Самая холодная неделя зимы: начало новой жизни

              [новое сообщение] j: ты ещё не скоро приедешь? s: меня задержали на работе, я только сел в автобус. можешь поужинать без меня. Холодный вечер конца февраля давит морально, что автобус будто идёт медленнее обычного, а улицы Сеула кажутся достаточно мрачными и холодными, наступает тоска, от которой создавалось ощущение неизбежного конца, который может настать с минуты на минуту. Всё это угнетает и наталкивает на различные неприятные мысли, но до весны остаётся пару дней и, по мнению окружающих, все их проблемы должны разом исчезнуть: ведь весна время перемен и начала новой жизни, но что, если их новая жизнь началась в самую холодную неделю зимы? Дорога домой утомительна: ехать около часа, если не больше, поэтому он невольно вспоминает разные моменты из его и её истории. Он мысленно возвращается ко дню, когда они впервые встретились – в тот день Джимин только-только перешла в старшую школу. Это было первое собрание старост в том году, на которое Сэрим как обычно опоздал, стараясь незаметно зайти через дверь в конце класса, но буквально через секунду слыша уже привычное для себя «Пак Сэрим, Вы опять опоздали», а после садясь за ближайшее свободное место у входа в кабинет, рядом с девушкой, которая пыталась быстро записывать всё в свой блокнот, часто заправляя за ухо вечно выбивавшиеся прядки волос. От нудной речи учителя хотелось спать – всё то, каким должны быть старосты, каковы их обязанности и прочее, Сэрим уже вдоволь наслушался в том году, поэтому скорее в шутку, чем всерьёз он шепнул на ухо рядом сидящей девушку: «Каждый год одно и то же, я могу пересказать всё проще и быстрее. Ты… не хочешь сбежать отсюда?», но никак не ожидав получить в ответ слегка неуверенный положительный кивок. Поэтому осторожно взяв девушку за руку чуть выше запястья, он незаметно для учителя вывел их из класса… Так началась их история. В памяти Сэрима всплывают разные моменты: от их глупых ссор, самая длинная из которых продлилась около месяца, причину которой они и сейчас находят глупой, до их самых счастливых моментов, которые ни за что не стереть из памяти. Он вспоминает, как они опаздывали на уроки, когда целовались под лестницей или на крыше во время перемены, как они знакомили своих родителей. Вспоминает, как они решили жить вместе, а потом перевозили вещи и обустраивали квартиру. Вспоминает, как ему в голову впервые ударила мысль, что он не хочет больше быть без неё. Вспоминает, как тряслись его руки и дрожал его голос, когда он, держа в руке небольшое кольцо, предлагал ей остаться с ним навсегда… Через пару дней они будут праздновать два месяца с их «свадьбы», если это можно было так назвать. Они всё ещё с улыбкой на лице вспоминают, как в самую холодную неделю января, да и всей зимы их переспрашивали несколько раз об одном и том же. Вначале спросили: не ошиблись ли они дверью, а потом ни один раз спросили – точно ли они уверены в своём решении, будто одного согласия было недостаточно, будто было недостаточно того, что они уже пришли, будто было недостаточно того, что у Сэрима в кармане пиджака была коробочка с обручальным кольцами. На них косо посматривали работники, шептались о том, что они слишком юны, что девушке только-только исполнилось двадцать, а она уже накладывает на свою жизнь такой штамп. Но они этого будто не замечали, будучи настолько увлечёнными самим моментом происходящим тогда, хотя это было всего лишь подписание бумаг. Им не было нужно никакой «праздник», который зачастую устраивают только для родственников, нежели для самих молодожёнов. Они просто скромно оформили свой брак без излишнего торжества: Джимин была в простеньком белом летнем платье, которое покупалось далеко не для этого события, Сэрим – в обычных чёрных джинсах и пиджаке. Они были только вдвоём. Скромно расписались – скромно посидели вдвоём в кафе. Смотря на них тогда, нельзя было даже и подумать, что они сегодня празднуют свою женитьбу – казалось, что они обычная пара, которая пришла на свидание в кафе в такой холодный день. Никто не знал в тот день, что они решили навсегда изменить свою жизнь, – ни друзья, ни родители. Никто первое время даже не догадывался, что произошло. Друзья не замечали изменений в их отношениях, а на безымянные пальцы даже и смотреть не думали. Родители… Родителям всё же пришлось рассказать почти сразу. Их родители были знакомы уже очень давно. Они давно познакомили свои семьи спустя несколько месяцев после начала отношений, поэтому для них не редкостью были различные совместные ужины, поездки и праздники. И поэтому спустя примерно неделю после их «свадьбы» родители, ещё даже не зная, что произошло, решили устроить обычный ужин, скорее для самих себя, чем ради них, но по привычке всё же пригласив на него и своих детей, благодаря которым они и познакомились. Родители просто разговаривали на свои темы, не обращая внимания на несколько дней как женатую пару, которая сидела перед ними, держась дрожащими руками под столом и боясь признаться, будто они совершили какое-то страшное преступление. Они даже не могли поймать секунду тишины среди разговоров родителей, однако сразу после фразы «мы с Джимин-и расписались», которая была брошена посреди разговора, наступила гробовая тишина. Мама Джимин лишь тихо проговорила «что», в то время как мама Сэрима выплеснула на сына стакан холодной воды, который попался ей под руку. Отцы же сидели в ступоре, не зная, как реагировать на ситуацию. Молчание продлилось минут пять, после чего мать Сэрима тихо указала детям на дверь, даже не желая ничего слушать. Всё ощущалось невозможным в тот момент. Они сидели уже у себя дома, держа в руках кружки уже давно остывшего чая (в который Сэрим добавил несколько капель успокоительного на всякий случай), находясь в полном неведение, не понимая произошедшего и не зная, что и делать, но спустя часа три-четыре им обоим пришли почти идентичные смс, что «если они такие взрослые, то пусть попробуют хотя бы год прожить самостоятельно без всяческой помощи со стороны родителей, которых они даже не удосужились предупредить». И в тот момент они не понимали, что могло пойти не так? Их родители, которые были так счастливы, что их дети вместе, родители, которые иногда сами заводили разговор о свадьбе, мечтая стать друг другу родственниками, после новостей о женитьбе почти отреклись от них, скорее всего, лишь потому, что хотели спланировать жизни детей за них самих. После начала этой «новой жизни», которая, казалось бы, должна быть счастливой, всё пошло не так, как им изначально хотелось. Матери отказывались разговаривать с ними и отреклись от какой-либо поддержки, будто в обиде забыв о существование детей; только отцы в тайне от своих жён выходили с ними на связь, узнавая, как у них дела, говоря не слушать матерей и переводя немного денег. Многие друзья, которые всё же узнали, в корне не понимали их решения, говоря, что они даже для себя пожить не успели, а уже семью создали, и поэтому постепенно отдалялись, всё реже и реже зовя куда-то выбраться, и лишь несколько друзей по-прежнему продолжали общение, не придавая особого внимания их семейному положению. Только в вузах, скорее всего, почти никто не знал, что ещё такие юные студенты решили «связать себя узами брака». Если Сэрим почти сразу перевёлся на заочное отделение после заключения брака, то в вузе Джимин одногруппники особо не обращали внимания на кольцо на безымянном пальце, а большинство преподавателей попросту не замечали. Однако некоторые из них, которые при каком-либо личном разговоре смогли заметить и понять, что значит данное кольцо, всё же позволяли опускать язвительные фразы. Самое худшее, что ей приходилось слышать: «Ваш брак продлится до первой ссоры» или «Вы поставили крест на дальнейшей жизни этим браком». Но она лишь закатывала глаза и молча уходила, не желая слушать о том, как ей следовало выстроить свою жизнь. Они съехались ещё до заключения брака, но на тот момент оплатой жилья занимались их родители, которые после раскрытия правды отреклись и от этого, оставив им ту квартиру, пока не окончится оплата аренды за тот месяц. Им пришлось переехать: снять довольно маленькую однушку, которую они смогли себе позволить и которая оказалась не так далеко от вуза Джимин. Они также продолжали учёбу в своих вузах, чтобы доказать в первую очередь себе, что брак никак на это не повлияет. Но чтобы снимать хотя бы такую маленькую квартирку, даже несмотря на материальную помощь отцов, Сэриму пришлось перевестись на заочное отделение (позволить этого сделать Джимин он мог, ведь она только-только поступила и даже толком не успела понять, какого учиться в вузе) и устроиться на полный рабочий день, ведь совмещать очную учёбу и работу на практике оказалось почти невозможно, а если и возможно, то он понимал, что так почти не будет видеть свою уже почти два месяца как жену, которая прямо сейчас ждёт его дома со слегка остывшим ужином. Автобус прибыл на нужную остановку ровно по расписанию, но казалось, будто прошла вечность, и быстро выходя из автобуса, не желая там больше находиться, парень почти срывается на бег, мечтая как можно быстрее попасть домой, где его уже давно ждут. Усталость охватывает до жути, ещё чуть-чуть и ноги могут начать ныть, прося хоть немного сбавить темп, голова не по-детски гудит от недосыпа и переутомления, но желание наконец оказаться дома помогает заглушить всю эту боль. Он хочет оказаться дома, где его всегда ждут, оказаться в единственном месте, куда ему всегда хочется приходить, где бы ему всегда хотелось быть, независимо от всего. Максимально беззвучно открыв входную дверь квартиры и заходя внутрь квартиры, попутно произнося привычное «я дома», он тяжело выдыхает, осознавая, что этот день наконец кончился, что впереди только выходные, которые они проведут вместе, смотря фильмы или гуляя по улицам Сеула, таким образом празднуя два месяца со свадьбы. Но переобуваясь в домашние тапочки, стягивая с шеи шарф, который он забыл завязать, не думая о том, что через пару часов может заболеть горло, и снимая пальто, Сэрим понимает – в квартире подозрительно тихо. Тихо настолько, словно дома никого нет. Не работает телевизор, по которому они любили смотреть по вечерам фильмы, что выбирали дольше, чем смотрели, не играет музыка, которую Джимин любила включать во время готовки и которой она тихо подпевала (и Сэрим не соврёт, если скажет, что песни в её исполнении ему нравились намного больше оригинала). В квартире не слышно ни шагов и никаких действий. Полная тишина, из-за чего любой, даже самый тихий звук, может показаться достаточно громким, поэтому тихо, почти беззвучно обойдя всю квартиру, он находит свою жену на кухне. На маленькой кухне горит слегка приглушённый жёлтый свет от лампочки, которая вот-вот могла потухнуть, но её света вполне хватает, чтобы увидеть Джимин. Она мирно, спокойно и даже слегка посапывая спит за кухонным столом: «подушкой» для неё служила правая рука, в предплечье которой Джимин уткнулась лбом, в то время как левая просто свисает вниз к полу. Её спина поднимается и опускается достаточно медленно – возможно девушка спит относительно крепко, что даже не услышала, как её муж вернулся. Она выглядит так мило, что Сэрим не мог не улыбнуться: он мог бы смотреть на неё вечность. Подходя ближе и присаживаясь на корточки, чтобы получше разглядеть её спящее личико, он аккуратно заправляет её распущенные чёрные волосы за ухо, после проводя пальцами по мягкой щеке, очерчивая скулу, ведя пальцами к губам, а после маленькой родинке под губой… – Ужин уже остыл, наверное, – она не открывает глаз, но и без этого понятно, что девушка уже не спит. Её голос слегка хриплый после сна, но при этом такой родным для него. – Ничего, я подогрею, – он, опираясь рукой на стол, немного приподнимается, чтобы поцеловать девушку в щеку, чувствуя, как на его плечо ложится женская рука. – Ложись спать, ты устала. Сэрим осторожно тянет руку девушки на себя, как бы заставляя обнять свою шею, тем временем перехватывая Джимин под лопатками и коленями, чтобы поднять на руки и отнести в комнату. Девушка в его руках ощущается такой маленькой и хрупкой, что он просто боится сделать ей больно, хоть и понимает, что не может. Аккуратно относя свою жену в комнату, ему кажется, что она будто стала легче, будто немного сбросила в весе, и как же ему не хочется думать, что это из-за стресса и переживаний, но, к сожалению, всё было именно так. Последнее время она стала есть меньше, чем обычно, ссылаясь на отсутствие аппетита или просто нежелание, из-за чего уже начинал сильно переживать Сэрим. Заходя с девушкой на руках в небольшую комнату, он осторожно укладывает Джимин на ещё не расправленный диван, накрывая её лежащим рядом тёплым пледом, чтобы она быстрее заснула, но девушка вновь открывает глаза. Джимин, хоть это было очень тяжело для неё сейчас, изо всех сил пытается сконцентрировать свой взгляд на муже, который сидит прямо перед ней, поглаживая её по волосам, но от сильной усталости глаза просто закрываются, что девушка быстро проваливается обратно в сон, чувствуя перед этим мягкий поцелуй в лоб. Спящая Джимин выглядит просто невообразимой, хотя она и в бодром состояние такой является, но смотря на неё спящую, он невольно задумывается: насколько ужасной и возможно несправедливой была его предыдущая жизнь, что в этой он заслужил в подарок от вселенной такую прекрасную жену? Просидев подле Джимин ещё несколько минут, всматриваясь в её милое спящее личико и перебирая её волосы, Сэрим, вспомнив об ужине, всё же возвращается на кухню. На столе стоит уже давно остывший чай и две тарелки, и когда он одну замечает пустую, но грязную тарелку на столе, слегка улыбается – Джимин поужинала. За окном уже давно поздняя ночь, и быстро прибравшись на кухне после того, как он сам поужинал, и помыв всю посуду, Сэрим возвращается в комнату, попутно забирая ноутбук, который Джимин оставила на столе. На экране открыт документ с большим количеством текста, в который Сэрим даже вчитываться не стал – он чётко уверен, что это работа по учёбе, которую Джимин не успела доделать из-за сильной усталости. Нажав на кнопку «сохранить», он закрывает ноутбук, оставляя его на рабочем столе в комнате, пообещав себе позже напомнить Джимин об этом. Девушка всё также спит, даже не замечая движения вокруг неё, и как же ему не хотелось её будить, но он понимает, что сделать это придётся, ради того, чтобы они смогли расправить диван и расстелить постель перед сном. Но вначале Сэрим решает принять душ после тяжёлого дня, однако перед как пойти туда он, пытаясь достать из шкафа чистое полотенце для душа, что-то громко роняет на пол, после быстро выходя из комнаты, выключая свет, и молясь всем богам, чтобы не был нарушен сладкий сон Джимин. Прохладный душ дарит облегчение, смывая всю тяжесть пройденного дня, будто заставляя забыться и не думать ни о чём. Не думать ни о работе, которой с каждым днём становится всё только больше, ни об учёбе, про которую нельзя забывать, но из-за работы на учёбу оставалось всё меньше и меньше времени. Сэрим старается не думать ни о чём. Он просто стоит под душем, опустив голову и чувствуя, как холодная струя воды бьёт по спине и шее, создавая небольшой контраст с его тёплым телом. В его голове нет ни одной мысли, будто все они растворились – это создаёт ощущение спокойствия. Стоя вот так под душем, он забывает о всех проблемах, которые будто чередой начали охватывать их жизнь. Парень простоял так относительно долго прежде, чем ощущает обнимающие его со спины девичьи руки. – Сделай, пожалуйста, потеплее, – Джимин, слегка подрагивая от холода, прижимается лбом к его спине, немного опустив голову, что он чувствует её лёгкое дыхание где-то у лопаток. Ощутимо прибавив температуру воды, чтобы девушка могла согреться, Сэрим разворачивается к ней лицом, заключая в объятья, мягко поглаживая уже слегка намокшие волосы Джимин, ощущая, как девушка обнимает его через спину за плечи, прижимаясь щекой к груди мужа, отворачивая голову к стене. Спустя немного времени, пока они стояли вот так, Сэрим, почти не разрывая объятий, тянется к стоящей за девушкой баночке геля для душа. Выдавливая содержимое баночки на мочалку, почти сразу же чувствуя приятный запах персика, исходящий от геля, после убирая свободной рукой гель в сторону, и, слегка растерев его по мочалке, он принимается заботливо растирать спину девушки, чувствуя своей кожей её улыбку и то, как девушка прогибается в спине, прижимаясь к нему животом. Кожа к коже. Они вылезают из душа через минут пятнадцать, когда окончательно заканчивают мыться (и когда зеркало в ванной запотевает так, что создаётся ощущение, что они мылись под невыносимым кипятком на протяжении часа). На небольшой тумбочке возле раковины лежат несколько полотенец, которые, скорее всего, принесла Джимин ранее, и, взяв одно из них, Сэрим начинает осторожно вытирать голову жену, быстро водя полотенцем из стороны в сторону, в ответ слыша её звонкий, но такой приятный для его слуха смех. И когда Джимин хотела повторить тоже самое, Сэрим резко встряхивает головой, забрызгивая всё вокруг влагой со своих волос, получая за это небольшой удар в плечо. В комнате, в которую они возвращаются, вновь горит свет, который Джимин, видимо, забыла выключить перед тем, как присоединиться к мужу в душе, и уже был расправлен диван, застеленный чистым постельным бельём, которое приятно пахнет стиральным порошком, создавая ощущению домашнего уюта. – Хочешь что-нибудь посмотреть или просто ляжем… – девушка быстро утвердительно кивает раньше, чем Сэрим успевает попросту договорить. – Хорошо, тогда что? Они спорят над выбором фильма ещё около десяти минут, пока не останавливаются на фильме, который предложила Джимин. Какая-то обычная американская романтическая комедия около нулевых годов для подростков, на середине которой Сэрим всё же засыпает не в силах смотреть фильм дальше, обнимая жену одной рукой и положа голову на её. Вначале они вместе смеялись с некоторых сюжетных поворотов, но потом в какой-то момент Сэрим притих. Джимин почти сразу почувствовала, что он заснул – более сильное давление на её голову, а рука, которой он её обнимал, обездвижено упала вниз к её бедру. Утром она ему ещё это припомнит, если конечно, не забудет (что было маловероятно). Девушка осторожно выбирается из его «объятий» и, аккуратно придерживая руками его голову с ещё слегка влажными после душа волосами, укладывает на подушку, после выпрямляя его ноги и укрывая мужа одеялом почти до ушей, а затем нежно целуя его в щёку, и как жаль, что Сэрим сейчас не видел её мягкую улыбку. Но усталость медленно охватывает и её, поэтому выключая телевизор, где всё ещё идёт фильм, который они так и не досмотрели, но возможно досмотрят в следующий раз, Джимин ложится к Сэриму под одеяло, утыкаясь носом куда-то в ключицу. Осторожно обнимая его через талию, девушка почти невесомо поднимает руку парня, как бы обнимая ею себя, создавая таким образом объятия с его стороны; и с мыслями о счастливых выходных, она проваливается в сон.