Скорбь соперника

Нокаут вошёл в отсек и придирчивым взглядом обвёл небольшой беспорядок в вечно чистом и аккуратном помещении. Автоботы напирали, и обстановка накалялась с каждым новым орном войны. Слухи о том, что автоботы победят страшили, мрачные и противные прогнозы заставляли искру тревожно сжиматься. Все прекрасно понимали, что, несмотря на ситуацию, делать ставки на победителя ещё слишком рано. Но подобные высказывания несли огромную опасность, чтобы не брать их в расчёт. Чтобы не реагировать. Даже, если процессор понимает, что это всё может оказаться неправдой, нутро говорит: «А что если?..». Инстинкты выживания слишком сложны, чтобы не считаться с ними. Протоколы самосохранения из разряда «встроенных» и «обязательных» не вырубить без опасности навредить всему организму и нейросети в том числе. Тем не менее, это не то чтобы объясняло беспорядок там, где обязательно обязана была поддерживаться чистота. Ближе к дальней стене, оперевшись манипулятором об стол, зажмурив окуляры, стоял трёхрежимник. Светлая с светло-серыми пятнами броня, помеченная красным крестом, блестела в мертвенно-белом искусственным свете, фиолетовые вставки добавляли достаточно крупному корпусу материальности, а те, что светились создавали причудливую игру света на броне. Нокаут подошёл ближе, оставаясь всё ещё на достаточном расстояния от товарища и тихо спросил: — Ты в порядке? Некоторое время товарищ ничего не отвечал. Он даже не повернул головы. Из-за этого, и из-за молчания могло показаться, что он не услышал вопроса, и даже не заметил гостя. Но Нокаут знал, что его заметили и услышали. Боевые навыки у товарища нулевые, но реакция и внимательность заставляли восхищаться. Конечно, Нокаут знал, что развиты они были большой ценой, но всё-таки… Не восхищаться было трудно. — Мы с Дарксайдом всегда были врагами… Внезапно невпопад ответил ему товарищ, и мотнул головой. Складывалось чувство, что его сначала вкатали в трассу, потом ошпарили и после этого окунули в холодную очищающую жидкость. Нокаут понимал, что надо срочно было привести его в более или менее нормальный вид. Он не желал товарищу зла, но вот другие десептиконы… В их окружении опасно было показывать хоть какую-то слабость, а тем более нестабильное моральное состояние. Внезапно, товарищ снова отмер, и сказал ещё одну фразу ещё более тихим голосом: — Но когда он умер… Нокаут помнил это. Он был там вместе с товарищем, он видел, как тот впал в ступор при виде почти не покарёженного (бывало и хуже) корпуса с огромной раной в честплейте. Дарксайд дезактивировался сразу. Он не мучился, но и спасти его было уже невозможно. — Брайтлайт… Он перебил Нокаута, не давая продолжить мысль, всё тем же печальным голосом, говоря: — Я… такое чувство, что землю из-под серво выдернули. И мне стало жалко. Очень жаль его младшего брата, Праймуса. Ведь он точно не желал так скоро принимать к себе вернувшуюся молодую Искру! Ему явно плохо от того, что тут происходит. Мне плохо от этого! Я точно знаю одно: эта война… Она ни к чему не приведёт. Нокаут знал, что он очень чувствительный, но и не ожидал, что смерть соперника, да ещё и такая скорая настолько потрясёт впечатлительного Брайтлайта. Но эта реакция, она просто до глубины искры поразила Нокаута и заставляла в очередной раз задуматься о том, насколько же он добрый и сопереживающий мех. Он прекрасно знал отрицательные черты Брайтлайта, но несмотря на трусость, на пацифизм, скромность и не умение ответить на выпады в свою сторону, настолько чистой Искры Нокаут не видел уже очень давно. У него с Дарксайдом никогда не было вражды, несмотря на кардинально разные характеры, но даже его эта смерть лишь задела. Всего лишь очередная жертва войны… Но Братлайт… Конечно, сейчас он убивался по каждому такому дезактиву куда как меньше, чем когда только-только начал принимать участие в войне, но Нокаута очень интересовало то, как у Брайтлайта хватало моральных сил так сопереживать каждому. Он был слишком мягок, слишком труслив, слишком добр для войны. Борьба с автоботами не уничтожила эти черты в нём, а лишь подчеркнула, сделала их яркими. Ему было не место тут, но сейчас никого не спрашивали, к чему лежит Искра. — Мы никогда не были друзьями, но я всегда буду помнить его как того, кто участвовал в моём активе, и позволил усвоить мне ценные уроки. Брайтлайт серьёзно взглянул на Нокаута, и закончил свою мысль: — Как того, кто помог мне осознать нечто важное.