***
На самом деле, если бы Минору задал этот вопрос лет пять назад, скорее всего Кирию лишь тихо усмехнулся бы и помотал головой, отрицая такие глупости. Судьба была для него чем-то глупым и до одури несправедливым. Постоянно подкидывала трудности, не обращая внимания ни на возраст, ни на какие бы то ни было моральные аспекты. Но не так давно охотник задумался: ведь эта стерва-судьба подкинула в его жизнь несколько действительно важных людей. Например Кайто — друга, ставшего уже едва ли не братом, и Минору — любимого человека, рядом с которым всегда было как-то… Тепло. И это тепло было настолько ценно, что словами передать невозможно. На самом деле поначалу, когда они с Минору только начинали жить вместе, Зеро было трудно это принять. Он привык жить один, приходить с работы, ополаскиваться в душе, ужинать и ложиться спать. Хотя правильнее было бы назвать это «отключаться от реальности». А тут, как-то слишком резко, в его квартире стало чуть больше вещей, больше еды, вторая зубная щетка в ванной комнате, на порядок больше книг, ну и, собственно, больше на одного человека. Около полугода происходило своеобразное «притирание» и привыкание, и когда охотник, в один из вечеров пришел домой раньше своего возлюбленного и понял, что одному быть непривычно, всё окончательно им принялось. И толстые книги, постоянно оставляемые Минору на журнальном столике в гостиной, были уже чем-то самим собой разумеющимся. А вот о том, что без Минору ему «холодно», Зеро задумался не так давно. В принципе, несмотря на непростой характер главы Гильдии, жили они с Наритой всегда мирно. Были, конечно, мелкие недопонимания, но все они на удивление быстро разрешались. Но вот однажды, буквально полгода назад, произошли, должно быть, какие-то безумные магнитные бури, потому что по-другому объяснить то, что нашло на них с Минору, Зеро объяснить не мог никак. Их глобальная ссора началась всё с тех же книг, лежавших на всё том же журнальном столике. Зеро уезжал в командировку вместе с группой новобранцев, дело не пыльное, но утомительное, посему вернулся он через три дня, до жути раздраженный и уставший. И, увидев, что старые массивные фолианты вновь лежат не там, где им положено, то бишь не на книжной полке, внезапно разозлился. В тот вечер его раздражало всё: блокнот, оставленный на рабочем столе, ручка, стоящая не в подставке, даже рубашки, неровно лежавшие в шкафу. И не то, чтобы Кирию был перфекционистом до мозга костей, он бы и не заметил все эти мелкие детали, если бы не… Магнитные бури… Определенно они, потому что Минору, вопреки себе и всем своим убеждениям о том, что в любых ситуациях нужно оставаться спокойным, тоже вышел из себя. Они не кричали, разговаривали тихо, повышая голос лишь на пиках недовольства и возмущение, но больно было до безумия, так, что выть хотелось. И апогеем, сорвавшим все тормоза, стала глупо брошенная фраза: «Я жалею, что предложил тебе жить вместе», сорвавшаяся с губ охотника. Минору, будучи человеком гордым, сделал слишком поспешные выводы — скидал в рюкзак первые попавшиеся вещи и ушёл туда, откуда, собственно, появился — в Гильдию. Он знал, что его бывшая комната в общежитии сейчас пустовала, так как остававшийся там сосед не так давно снял собственную квартиру и съехал. А заселить его, как работника лаборатории, должны были без проблем. Так и получилось — женщина, отвечавшая за всю эту гильдийскую бытовуху, химика знала и любила — в своё время он часто приносил ей конфеты или шоколадки, поэтому навстречу она пошла с улыбкой, вручила ключи, по-доброму улыбнулась и пожелала добрых снов, не вдаваясь в подробности, почему парнишка вернулся назад. Только вот сны у Минору были вовсе не добрые. Он долго не мог уснуть, ворочался и думал о том, что поругались они с Зеро на ровном месте. Ведь раньше такого никогда не было, они находили компромиссы, быстро сглаживали все углы и шли друг другу навстречу. Но почему-то сегодня химику было слишком больно слышать едкие слова из уст возлюбленного, а особенно последнюю неосторожную фразу. И возможно, если бы работа не вымотала Минору нервы ровно так же, как Зеро, он бы подождал, успокоился бы сам, успокоил Зеро, они бы спокойно поговорили и легли спать. Вместе, а не в разных городских кварталах. Зеро тоже долгое время не мог уснуть. После ухода Минору он так и сидел в гостиной, смотря на эту чертову книгу. На утро он уже прекрасно понимал, что блокнот был оставлен на рабочем столе не просто так — он весь был исписан сложными формулами и заметками. Скорее всего блондин работал здесь ночами, по приходу домой, потому что стоило Зеро уехать в командировку, в нём просыпался бешеный трудоголик, готовый работать двадцать четыре на семь. Сам химик объяснял это тем, что без любимого дома ему скучно, и идти одному в холодную постель не хочется, а работа затягивает, и время пролетает незаметно. А еще утром в квартире стало как-то слишком холодно. На улице была поздняя осень, и отопление работало исправно, но Зеро, наливая себе кофе, часто ежился и не понимал, что всё-таки не так с этими отопительными трубами. Вот только дело-то было вовсе не в батареях. Они увиделись через неделю после той ссоры. Зеро как всегда задерживался на работе и спускался по лестнице на первый этаж, желая наведаться с проверкой в службу охраны, а Минору поднимался наверх с кипой документов в руках. И будучи человеком неосторожным, он, конечно же, врезался в Главу, рассыпав все бумажки по злополучной лестнице. Извинившись, он хотел было начать их собирать, но оказался притянут к твердой груди с таким родным и любимым запахом. Сильно-сильно закусив губы, блондин что есть силы обнял охотника, боясь, что сейчас он растворится или исчезнет, как во всех его снах за последнюю неделю. Но исчезать Зеро не собирался. Он осторожно гладил парня по спине, то и дело прижимаясь губами к его макушке. Любые слова казались лишними — Кирию знал, они поговорят обо всём дома. Проблемы с охраной были перенесены на неопределенный срок, документы быстро доставлены куда нужно, рюкзак Минору и его хозяин собраны и приведены в квартиру главы. Разговаривали тем вечером они долго, не раз извинились друг перед другом, пришли к компромиссу и наконец смогли спокойно уснуть в объятьях друг друга, не забыв, конечно, и про обязательный примирительный ритуал, пышущий любовью и страстью. А еще утром, вновь варя кофе, но уже на двоих, Кирию почувствовал, что дома вновь стало очень тепло.***
— Если ты — моя судьба, то я хочу в неё верить, — Зеро неспеша пересел с кресла на диван и поцеловал химика в так кокетливо оголившееся плечо. — А я хочу верить в нас, — Минору улыбнулся, и, убрав книгу в сторону, повернулся к любимому мужчине, положив руки ему на плечи. — Я тебя люблю. Взгляд мужчины посерьезнел. Он не раз слышал от блондина признания в любви, и каждый раз что-то внутри замирало, становилось так тихо, будто его оглушило взрывом гранаты. Прижав возлюбленного к себе, он провел губами дорожку от его шеи к ключицам, вернулся к губам, сладко и томно поцеловав их, и медленно снял с Минору этот парадоксально сексуальный свитер. Атмосфера в комнате нацеливала на долгую бессонную ночь. И всё же, вернувшись к губам возлюбленного, Кирию тихо произнес: — Я тебя тоже.