Hands

- Кхм.. – Чунмен слегка ведет плечом, оставляя пальцы Чанеля, до этого чунменовского жеста выводившие элипсообразные фигуры на коже друга и, по совместительству, лидера с-сегодняшнего-дня, зависнуть в воздухе. Рука немного резче, чем нужно, падает вдоль тела, и Чанель смущенно басит: - Я просто люблю водить по людям.. – Краснеет и ретируется из комнаты под немного озадаченным взглядом Чунмена. *** Чунмен выпивает уже, пожалуй, четвертый стакан ромашкового чая с закапанной туда валерианкой, а дрожь с пальцев все не сходит. Первый выход на сцену, а он злится, отгоняя навязчивые мысли о том, кто вообще в здравом уме мог сделать такого неврастеника, как он, лидером пяти оболтусов, которые в данную минуту, к слову, в разы спокойнее, чем он. Пять пар глаз поочередно с беспокойством и осторожностью поглядывают в сторону лидера, лицо которого за последние тридцать минут сменило уйму оттенков, варьирующих от зеленого к синему и обратно. Весь стафф во главе с менеджерами подбадривает ребят легкими шутками вкупе с серьезными наставлениями и напоминаниями, которые почти не задерживаются в переволновавшемся сознании лидера, который, в идеале, вообще-то сам должен произносить бодрые слова. Менеджер пресекает попытки Сухо отправить в себя очередной стакан чая с настоем валерианы, аргументируя выходом через десять минут, а тот, сжав зубы, дабы нечего лишнего язвительного не сорвалось с языка, бессознательно подрывается с места и.. снова опускается на него под тяжестью теплой ладони на плече. Чунмен пробегается взглядом от ладони до локтя, по плечу и останавливается на абсолютно спокойных и внимательных глазах высокого рыжего друга. Он опускается рядом с лидером, и ладонь с плеча перемещается на спину, уверенные пальцы выводят успокаивающие непонятности, поверх сценического костюма. Взгляд Чунмена с обеспокоенного сменяется на благодарный, мысль откинуть руку выгоняется из головы, и глаза в блаженстве прикрываются. Все ненужные слова и фразы растворяются, и Сухо полностью доверяется сильной и явно-знающей-что-делает руке Чанеля. *** Голова разрывается от невероятного шума, вызванного внезапным приездом мандаринок. Одиннадцать голосов, высоких, низких, хриплых и мелодичных не замолкают ни на минуту в маловатой для такого количества человек комнатке общежития, и Чунмен готов подставить голову под что-нибудь тяжелое и действенное, потому как радость от встречи быстро сменилась желанием тишины и спокойствия. Никем, как ему кажется, не замеченный, он выскальзывает из общей комнаты, заходя в свою. Прикрывает дверь и через пару шагов приникает лбом к холоду оконного стекла, немного заглушающему головную боль. Сейчас.. Он чуть-чуть вот так постоит, думает Сухо, и вернется к ребятам.. Не успевая развить свою мысль до логического и счастливого финала, Сухо вдруг ощущает пальцы на своих висках. - Хе-ен. – Басит их обладатель. – Зачем же было вот так уходить? Ребята расстроились. - Мигрень.. – Отвечает лидер. Низкий успокаивающий тембр Чанеля, пальцы, массирующие виски, и затем, взъерошивающие волосы и холодное стекло делают свое дело, и через несколько минут Сухо вслед за чересчур довольным рыжиком появляется в гостиной, на радость всех мемберов. *** Плечи лидера мелко содрогаются, тихие сдержанные всхлипы изредка врываются в ночную тишину общежития, окутанного сном пяти ребят. Выговор сначала от менеджера-хена, затем и от президента компании, размолвки в группе и под финал неудачный телефонный разговор с мамой и «Чунмен, ты так долго шел к этому всему, чтобы сейчас мне жаловаться?» давят на плечи Сухо всем своим весом, и механизм его нервов впервые дает серьезный сбой. Бессонница не заставляет долго себя ждать, и Сухо, ретировавшись на кухню, смакует слово «жаловаться». И думает, что вовсе он и не жалуется, а всего-то ищет поддержки и одного простого «ты сможешь». И это «сможешь» уж как-то слишком жалобно звучит в его голове, и скупые, но горячие капли обжигают скулы. Сухо шумно вдыхает, нутром ощущая вдруг, что все-таки не все спят, и кто-то сейчас точно стоит за его спиной. До боли знакомая ладонь возникает на секунду перед его глазами и затем накрывает их, собирая пальцами соленую влагу. Руки отстраняются от лица и забираются в и-без-того-взлохмаченную шевелюру, мягко массируя кожу головы, короткими ноготками водя за ушами, вниз по шее, пробегаясь по позвонкам, и ложатся на плечи. Оглаживая широкими ладонями, распрямляют их, долго и немного грубо массируют и затем, снова одними только подушечками пальцев, выводят узоры, собирая если не весь, то значительную часть груза. Глаза Чунмена уже давно не слезятся, а только слипаются под тяжестью накатившего сна, и он почти падает в теплые руки, слыша перед тем как голова тонет в подушке: - Ты сможешь. *** Новый незнакомый город и, впервые за долгое время, выходной. Так мало для счастья восходящих к вершинам ребят – один день на перезагрузку системы. Чуть больше десяти часов без камер, шумных толп фанатов, тренировок и распевок. Мемберы разбрелись по городу : кто-то пить свой долгожданный баббл-ти, кто-то делать очередную селку на новом фоне, а кто-то болтать по телефону с друзьями или родителями в тени деревьев. Чунмен предпочел остаться в прохладном номере и просто выспаться, не подозревая, что такими умными мыслями руководствовался не он один. Смакуя тишину и теплый вид из окна, лидер упускает момент появления в комнате еще одного человека. Чунмен наконец отворачивается от окна и чуть не встречается с полом от неожиданности. - Господи, Чанель. – Он в притворстве хватается за сердце. – Ты чего не со всеми? – Приведя испуганное дыхание в норму, произносит он. - Нет желания.- Чанель пожимает плечами. - М-м.. - Устал, хен? – Чанель произносит это, и, на удивление Сухо, его лицо сохраняет все то же спокойствие, как и тогда, в гримерке, около полугода назад, и непривычную серьезность. Растворяясь и как-то даже млея под внимательными темными глазами, Чунмену хватает сил только на утвердительный кивок. Чанель зеркалит его жест и подходит вплотную к хену, без приглашений и предупреждений прижимая ладони к пояснице. Долго гладит вдоль поясницы поверх футболки, читая реакции в глазах Чунмена, и, не встречая сопротивления, резко забирается шустрыми пальцами под одежду, слегка царапая позвоночник. Сухо удивленно, чуть в голос, втягивает воздух: - Что ты делаешь? И футболка с мягким шелестом ткани о кожу стягивается с, к слову, несопротивляющегося Чунмена: - Я просто люблю водить по.. тебе.