Ох уж эти женщины

Шерлок и Джон кое-как добежали домой. Они насквозь промокли — как не гони, укрыться от лондонского дождя не удастся никому. Тонкие светлые прядки, совсем сырые, нелепой паутиной легли на лбу Джона, а пышные кудряшки Шерлока стали выглядеть лишь изящнее. Джон этому не удивлялся, ведь это же Шерлок Холмс — у него всегда всё идеально. Тем не менее, его пальто можно было выжимать, на что он брезгливо поморщил нос. Он катастрофически не любил изъяны, оттого и стремился их в себе не допускать, оттого и поучает всех, кто попадётся под руку. Несмотря на то, что они оба пребывали в прекрасной физической форме, непредвиденный марафон их измотал. Нестись с одного конца Лондона на другой под ливнем — развлечение для извращенцев, но Шерлок и Джон, очевидно, предпочитают это, нежели такси. Подпирая друг друга спинами, они сели на пороге своего жилища на Бейкер-стрит. Пытались отдышаться. Джон, повернувшись корпусом, заботливо отвёл мокрые волосы со лба соседа и тут же растаял, разглядев в полумраке прихожей его благодарную улыбку. Что же ему делать? Как закрыть глаза на чувства к Шерлоку, которые с каждым днём заселяют его сердце больше и больше? Как самому себе доказать, что это всё временно, что всё пройдёт? Зачем это свалилось на его хрупкие, иначе сказать нельзя, плечи? Он был уверен в том, что Шерлок отвергнет то, с чем доктор Ватсон сросся так, словно это было в нём всегда. Шерлок не такой. Даже не так… Шерлок другой. Он ведь гораздо выше этой людской суеты, дешёвой сентиментальщины, тривиальных бесед и эмоциональных бедствий. Выше надежд, которыми Ватсон растерзал себя настолько, что им не осталось места. А вдруг он… тоже? Вдруг он что-то испытывает к нему, к боевому товарищу, которого признал единственным другом? Вдруг Шерлок просто боится признаться, что он чуточку проще, чем казался? Хотел казаться? Вопросов было ещё больше, чем сомнений. Из самокопания его вырвала фраза, напрочь сбившая с толку. — Джон, поцелуй меня. — А? Сбить с толку — неверное выражение. Обескуражить, застать врасплох, свести с ума, запутать… Это не самые любимые инструменты Шерлока Холмса — все мы знаем, что он фанат предельной ясности, перфекционизма, отсутствия права на ошибку. Но вот сейчас, в эту самую секунду, когда Джон разучился дышать, моргать и даже разговаривать, создавалось ощущение, что его кудрявый собеседник филигранно злоупотребляет перечисленными методами. — Ты молча пялишься на мои губы уже пять минут, Джон. Испачкаться мне было негде, да и ливень, под который мы попали, всё бы смыл. Нет никаких сомнений в том, что ты думаешь о поцелуе. Ватсон отвернулся и упёрся лбом в прохладную стену. Он знал, что это сейчас вряд ли чем-то поможет, но не смотреть на Шерлока, пожалуй, единственный способ сгорать от стыда не так явно. Ох уж эта привычка любоваться искусством, она коварно подвела в самый неподходящий момент. Хотя зачем обманывать себя… Никакая сила воли не может противостоять фантазии о том, как Шерлок неожиданно кладёт руку ему на затылок и вовлекает в поцелуй. Никакая сила воли не может противостоять мечтам об этом треклятом поцелуе, который, если честно, Джону уже даже снился. Так сильно он заполонил Холмсом свою голову. — Я что-то не так сказал? — Шерлок пододвинулся чуть ближе и положил ладонь ему на колено, пытаясь вывести того из высоковольтного напряжения. — Нет, Шерлок, всё в норме. Просто ты не самый тактичный человек! — возмутился Джон. — И ничего я не пялюсь! — Пялишься. Ещё как пялишься, — в голосе Шерлока не было ни одной привычной нотки ехидства. — Просто тебе даже в голову не приходило, что я обращу на это внимание. — Никто и никогда не обращает внимание на это, тем более таким наглым образом, Шерлок! Джон возмущался, а вот рука с его колена никуда не делась, напротив, Шерлок начал почти невесомо поглаживать то же место, надеясь, что Джон повернётся к нему сам. К сожалению или к счастью, это оказалось нерациональной тратой времени. Пришлось наплевать на личное пространство и развернуть его самостоятельно. Джон Ватсон даже понять не успел, как оказался к лицу Холмса так близко, что смог ощутить на себе его дыхание. Они прислонились друг к другу лбами и, хотя Джон безумно смущался, находились в комфорте. — Не злись. Джон, привыкший к выключенному свету, наскоро нащупал руки Шерлока и неуверенно положил на них свою ладонь. Он никогда не испытывал столько страха сразу: а вдруг отвергнет, а вдруг одёрнет, а вдруг, а вдруг… Но опасения никак не подтверждались. Напротив, Шерлок аккуратно перевернул ладонь за запястье и начал поглаживать её тыльную сторону большим пальцем. — Что происходит, Шерлок? Я был убеждён в том, что ты не нуждаешься… вообще ни в чём. Зачем ты даёшь мне надежду? — с тревогой вторил Джон. — Джон, это так и есть. Я не нуждаюсь в отношениях, не нуждаюсь во второй половинке, но, ты будешь смеяться, я нуждаюсь в тебе, — Шерлок притянул ладонь Джона и положил её себе на щёку. — Я много раз слышал от других слово «люблю», но никогда не чувствовал чего-то такого, что могло спровоцировать меня на взаимный ответ. Но ты… Ты мне никогда этого не говорил. Никогда не говорил, но я всегда наверняка знал, что ты любишь меня сильнее всех тех, кто успел сказать об этом. Я ни дня не сомневался в тебе, потому что когда ты рядом со мной, я чувствую то, что мне могли дать лишь родители. Я чувствую, что я дома, Джон. Шерлок не искал удобных поз. Он просто положил голову Джону на плечо и, несмотря на то, что тот был вновь сбит с толку, обескуражен, растерян, а Холмс наверняка знал ещё тысячу синонимов к этим выражениям, молча слушал вещи, о которых приходилось так долго молчать. — Я не знал, как справиться с этими эмоциями. Я к ним не привык. Но люди, кажется, называют это влюблённостью. Или любовью. Страшно говорить вслух… Впрочем, мне всё равно, как называть лучшее ощущение в моей жизни. — То есть ты… — То есть я влюблён, Джон. В тебя. Я люблю тебя, понимаешь? — Но как… Как нам теперь быть? — Как быть, как быть. Даже ёжику понятно! Почему же ты не целуешь меня? — Подумал, что ты предпочтёшь сделать это сам. Шерлок усмехнулся и повалил Джона на ступеньки, параллельно закрывая рукой его затылок. Они оба так долго этого ждали, что, казалось, весь мир отошёл на второй план. — Кто бы мог подумать, что британские губы и французский поцелуй так сильно сочетаются. — Миссис Хадсон! — сквозь смех воскликнули они, с трудом отрываясь друг от друга. — А я сразу предлагала вам общую спальню. Ох уж эти женщины. От них ничего не скроешь. Даже будущее…