Я хочу умереть

Тобирама не сводил глаз с Изуны. Он смотрел на того, кого ненавидел всеми фибрами души и кем, в то же самое время, глубоко восхищался. Он смотрел на заклятого врага, ставшего самым близким человеком, лучшим другом, какого порой не встретишь, хоть проживи сто лет . Он смотрел на парня, который поначалу хотел забрать его жизнь, а теперь так упорно стремился завладеть его сердцем. И в этот миг какое-то странное, необъяснимое чувство, которое не выразить словами, зародилось в глубине его души и начало исподволь, по капле просачиваться наружу. Человека этого Тобирама должен был ненавидеть до зубовного скрежета — так почему же при одном взгляде на него вспоминалась прошлая ночь, когда Изуна как мог сдерживал собственные желания лишь для того, чтобы не повторять недавние ошибки? (Он видел, как в карих глазах черты плясали, и как сильно ему хотелось его разыграть) Но если судьба Тобирамы — полюбить этого парня, который отныне распоряжается его жизнью, то почему он никак не может простить Изуне гибель родного клана и собственный плен? Почему горькая память о прошлом по-прежнему омрачает сердце? Так он и стоял, неотрывно глядя на мафиози, отчаянно пытаясь привести в порядок растрепанные мысли и справиться с наплывом противоречивых чувств. — У меня… у меня что, рис на лице? — Учиха младший с беспокойством потер ладонями щеки. Странно: от Тобирамы обычно и мимолетного взгляда не дождешься, а тут — смотрит в упор, будто глазами приклеился… Единственная причина, которая пришла в голову Изуны — с его собственным лицом что-то не так. Тобирама наблюдал, как император лихорадочно смахивает со щек несуществующие рисинки, и вдруг перед глазами невольно возникла картина: этот могущественный мафиози, единственное доверенное лицо главы клана, тот кого боятся и уважают больше, чем самого главы клана, отправляется в крохотный затрапезный павильон, чтобы где кнутом, а где пряником убедить своих людей дать с ним вместе театральное представление — и всё для того, чтобы провернуть глупый розыгрыш! А потом еще и выдает всем этим горе-актерам гонорар серебром. Та незабываемая сцена на тренировочной площадке, тот ужас и боль, которые Тобирама пережил тогда, оставили неизгладимый отпечаток в его душе. Но сегодня, неведомо по какой причине, они потускнели, утратили яркость и остроту. Когда Тобирама представил, как Изуна старательно входит в роль мертвеца, его против воли начал разбирать смех. Взглянув на эту историю с неожиданной точки зрения, он не удержался и расхохотался в голос. О, Ками,, да что же такое происходит? Изуна застыл как громом пораженный. Просто… просто невероятно! Тобирама… Тобирама, он… он вдруг взял и рассмеялся. Он… смеется! Сердце Учихи зашлось от беспредельного восторга. Он стоял, не в силах шевельнуться, не замечая ничего вокруг. Всё в мире перестало для него существовать — всё, кроме смеха Тобирамы. Изуна бы с радостью сам облепил рисом щеки, лишь бы только снова услышать этот дивный звук. Тобирама тут же осознал, что забылся и вышел за рамки приличия. Он поперхнулся и густо покраснел от досады. Должно быть, он болен, если перед лицом опасного мафиози, который проложил мост между его братом и Учихой старшим, может так открыто смеяться. Подобное просто недопустимо! Тобирама развернулся и пошел прочь, но император, который снова обрел способность двигаться, поспешил за ним, через слово повторяя "Тобирама" да "Тобирама"… — Изуна, тебе что, совсем больше нечем заняться? — взорвался наконец Су И: влюбленный парень пристал к нему, как сладкая тянучка — к зубам. — Как-то не верится, что на просторах клана уже воцарилось полное и всеобщее счастье. Увы, его смех лишил Изуны последних остатков здравого смысла. Душа Учихи попала в плен к возлюбленному, а разум, казалось, покинул его в одночасье. Суровый взгляд Тобирамы в одночасье вернул Изуну к действительности. — А, ну да, были тут кое-какие дела, я с ними уже разобрались, — вспомнил он и принялся обстоятельно докладывать супруге о своих достижениях на поприще управления кланом: — Сейчас всё стало намного лучше, чем прежде. Жизнь уже вошла в нормальную колею. Когда мы только завладели этими землями, здесь царил полный хаос. Не хочется плохо говорить о покойниках, но, похоже, последний глава клана Сенджу только и умел, что есть, пить и развлекаться. Когда-то клан Сенджу был процветающим и одним из сильнейших кланов, но этот бездарный глава принес в клан лишь запустение и разруху. Куда бы мы с братом ни кинули взгляд — везде мафиози, что не смогли поднять верх по карьерной лестнице влачил жалкое существование. С большим трудом нам удалось навести порядок, наладить жизнь людей, и первым делом мы немного повысили зарплату… Желая произвести на любимого впечатление, Изуна намеревался еще долго разглагольствовать о своих блестящих успехах, но Тобирама невозмутимо прервал его излияния: — Вот как? Мне не терпится взглянуть, как ты управляешь нашим кланом. Уже полдень, почему бы нам не переодеться и не проникнуть в резиденцию инкогнито, чтобы посмотреть? Я лет пять-шесть не бывал на тренировке, чтобы понаблюдать за успехами наших ребят. Изуна не долго думая загорелся воодушевлением и решительно закивал: — Какая прекрасная мысль! Если честно, мне тоже ещё не удалось понаблюдать за тренировками людей клана Сенджу и оценить их. Но можешь не переживать, я дам им достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Все таки гибель клана оставил в них огромную рану, но я сделаю все возможное, чтобы помочь им. Двое поспешили вперед, оживленно переговариваясь на ходу. Когда они удалились, из-за дерева появился женский силуэт. Это была не кто иная, как Тока. Лицо девушки светилось от радости, и она пробормотала себе под нос: — Так я и думал: Изуна хорошо относится к нашему молодому господину и клану, как и обещал. Все таки он всегда был человеком слова, как и Мадара. Надо сделать все возможное, чтобы сохранить эту идиллию. Приняв окончательное решение, Тока развернулся и пошел прочь. *** Резиденция клана Учиха не сильно отличался от других зданий в округе. Многоэтажное здание, окружённое небольшим садом, где обычно глава клана Учиха выходил на перекур и наслаждался тишиной в центре города. В саду была беседка и фонтанчик, построенный специально для Обито и Кагами. Изуна и Тобирама шагали по не оживленным коридорам и не увидели, не одну живую душу. Даже играющих Обито и Кагами не было ни слышно, ни видно. Наконец им встретился молодой парень, похоже вышедший из кабинета ненадолго. — Стоять, — откликнул его младший глава клана, — где все? — Докладываю, — тут же остановился парень, и начал доклад, — Все новобранцы, в том числе бывшие мафиози клана Сенджу тренируются под началом главы клана и Хаширамы Сенджу. Он просил, чтобы никто его не тревожил. Молодой господин Обито и молодой господин Кагами ещё не вернулись со школы. — Вот оно как..., — Изуна посмотрел на Сенджу, словно спрашивая, "пойдем посмотрим или не стоит?". Тобирама бросил взгляд на стоящего рядом парня и припомнил, как тот расхваливал свои достижения. Тобирама всецело доверял брату и не нашел веских причин проверять работу своего брата. Кроме того, счёл это, как неопревежимое доказательство в честности слов Изуны. Теперь, когда Тобирама убедился, что его люди действительно живут в безопасности и благоденствий, слова Изуны больше не казались ему отвратительным пустым бахвальством. Увидев в глазах Сенджу полное доверие, Изуна произнес: — Хорошо, можешь быть свободным. Парень сказав уверенное "Да" ушел по своим делам. — Тобирама, может поедим? Я знаю хорошую закусочную не подолеку от сюда, где подают мою любимую говяжью лапшу. — Хорошо, пошли, — коротко отозвался тот. Так они вышли на улицу, гуляя по дневному городу. Мимо пробегали спешащие люди, проезжали множество машин. Это было не удивительно, жизнь в крупных городах никогда не угасала, что тогда говорить о столице? Обнаружив ту самую закусочную, где подавали говяжью лапшу, двое наелись досыта, а заодно послушали местные сплетни, которыми обменивались многочисленные посетители. Как только разговор сворачивал на нового главы клана Учиха и уничтожения клана Сенджу, все только и делали, что без устали превозносили до небес деяния нового главы. Уничтожения одного из мафиозных кланов изменило некоторые устоявшиеся порядки в городе, и изменения коснулись и простых граждан.