Люцифер
Тренировочная арена. — Лови его! — Давай сюда! Во время передышки лицезрею жалкую картину: троица солдат из легиона отца кидают меч друг другу по кругу. А в это время Арчибальт прыгает где-то между ними, пытаясь отнять свое оружие. Тот малец, что надерзил мне однажды, а затем сразу отхватил. Несмотря на свое неудачное положение, сопротивляется и матерится, но силенок маловато, чтобы справиться с этими демонами. — Чертовы ублюдки, да пошли вы все! — рычит тот. После боя со мной решил сменить свой маленький кинжал на меч и тренируется теперь с ним. По крайней мере пытается тренироваться, пока другие не задирают его. — Что, Арчи, рост не позволяет отнять? — смеется над ним один из демонов. — Зато позволяет сделать это! — выдавливает разъяренный паренек и отчаянно бьет обидчика кулаком по лицу. — А вот это ты зря, — шипит демон, хватая мальца за шиворот. Усмехаюсь. Вот ведь бесстрашный идиот. Его снова отмудохают. Один против троих, не лучший расклад. И все же он слишком неопытен, чтобы находиться здесь. Раздражает. Да сколько ему вообще лет? Выглядит слишком молодо. Закатываю глаза. Нет сил смотреть на все это дерьмо. — Вы здесь для тренировок. Займитесь уже делом, — произношу спокойно, глядя свысока на компанию. Те сразу сбавляют свой пыл, небрежно откидывая меч Арчибальта на землю. Отступают. — С тобой потом разберемся, — угрожающе шепчет легионер, проходя мимо Арчи, который все еще стоит, сжав руки в кулаки. Паренек на меня не глядит, видимо стыдится, хотя явно борется с желанием что-то сказать. Ухожу в сторону и присаживаюсь на камень, закуривая сигарету, когда рядом звучит его голос: — Я бы и сам справился. Без твоей помощи. Поднимаю глаза на Арчи, что стоит передо мной, держа в руке меч решительно, но слишком неумело. В его наглых тёмных глазах ненависть ко мне, хоть и не понимаю откуда она берется. — Я смотрю, ты так и не научился держать язык за зубами, — усмехаюсь опасно, но малец не пугается. Садится неподалеку от меня, вонзает острие оружия в землю и опирается о его рукоять ладонями. Мечтательно глядит вдаль, грызя нижнюю губу: — В прошлый раз я проиграл тебе. В следующий точно одержу победу. В нем сочетаются одновременно враждебность ко мне и желание хоть как-то проявить себя. Такая наивная решительность слегка забавляет. Совсем ведь еще мальчишка. Пытаюсь воздержаться от едких колкостей. Разговаривать с этим кудрявым белокурым чертенком никакого желания нет, но все же решаю задать вопрос. — Ты тренируешься не с самого детства, как остальные. Явно появился здесь недавно. Зачем тебе это? — Ты правда не знаешь? — Арчи глядит на меня удивленно и растерянно. — А должен знать? — озадаченно поднимаю брови, скрещивая руки на груди и выпрямляя спину. — Наш Повелитель… — здесь парнишка запинается и поправляет себя. Он говорит чуть тише, глядя в одну точку. — Твой отец убил семью, в которой я жил. Меня одного оставил в живых и то ради издевки. Вынудил стать легионером и тренироваться здесь в обмен на жизнь. Но что это за жизнь, если меня ждет смерть в первом же бою? Порыв ярости, что бушует во мне, притупляю глубокой затяжкой сигаретного дыма. Чего-то подобного я и ожидал. Не удивительно, что этот бедолага ненавидит меня. — Почему он убил их? — мой голос ледяной, словно сталь. — Они были белокрылыми. Спасли меня от бездомной жизни и приютили к себе. Понятно. Убил белокрылых за то, что приютили к себе одного из наших, хоть в этом нет кровосмешения, и закон не нарушен. Тогда в чем смысл? В чем смысл всех этих бесконечных смертей? Лишь обуздать жажду кровопролитий одного эгоистичного чудовища? А этот парниша, стало быть, воспитывался ангелами. — Характер у тебя явно не в них, — усмехаюсь мрачно, но пытаюсь скорее приободрить Арчи, чем задеть. Он тоже выдавливает грустный смешок, глядя в пол. — Знаешь, мне ангелы нравятся, хоть я и демон… Они добрые, — вдруг искренне произносит паренек без привычной наглости в тоне. Разоткровенничался? Видимо после того, как понял, что я не в курсе всего, чего творит папаша, его ярость ко мне поубавилась. Хотя бедняга все же немного съежился от неловкости. — Да, — отвечаю задумчиво, витая где-то в своих мыслях, которые в последнее время чаще приятные, чем досаждающие. Догадываюсь, что осталась последняя затяжка сигареты. — Мне они тоже нравятся. С недавних пор. От услышанного парнишка ошарашенно поворачивается на меня. Я же гляжу прямо перед собой, туша сигарету о камень, на котором расселся и поднимаюсь на ноги. Понимаю его удивление: разве может сам Сын Сатаны относиться к белокрылым без презрения? Довольно болтовни. Нужно к отцу, а потом заскочить на пару уроков в школу. — Еще увидимся, — кидаю напоследок, но затем добавляю безынтересно, повернувшись на Арчибальта вполоборота: — Держи меч обеими руками. Так будет проще сохранять равновесие. Шагаю через тронный зал и обнаруживаю, что отец ведет увлеченный диалог с Хабарилом и Цербером. Огненный стоит чуть поодаль, а псина так и липнет к трону, как обычно. Еще немного и сядет на колени к отцу. Я же в этот момент как всегда контролирую все ненужное в своей энергии и пытаюсь понять о чем у них идет речь. — Но с чего вы взяли, Господин, что в предсказании говорится именно о нынешних временах? — спрашивает бесовской выродок с привычным ему наигранным почтением, но хитрым взором. — Интуиция, мой друг. Если есть хоть что-то, что может помешать моим планам, стоит подстраховаться, — звучит ответ Сатаны. — Я в миг ее найду, только прикажите, Господин, — податливо бормочет Хабарил и посмеивается. Когда останавливаюсь перед троном, надменный взгляд отца встречается с моим. Склоняюсь в отработанном годами поклоне, а Сатана продолжает разговаривать с огненным ублюдком, хотя голос его теперь звучит так, будто что-то придумал: — Если дело касается чьего-то поиска, то я непременно поручил бы его скорее Церберу, чем тебе, Хабарил. Но в данной ситуации поступлю совсем иначе, — произносит папаша, а затем обращается ко мне. — Люцифер, в последнее время ты неплохо справлялся с моими приказами, и я намерен поручить тебе разыскать кое-кого. Цербер присвистывает от услышанного и засовывает руки в карманы, начиная наблюдать за мной с удвоенным интересом. Встаю с колена и киваю, давая понять, что готов, а папаша продолжает: — Существует пророчество, в котором говорится о девчонке, что будет ниспослана самим Шепфа, — лицо Сатаны искажается в брезгливой гримасе. — Энергия ее будет чиста, словно горный хрусталь, ведь способна будет поселить свет даже в самой темной душонке. Нежный образ Непризнанной мгновенно появляется перед глазами и никуда от него не деться. Не может быть. Сердце пропускает удар, и одолевший меня испуг вперемешку с трепетом с трудом удается унять. Я вроде бы не должен знать, о ком твердит отец, но все внутри меня кричит, что девчонка из предсказания ― это она. А папаша продолжает, важно рассматривая ногти на своей руке и то, что говорит, звучит скорее, как смертельный приговор для меня: — Отыщи ее и приведи ко мне. У меня к ней есть весьма неприятный разговор. Кровожадный, хищный смех Сатаны разносится по всему залу и отдается тошнотворным эхом в моих ушах. Гляжу на Цербера, как на единственного, кто понимает что к чему. Он на меня многозначительно. Его физиономия выглядит сочувственно-заинтересованной и лишь подтверждает мои догадки. Точно Она. Мысли беспорядочно сменяются одна за другой. Согласиться? Взять и привести ее к отцу на верную смерть? Ну нет. Да я в жизни никогда больше не причинил бы этой девушке вреда. Но если откажусь, Сатана поручит задание Церберу. Он ослушаться не сможет, сделает все, как миленький. Идей нет. Но и выбора тоже. Выпрямляю спину, явно осознав, какой ответ должен дать. — Да, отец. Я выполню задание, — произношу со всей холодной решительностью, что во мне есть. Буду оттягивать время. Делать вид, что ищу ее так долго, как только смогу. — Прекрасно сын. Другого я от тебя и не ждал. Ступай. Далее по расписанию: школа. Но после разговора с папашей меня будто по голове ударили. Почему она? Почему из всех именно она должна быть той, на кого сам Сатана объявил охоту? И что еще удивительней: почему я так отчаянно хочу защитить ее? — Люцифер, давно не виделись, — догоняет меня демон из команды крылоборцев, пока двигаюсь через школьный двор. — Где пропадаешь? У нас здесь столько всего произошло. Как будто мне интересно. Он начинает рассказывать что-то об их тренировках, на которые я перестал ходить, но мой мозг в этот момент едва ли может уловить суть. Пока шагаю, гляжу прямо перед собой. Взгляд не концентрируется на ком-то одном в этой суетливой толпе учеников, что кружатся вокруг меня и поглядывают сюда. Их глаза выискивают изъяны, смотрят искоса, словно я объект их сплетен. Мне всегда это нравилось, но сейчас абсолютно не волнует. И лишь один сгусток энергии, что случайно оказывается совсем рядом, вызывает бурный всплеск эмоций.(Музыка: Ólafur Arnalds — Study For Player Piano)
Как там сказал отец? Чиста, словно горный хрусталь? Да. Именно так она и ощущается. Ее энергия, словно сам свет в чистом виде или кристально прозрачный горный ручей. Блики солнечных зайчиков, падающие на зеленую лужайку, покрытую полевыми цветами. Могучие ледяные горы, овеваемые снежными ветрами, доводящие до мурашек своим величием. Это все она. Все это вместе взятое и по отдельности. Идет мне навстречу. Совсем одна. Скромно обнимает учебник одной рукой. Сжимает его сильнее пальчиками, когда видит меня и делает незаметный вдох. Сразу же взгляд отводит в сторону и делает вид, что не заметила. Видимо повторяет мое же поведение. Это хорошо, находиться со мной рядом для нее теперь все равно, что угодить прямиком в лапы Сатаны. Пройди мимо, просто пройди мимо. Не думай, не смотри! Как только представляю, что отец мог бы с ней сделать, в жилах закипает и бурлит кровь. Я так рьяно не желаю, чтобы с этой девушкой что-то произошло, что готов лично упрятать ее куда-нибудь, лишь бы никто не нашел. Она не станет очередной жертвой. Неосознанно и слишком резко хватаю ее тонкое запястье в момент, когда та поравнялась со мной плечом к плечу. Черт! Слишком сильно погрузился в свои мысли. Делает мягкий вздох и замирает так же, как и я, хоть мы глядим сейчас в разные стороны. Этот момент длится слишком долго, я буквально ощущаю ее смятение. — Люцифер? Ты идешь? — оборачивается мой компаньон, заметив, что никого нет рядом, и удивленно рассматривает Непризнанную. А я продолжаю держать ее руку и отпускать не хочу. Будто как только оставлю одну, с ней что-нибудь случится. Светит своей энергией налево-направо. Не понимает даже, насколько это может быть для нее опасно. — Я задержусь, иди без меня, — отвечаю и оглядываюсь скрытно: где-то на фоне маячит Геральд. Еще одна причина держаться от девчонки подальше. Нельзя, чтобы он видел меня с ней. Кидаю взгляд на ее порозовевшее личико и, недолго подумав, добавляю чуть мягче: — А ты со мной. Завожу девушку за угол школы, подальше от любопытных глаз. Она становится у стены, обнимает учебник уже обеими руками, будто пытаясь защититься от меня. В глаза смотреть боится, уставилась в какую-то точку на моем плече. — Мне казалось, я научил тебя скрывать энергию, — произношу строго, как нашкодившему котенку. Рядом с ней я сам не свой, а когда вижу эти розоватые губки, тут же вспоминаю прошлую встречу, красивые стоны и как молила ее целовать, как тянулась к пуговицам на моей рубашке, так, что я буквально дурел, мечтая продолжить, но все же совладал с собой. — Научил, но иногда я забываю это делать, — говорит, преодолевая легкий тремор. — Нельзя забывать, Вики, — выходит слишком серьезный тон, отчего девушка, наконец, заглядывает в мое лицо вопросительно. — А ты, значит, волнуешься? — задает вопрос и в голосочке слышится озлобленность. Издаю умиленный смешок. Вот так сюрприз. На что именно эта девчонка злится? Рад, что она все-таки умеет это делать. Не знаю кому еще позволил бы так с собой разговаривать, но этой персоне все готов спустить с рук. — Какие мы дерзкие, — произношу тихо на выдохе и пальцами нежно касаюсь ее подбородка, глядя на нижнюю губу. В этот же момент атмосфера начинает накаляться, нужно притормозить. Она прикрывает глаза на короткий момент от того, что прикосновение такое приносит ей удовольствие, но берет себя в руки. — Почему ты сбежал? — спрашивает решительно, имея ввиду наш последний раз. Потому что тебе суждено стать ангелом, и я не должен сбивать тебя с пути. Потому что мой долбанный папаша хочет убить тебя, и я не смею подвергать тебя риску. Или, может, потому что, если бы я не сбежал тогда, не уверен, что уже смог бы когда-нибудь отвязаться от тебя. — Ты была пьяная, так совсем не интересно, — строю из себя дурака. Это наглая ложь, мне было до одури интересно. Вздрагивает и краснеет еще сильнее от услышанного. — Нет, я не об этом! — чуть громче твердит Непризнанная. — Ты каждый раз так поступаешь, каждый раз сбегаешь, будто что-то мешает тебе быть с… — запинается, сжимая губы и стыдясь произнесенного. Так ты почти все знаешь? Проницательная. Милая. Чертовски хочу поцеловать ее прямо здесь и сейчас, но максимум, что могу сделать — это держаться на расстоянии. Соберись! Приближаюсь чуть ближе, глядя в эти красивые глаза, что дарят ощущение тепла в груди. — Мешает что? Быть с тобой? — продолжаю за нее фразу опасно и безжалостно. — Решила, что у меня есть к тебе чувства? Ошибаешься, Вики. Это невозможно. Твержу такое, а сам осторожно касаюсь пряди ее волос, что спадает на грудь. Подмечаю, как с каждым произнесенным мною словом, глаза девушки намокают все больше. Она рассматривает мое лицо, пытаясь понять правду говорю или нет. Кажется в этот раз обмануть ее не так уж легко. Знает, что скрываю что-то. Грубо хлопает по моей ладони, заставляя убрать ее от себя и воинственно рассматривает, читая всего меня будто насквозь. — Тогда и волноваться за меня не стоит, — цедит низким тоном с холодным вызовом, отталкивает от себя, а затем и вовсе уходит, оставляя меня одного стоять напротив стены. Гляжу в пол задумчиво и угнетенно. Я не смогу защищать ее вечно. Рано или поздно отец передаст задание Церберу или кому-то еще. И что тогда? Нет, так с этим не разобраться. Страх и пляски на останках ни в чем не повинных существ никогда не прекратятся. Пока не искореним истоки зла, этот ужас будет продолжаться бесконечно. Вспоминаю вдруг каждого, кто умирал на моих глазах по воле Сатаны. Каждого, кто пострадал по его прихоти. Вспоминаю громкий плач демоненка, чьего отца наказывают поркой каждый раз, как тот подкармливает голодных заключенных ада. Саферий, погибший лишь из-за того, что ушел служить на сторону белокрылых. Арчи, который потерял близких только потому, что они были ангелами. И это малая доля из всех. А теперь еще и Она. Не позволю. Черта с два я позволю этому случиться! Кажется сейчас я, наконец-то, осознал… И впервые понимаю, что именно должен сделать.(Стоп музыки)
Стою перед знакомыми дверьми, выполненными из красного дерева. Кабинет Адмирона. Решительно врываюсь внутрь и сталкиваюсь с Винчесто лицом к лицу. Похоже он собирался на выход. — Люцифер? — удивленно произносит демон, отступая на два шага назад. — Что-то случилось? — Я согласен, — произношу кратко и без малейших колебаний. Демон понимает о чем я сразу же. Закрывает за мной дверь, хватает за плечи и заглядывает в глаза. — На что именно? — спрашивает, желая понять насколько серьезны мои намерения. — Уничтожить его, — произношу загробным голосом. Комнату окутывает тишина на какой-то момент. Я усаживаюсь в кресло, пялясь с ожиданием на собеседника. — Неужели я все же дожил до этого дня, — с облегчением выдыхает Адмирон и садится, как всегда, напротив меня, давая понять, что нам предстоит серьезный разговор. За этим столом я из года в год выслушивал его рассказы о том, что творит Сатана. Винчесто давно готовил меня к этому моменту, будто знал, что он все же наступит. — Помнится ты говорил, что есть способ сделать это, — добавляю не без доли иронии. — Вот только, позволь напомнить: мой папаша бессмертен. Именно. И в этом вся загвоздка. Единственное существо в нашем мире, которое невозможно убить. Никто не знает как и когда он обрел бессмертие, но это факт, и именно поэтому все так страшатся нынешнего Владыки Ада. — Не торопись, дай собраться с мыслями, — Адмирон по-привычке снимает перчатки и торопливо разливает виски по двум граненым стаканам. — Я расскажу тебе все по порядку. Что ж, послушаем.