Стерва

За окном бил мелкий дождь, легкая прохлада пробиралась в комнату сквозь открытую дверь балкона и наполняла комнату приятной сыростью цветущих деревьев. Учительница лежала головой на руке Третьяковой и смотрела то на потолок, то на нее, перебирая в голове самые разнообразные мысли. Женщина думала над словами цыганки. С одной стороны она понимала, что это некий психологический ход-запугать, заманить и выпросить денег, но вот с другой… Дверь тихо приоткрылась, а в проем протиснулось лицо Елены. — Спите? — шепотом спросила подруга. — Нет, я сейчас. — так же шепотом ответила Лукина, взглянув на Третьякову, и махнув рукой, неким жестом указала, что она спустится вниз. Женщина аккуратно выбралась из объятий, тихо прикрыла оголенное тело девушки одеялом, так как в доме сегодня было не особенно тепло из-за непогоды, надела шелковый халат и покинула помещение. Учительница прошла в кухню где Елена Григорьевна почти собрала утренний стол, после чего они должны были отправляться обратно в Москву. — Ты давно проснулась? — В половину шестого. Такая гроза была, у нас весь балкон залило и дверь ходуном от ветра ходила. Вставала закрывать, а то бы затопило к чертовой матери. — Гроза? А я не слышала! — Ага, значит спишь хорошо. Знаешь, есть такое поверье, что когда в объятиях человека хочется засыпать-значит твой человек. Ты не чувствуешь тревоги и опасности, а поэтому доверяя ему, твой организм не подвергается стрессу, а от этого влюбленные так крепко спят рядом друг с другом. — Опять свои умные книжки читала? — с шуткой спросила учительница. — А ты как думала? Я вообще-то врач, а это, между прочим, можно назвать медицинским фактом. — Ой, ладно, спорить не буду, а то сейчас начнется твой курс по здоровому образу жизни и так далее! Лен, тогда завтракаем и выезжаем? Погода что-то сегодня и впрямь разбушевалась. Хорошо, что успели солнце поймать. — Да, я думаю, спокойно посидим сейчас, тихо соберем вещи и можно ехать, торопиться не стоит, до двенадцати время есть. — Хорошо. Что помочь тебе? — Я почти все сделала, чайник поставлю и садимся. Пойдем наших будить! Женщины пошли обратно на второй этаж и разминулись в коридоре по комнатам. Преподавательница тихо открыла дверь, но зайдя никого там не увидела. Она обратила внимание в сторону открытого балкона. Женщина медленно прошла вглубь и застала картину, как Третьякова стоит в одних трусах-шортах, опираясь о перила и глядит куда-то вдаль. — Доброе утро… — с хрипотцой начала учительница, прижавшись к ней сзади, — Ты чего полуголая тут стоишь? А если кто увидит? Тебе не холодно? — Ну, вы учительница, прям таки засыпали меня вопросами! — смеясь, отвечала девушка, — Нет, не холодно. Так хорошо на улице, не жарко, люблю такую погоду! — все так же, не поворачиваясь, девушка стояла спиной и наслаждалась легким ветром, поглаживая на животе руки учительницы. — Ах, да… Третьякова, у вас же сердце горячее, а руки опять холодные! Не хотите ли получить по своей упругой жопе разок? — Это еще за что, Лаура Альбертовна?! — За то, что в таком виде тут стоишь балдеешь! Я все понимаю, а если тебя так кто-то увидит? — Да и пофиг, пусть смотрят! Подумаешь. — Нет, не пофиг! Тогда мне придется кое кому растрепать волосы и выцарапать глаза. — Не поняла, это мне что ли? Лаура, ты чего? — Третьякова с глазами по десять копеек мигом вышла из своей дождливой нирваны и повернулась, обеспокоенно к учительнице лицом. — Ха-ха-ха! Ой, Третьякова, я не могу с тебя! Ты бы видела свое лицо! — женщина смеялась на весь коттеджный поселок. — Так! Лаура Альбертовна, я не поняла, что смешного?! — Маш, не тебе, а тому кто на тебя посмотрит. Но я рада, что смогла тебя взбодрить! Ты погляди на нее, как она быстро проснулась после моих слов! Ах-ха-ха-ха! — Иди в баню, Лаура Альбертовна! — Третьякова резко приподняла ее под бедра и женщина вперемешку со смехом стала визжать на весь дом! Маша дотащила ее до кровати и они вместе синхронно рухнули на ее поверхность. — Учительница, ты так не шути больше, я сначала не то подумала. — И что же ты подумала, Третьякова? — Что ты меня подозреваешь в чем-то. — А есть повод? — приподняв с ухмылкой бровь, попытала преподавательница, глядя в глаза сверху. — Никогда… Как ты можешь так думать? И вообще, знаешь, что… — девушку на половине предложения оборвал поцелуй, — Ну, все заладила и вся серьезная такая стала опять, Маш. Ты чего так на все реагируешь? — Просто, я отношусь к тебе серьезно и хочу, чтобы ты это понимала, верила мне. — Я и так верю… Успокойся, я тебе верю. С первого дня все было понятно, что ты не тот человек, который будет улыбаться в лицо, даже если что-то не нравится, а наоборот. Это меня в тебе и зацепило с самого начала, что даже мне, в отличии от общей массы, позволяла возразить и высказать все, что думается. — Ну, ты же меня вдохновляла на это! Все с вашей подачи и ваших рук дело, учительница! Ха-ха-ха! — Разбойница… — Лукина была мягкой во всей ее прекрасной строгости и красе. Преподавательница водила ладонями по обнаженной спине, будто пыталась впитать в свои руки каждую часть Третьяковой. Девушка начала целовать ее лицо и губами переходить к шее, и дальше вниз к ключицам. Ладони ловко перешли со спины на щеки от чего данное действо так же быстро прекратилось, как и началось. — Остановись… Нужно идти завтракать и выезжать. — шепотом попросила учительница, заглядывая в ее глаза. — Эх, а так все хорошо начиналось, Лаура Альбертовна, так хорошо начиналось… — показушно раздосадованная Маша перекатилась с нее на соседнюю половину кровати и плюхнулась, улыбаясь с закрытыми глазами. Лукина повернулась на бок в ее сторону, подперла лицо рукой. Наблюдав со стороны обнаженное тело, она снова заприметила, как девушка сильно за короткий промежуток времени сдала в своей массе. — Маш, а ты хорошо себя чувствуешь? Глаза девушки резко открылись и она приподнялась на локтях в сторону учительницы. — А почему ты спрашиваешь? — Просто интересуюсь твоим здоровьем. Что здесь такого? — соврала женщина, а ответ Третьяковой вопросом на вопрос заставил ее обеспокоиться. — Да, вроде, нормально и сама видишь, почти все прошло. — указывая на шрамы где ребра, пояснила девушка. — А у тебя нет чувства усталости? — Есть такое, если честно, утром особенно тяжело просыпаться и вставать. — Маш, ты худеешь на глазах. Мне это не нравится… Ты обещала, что мы сходим к врачу, проверим сердечко и… — Лаура, все нормально! Прекрати! Как все закончится — хоть куда сходим! Просто, надо мне есть побольше, массу набирать. — Маш, ты кушаешь достаточно хорошо… Я это вижу, сама же готовлю. Нет, я только рада тебя кормить, но почему-то толку от еды нет. Это ненормально… — Учительница, не нагнетай, мы все в большом стрессе. Надо убрать раздражитель и все встанет на свои места! — натягивая шорты и кофту на молнии поверх топа, уверяла девушка, — Пожалуйста, красивая моя, не выдумывай, со мной все хорошо, честно! — поцеловав учительницу в нос, она протянула ей руку, предлагая тем самым подняться с кровати и пойти завтракать. — Хорошо… — сердце учительницы так и было не на месте и она отправилась за Третьяковой вниз. Все весело посидели за столом и пришла пора собирать сумки, и отправляться обратно домой. Ключи были сданы на ресепшен, машина заведена, а за окном так же капал дождь. — Ну, что там? Все расселись? — оборачиваясь к девушкам, спрашивала врач. — Куда мы денемся? Без нас же не уедете! — ответила Полякова, — Или уедете? Не, Маш, ты поняла? Уехать они без нас собрались, я по глазам все вижу, ха-ха-ха-ха! Полякова, как обычно, была в своем репертуаре и периодически подкалывала любимую женщину, а там все закатывала демонстративно глаза на ее шуточки. — Во, зараза! Преподавательница в это время была увлечена просмотром дороги через навигатор и не сразу уловила о чем между ними идет разговор. — Так, я не поняла кто куда, с кем и без кого едет? Что вы уже успели не поделить? — Все нормально, Лаура Альбертовна! Трогайте, шеф! — Полякова, вы с утра нигде, случайно, глаза залить не успели пока мы собирались? — в шутку поинтересовалась врач. — Нет, к сожалению, не успела! Такая досада… Лукина хихикнула и нажала педаль газа, они выехали на оживленное шоссе, на котором во все стороны летели брызги воды от колес соседних машин. Дождь усилился. — Ну, и погода-а-а-а! — протянула учительница. — Давайте не торопиться только! Ты погляди, все лобовое мутное от воды, хоть глаз коли. — По навигатору странно, что пробок впереди нет. — А ничего странного, Лаура, по домам все сидят и не вылазят. — предположила Маша. Они ехали аккуратно и не сильно быстро. Безопасность превыше всего, с этим у преподавательницы строго. Впереди светофор, на котором они встали и рядом еще пара автомобилей. Елена смотрела по сторонам на красивые и разнообразные домики. — Ой, смотрите какой мужичок в дождевике задорный. Какой молодец, двор убирает и клумбы у него с цветами какие интересные. — Ага- хором ответили Третьякова и Полякова, переглядываясь друг на друга и на знакомого мужичка. Полякова стала отводить от него глаза в противоположную сторону, потому что боялась заржать на весь салон раньше времени. Загорелся зеленый сигнал светофора и они поехали дальше. Прошло пять минут, в салоне была тишина и играла лишь тихая музыка. Третьякова даже не смела глянуть в сторону подруги, та была на грани пробива смеха. — Погодите-ка… — вдруг сказала врач, а после резко повернулась на заднее сидение к Поляковой, где та сидела вся красная и не в силах сдерживать смех, ее все-таки наконец прорвало! — Ах, вы заразы! Только не говори мне что… — Ха-ха-ха-ха-ха!!! — Полякова потеряла контроль. — Маш, вы это серьезно?! Подруга ничего не могла ответить, как сама сидела закрывала лицо руками и истерично хихикала себе под нос. — Не поняла, что там у вас опять? — вступила учительница. — Ты представляешь, они у того мужика нам цветы сперли! — Ха-ха-ха-ха! — Лукина, а ты куда смеешься?! Что смешного? — Да я пока мы стояли сразу обратила на это внимание, я лишь подумала об этом, но озвучивать не стала, а до тебя так поздно доперло! Да, подруга, стареешь… Надо тебе витамины для головы начать пить! Ой, не могу! Ха-ха-ха! — Еще одна юмористка! Господи, с кем я связалась? Высадите меня на ближайшей остановки подальше от ваших криминальных делишек! Ужас! А вам, Лукина, отдельный стыд и позор за то, что вас так это веселит! Еще и преподаватель! Елена Григорьевна ворчала всю оставшуюся дорогу, это выглядело очень забавным, а потому они сами не заметили, как быстро добрались до дома в этой позитивной обстановке. — Таня, я правильно указала твой дом? — Да, Лаура Альбертовна, только мы не туда приехали. — Как это? Я же… — Лаура, она имеет в виду, что ко мне поедет. Мама же отдыхать уехала и мы подумали… — А, поняла. Хоть бы сразу тогда сказали! Значит едем к тебе, да? — Да… — кидая теплый взгляд назад в сторону Тани, подтвердила врач. Они проехали еще семь минут и достигли первого пункта назначения. — Ну, Маш, давай тогда на связи. Лаура Альбертовна, хорошего вам вечера обеим. — Спасибо, Таня, до встречи в школе. — Вы если хотите, приезжайте в гости что ли? Я посмотрела погоду, как-то лето быстро началось и уже закончилось, всю неделю дожди! Как мы удачно успели съездить! — Конечно, приедем, раз зовешь. Сейчас всего-ничего осталось. Полторы недели, еще бы эти соревнования дурацкие у кое кого закончились и со спокойной душой можно отдыхать. — метая стрелы в сторону Третьяковой, заворчала учительница. — Кстати, а когда у вас последние бои ваши? — Ну, послезавтра второй этап, а там через три дня и все. — Напишите мне число или у своей спрошу тогда. Мне надо понять какой это день, чтобы не в больнице, а к вам туда приехать, поприсутствовать. Все, Маша, держу кулачок за тебя, встретимся на твоих драках, а ты, Лукина, не ворчи на нее. Все хорошо будет и я поддержу. Давайте, пока-пока! Полякова и Елена Григорьевна покинули салон, быстро побежав к подъезду, чтобы не промокнуть, а влюбленная пара поехала дальше в свои края. Загрузив все сумки и закинув вещи в стирку, они улеглись на кровать, укрывшись простынью. — Слушай, Маш, я так и не поняла, вы учебники сдали? — Нет еще. — Тогда какого рожна бабка на вас двоих орала по поводу них? — Она всегда орет, я поэтому и говорю, мне кажется, что она глухая. Дура. — Самые бесполезные дни сейчас пойдут, будут тянуться со скоростью улитки. — Это еще почему? — Ну, как почему? Оценки ваши все уже выставлены, программа закончена, контрольных нет, а темы, которые остались по учебнику — там изучать особо нечего. Ходить в школу, и тупо сидеть на уроках, потому что до двадцать пятого так положено-чушь. Мне лично, в конце учебного года все равно кто посещает мои уроки, а кто нет. Делать нечего, я уже думаю, вам фильм какой-нибудь поставить, чтобы время занять. Кто поумнее у вас, найдет, как со школы сбежать. Мне все равно. — Конечно, найдет. Там и ума не надо, как это сделать. — гордясь оповестила девушка. — Ох, Третьяко-о-о-ова! Уж, в вас и ваших способностях на этот счет, я даже ни капли не сомневалась! — Видишь какая я у тебя находчивая? — Угу, ум прям так и прет, находчивости не занимать. Обокрали бедного деда, без цветов оставили старика, а он их растил, трудов вкладывал, а вы… — в шутку отчитывала математичка. — Какой он бедный? У него пузо, как арбузы! Он с ним, знаешь, как за нами гнался? Матом орал! — Так вы еще от него и бежали?! Маш, вот надо оно было? А если он ненормальный какой-нибудь или поймал вас? Кто знает его? В каждом дому по кому. — Тебе цветы понравились? — Маш… — Так понравились или нет? — Очень. — Ну, и все, а остальное не важно. — Сумасшедшая… — женщина уткнулась лицом в ее шею и крепко обняла, — Вояка, а ты знаешь, что я до сих пор не выставила тебе годовую оценку? — Почему? — Рука не поднимается… У тебя за последнюю четверть даже на четверку ты вышла. Четверок больше чем троек, но по остальным трем четвертям у тебя тройки. В году тройка выходит, я ничего поделать не могу… — Красивая, и ты за это переживаешь? — Конечно… — Прекращай! Ты чего? Нашла о чем переживать! Я же знаю, что у меня и так тройка выходит. Хорошо, что уже не два, а по поводу оценок, я тебе сразу сказала, что наши отношения смешивать с твоей работой мы не будем и я никогда не буду ими пользоваться ради оценок или еще чего-то. — Третьякова серьезно объясняла свою позицию, глядя ей в глаза, поглаживая одной рукой щеку учительницы. — А я знаю другое, что ты очень способный человек и если захочешь — можешь нормально учиться. Я бы и так выше не поставила, с тобой может я и другая, но принципы есть принципами. Да, я строгая, оценку нужно заслужить, но меня всю корежит изнутри и руки дрожит влепить тебе в году трояк, зная, что ты не глупая и все можешь! — Значит, буду на следующий год исправляться. — Конечно, Третьякова, будешь. В этом уже поздно пить боржоми! — Лукина включила учительницу и стервозность, как в школе. Машу все это дико забавляло и разжигало огонь. — Обязуюсь выполнять, моя красивая преподавательница! У меня иного выхода и быть не может, ЕГЭ сдавать как-то надо будет. — Кстати, а ты уже подумала какие предметы будешь сдавать? — Нет… — Почему? Уже пора определиться и больше делать упор на них, нежели на все остальные. Ты куда поступать хочешь? — А в том и дело, что я не знаю куда хочу. После девятого класса мы с Таней хотели поступить в колледж полиции, но не получилось. Это была моя мечта… — Почему? Ты хотела быть полицейским, серьезно? — Да… Мне хотелось помогать людям, наказывать тех, кто имея большие деньги, считает, что весь мир вокруг них крутится и могут делать, что хотят. Короче, справедливость, чтобы была. — А из-за чего не получилось? — Я проходила военную комиссию, там нашли проблемы со зрением. Я хотела поступать на уголовное право, там где самый трэшак и все такое, мне это очень нравится и интересно. Мы поехали на день открытых дверей, и в тот год сказали, что обучение на уголовном праве в год стоит двести пятьдесят тысяч, а на административном-бюджет. Со зрением не факт, что меня бы не забраковали до конца, а платить такие деньги маме за какой-то сраный колледж, это даже не институт, мне совесть не позволяла. У Тани такая же история. Мы забили, нам другие колледжи нашли, но мы передумали. Если честно, мама не хотела, чтобы я туда поступала. Она согласна была платить, но именно в этом направлении ей не нравилась такая история. — Маш, а почему мама не хотела? — Дело в том, что кто работает в такой сфере — там очень тяжело, ты меняешься внутренне… Там есть своя система и можно оскотиниться, а если ты сильно совестливый… Тебя либо выживут, либо ты сопьешься. В общем, либо ты с системой, либо она против тебя. Надеюсь, ты поняла, что я имею в виду? — Да, и твоя мама права. Значит — это не твоя судьба раз так вышло и что-то отвело тебя оттуда. — Я так и поняла, сейчас уже понимаю. Будь я там — мы бы с тобой не встретились. Так, что уже не особо расстраиваюсь. Даже благодарю судьбу, что она свела меня с такой строгой, но до жути привлекательной учительницей. — Маша потянулась к ее губам и они слились в нежном поцелуе. — Знаешь, Маш, кем я тебя вижу? — Кем? — Учителем. — Чего?! Лаура Альбертовна, ты сейчас это серьезно?! Мне не послышалось? — Совершенно. Нет, не послышалось. Из тебя бы вышел хороший учитель. У меня пятиклашки есть, забавный класс. Так они мне в красках рассказывали весь месяц, как вы с Поляковой на день самоуправления им уроки провели. Дети от вас в восторге. — Я даже не знаю… Я и учитель, на меня это не похоже. — А ты подумай, я верю, что из тебя получится очень хороший и толковый преподаватель. — Ну, раз меня так высоко оценила самая строгая преподавательница школы, тогда есть смысл задуматься о такой идее. — Маша навалилась на нее всем телом уперлась лбом в лоб преподавательницы, улыбаясь глазами, смотря в ее глаза. Ночь быстро пролетела, перегоняя секундами луну по черному московскому небу. Преподавательница стояла в дверях, нанося на губы бордовую помаду. Маша крепко спала и не заметила, как та покинула квартиру. Женщина решила пройтись до работы пешком, времени еще много до начала рабочего дня. Своими шагами она измерила и оценила утренний маршрут своего сердцу дорогого человека и наконец оказалась у ворот. — Утро доброе! От 302 дайте, пожалуйста. — в стальной манере, попросила охранника ключ, и расписавшись в журнале, отправила на третий этаж в кабинет точных наук. Пройдя внутрь, она поставила на стол кожаную сумочку и присела за рабочее место. Уроков не было, годовая программа подошла к концу, но формально в расписании ее предмет еще стоял у старших классов, как и многие другие. Осталось заполнить только все отчеты, передать ведомости с успеваемостью и отправляться в отпуск. — Ну, что Лукина? Сидишь грустишь? Где же твоя Третьякова? — вдруг раздалось около двери. — Встречный вопрос, что ты здесь забыла? — не повернувшись в сторону гостьи, спросила учительница. — Я так понимаю, ты меня не услышала и вы продолжаете по углам зажиматься? — Надежда Сергеевна, выйдите вон из моего кабинета. Вам нужно лечиться. — А может… — не успев договорить. — Я сказала! Пошла вон отсюда!!! Ты не поняла, а?! Бабка подпрыгнула от неожиданности и потеряла весь свой чертов запас речи. Она хмыкнула и направилась в сторону выхода из класса точных наук, но на секунду задержалась в дверях. — Ха! Ну-ну, Лукина, ну-ну! Ничего. — Ты оглохла?! — Ни чуть. — Так вали отсюда и дверь не забудь закрыть! Бабка задрала нос кверху и ушла прочь. Резкость стервы школы ей не по зубам, хоть и старая кошелка пыталась что-то из себя строить во всей своей гнилой натуре, но при виде Лукиной в определенном настроении, у нее медленно подтекало от страха под юбкой. Прозвенел майский звонок на урок. Он был таким же, как и всегда, но в конце года для всех он почему-то ощущался по-особенному нежели обычно. — Здравствуйте, садитесь. 7-А, я включаю вам один видеоролик про перпендикулярные прямые и смежные углы с отрезками. Смотрите внимательно, кто хочет, можете конспектировать себе, а кому неинтересно, просьба не устраивать балаган и не мешать мне заполнять журналы. — строго отчеканив условия урока, женщина включила проекторную доску и села делать свои дела. Все занимались своими делами. Заучки записывали в тетрадь, среднячки просто молча смотрели видео-урок, двоечники были в телефоне, но вели себя тихо, чтобы лишний раз не вызывать на себя гнев стальной леди. Через некоторое время в классе раздался звук уведомления телефона преподавательницы. — Привет, моя очаровательная учительница, как у тебя дела? — Здравствуй, сижу переношу все ваши отметки за год. Скукотища скучная. Ты там чем занимаешься? Только проснулась? — Где-то час назад. Готовлю нам здоровый ужин и думаю про завтра, чтобы такое легкое утром заточить, чтобы все наружу не выплевать. — Господи… Третьякова, вот надо тебе… Ладно, все, молчу. Я сама сделаю тебе завтрак, он будет легким и придаст тебе силы. Во сколько соревнования? — К 14-00 надо быть в спортивном зале. — Тогда нечего переживать, утром поешь и оно сто раз провалится. — Ну, да. Логично. Во сколько тебя вечером ждать? — К 17-00 буду дома. — Хорошо, красивая. Преподавательница с легкой улыбкой и блестящими глазами смотрела в экран телефона пока один из учеников ее не вывел из состояния облаков. — Лаура Альбертовна? — в четвертый раз обратился ученик. — А?! Что? — Закончилось. — Что закончилось? — Фильм. — Так сидели бы тихо дальше раз закончилось. Не делайте вид, что тут многим из вас он так был интересен. До звонка десять минут, занимайтесь своими делами! — математичка быстро собралась и вышла из своих мечтаний, строго и в фирменной манере отчитав школяра. После она хмыкнула и снова заулыбалась самой себе, продолжая заполнять журналы. Вечером они сидели за столом в привычной им и теплой домашней обстановке. По телевизору шел очередной турецкий сериал, который не засорял голову и не давил на фоне. — Лаура, слушай, я тут Тане написала, она передаст, но вы с Еленой тоже как-то обсудите. Предлагаю завтра после второго этапа устроить небольшое собрание. — Собрание? — Да, скоро окончательный бой и в этот день нам нужно, чтобы все получилось четко и с первого раза. Наш план. — Точно… А я и забыла с твоими драками. Извини, у меня вся голова этим забита. Хорошо, я чуть позже позвоню Лене, спрошу чего они сами решили. — Весна, не переживай! Пожалуйста, прекращай это все! Больше не приходи на соревнования! Такая статная и местами жуткая своей холодностью в школе, а на такую фигню впечатлительная оказалась! — Это не фигня, Третьякова! На тебя бы посмотрела будь ты на моем месте, как бы я билась с уголовником отшибленным на всю голову, а ты на это все смотрела. — Ладно… Извини меня, но уверяю, все пройдет хорошо! Мы решим все проблемы, не только с ним, а и проблемы нас всех. — Хорошо, не будем об этом говорить. Оставь посуду, я помою. Пойду позвоню Лене. — женщина встала из-за стола и удалилась в комнату. Третьякова не послушала и все сделала наоборот, сама вымыла посуду и пошла тоже звонить своей подруге. Утром следующего дня, девушка снова проснулась одна, а ее женщина была уже на рабочем месте. Пройдя в кухню на столе была записка, которая быстро привлекла взор сонной девушки. — Все на столе, пожалуйста, обязательно поешь, чтобы прибавилась сила. Я ненавижу твои драки, но сегодня желаю тебе победы! Я в тебя верю. Твоя Л.А. и внизу было нарисовано сердечко, а вверху него в правом уголке цифра 2. Что означало на математическом языке «люблю в квадрате». Настроение мгновенно поднялось и улыбка озарила сонное лицо. Третьякова отправилась в душ, чтобы до конца очухаться от сна, а после вкусить труды ее любимой преподавательницы. По расписанию легкая зарядка и психологический настрой. Во второй раз почему-то уже не было такого волнения, как в начале соревнований. Появился дух азарта победить и пройти дальше к заветной цели. Хоть она и рано поднялась с постели, а времени было достаточно, чтобы спокойно направиться в здание школы, Третьякова успела каким-то чудом закопаться и начать опаздывать. Девушка быстрым шагом вышла из подъезда и стартанула к образовательному учреждению. Уже поднимаясь на второй этаж в спортивный зал, она столкнулась с Людмилой Семеновной. -Третьякова, где тебя черти носят? — Людмила Семеновна, простите, уже началось? Сама не понимаю, как так получилось! Времени куча, а я из дома вышла позже. — Еще десять минут! Бегом в раздевалку переодевайся и дуй в зал. Давай-давай-давай, Третьякова! Что стоишь, глазами хлопаешь на меня? — Все, бегу! — Давай пулей! Быстро переодевшись, девушка бежала по ступеням вниз из раздевалки и услышала звук начала церемонии. Снова играл гимн. Она встала возле преподавательницы физической культуры, а та шепотом, но в доброй манере отчитывала ее за несобранность. Опоздание отлегло от сердца и со спокойной душой можно стоять слушать речь организаторов мероприятия. Дверь в спортивный зал была открыта и в него заходили все опоздавшие гости. Обратив на нее внимание, Третьякова увидела знакомые лица. Ее любимая женщина, Елена Григорьевна и Полякова тихо прошли и сели на скамейку. — Вот черт, прям целой делегацией пришли. — бубнила под нос Маша. — Что говоришь, Третьякова? — А, нет, ничего. — Так, все! Объявляют! — На ковер приглашаются спортсмены Третьякова Мария 222 школа и Царева Евгения 656 школа. Полтора неделями позже. Три стука в дверь, как гром среди туч отчеканились с шумом на весь пустой кабинет, отдаваясь эхом где-то внутри сознания учительницы. — Лаура Альбертовна… Можно? — в проем просунулась голова с виновато опущенными глазами вниз. В кабинете сидела Елена Григорьевна, которая даже не взглянула в ее сторону. Молчание и нелепая тишина создавали глупую ситуацию. Преподавательница держала в руках лицо и казалось будто не замечает ничего вокруг, в том числе знакомой персоны, что находилась в дверях. Ответа на вопрос не последовало, и девушка тихо спросила еще раз. — Лаура Альб…. — ее перебили. — Да заходи ты уже! — истерично ответила врач. Полякова не стала отвечать агрессией на этот выпад со стороны Елены. Она решила, что сейчас это не к месту. Медленно пройдя несколько шагов к учительскому столу, девушка достала из кармана брюк конверт и положила его на край стола. — Вот… — Что это? — женщина немного очнулась от своих мыслей. — Вам просили это передать. — От Маши?! — Да… Женщина бросилась к неказистому куску бумаги и стала разрывать на хаотичные кусочки, чтобы добраться до содержимого. Руки тряслись и не слушались, но вот она уже держит сложенный пополам листок и не решается его развернуть… — Ну, я пойду… Всего доброго… — неловко вымолвила девушка и направилась на выход. -Что? Уже торопишься? Иди, иди, тебя там, наверное, уже ждут не дождутся! — крикнула Елена. — Дура-ты… — все, что могла сказать Полякова и покинула кабинет. — Лаура? Что там? Женщина все никак не могла начать читать послание, ее обуревал страх. Деваться некуда, не выкинуть же его прям так? Учительница точных наук развернула лист и увидела первые строки. Моя красивая, самая…… Увидев начало предложения и теплое сердцу обращение, глаза выпустили слезы, а нехватка воздуха в грудной клетке и то дело с криком вырвалась наружу. Началась душераздирающая истерика, которая не поддавалась никакому контролю…