Belle Promenade

      По миру ходят слухи, будто в Лондоне и в целом во всей Великобритании круглый год стоит лишь одна дождливая, слякотная погода, а тёмные тучи угнетающе постоянно застилают небо. Но это всего лишь слухи.       Во всяком случае сегодня.       Пожалуй, в этот день Лондон прибывает в отличном расположении духа, а летняя погода этого города просто великолепна; уютные домики, которые усыпаны зеленью, дарят уют и душевное благополучие, всех окружает тёплый воздух, повсюду радость и цветение. По голубому небу лениво тянутся по девственному белые облака.       Но, несмотря на всю эту красоту, у самой английской дамы от чего-то ужасное настроение, вследвие та немного раздражённо, а может расстроенно перебирает краешек своей мягкой белой блузки в чёрную полоску. Она, немного ссутулившись, хотя такого практически никогда себе не позволяла из-за оставшихся аристократических манер, смотрела себе под ноги, сидя на одной из лавочек в английском саду.       — Ох, Чарли, дорогая, что же приключилась, раз ты так опечалена? — обеспокоенно пролепетала француженка, которой практически через силу пришлось вытаскивать эту леди на улицу. Британия продолжала молча смотреть в землю, не поднимая взгляда на Францию.       Такие своеобразные «домогательства» длятся уже ни одну и даже не две минуты, что только больше выводило женщину из себя. Но та хотя бы на подсознательном уровне понимала, что на милую Мишель срываться нельзя не в коем разе. Она ведь просто слишком волнуется о состоянии своей британской подружки. Конечно, они обе не идеальны, а поэтому иногда могут слегка повздорить, но это не повод высвобождать на ней свою злость. Франция такого не заслуживает.       — Чарли, — легонько и нежно тянет младшая, затем, устало выдыхая, наконец присаживаясь рядом с островным государством. А та словно сердитая тучка с синими глазами, тихонько дуется на что-то, старательно укрывая эту проблему в себе, не желая ни с кем делиться. И тогда вместо образа тучки приходит другой, сопоставимый с местами умиляющей русской поговоркой «дуется, словно мышь на крупу». — Чарли, — повторяет. А названная не смогла сдержаться, всё-таки поднимает взгляд на ярую модницу, но всё ещё смотрит исподлобья, на большее словно не решаясь.       Но в следующее мгновение лёгкий красный шарф, до этого аккуратно обвязанный вокруг шеи Мишель и служащий больше для красоты, оказался на шее британки, позволяя ей почувствовать знакомый и до жути любимый запах, принадлежащий никому иному как Франции. А пахнет она просто изумительно — жасмином и розами.       Такое действие вводит сторонницу монархии в лёгкое замешательство, заставляя вскинуть аккуратные бровки, а сама трёхцветная теперь улыбается, видя, как с лица её любимой пропала былая угрюмость, пусть и на её место пришло удивление. Удивление всё-таки лучше, чем раздражение, а тем более злость.       Чарлин не успевает опомниться, как уже чувствует прикосновение нежных губ француженки к своим. Поцелуй выходит лёгким, но зато как расслабляет британку. Она прикрывает свои синие очи необыкновенной глубины, полностью отдаётся, практически мгновенно забывая про свою проблему, которая вызывала такой неприятный груз состоящий из сплошного негатива. А сейчас мир так неожиданно снова наполнился яркими красками и бесподобными эмоциями, и ведь всё это с удовольствием несёт с собой Мишель, осторожно обвивающая шею Чарли, невольно сминая белыми пальчиками с парочкой голубых полосок собственный шарф, буквально только что отданный старшей.       Руки англичанки бережно легли на чужую талию, имея возможность докоснуться до приятной ткани платья, в которое облачена зеленоглазая француженка. Руки скользят ниже, на бёдра, задерживаясь там на пару секунд, а после снова возвращаясь на талию, в итоге прижимая девушку к себе, на что та охотно поддаётся.       Со временем от губ приходится отстраниться. Обе тяжело дышат, переходя на зрительный контакт, при котором искренне улыбаются друг другу.       Британская угрюмость окончательно сошла на нет.       — Charlie?       — Да, Мишель? — шепчет монархистка, улыбаясь, откровенно любуясь добрыми глазами напротив, больше напоминающие два самых дорогих сапфировых камня, на которые глядишь и больше не можешь оторвать зачарованный взгляд.       — Tu ne vas pas me refuser une promenade? — произносит она, наклоняя голову на бок, внимательным взглядом изучая давно знакомое лицо королевства.       — Конечно не откажу, — так легко хмыкает вторая, окончательно забывая про причину некогда ужасного настроения. Возможно, так сказался стресс от в последнее время словно вечных Собраний. Хотя, кажется, они никогда не закончатся, вплоть до самого конца Великобритании.       Но это сейчас уже не так важно, как могло бы быть.       Представительницы прекрасного пола сидят ещё совсем немного, прежде чем встать с лавки, направляясь вглубь английского сада, незаметно держась за руки, затевая тихий, но приятный разговор, иногда разбавляемый смешками.