Утро

Встать и пойти на кухню, но сперва бы проснуться. А когда открываешь глаза, то на тебя смотрят голубые глаза. Знаете, это такое себе удовольствие. Снова закрыть. Исчезло. Но стоит открыть, как опять видно. Выдыхаю и поднимаюсь с кровати. Что-то над головой зашипело. Потом острыми когтями прошлись по шее. Открываю глаза, прижимаясь к чужим прикосновениям. Больно. Снова шипят, а потом слышится чмок. Чувствую, как что-то скользкое проходится по затылку и ниже, туда, где столбом стоят позвонки. Нечто урчит. Спине мокро. Дёргаю плечами, на которые тут же падают холодные ладони. Они сжимают их, когтями оставляя полумесяцы на коже. Мурашки бегут. Втягивает воздух ноздрями, а моя голова падает на чужое плечо. Склизкий язык ползёт по щеке. - Привет, - хриплю после сна, всматриваясь в чужие голубые глаза. Не отвечает, просто смотрит. А потом прижимает к себе за плечи, буквально врастая в кожу. – Нравлюсь, да? – я ухмыляюсь, зная только положительный ответ. Роняют снова на кровать, усаживаясь сверху на бёдра. Чужая голова ложится на грудь туда, где сердце бьётся. Ноготь начинает отбивать ритм. Тук-тук. Тук. Тук. Я выдыхаю. Три. Два. Один. - Ох, дорогой, ты уже проснулся. Зачем коляску откатил? – в сердцах упрекает мама, не видя, как грязные волосы цвета сена мешают её сыну нормально дышать. Усмехаюсь. - Извини, мам. – она смотрит на меня, потом на кресло, потом на грудь. - Всё хорошо? – вижу волнение, Нечто напрягается. - Конечно, мам, - сажусь на кровати и двигаю коляску к себе. Она выходит. Выдыхаю. – Она знает, но никак я? – задаю вопрос, который остаётся без озвученного ответа. – Не трогай её, ладно? Я в коляске. Он садится сверху, укладывая голову на моё плечо. Опять урчит. На кухне пахнет гречкой и цветами. Весна. - Как спалось? Чего снилось? – мама начинает щебетать, а я смотрю на цветы. Её любимые. Она светится, а я выдыхаю. - Хорошо, - вру, - не помню сна, - второй раз вру. Мама закусывает губу, ставя передо мной тарелку каши. Вкусно. Меня облизывают по щеке. - Он здесь, да? – голос дрожит, а тело на мне напрягается. - Всегда был, мам. – уголки губ ползут в улыбке, и я начинаю есть. - Пять лет уже прошло, Нурлан, - совсем тихо шепчет женщина, а я поднимаю на неё взгляд. Он скулит, тыкаясь холодным носом в щеку. Моё. - Я знаю, мам. И что? - Отпусти Лёшу, отпусти, Нурлан, - она замирает передо мной, прижимаясь к стене. - Нет. – я продолжаю есть, а Лёша продолжает урчать под ухом.