вернуть то, что они имели? Это из-за рождения ребёнка, которого он так хотел? Он же сам его просил, говорил, что будет любить больше жизни. Он знал, что роды перенести будет сложно, из-за болезни, которую женщина перенесла в своё время. Чувство отчуждения из раза в раз накрывает с головой, а справиться с этим с каждой чёртовой минутой в этой никчёмной жизни становиться всё труднее. Она, может быть, и не злится на своего супруга так сильно, как хотелось бы, и любви к нему былой больше не питает. Это просто привязанность, и они оба понимают, что не могут всё запросто бросить и разойтись как в море корабли. У них есть сын. Пусть по мнению некоторых людей он не совсем здоров в психологическом плане, но он у них есть. За их спинами лежит ответственность за это чадо. Видимо оставить окно открытым, было не самой плохой идеей. Комната проветрилась, и теперь, приятный уличный воздух, с примесью свежескошенной травы, царил в ней. Его внимание привлекло нечто, что сейчас сидит на подоконнике и, видимо, не может взлететь. Ступая медленными, почти бесшумными шагами, он стал приближаться к птице, которая начала чирикать и махать своими маленькими крыльями, в попытке взлететь, но вот незадача, кажется, она их повредила. — Стой, не бойся меня. Я всего лишь хочу помочь. — сказал парень, зная, что птица его не понимает, но желая помочь маленькому чуду, которое, скорее всего, только недавно научилось летать. — Давай, малыш, не бойся. — Джин протянул свою ладошку, чтобы птенец смог запрыгнуть на неё. — Запомни, нельзя отказываться от помощи, когда тебе её предлагают, видя твои жалкие попытки сопротивления. — произнёс, когда уже смог закрыть окно, тем самым обезопасив место, которое, теперь уже, его временный сосед по комнате, считает своим. — Извини, но я не держу на своём подоконнике крошки или зёрна, так что перестань его дырявить. «Нужно спуститься вниз и проверить кухню на наличие чего-то съедобного для этого ненаглядного» — подумал Джин, и кивнул, удовлетворённый своими мыслями. Несмотря на всю свою неприязнь к животным, он не хочет, чтобы оно погибло, а вина за это легла на его плечи. Нет уж, не готов он к такой ответственности. В детстве у него была кошка, но Джин не любил её, не питал к ней даже хозяйских чувств, которые должны были быть между питомцем и человеком. Шень, так звали кошку, тоже не была особо привязана к мальчику. Она была вредная, постоянно царапалась и кусалась, стоило к ней подойти. Принимала только отца. Ну этого вполне можно ожидать, они одного поля ягоды. Но потом она умерла. Её разорвали здешние бродячие собаки. Больше животных этот дом не видел. Да оно и не нужно было. Всем было и так хорошо. С птицой было бы сложнее. За ней нужен должный уход, а не просто наложить еды и поменять лоток, чего Джин никогда не делал. Нужна клетка, но её он приобретать не собирается, потому что как только птенец окрепнет, он сразу же отпустит его на волю. Нельзя таким находиться взаперти. Ей нужна свобода. Кое-кому она бы тоже не помешала, но кому это важно?Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, свобода не для тех, кто уже в заперти.
— Мам, — крикнул юноша, как только оказался на последней ступеньке лестницы, но тут же застыл на месте, словно статуя. То, что он только что увидел, никогда не будет забыто. Это отложится в самых дальних затворках сознания и будет всплывать в памяти всю оставшуюся жизнь, вплоть до последнего вздоха. Хотите знать, что предстало перед глазами мальчика, который не мог увести от увиденного взгляд, а пошевелиться было в разы сложнее? Помните, говорилось, что отец никогда не поднимает руку на членов своей семьи? Забудьте. Просто вычеркните это из своей головы, будто бы этого никогда не упоминалось. Отныне звук пощёчины — самый ненавистный звук, который только есть в нашей Вселенной. Как такое возможно? За что можно ударить обычную женщину, которая из кожи вон ради тебя лезет? Что не так она сделала? Чем провинилась? Как он смеет поднимать руку на свою жену и мать своего ребёнка? Что за отношение такое? — Отец… Ты что такое творишь? — Сокджин, иди к себе в комнату и не высовывайся, пока тебя не позовут. Ещё одно твоё непослушание, и ты будешь сидеть в самой дальней комнате этого чёртового дома. Тебе всё понятно? — Джин, иди к себе в комнату. Родители сами разберутся. Одно имя, но из обоих уст оно звучит совершенно по-разному. Один говорит с желчью и неприязнью, другая с теплотой и заботой. Как трогательно, не правда ли? — Чёртов сукин сын! — крикнул парень, как только зашёл в свою комнату, громко захлопнув дверь. Джин злился. На себя, жалкого паренька, который не может постоять за человека, что воспитал его и вынашивал в себе, терпел все муки рождения. На маму, которая позволяет обращаться с собой таким ужасным образом. На отца, который допускает такое отвратительное поведение. Что вообще на него нашло? Безысходность. Лишь это слово сейчас способно описать состояние паренька, что сидит опёршись спиной об дверь, сжимая своими пальцами пряди волос до боли в затылочной области, сдерживая слезы отчаяния. Джину шестнадцать, и он ненавидит свою семью. — Заткнись, глупая птица. — поднявшись с места, Джин, не ведая, что творит, схватил маленькое создание, у которого даже не было сил, чтобы отбиваться, и поднёс его к своему, с гримасой боли, злости, отчаяния и печали, лицу. — Немедленно замолкни! — сжав в руке птицу, с силой, на которую сейчас был способен, швырнул её в открытое окно, не заботясь посмотреть вниз и взглянуть, как на том месте, куда приземлилась несчастная, растекается маленькая лужица крови. — Прости… Прости меня… Когда наступает ночь, и на небе появляются созвездия, о чем вы думаете в тот момент, глядя на необычайную красоту бескрайнего полотна, что видно на всех континентах, городах, странах мира? Наверняка о чём-то хорошем. Верно, всегда стоит думать о таком. Небо — это что-то по своему невинное, как новорожденный ребёнок, но в то же время, что-то искусительное, как запретный плод, что рос в саду Адама и Евы. В один прекрасный момент тебе захочется познать все тайны этого необычного и прекрасного, и ты просто уже не сможешь остановиться. Тебя будет тянуть к этому изо дня в день. Ты будешь просыпаться с мыслями об этом, будешь жить, понимая то, что тебе хочется познать больше, чем есть на самом деле, засыпать будешь весьма неудовлетворённым. А всё почему? Если говорить прямо, то тут всё дело в том, что каждый человек, если чего-то захочет всей душой, будет стремиться к этому, несмотря на все преграды, а если цель очень сильно желаема, то он пойдёт по головам, но достигнет её. Такие люди заслуживают уважения. Уж лучше получить то, что хочешь, при этом стереть всё дерьмо, что ты повидаешь, пропустить летящие тебе в спину ножи, остаться одному, но зато, у тебя будет всё, что ты хочешь. А ещё, у тебя будет одиночество, а оно, как всем известно, лучший друг. Ну так что, ты всё ещё хочешь достигнуть того, что так сильно желаешь? Не бойся, я возьму тебя за руку, и мы пойдём вместе, я покажу тебе самый безопасный путь. Ах да, мы же о небе говорили. Оно всегда прекрасно, запомни это. — Сегодня неспокойная ночь. — проговорили у него за спиной, довольно низким голосом. — Ужасная ночь. Почему ты приходишь ко мне только при сумерках? Что ты делаешь днём? Пропадаешь в своём потустороннем мире, не заботясь о том, что здесь происходит? Если это так, то, пожалуй, я откажусь от перспективы быть тем, кто поможет тебе. От тебя же должна быть хоть какая-то польза. Я даже имени твоего не знаю, чёртов король без короны. — в сердцах произнёс Джин, но жалеть о сказанном было уже поздно. — Следи за языком, пожалуйста. Тебе повезло, что я не могу на тебя злиться, Джин. Не знаю, какая муха тебе укусила, но днём я отсыпаюсь из-за недостатка энергии, а зовут меня не «чёртов король без короны», а Ким Намджун. — А куда девается твоя энергия? — Джин придвинулся ближе к силуэту, чтобы попытаться разглядеть хоть что-то, но это действовало плохо, от слова «нихера». — Если говорит кратко, но раньше, до появления твоей семьи в этом доме, я брал энергию у других людей, чтобы появляться в любое время суток. Я питался страхом и их другими сильными эмоциями. Поглощал их без остатка, а теперь я так делать не могу, потому что здесь живёшь ты. С тобой я так поступать себе не позволю, а потому, большую часть времени провожу в, своего рода, спячке. Если это так можно назвать. Просто я не помню, как и где это происходит. — Я бы хотел, чтобы ты проводил со мной времени гораздо больше, чем сейчас. Мне грустно, я совсем один. Сегодня было так ужасно, мне было так страшно, а тебя не было рядом. Я чувствую себя полным идиотом, потому что привязался к тебе. Мне очень хочется обнять тебя, но я прекрасно понимаю, что это физически невозможно, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Я просто в замешательстве. — Это вполне нормально. — прозвучал голос. — Нормально хотеть тепла от другого человека, чтобы восполнить своё. Когда я был маленький, то тоже нуждался в этом. Мои родители умерли, когда мне было лишь четырнадцать. Я тогда был ещё совсем зелёным, а меня уже на трон возвели. Чего они ожидали тогда от меня? Я находился в отчаянии и упустил момент, когда мне стало всё равно и на своих подданных, и на их чувства. Не сказать, что я был жестоким правителем, даже наоборот, но я не прощал ни предательства, ни лжи, ни клеветы и уж тем более, воровства. — Намджун замолк, видимо переваривая нужную информацию. — Но я никогда не был похож на своего отца. Всё эти люди видели во мне его, а не меня самого. Это, в какой-то степени, заставляло меня гордиться, но в то же время, мне было очень горько от того, что меня не могут признать как личность. Я ведь был таким же человеком, как и они, просто родился в довольно почётной семье. — Тебе сейчас холодно? — тихо спросил Джин. — Сейчас нет. Когда ты рядом, мне всегда тепло. — Посиди со мной, пока я не усну. — парень думал, что Намджун откажет ему в такой детской просьбе, и он бы даже не обиделся. — Спи, моё прекрасное. Я уйду на рассвете, а до тех пор, буду сидеть рядом. Ничего не бойся. Моё прекрасное — пронеслось в голове у юноши, а после его окутал приятный сон, в котором он счастлив вместе со своим прекрасным. Джину уже семнадцать, а семья до сих пор считает его ненормальным, но теперь это для него не имеет никакого весомого значения. Если тогда, год или два назад, он мог со слезами на глазах покинуть гостиную, в которой его в очередной раз называли тем, кем он не являлся, то сейчас ему абсолютно пофиг на всё это. Пусть говорят, что хотят. У него есть тот, кто поможет ему в трудную для него минуту. Он скажет ему не обращать внимание на весь тот бред, что твердят в стенах этого проклятого дома, а потом назовёт его «своим прекрасным». Мальчишка всегда спрашивал Намджуна, почему тот так ждёт его совершеннолетия и почему постоянно ему твердит о том, чтобы тот старался сильно не привязываться к нему, но тот только молчал или уходит от темы, переключая внимание Джина на что-то другое, давая понять, что разговора об этом не будет. Это немного (много) злило. Если раньше Джин с нетерпением ждал своего совершеннолетия, то теперь он желает оттянуть этот момент на много лет. Несмотря на то, что творится глубоко у него в душе, он старается всегда оставаться собой. Последняя истерика была год назад, и он старается забыть её, как страшный сон. Отец, к слову, руку больше на мать не поднимал, даже старался как-то загладить свою вину, а супруга в это свято верила, хотя по взгляду было видно, что всё ещё опасалась. Улыбка на её лице стала появляться чаще, и Джин задумался, не стал ли меняться отец в лучшую сторону. Только ради неё, естественно. Для своего сына он остаётся таким же равнодушным и бесчувственным существом. Но бывают дни, когда они всей семьёй могут выбраться, например, на прогулку. За год много чего поменялось, но кое-что остаётся неизменным. Тёмный силуэт в комнате, что каждую ночь ждёт его в комнате. — К чему такие тайны, Джун. Я не понимаю. Мне ведь всё равно рано или поздно придётся столкнуться с этим, так чего же тянуть, если можно узнать это прямо сейчас. — Не пытайся подловить меня. Ты прекрасно осознаёшь, что я тебе ни словом об этом не обмолвлюсь. Сколько раз ты уже пытался схитрить? Вот и я не знаю, потому что это бывает практически каждую нашу встречу. Я могу назвать себя очень сильным человеком, в духовном плане, потому что отказать я тебе могу только в этом. — Вредина. На самом деле, Джин уже не так сильно стремился обо всём разузнать, просто это стало своего родом хобби: постоянно донимать Намджуна расспросами об этом проклятие. Несмотря на то, что тот ему практически всё доложил и расставил по полочкам, этого было не совсем достаточно. Он стремился узнать у него, что с ним случалось при жизни. Хорошее или плохое — без разницы. Но тот лишь говорил, что был королём королевства, что прозвали Лунным, несмотря на то, что раньше на флаге страны было изображено Солнце. Может быть, ему было больно говорить об этом, но ведь было совсем не честно, что этот самый король знает о парне всё, что только может знать и даже больше, порой Джин сам о себе узнаёт у Намджуна, а он не знает практически ничего про второго. — Как прошёл твой день сегодня, милорд? — спросил Джун и повернулся к нему лицом, точнее чёрным пятном в темноте. — Ничего особенного, мой король. Всё как обычно: проснулся, потянулся, позавтракал, сдал то, что прислал учитель для занятий, столкнулся с отцом, поймал его недовольный взгляд, узнал, что скорее всего, скоро меня отправят к бабушке на недельку-другую, и это даже не обсуждается, потому что родителям нужно уехать по делам, а меня, как психически не здорового, дома оставлять одного никто не собирается. — Недельку-другую, говоришь… Это очень долго, ты в курсе? Что мне тут одному делать? — У меня есть план, который может не сработать. Я могу попытаться уговорить маму, а она может поговорить с отцом и убедить его оставить меня здесь. Бабушке я всё равно там не нужен буду. Так что, разницы особо никакой, что здесь буду один, что там. — проговорил Джин, залезая в кровать, подминая под себя одеяло. — Я должен выспаться, Намджун. Спокойной ночи. — Спи сладко. Я приду к тебе во сне. — Обещаешь? — сквозь зевоту, пробурчал парень. — Слово короля. Поднявшись с кровати в приподнятом настроении, первое, что нужно было сделать, это не потерять координацию и не свалиться на пол, не забыв сломать нос. А что? Всякое может случится. Несмотря на то, что в последний год, сны у него просто потрясающие, за что большое спасибо он может сказать тому, кто каждую ночь охраняет его, словно он в прошлом был не королём, а сторожем. Жаль, что Джин не может видеть его утром, чтобы просыпаться с улыбкой на лице. Изо дня в день парень задумывается о словах Намджуна о том, что ему нужна энергия и тогда, он сможет быть рядом с Джином не только в сумеречное время. Стоило бы поговорить с ним об этом, ведь в этом доме есть тот, кого следует напугать своей сущностью. И ведь не жалко будет. Если честно, то Сокджин никогда бы не выходил за пределы этой комнаты. Ему здесь хорошо и спокойно, но нужно спуститься вниз и начать разговор с матерью. Он должен попытаться заговорить её, да, будет немного подло, если он начнёт пользоваться её безотказностью перед ним, но что не сделаешь ради того, чтобы не ехать к ненавистной ему родственнице. Снизу доносился приятный запах еды, от которого желудок завывал песню кита. Парень уже догадывается, что его сегодня ждёт на завтрак. И не ошибся, когда спустившись, заметил суетливую мать, которая напевала себе под нос только ей знакомую мелодию. На столе была уже знакомая сортировка на одного человека. Хмыкнув себе под нос, он начал ступать маленькими, несмотря на его широкую ногу, шагами, практически бесшумно, предвкушая, как подхватит её на руки и закружит её в воздухе, а та будешь смеяться и просить, чтобы Джин сию же секунду поставил её на место, не забыв потом встать на носочки и щёлкнуть его по носу своими тонкими пальцами, подарив тёплую утреннюю улыбку, которая сияет ярче Солнца. — Попалась, — произнёс парень и хотел было уже начать свою традицию, но заметил, что оттенок кожи матери бледен, а сама она еле стоит на ногах. — Что с тобой такое? Пойдём, тебе нужно присесть. — подталкивая женщину к дивану, он мягко и бережно поддерживает её за локоть, чтобы та могла хотя бы дойти до положенного места. — Ты принимала лекарства? — Со мной всё в порядке. Правда, Джин, тебе не нужно так сильно беспокоиться. — мягко оттолкнула его своей, едва дрожащей ладонью, что не ушло от внимательных глаз сына. — Это просто лёгкий недуг. Я полежу, и всё пройдёт. — Обычно, — начал Джин философским тоном, — эти, как ты выразилась, лёгкие недуги, могут перерасти в нечто большее, поэтому, тебе нужно хорошо заботиться о своём здоровье, а не пренебрегать им, хорошо? — Договорились, мой личный доктор. Я больше не буду отнекиваться. — положила свою ладонь ему на щеки и сделала несколько поглаживай большим пальцем, отчего на лице сына появилась лёгкая, даже детская улыбка. Аптечка находилась в ванной комнате, что была за стенкой. Джин надеялся, что там отыщется что-то нужное. Чтобы быть врачом, биологию знать мало, поэтому он себя таковым пока не считает, хотя в будущем видит себя только в белом халате и со стетоскопом на шее. Он планирует стать хирургом, чтобы спасать жизни людей, не требуя от них ничего, кроме слов благодарности. Достав нужный ящик с красным крестом сверху, он направился назад. Он не понимал, почему мама напрягается, когда ей нужен покой, раз она в таком состоянии. Он ведь не маленький мальчик, и сам бы смог приготовить себе вполне съедобную пищу. Да, он не повар какого-нибудь высокого ранга, но и не безрукий. Придя в назад в комнату, он обнаружил, что его любимый пациент уже спит. А как всем известно, тревожить сон больного нельзя. Ей сейчас полезно окунуться в царство Морфея, хотя бы на некоторое время. Разговор так и не состоялся, но и отступать от своей намеченной цели он не хотел. Уж лучше дома, в знакомой и приятной ему обстановке, чем там, где тебе будут не рады. Ну, на девяносто девять процентов он не хочет ехать, потому что тогда ему придётся оставить Намджуна одного, чего он не желает. Он же с ума сойдёт, думая о том, что тут случится с его призраком, а с бабушкой он не виделся год и ещё столько бы пожелал не смотреть на неё. Пусть это звучит немного грубо, но это так, а смотреть на неё глазами преданного щеночка он не собирается. Оставив маму на диване в гостиной, он направился на кухню, чтобы позавтракать, потому что слышать завывания желудка раздражает. На красиво сервированном столе стояли блины, которые уже начали остывать, но тем не менее, они не потеряли своего превосходства над остальными блюдами. Кружка холодного молока, вместо горячего кофе, взбадривала парня намного эффективнее. Привычка — добавлять в кружку сахар, осталась у него с раннего детства, когда он ещё не любил молоко, а мама всякими способами пыталась заставить его сделать хоть глоток. Вот, нашла действенный метод, который работает и по сей день. Джин не знает, сколько времени он просидел за столом, но повернулся на шорох, который до носился с прохода. Видимо, маме стало лучше, раз та уже твёрдо стоит на ногах и не хватается то за голову, то за живот, кожа перестала быть бледной, словно у мертвеца, даже румянец на щеках появился. — Как погляжу, тебе уже намного лучше. — начал разговор Джин, когда женщина присела на стул напротив него, — Я хотел с тобой поговорить, надеюсь, что ты меня услышишь. Мам, — закусил изнутри щеку, подбирая слова, — я не хочу ехать к бабушке. Знаю, что ты — он специально выделил последнее слово, — будешь волноваться, но уверяю тебя, что со мной ничего страшного в этих стенах не произойдёт. Поговори с отцом, убеди его не отправлять меня к бабушке. Какая разница, что здесь я буду один, что там. Даже если тот откажется, знай, что я всё равно останусь тут. Я уже не маленький ребёнок, чтобы бегать за мной и говорить, что и как делать. — Я собиралась предложить тебе то же самое. Нечего тебе там делать. — Она встала со стула, чтобы начать убирать посуду. — Я поговорю с отцом. Хорошо, что хоть кто-то в этой семье на его стороне. — Намджун, — проговорил парень в пустую комнату, — почему тебя сейчас нет. Эх, а я ведь поговорил с матерью. Думаю, что у меня есть все шансы никуда не ехать. Эй, Джун, ты мне нравишься. Сейчас можно говорить то, что взбредёт в голову, не боясь быть пойманным с поличным. Намджун привлекал к себе очень много внимания Джина. Так много, что парень уже стал зависим от их ночных разговоров. Ещё бы таковым не стать, когда вы каждую ночь говорите на абсолютно разные темы, подшучиваете друг над другом, а потом Намджун говорит, что он его прекрасное, пока тот лежит в полудрёме. Извините, а можно это будет считаться признанием в большой и светлой любви? Потому что со стороны это выглядит именно так. Даже если Джин не может Намджуна увидеть, то он со сто процентной вероятностью может утверждать, что чувствует его. Возможно, между ними некая ментальная связь, благодаря которой всё это происходит, а может, он просто параноик, и ему это всё кажется. Чувства, конечно же. А каким бы был Намджун, если бы его можно было видеть в дневное время? Интересно, а он красивый? Какого цвета у него волосы? Высокий ли он? Насколько красивая у него улыбка? Какого цвета у него глаза? А может быть, он не насколько красив, каким любит представлять себе Джин, и на самом деле был чертовски некрасивым. Но говорить так конечно же глупо, потому что он-то уже в него втрескался по самое не хочу, а ведь даже ни разу не видел его. Приплыли. Намджун говорил, что все тайны он ему раскроет на его совершеннолетие. Вот только после этого постоянно молчал. И это была не обычная тишина, она была какой-то угнетающей, что-ли. Неприятна, в общем, как будто, кто-то умирать собрался. Ладно, сейчас не самое подходящее время, чтобы уходит в себя. Препод ещё вчера написал ему жалобы на то, что он не сделал реферат, на заданную ещё неделю назад, тему. Просто Джин про это немного-полностью забыл (синоним к слову забил). А ведь сделать придётся, зная истеричный характер учителя по истории, то можно сказать, что он уже теоретически труп. Учёба на дому имеет свои плюсы, отсюда его никто не достанет, разве что родителям могут наговорить, но этого пока не происходит, Джин пусть и с опозданиями, порой даже слишком большими, но делает то, что ему сказали. История — это предмет, который он просто не любит, а преподавателя по этому предмету просто терпеть не может. Хотя, по слухам, что он слышал, её не выносит пол школы, если не вся. Просто характер у неё такой — стервозный. Есть у них очень требовательные учителя, но их ещё можно терпеть, некоторых ученики даже любят, но эти не ведут себя как истеричка, срывая уроки только из-за того, чтобы в очередной раз облить грязью того, кто не может знать ответа на поставленный вопрос. И как вот таких учителей в школе держат? Можно же найти прекрасную замену, но нет, мы будет держать этого цербера до последнего, пока мозги всех не окажутся размазаны по стене, в переносном смысле. Уроки всегда занимают у него не больше двух-трёх часов, а если сильно постараться, то можно и за полтора часа управиться. Но, как говорится, поспешишь, людей насмешишь, а Джин не клоун, чтобы цирк устраивать, поэтому лучше отсидеть лишние полчаса, чем потом пытаться понять, то, что совершенно не понимаешь, хотя мысли свои сам же и излагал. Он не знал, как проводить оставшееся время. Обычно он может почитать какую-нибудь интересную книгу, чтобы потом поделиться своими мыслями с Намджуном, или же сказать, что было вовсе не интересно, а не заканчивать начатое, это не в его порядке вещей. Такими темпами и проходят его дни. Ни скучно, ни весело. Всё просто.***
— Что ты делал сегодня? — один и тот же вопрос каждую ночь, но от него не устаёшь, хочется слышать его чаще, чем такое случается. — Утром я хотел поговорить с мамой, но ей стало плохо. Но когда она отдохнула, то сама сказала, что не хочет, чтобы я ехал туда. Она поговорит с отцом. Я всё равно не сунусь в тот дом. — Здорово… Тебе не хочется спать? Просто, вдруг ты устал. — Нет, сейчас я хочу сидеть с тобой и слушать твой голос. Продолжай говорить, мне этого так не хватает. — Джин… — начал Намджун, — я ведь говорил тебе, чтобы ты не привязывался ко мне слишком сильно. Не хочу, чтобы в будущем тебе было больно. Прислушайся к тому, что я тебе говорю. — Я прекрасно помню, что ты мне говорил, каждое слово помню. Не нужно мне напоминать об этом каждый чёртов раз, хорошо? — Хорошо. Помнишь, ты мне говорил, что, кажется, нашёл себе друга. Ты так и не сказал, как его зовут. — Хосок. Не то, чтобы он мой друг, просто с ним я общаюсь чаще, чем с остальными одноклассниками. Он хороший человек. Смеётся постоянно и светится, как солнце. Правда, слишком громкий, но это терпимо. Я не так часто выхожу на улице, ты же знаешь, как мне там не комфортно, но с ним почему-то все тревоги отступают на второй план. Я думаю лишь о том, что должен повеселиться, а остальное меня не волнует. — Береги его. Думаю, в будущем, у вас будет много таких радостных прогулок. Следующей ночью Намджун не пришёл. Джин беспокоился. Что могло такого произойти? Может быть ему стало плохо из-за недостатка энергии? Но когда тот не приходил уже три ночи подряд, Джин собирался бить тревогу. Фактически, человек пропал, а он тут сидит и понятия не имеет, что нужно делать. Может он что-то хотел сказать, но не успел, потому что Джин заснул? Может, это было что-то важное. Самое настоящее проклятье. Что же теперь делать? Отец согласился оставит его одного дома, спасибо уговорам мамы, но ему одиноко, ведь он и правда совершенно один. Он не привык к такому. Ему обязательно чьё-либо присутствие, но он чувствует, что что-то идёт не так. Что-то пошло не по плану.***
Чёртова ведьма. Что она с ним сделала? Почему это происходит? Почему он чувствует, что исчезает? Ещё же не время. Ему только семнадцать. У него в запасе должно быть два года. Так почему же это происходит? Может, где-то был подвох? Но он же чётко помнит слова той старухи. Чёрт, помнит же, дело здесь вовсе не в совершеннолетии. Дело в самом мальчишке. Он полюбил его. Всем своим добрым и чистым сердцем. Только любовь его не исчезнет, а вот Намджуну осталось максимум неделя. Если бы он питался жизненными силами людей, как делал это раньше, то мог бы отложить этот момент ещё на пару месяцев, но так как этого не делается, то придётся довольствоваться малым. А ещё нужно сказать Джину. Он должен знать, что тот, кто смог поселиться в его маленьком раю, в скором времени исчезнет навсегда. Будет ли ему больно? Да. Очень? Несомненно. Они не виноваты, что встретились в разные периоды времени, но несмотря на это, смогли полюбить друг друга. Один просто призрак, оболочка, которой нет, а другой… другой просто психически больной. И в этом никто не виноват. Такова судьба, такова жизнь.Жизнь Джина глазами матери.
Мне с каждым днём становится все тяжелее держать всё в себе. Я не знаю, что должна делать с тем, что мой сын такой. Он ведь не виноват. Это всё я. Я понимаю, почему остальные члены семьи невзлюбили его, ведь сама по началу сторонилась собственного сына, но потом поняла, что он вовсе не такой. Он совершенно здоров. Да, каждую ночь он говорит сам собой, называя пустоту именем Намджун, но это ведь из-за того, что постоянно одинок. Его отгородили даже от людей. Так ведь можно и социофобом стать. Вечные упрёки и обзывательства и так сыграли плохую шутку с психикой ребёнка. Врачи говорят, что его нужно положить на обследование, так как состояние с каждым днём становится всё сложнее. Доктор-психиатр Чон Хосок говорит, что нельзя предсказать, когда отсчёт подойдёт к концу, и бомба взорвётся. Вот только сердце материнское чувствует, что день этот скоро настанет.***
Стоит сказать, что всё совсем плохо. Прошло уже шесть дней, как Намджун не появляется. Он просто испарился, будто бы его и не существовало вовсе. Ко всему прочему, ещё и голова с недавних пор начала болеть просто адской болью. Каждую ночь Джин просыпается из-за чувства, что ему кто-то по голове кувалдой стучит. Хочется просто разрыдаться. С того дня, как Намджун просто исчез, ничего перед этим не сказав и не объяснив, Джин начал чувствовать себя на редкость паршиво. В основном проблемы были с головой. Ему мог померещиться голос, который принадлежал неизвестно кому. Он был какой-то страшный, вовсе неузнаваемый, от него холодный пот по спине стекал, и мурашки вовсе не добрые на спине начинали свои танцы устраивать. Это был шёпот. Он точно не мог знать человека или призрака, которому бы принадлежало нечто устрашающее. Ночью, когда Джин открывал глаза, ему могло показаться, что на него кто-то смотрит, причём пристально, так, будто в душу заглянуть хочет, или сожрать её, тут уж задумываться особо не хочется. Вот только что за бред сейчас происходит в его голове, он понять не может. Не мог, пока не спустился вниз по лестнице, туда, где его на завтрак уже должна ждать мама и не услышал, видимо, то, что не должен был никогда услышать. — Да, доктор, я согласна. Думаю, что там ему будет лучше. Кому лучше и где? Почему его мама прямо сейчас сидит на коленях и плачет, мотая головой в разве стороны? — Чон Хосок, можно он ещё пару дней побудет дома? Мне это необходимо. Хосок? Где-то он уже слышал это имя. Нет, быть такого не может. Чон Хосок его одноклассник, он никак не может оказаться неким доктором. Или всё-таки может? Да нет же, бред какой-то получается. Они же виделись и проводили много (не совсем) времени вместе. Джин знает, как выглядит Чон Хосок. Проблема в том, что он не уверен, что это был именно он. Кто же знал, что пару дней сократятся до одного дня. Сегодня седьмой день. Сегодня всё закончится. Они провели так мало времени вместе. Целый год это ничтожно мало. Когда за окном поднимется луна, когда звезды начнут сверкать ярко, выглядывая из-за облаков, когда светлячки перестанут освещать путь странникам, когда мать ребёнка, что был обречён на такую тяжёлую судьбу, перестанет лить слёзы, отдавая всю себя во власть сна, тогда Намджун откроет свое сознание и предстанет перед своим прекрасным. Вот только оно будет лежать и спать, не замечая, что перед ним стоит человек. Тот же мягко погладит его по слегка жёстким волосам, а затем наклонится над спящим ангелом, чтобы поцеловать в лоб, что покрыт лёгкой испариной. Сквозь сон Джин почувствовал, что перед ним кто-то стоит. Только на этот раз ему было не страшно. Тепло обволакивало его с головы до пят. Было безумно хорошо. Так хорошо, что даже больно. Больно, когда что-то коснулось его головы, больно, когда мягкие губы коснулись его лба, больно, когда прошептали так нежно: — Проснись. Сегодня последняя ночь. Мы должны попрощаться. — Как попрощаться? Что случилось? Почему ты уходишь? Не оставляй меня, пожалуйста. Прошу тебя, не уходи. — преодолевая сон, Джин открывает глаза, смотря прямо перед собой, и видя лицо. Такое красивое, словно скульптора. А эти ямочки на щеках и глаза, полные боли, заставляли сердце сжиматься до микроскопических размеров. — Я не хочу. Я не отпущу тебя, Намджун. Никогда не отпущу. Мальчик подорвался с места, обнимая уже постепенно исчезающее тело, сжимая ткань старой одежды своими кулаками, будто бы это поможет.За спиной у Боли всегда стоит Отчаяние.
— Почему так? Ты же сказал, чтобы я ждал совершеннолетия. — уже во всю рыдая и стуча кулаками по крепкой груди, прокричал юноша. — А ещё я говорил тебе, чтобы ты не привязывался ко мне так сильно, помнишь? Помнишь ведь. — мягко поглаживая по макушке проговорил Намджун. — Спасибо тебе за всё. Спасибо, что полюбил то, чего нет. Мне нужно идти, Сокджин. Тебе нужно отпустить меня. В следующую секунду тело перед мужчиной обмякло, повисая на его руках. — Спи, мой прекрасное. Спи и не о чём не думай. Следующим утром семья Ким проснётся от душераздирающего вопля мальчика, что сейчас находится на втором этаже, крепко сжимая в руке ткань, что кажется уже настолько старой, будто ей не одно столетие. Женщина, что забежала в комнату самая первая, ужаснулась. Перед ней был уже не её сын. Красные от слез глаза, руки дрожащие, губы покусанные до крови, что течёт уже по подбородку, и имя, что постоянно говорит мальчик- «Намджун». Он так отчаянно зовёт его, проклиная любовь и все тёплые чувства.♟️♟️♟️
— Ну вот, стоило заболтать его, так сразу же и уснул. — себе под нос проговорил Хосок, убирая отросшую чёлку ребёнка за ухо, а после услышал звук мотора. — А вот и твои родители приехали. Пойду встречу. Спускаясь по лестнице на душе у него было неспокойно. Ещё и дождь начался с грозой. Не к добру это. — Чимин уже спит, — сказал мужчина молодым родителям, становясь напротив них. — Я пойду, завтра нужно рано вставать, чтобы навестить пациента. — обнимая пару, Хосок начал прощаться. — Он всё ещё неконтролируем? — обеспокоенно спросила Хана — жена брата Хосока. — Он навсегда останется таким, потому что родился с болезнью. Я пойду, — повторился Чон, — уже поздно. Мужчина и женщина кивнули ему, тепло улыбаясь, благодаря за то, что тот согласился посидеть с племянником. Уже подходя к своему автомобилю, он почувствовал, что в кармане завибрировал телефон. Посмотрев в него, Хосок понял, что звонят с работы. — Слушаю. — Г… господин Чон Хосок, — девушка по ту сторону трубки говорила дрожащим от плача голосом, не переставая всхлипывать. — Ким Сокджин… он… он повесился. Я проводила осмотр, зашла в комнату, а он уже… — очередной всхлипы. — уже мёртв. Мне так жаль. Я ничего не смогла сделать. Я не успела. Простите меня меня, пожалуйста, простите. — рыдания стали сильнее. — Я приеду утром. — будничным тоном сказал мужчина, открывая водительскую дверь, садясь в машину, сбрасывая звонок и заводя мотор. Ночь сегодня и правда неспокойная. Король гневается, что тот, кто должен был жить дольше, отправился к нему намного раньше. — Сокджин… — стуча указательным пальцем по рулю, смотря прямо на дорогу, замечая где-то вдалеке грозу, сказал мужчина с грустной улыбкой на лице. — Видимо ты так и не смог его забыть. Надеюсь, вы с ним встретились и счастливы.The end