Мне жаль

      -- Ох... наконец-то, -- Леви облегчённо выдохнул, окинув взглядом аккуратно сложенную стопку с документами, и поднялся со стула, направившись к своему креслу, чтобы наконец присесть и отдохнуть, так как стул не лучшее место для этого. Но перевести дух так и не удалось, ведь Аккерман вспомнил о том, что обещал пойти к Эрвину после того, как закончит все дела. Вздохнув, мужчина не нашел сил, чтобы встать с кресла, на которое уже присел, чтобы прийти в себя после выполнения бумажной работы. В последнее время почему-то было много работы с бумагами и Леви уже начинал понемногу раздражаться от всего этого. Иногда даже казалось, что сражаться с титанами веселее, чем сидеть с кучей бумаг. Ещё эта течка… Спасибо, четырехглазая, за то, что ты, хоть и раздражаешь, но существуешь и можешь быть полезной. Её разработанные таблетки-подавители великолепно работали и существенно спасали капитана от незваных гостей, сохраняли его статус непоколебимого человека, а также скрывали его сущность от носов альф. За этим отдыхом и раздумьями Аккерман даже не заметил, что уже прошли несколько минут, которые он планировал отвести на сидение. Медленно поднявшись, он направился к выходу из кабинета и закрыл за собой дверь. Таким же медленным шагом Леви шёл к кабинету Эрвина несмотря на то, что хотелось идти чуть быстрее. Запах альфы тянулся ещё с конца коридора, а может просто сказывалась течка. Однако, он довольно утомился после монотонной работы, однако, усталость словно рукой сняло, когда Аккерман уже стоял около кабинета Смита. Сегодняшний вечер они планировали (даже тут фигурирует слово план, сколько можно уже!) провести вдвоём, ведь это наконец удалось сделать именно в этот день, и несмотря на какую-то там усталость, Леви обязательно проведёт время именно с ним, с его Эрвином. Он тихо постучал по двери, как будто на подсознательном уровне боялся, что этот тихий стук может кто-то услышать, что маловероятно.        -- Входи, -- раздался низкий голос Эрвина из-за двери. Очевидно, он был уверен в том, что Леви решит к нему зайти. Дверь тихо скрипнула, и омега оказался на пороге комнаты Смита. Уголок губ поднялся в улыбке, а смотрел он на мужчину каким-то свойственным только ему тёплым взглядом, который адресовал всегда лишь только блондину. Черт возьми, они так давно не могли быть вместе, наедине, что успели соскучиться друг по другу несмотря на то, что они посреди дня виделись, но это была формальная обстановка, и дальше взаимных приветствий они не заходили. Они оба являлись значимыми людьми в разведкорпусе, и чаще всего нужны были в разных его точках. С одной стороны какие-то честь и уважение, с другой… Они безумно тосковали по близости.        Смит, сидевший до этого за столом, поднялся со стула и направился к Аккерману, который от навалившегося неожиданного волнения даже дышать стал тише. В сей тишине был слышен скрип пола из-под сапог альфы. Тёплая ладонь коснулась плеча, и омега был прижат к широкой груди, а тишину прервал голос главнокомандующего:        -- Проходи, не стой. Я уже сделал тебе чай, как ты любишь.        -- Спасибо, -- коротко ответил Леви и первым делом подошёл к столу, взяв с его поверхности своим причудливым образом чашку и, делая первый глоток, направился к небольшому диванчику, стоящему вплотную к стене, осторожно присел, чтобы не разлить чай. Ощущение, что таблетки начали терять своё действие, нарастало.        -- Выглядишь уставшим. Ты уверен, что не хочешь сегодня отдохнуть? - спросил Эрвин, присев рядом с Леви, вновь положил ладонь ему на плечо, и по телу омеги табуном промчались мурашки, ведь сейчас для него любое прикосновение, особенно от любимого альфы, было сродни электрическому разряду.        -- Когда мы ещё сможем побыть вместе? В любой момент могу отправиться на сражение, или снова дела будут. Не думай об этом, я не устаю рядом с тобой, - допив чай, Аккерман поставил чашку рядом с собой и положил голову на плечо Смита. Губы Эрвина коснулись макушки Леви, отчего тот почувствовал, что вся усталость окончательно покидает тело. Ему нравилось проводить с ним время. Он всегда ощущал себя на своем месте рядом с ним, все проблемы забывались автоматически. Было что-то в этом большом блондинистом альфе успокаивающее. То, что приносило в беспокойную душу Аккермана гармонию. Пережив столько боли в прошлом, он нашел упокоение в другом человеке, ставшем таким родным. Опасно? Не то слово. Эрвин – главнокомандующий. Он тоже выбирался на миссии, тоже подвергался опасности, и несмотря на потерю руки, продолжал это делать. Привязываться к нему есть самая большая ошибка, но Леви уже безнадежно влюбился и не мог ничего с этим поделать.       -- Я рад, что ты здесь, - прошептал Эрвин, проводя ладонью от плеча до лица Леви, рукой осторожно коснувшись его подбородка и медленно поднимая голову. Этот жест всегда создавал нужное напряжение. Несколько мгновений, и уже мужчины слились в нежном поцелуе. Леви прижался к груди партнера, обхватывая руками его широкую сильную спину. Голова пошла кругом от того, как постепенно нежный поцелуй переходил в страстный. Смит игрался с язычком Аккермана своим, сплетая их и касаясь ладонью его шеи, уверенно опускаясь ниже пальцами, до тонких ключиц. Он неспешно расстегнул пуговицы рубашки, дотронувшись до его груди, после запустив всю ладонь под ткань. Горячее прикосновение раззадорило, итак, возбуждающегося Аккермана, и Эрвин уже откровенно дразнил Леви этими прикосновениями к его груди и соскам, при этом не разрывая поцелуй.       -- М-м-м... -- сквозь поцелуй промычал Леви и медленно отстранился, глубоко вздохнув.       Отстраняться не хотелось, но сделать это пришлось из-за нехватки воздуха. Раскрасневшийся, с расстёгнутой рубашкой, которая обнажала крепкий торс, и небольшой дискомфорт в ширинке из-за небольшого стояка, Аккерман поджал губы, потянувшись к ширинке, чтобы расстегнуть её, но его властно схватили за запястье, неспеша убирая ладонь. По одному лишь этому действию можно понять, какое желание испытывал Эрвин, и что он сам хотел облегчить неудобство омеге. Последний наблюдал за тем, как одной рукой Смит расстёгивал ему ширинку, только единственной ею было непросто сделать, и поэтому Аккерман аккуратно отстранил руку любимого и сам расстегнул свою ширинку, почувствовав, что на самом деле стало немного легче. Таблетки-подавители всё ещё действовали, но их действие было слегка игнорируемо мозгом и немного телом капитана. Он считал, что Эрвин не почувствует его феромоны, и отчего такое легкомыслие напало на капитана? Он положил чуток дрожащую руку поверх широкой ладони альфы, глубоко вздохнув, и предупредил. -- Будь осторожен.        — Не бойся, всё будет хорошо, — сказал Эрвин, улыбнувшись, и коснулся ладонью щеки Леви, чмокнув кратко, но чувственно его в губы. Возможно, он действительно не чувствовал его, но стоило же его хотя предупредить по-нормальному о своей чертовой течке и высоком риске залететь. Но омега сейчас, затуманенный собственным желанием, абсолютно совершенно не хотел этого делать. Возможно в какой-то мере уже развязный разум даже требовал залета. Он не препятствовал, когда блондин аккуратно раздвинул его ноги, вставая на колени меж тех, после чего наклонился к его груди, покрывая поцелуями шею и ключицы, медленно опускаясь к груди, кончиком языка лаская соски Аккермана. Командор знал, что любимому омеге это нравилось, и всё также, как и в первый раз, старался сделать ему приятно, наслаждаясь его реакцией, которая была такой же, как и раньше, возможно, даже ярче, как ему показалось. Яркими ему ощущалась не только реакция, но и запах, однако, альфа, чуя их, даже не думал о том, чем могло всё кончиться.        — Ах... Эрвин, не так быстро... ммм, - Леви положил ладонь на макушку Эрвина, пытаясь отстранить его, и слегка откинул голову назад. На выдохе из груди вырвался стон, в то время как по всему телу Леви прошла мелкая дрожь. Прикосновения Эрвина сводили с ума, особенно в самых сокровенных местах, где гуляли сейчас его напряженные пальцы, и омега даже не представлял, как он восхитительно выглядит в таком состоянии и положении.        — Не могу, я долго сдерживал себя. Ты потрясающе пахнешь, — прошептал Эрвин, промурлыкав куда-то в шею Леви, сделав круговое движение кончиком носа, от которого Аккерману стало явно щекотно, и этот жест сопроводил очередную волну итак давящего возбуждения, судя по тому, как он сдвинул ножки, коснувшись ими бёдер Эрвина. - Неужели ты меня испугался?        — Глупости, — в ответ шёпотом отозвался Леви, глядя в глубокого голубого цвета глаза, поглаживая альфу по уложенным волосам, пропуская между пальцами светлые пряди, всё также улыбаясь уголком губ, пусть улыбка и была слегка искажена дыханием нетерпения. - Не переживай, можешь продолжать.       Смит ничего не ответил, лишь провёл кончиком языка от груди Аккермана до самого живота, всё ниже опускаясь к самому заветному. Он не торопился, окинув взглядом давно стоящий орган омеги, после чего провёл по нём кончиком языка. По телу Леви вновь прошла дрожь, его сущность требовала большего, что отражалось во всех действиях Аккермана Главнокомандующий ухмыльнулся, замечая реакцию возлюбленного омеги на это. Он действительно выглядел возбуждающим всем своим видом, красиво сложенный, и несмотря на суровые тренировки, его бедра не потеряли омежьей округлости, и кожа его была потрясающе мягкой. Прибавить к этой красоте ещё его ответную реакцию на прикосновения, и это действовало безотказно на Эрвина, больно давя в брюки. Ещё на протяжении нескольких минут Эрвин ласкал Леви, отчего тот едва не сходил с ума от прикосновений губ к себе. Было сложно сдерживать стоны, хотя омега всё же предпринимал попытки сделать это, но когда он кончил, то из груди вырвался тихий стон вместе с глубоким вздохом.       -- Мх... Эрвин... -- Аккерман откинулся на подлокотник дивана, лопатками упираясь в него. Было немного неловко за то, что они даже толком не начали, а Леви уже кончил от простого минета. Тянуть больше не хотелось, слишком давили на восприятие смешавшиеся феромоны, поэтому мужчина потянулся к губам альфы, касаясь их своими. Очень мягко… Вновь поначалу поцелуй был таким нежным и манящим, но затем перетек постепенно в более настойчивый и горячий, отчего голова пошла кругом, туманило разум… Влажно…        Эрвин слегка опешил. Неожиданно было получить резко поцелуй от Леви, ещё и такой настойчивый, обычно Смит вовлекал Аккермана в него, но это действие с его стороны не осталось без ответа и сейчас он целовал капитана в ответ, рукой поддерживая его за талию, тем самым притягивая к себе. Альфа также, как и омега, чувствовал невыносимое желание. Рукой проводя по талии партнера и следом коснувшись его бедра, Смит схватился за край брюк Аккермана, неспешно, но вполне уверенно стягивая их до самых колен. Эрвин не отстранялся от губ Леви и сейчас потянул руку к его ягодицам, осторожно проникая пару пальцами внутрь. Стоило ему только сделать это, как он ощутил весь жар и влагу изнутри, и от этого ему сильнее хотелось войти в капитана. Невыносимо было терпеть. Сам того не понимая, альфа позволил феромонам окутать его мозг, и он уже на этот раз спешно оказался между ног Аккермана, пристроившись стоящим органом ко входу и без труда скользнув в него из-за подступившей омежьей влаги. Леви вздохнул, почувствовав, как в него довольно резко вошли. Легкий дискомфорт сменился животным желанием быть заполненным полностью.        -- Ты давно хотел этого, -- констатировал факт Леви, протягивая руки к шее Эрвина и приобнял его, не сводя томного взгляда с родных голубых глаз.       -- Я соскучился по тебе, -- прошептал Эрвин на ушко Леви, улыбнувшись ему, и чмокнул в щёку. Мужчина поддался бёдрами вперёд, проникнув глубже. Чувствуя весь жар внутри омеги, неистово наслаждался, с каждым проникновением ускоряя движения.       -- Нгх... ммм... -- Леви с трудом сдерживал стоны, но чем дальше они заходили, тем приятнее ему было, и сдерживаться казалось невозможным. С каждым движением всё горячее, а стоны громче. Было так влажно и скользко внутри, что Эрвин не был в силах уже замедлиться, но темп он ускорял как можно осторожнее, словно всё было как в первый раз, словно не хотелось доставлять Леви дискомфорт. Запах омеги сводил его с ума в который раз, сейчас в особенности, и он, казалось, даже не придавал значения его усилению.        -- Я люблю тебя. Очень сильно, -- громко шептал Эрвин, чуть шире улыбнувшись, и вновь поцеловал Леви, прижимая его рукой к своей груди и поглаживая напряженной ладонью по спине.       Леви постанывал, в ответ только крепче прижимаясь к Эрвину, в то время как тот уже совсем ускоренно двигался внутри парня, проникая на всю длину и задевая чувствительную матку головкой, отчего иногда Леви вздрагивал, громче простонав. Это нравилось Эрвину, и поэтому он как будто специально, издеваясь, резким толчком проникал на всю длину. Из-за этого Аккерман чувствовал, что скоро также, как и Смит. Омегу сейчас не беспокоило даже то, что в него могут кончить, учитывая его течку, на которую сейчас было плевать. Распаленный похотью мозг даже требовал этого. Внутри стало куда горячее, когда Леви чувствовал, как сперма заполняет его изнутри, отчего из груди вырвался рваный вздох, и только через пять минут, до него дошло, что кончили ему внутрь. Страх холодом окутал всё нутро омеги, но Леви не спешил отстранить от себя Эрвина и убежать куда-нибудь подальше. Наоборот, он притянул альфу к себе, уложив на свою грудь и поглаживал по пшеничным волосам, временами прикрывая глаза из-за усталости, пытаясь хоть немного бороться со сном, но уже через несколько минут Леви спал крепким сном. Он настолько вымотался за всё это время, что практически не ощутил, как был сцеплен с Эрвином, который ещё не совсем пришел в себя и мало понимал, почему не может покинуть тело омеги. Туман в голове развеялся, и он осознал, что образовался узел, который теперь скреплял их. Но Смит не менее устал и морально, и физически, так что, едва через время узел ослаб, он тоже уже спал. ***        С того самого момента прошёл месяц, но всё это время Леви не подозревал о своём интересном положении, а уж признаки беременности по типу тошноты, сонливости и усталости, он игнорировал, не считая это за что-то серьезное. Единственное, что он делал, так это спал дольше трёх часов, чего не было раньше, и что не могло не напрягать. Он мог бы и дальше игнорировать изменения в своём теле, если бы не то, что случилось во время уборки, а именно Леви почувствовал приступ тошноты. Его живот скрутило так, что он не успел даже добежать до ближайшей ванной, и его вывернуло обедом прямо на пол, который он только что старательно отмывал. Услышав со стороны взволнованный выкрик, он с досадой и неким испугом осознал, что его заметил явно не кто-то, кому бы он доверил подобное. Проходящий мимо солдат оказался Эреном, который, несмотря на некий прежний абьюз со стороны капитана, всё равно обеспокоенно помог ему приподняться, несмотря на сопротивление Леви. Йегер не знал, чем ему ещё помочь, посему усадил на ближайший стул и принес ему воды, желая этим хоть как-то облегчить состояние капитана, который после произошедшего подрагивал всем телом, и несмотря на то, что стояла теплая погода, его пальцы отдавали холодом. Сухо поблагодарив Эрена и отказавшись от помощи убраться, он отозвал его заниматься другими делами. У всех свои обязанности, и сейчас нельзя было никак давать слабину. Даже по состоянию здоровья или иных причин. Мужчину накрывало холодящее душу осознание причины его уже давнишнего состояния, на которое он, мягко говоря, забил большущий болт, не считая его какой-то серьезной проблемой. Наилучшим решением, которое смог выдать его окутанный паникой мозг, это сходить к Ханджи. Четырехглазая точно сможет подтвердить или опровергнуть опасения, и желательно, чтобы это было второе… Аккерман и раньше думал об этом, но лишь на подсознательном уровне, думая, ну что такого может произойти, но что-то подсказывало ему, что пойти нужно и мужчина всё же решился на это. Закончив с уборкой примерно через час или чуть больше, Аккерман отправился к Ханджи, и пока он шёл, казалось, что ноги ватные; ещё пара шагов, и мужчина рухнет на пол. А если он и правда сейчас носит под сердцем кого-то? Хотя глупость, все неутешающие признаки налицо... Возникает следующий вопрос: как растить ребёнка, если кругом кишат титаны и время в целом непростое. Да и что Эрвин скажет, узнав о положении Леви? От этих мыслей голова шла кругом.        -- О, рада тебя видеть! Проходи, -- весело прощебетала Ханджи, улыбаясь, чего сейчас нельзя было сказать про Леви. Его вид был напряжённым, что девушка заметила, поэтому вмиг стала серьёзной и подошла к нему, подхватив под руку.        -- Выкладывай, что произошло.        -- Состояние не очень, -- только сейчас капитан понял, насколько смущает говорить о своем положении в данном плане, и что с каждым сказанным словом его окутывает всё более сильный страх. – Я стал много спать. Устаю с каждым днем всё больше. Меня тошнило последнее время. Сегодня рвало…       -- Интересно, интересно… -- Зое скрестила пальцы под подбородком, внимательно взирая на Леви, которому внезапно стал так неуютно, что хотелось просто покинуть её кабинет. – Идём-ка осмотримся, не надо на дверь смотреть.        Леви поёжился, но перечить ей не стал. Он итак слишком долго тянул. Поднявшись с кресла, что находилось напротив молодой женщины, направился в указанную ею сторону. Ханджи дождалась, пока мужчина ляжет на кушетку в её кабинете, после чего подошла к нему, расстегнув пуговицы рубашки. Конкретных изменений в форме живота не было, учитывая срок, но осмотреть стоило, так что девушка коснулась рукой шеи Леви, почувствовав то, как слегка увеличилась щитовидка, что уже натолкнуло её на мысль о беременности мужчины. Плюс ко всему, его тело стало на ощупь несколько мягче, нежели раньше, когда ей удавалось касаться его мимолетно. Зое также заметила потемнение ареола сосков и сомнений уже точно не оставалось. -- Поздравляю с кормо... кхм… поздравляю, у тебя будет будет ребёнок, капитан Леви.       -- Что? -- переспросил Леви, несколько испуганно взглянув на Ханджи и присаживаясь на кушетке. Конечно, он немного ожидал такой новости, но то, что это оказалось правдой, словно перевернуло весь мир с ног на голову, нехило встряхивая всё его естество, отчего сердце задало бешеный ритм, а зрачки значительно расширились. - Твою ж...        -- Так, тише, не ругаться. Успокойся. Молодые матери не должны нервничать, -- Ханджи пулей подлетела к Леви и протянула ему чашку с чаем (видимо, с ромашкой), стоя рядом и настолько солнечно улыбаясь, словно это была её беременность, а не капитана. – Интересно, кто же наш счастливый отец? – ехидности в её улыбке было не занимать.        -- Ты его знаешь. Этого достаточно, -- отрезал Леви, слезая с кушетки, и вышел из кабинета Ханджи, закрывая за собой дверь. Даже чашку с чаем не взял. Слишком погряз в мыслях про будущего ребёнка, что едва ли не прошёл мимо своего кабинета. Плюхнувшись в кресло, Аккерман провёл ладонью по лбу, тяжело вздохнув. Он не знал, как рассказать Эрвину, и думал сейчас только про это. Конечно, возможно, он обрадуется, но... а если нет? Из-за таких мыслей Леви пришёл к выводу, что расскажет об этом позже. Положив ладонь на живот, слегка поглаживая, омега интуитивно чувствовал в себе новую жизнь, и от этого на его лице появилась небольшая, но искренняя улыбка. Это их с Эрвином ребёнок и может, всё будет не так уж и плохо, как мужчина думал изначально. -- Всё будет хорошо. Вот увидишь.        Леви даже не заметил, как засиделся почти до самой ночи, и уснул прямо в кресле и одежде, как это было всегда, только сегодня его сон растянулся куда дольше, как и прежде. Он даже не сразу понял, что проснулся в девять утра, и сперва пытался отойти ото сна, осознавая, что проспал совершенно всё. Как завтрак, так и утренний сбор. Было плевать на это, хотя очень хотелось есть.        Даже зная про свою беременность, он старался не забрасывать дела, и, так как никто, кроме Ханджи не знал о его положении, то капитану взбрело в голову отправиться сражаться с титанами, и всё шло хорошо, если бы Леви неожиданно не стало плохо. Мало того, что тошнило, так ещё и живот неприятно заныл. Теперь всегда так будет? Это было первое, о чём мужчина подумал. Наверное, стоит временно забыть о сражениях и действительно подумать хоть немного о том, кто сейчас был у него внутри. Он согнулся почти пополам, придержавшись ладонью за живот, и благо плащ защищал этот жест от лишних глаз.       -- Капитан, вам нехорошо? -- спросил Армин, подбежав к Леви, и сейчас стоял рядом с ним, беспокойно глядя на него. Внимательный Арлерт не мог упустить это из виду, искренне волнуясь за вышестоящего. – Может, вам нужен врач?        -- Всё нормально, -- сказал Леви, навалившись спиной на ствол дерева. Наверное, ему правда не нужно было идти сражаться, нужно было остаться. Голова закружилась, поэтому мужчина сполз вниз по стволу дерева, присаживаясь на корточки. Аккерман прикрыл глаза, словно проваливаясь в бездну, и уже не слышал, что Армин кого-то звал, убегая вперёд.       Прийти в себя Леви смог только в кабинете Ханджи вечером, лёжа на кушетке и глядя в потолок. С трудом повернув голову набок, Леви оглянулся, не обнаружив девушку здесь, и поэтому как можно осторожнее присел. Голова ещё немного кружилась, а от остаточного чувства тошноты Аккерман слегка скривился, невольно положив ладонь себе на живот. Он испугался за ребёнка и сейчас ему вновь пришло в голову осознание, что совершенно не хотел терять его. Если до этого он боялся грядущего, и возможно даже думал о том, чтобы избавить себя от этой ответственности, то сейчас инстинкты всплыли наверх, не позволяя ему даже думать о том, что можно потерять его будущее чадо. Нужно было дождаться прихода Ханджи, чтобы спросить, всё ли в порядке с малышом. Пять минут ожидания казались вечностью, и вот, дверь открылась, а на пороге стояла Ханджи, причём выражение её лица показывало крайнее недовольство.       -- Леви, ты головой соображаешь? Вроде уже не маленький, голова на плечах, а сражаться решил в положении! А если бы что-то случилось? Завязывай с этим, пока не родишь, -- возмущенно сказала Ханджи и подошла к Леви, который выглядел явно не как человек, на которого в таком состоянии можно кричать. Взгляд Зое немного смягчился, значит сердиться она уже вряд ли будет. -- Леви. Отец ребёнка Эрвин?       -- Чёрт... потише, голова словно каменная, -- Аккерман прикрыл глаза, сжав зубы, на пару секунд прикладывая ладонь ко лбу. Услышав про то, кто был отцом ребёнка, мужчину словно током ударило. -- Не говори ему, я сам скажу.        -- Я и не собиралась, -- ответила Ханджи, хотя подобная мысль мимолётно возникла в её голове, но Леви будет весьма возмущен, если Эрвин узнает эту новость от кого-то другого. -- Иди отдохни, меньше напрягайся сегодня. Ладно?        -- Угу, -- ответил Леви, кивнув головой и вышел из кабинета Ханджи, возвращаясь к себе. Он надеялся посидеть один, в полной тишине, чтобы собраться с мыслями, но через пару минут в дверь раздался стук. Аккерман тяжело вздохнул, но войти всё же разрешил.       -- Леви, как ты? -- стоило Эрвину зайти к Леви, как он сразу же спросил про его самочувствие, после чего немедля подошёл к омеге и встал перед ним на колени, взяв его за руку. -- Ханджи сказала, что тебе стало плохо и ты потерял сознание.       "Чёрт", - мысленно ругнулся Леви, но внешне не показывал, что он немного волнуется, не зная, что сказать Эрвину про своё самочувствие. -- Не переживай. Наверное, я просто устал, мне просто стоит отдохнуть.       -- Точно всё хорошо? - настойчиво спросил Смит, на что Аккерман кивнул головой и поддался вперёд, приобняв Эрвина за шею. Он коснулся губами макушки мужчины и провёл ладонью по его светлым волосам. Когда он так опускается на колени, это всегда так удобно. Не надо задирать голову, чтобы посмотреть на этого великана.       -- Посиди со мной, - шёпотом попросил Леви, положив ладони на лицо Эрвина, смотря на него с теплотой во взгляде. Эрвин кивнул, улыбнувшись, и поднялся с колен, присаживаясь на подлокотник кресла. Он поглаживал Леви по волосам и аккуратно перебирал тёмные пряди, такие шелковые под его грубоватыми пальцами. Альфе нравилось доставлять удовольствие Аккерману, и когда он уделял ему внимание тактильно, то ощущал тепло от того, как податливо реагировал на это недоступный для всех капитан. Он его. Только его.       -- Будь со мной… Всегда, -- тем же тоном вещал омега, глядя в эти сапфиры, где отражался он сам, и от этого осознания бежали мурашки по коже.        -- Буду, Леви, -- отозвался Эрвин, улыбаясь, и наклонился к омеге, касаясь губами его щеки, -- Пойдём ко мне.        Аккерман сперва хотел спросить, зачем они идут в кабинет Смита, но посчитал это ненужным, и лишь поднялся с кресла, отправляясь вслед за главнокомандующим. Как оказалось позже, то Эрвин привёл Леви к себе и указал ему рукой на диван за тем, чтобы они могли полежать вместе, на что тот отреагировал сразу, идя к указанному месту. Первым делом он снял сапоги, отставив их в сторону, после чего осторожно улёгся. Диван не был маленьким, так что двое мужчин смогли на нём спокойно поместиться, и сейчас Эрвин обнимал капитана со спины, проводя ладонью по его груди. Им редко когда удавалось побыть вот так вдвоём, из-за обилия дел, но если и находилось свободное время, то они старались отдать его полностью друг другу. Чаще всего просто лежали в обнимку, тем самым согревая друг друга. Иногда мужчины даже засыпали вместе, и сегодняшний день был не исключением. Пока Эрвин гладил Леви по груди, тот уже практически сразу уснул и сейчас тихо посапывал, сжимая во сне руку омеги. Очередной редкий для встречи день они закончили в объятиях друг друга, и кто бы посмел им помешать.        Проснувшись уже привычно рано утром, Леви раскрыл сонные глаза и потянулся, не нащупав под рукой большого тёплого тела, и, глянув на пустоту, не мог с досадой не осознать, что утро он встречает один. Пусть и был скуп на эмоции, сейчас для него некоторые вещи казались невыносимыми. Гормоны ли или просто натянутые нервы, кто знает. Не сдержав глубоко вздоха, Леви присел на диване, обувая сапоги, чтобы отправиться к себе, но стоило ему только встать с дивана, как дверь в кабинет открылась, а на пороге сейчас стоял Эрвин с тарелкой в руках. Это весьма удивило Аккермана, успокаивая его, и на обычно серьезном лице расцвела улыбка.        -- Доброе утро. Как спалось? – привычным низким тембром спросил Эрвин, подойдя к Леви, и невесомо поцеловал его в макушку, протягивая тарелку с ещё тёплой кашей. - Поешь, пока не остыло.        -- Доброе. Неплохо, тебе? Спасибо, -- ответил Аккерман и аккуратно принял из рук Смита тарелку, попробовав одну ложку каши. На вкус неплохо, да и есть хотелось, поэтому тарелка была пустой уже через пять минут.       -- С тобой всегда хорошо, - сказал мужчина, повернувшись к омеге, что уже отложил тарелку с пустым содержимым. Не то, чтобы каша была совсем вкусной, Аккерману очень хотелось есть, и он смёл всё быстро, стоило Смиту ненадолго отвлечься. - Ты что, всё съел?.. Ты хоть наелся?        -- Очевидно, да. Спасибо, -- а может и не наелся… Леви подошёл к Эрвину, поцеловав его в щёку, а сам ненадолго вышел из кабинета, чтобы отнести посуду. Вернулся он через пару минут, и его встретил слегка взволнованный вид альфы, в том числе, и его взгляд, прямиком направленный на капитана.        -- Леви. Ты ничего от меня не скрываешь? -- спросил Эрвин, делая шаг вперёд, и положил тяжёлую руку ему на плечо.       -- Что мне скрывать от тебя? — ответил Леви, скрестив руки на груди, и положил голову на ладонь командора, что была на его плече. Казалось бы, он мог выкрутиться от излишних вопросов, но как же не вовремя он почувствовал приступ тошноты, однако старался не подавать виду о том, что ему не очень хорошо. Завтрак совсем не захотел оставаться внутри, и в полости рта уже чувствовалась кислинка. - Мне нужно отойти ненадолго, - сжато, едва ли не судорожно произнёс тот, и, развернувшись на месте, Аккерман покинул кабинет Смита и как можно скорее ушёл к себе, громко хлопнув дверью, моментально побежав к санузлу.       -- Всё же что-то не так… - только и успел сказать Эрвин, но Леви уже ушёл, на что главнокомандующий вздохнул и вышел следом. Только он не пошёл за Леви, а решил пойти к Ханджи и спросить, знает ли она, что происходит с Аккерманом. Постучав по двери, мужчина приоткрыл небольшую щель, заглядывая во внутрь. - Ханджи, ты не занята? Мне нужно поговорить.        -- Нет, проходи, -- Ханджи мельком взглянула на Эрвина, убирая что-то со своего стола, после чего подошла к Смиту и закрыла дверь. - О чём хотел поговорить, Э-ру-вин? — с улыбкой прозвучал сей вопрос.       -- Вернее, о ком, скорее. Хочу поговорить насчёт Леви, -- сказал Смит, замечая то, как взгляд Зое с беззаботного стал слегка напряжённым. - Что с ним происходит? Недавно он потерял сознание, сейчас вообще куда-то ушёл. Может, все знают что-то, чего не знаю только я?        -- А что ты можешь не знать? Ты же главнокомандующий, -- с одной стороны Ханджи понимала, что скрывать положение Леви становится сложнее, и, рано или поздно, правда сама всплывёт, а с другой стороны девушка помнила просьбу Леви, а именно то, что тот просил не рассказывать о беременности Эрвину. Врать про то, что это отравление нет смысла, ведь Леви не тащит в рот, что попало. - Ой, я вспомнила! У меня дела есть, потом поговорим, -- с этими словами Зое убежала, даже толком не закрыв дверь за собой.        -- Ханджи! -- вслед ей крикнул Смит, но в ответ ему была тишина, а значит её возвращения можно не ждать. Тяжело вздохнув, мужчина решил пойти к Леви. Подойдя к двери, первым делом он не торопился зайти, прислушиваясь, нет ли звуков или же разговора с кем-то. В кабинете было тихо. Эрвин приоткрыл дверь и первым делом просунул голову в щель, заглядывая. Леви ненароком заснул в своём кресле, тревожить его не хотелось, потому Эрвин шёпотом пожелал сладких снов и удалился к себе. Ханджи вообще ничего не сказала, а потом и вовсе смылась, сославшись на дела, Леви тем более молчит. Вся эта ситуация уже начинает напрягать командора, ведь он беспокоится за здоровье любимого. По возвращению к себе, за неимением срочных дел, Эрвин лёг на диван, чтобы немного вздремнуть, но удалось уснуть ему не сразу из-за мыслей, которые лезли в голову. Час прошёл, прежде чем мужчина наконец уснул. ***       Ещё прошло какое-то время. А вернее, около месяца. До важной миссии по возвращению стены Мария оставалось всего ничего, и Леви казалось непривычным то, что он нервничал. Он совершенно не хотел потерять Эрвина и ребёнка в этом сражении. Особенно волновало то, что Смит собрался переться на эту миссию с одной рукой. Когда он стоял напротив него в кабинете общего сбора, закрыв за остальными дверь, его в очередной раз поразила мощная уверенность в этих невозможных голубых глазах. Солнце отпечатывалось на его одежде, пшеничных волосах, затрагивая мощную шею. И он твердил лишь о том, что ему обязательно нужно быть там, узнать всю правду, а на предложение дать Ханджи возглавить миссию лишь упрямо покачал головой. Леви злился, грозился переломать ему ноги… Бесполезно, раненый командор, отец их будущего ребенка, стремился к своей мечте.        -- Неужели, тебе это настолько важно? – капитан становится ближе. – Эта мечта… Важнее ног?       -- Да, -- твердо отвечал Смит.       -- И даже важнее победы? – не унимался Аккерман.        -- Да.        «И даже меня и твоего ребенка?» -- вопрос остался неозвученным, и на лицо Леви упала тень. Он не решился ему сказать это и сейчас тоже. И это оседало тоской в его сердце, сжимая его изнутри. Проклятье…       Даже на пире, закатанном накануне миссии, он ощущал лишь щемящую душу боль, и всё время, которое было отведено на поход до Шиганшины, он не мог успокоиться, пусть в его положении ему беспокоиться было максимально нежелательно. Когда они прибыли на стену и никого не обнаружили из неразумных и разумных титанов, его даже немного попустило, хоть волнение и дико сосало под ложечкой, заставляя интуицию осторожного Аккермана тревожно сигнализировать. Его состояние сейчас было не тем, которое разумелось у хладнокровного капитана, так что, Леви заставил с силой себя успокоиться, повинуясь приказам однорукого командора. Бой с найденными Бронированным и Колоссом… Ещё и Звероподобный этот с армией неразумных титанов, которые внезапно стали подчиняться этой мохнатой твари, но, благо стояли, а вот сам Титан бросался как камнями, так и речами, что гулом отдавались в высоких стенах. Всё произошло настолько быстро, что он сам уже не понял, как оказался внизу с Эрвином, который всё ещё стойко держался, Перепуганные люди и лошади, звуки грохота булыжников, криков солдат, ржания лошадей и топота копыт. Ничто не ломало ледяного спокойствия на лицах двух офицеров, стоя сейчас стояли друг напротив друга. Снова голову Леви переполняли мысли о том, что происходит и может произойти, но уже не вводили в ужас, слишком было громко вокруг для этого. Сейчас он был не любящим человеком, но солдатом, способным дать отпор титанам, а в особенности Звероподобному. Нужно сразиться с ним во что бы то ни стало, от исхода будет зависеть победа. Совместно с напускной уверенностью, что всё будет хорошо, Леви подсознательно пожирал страх за Эрвина и того, кого он выносил под сердцем. Он уже не мог отказаться от этого, бремя, что он нёс, было заключено не только в дитя, но и в собственном статусе «сильнейшего воина человечества». Теперь он уже не мог точно сказать о беременности, иначе командор потеряет холод в разуме. А это будет очень некстати в нынешней ситуации. Но раз о положении Эрвин до сих пор не был в курсе, и то, что Аккерман решит отступить, покажется странным и может снова смутить Эрвина, заставляя его вновь думать о Леви. Поэтому капитан принял решение сражаться, и убедить в этом Эрвина, чтобы тот не опускал руки в последний момент. Отбросить мечту и сражаться. Ради победы.        -- Эрвин, - тишину прервал голос Леви, который сейчас стоял на одном колене, склонив голову.       -- Да? – голос командора сочился тоской и болью, и он уже не мог их скрыть. Слишком темной тенью они опустились на его лицо       -- Я… Я клянусь. Я уничтожу Звероподобного. И даже если случится худшее с тобой, -- он знал, что выживаемость в такой ситуации нулевая, но надежда на неё всё равно гулко ударялась где-то в сердце, -- Ты… всегда будешь для меня важнейшим человеком в жизни.       -- Леви... – негромко вещал Смит и отвёл взгляд от глаз Аккермана, погладив его по волосам. – Твои слова для меня настолько значимы, насколько ты и представить не можешь, -- мужчина провёл ладонью от макушки до подбородка, аккуратно обхватив его пальцами, и поцеловал его в губы. Поцелуй был нежным и осторожным. Леви положил ладонь на щёку Эрвина, отвечая на поцелуй, прикрыв глаза. – Спасибо тебе…        Эти слова болью и сразу же анестезией легли на сердце Леви, он встал на ноги, наклонившись к Эрвину. Обхватив его шею руками, коснулся щеки мужчины своей щекой. Эрвин положил руку на спину Леви, осторожно поглаживая и прижимая к своей груди. Их обоих мучило чувство, что они больше никогда не смогут поговорить вот так вдвоем. К сожалению, исход был слишком очевиден, чтобы его отрицать.       -- Пойдём, -- сказал Эрвин, поднимаясь с ящика, и крепко обнял Леви за плечо, возвращаясь с ним к остальным. – Пора.       -- Да… - Леви уверенно держал голову поднятой, и его стальной взгляд скользнул по столь красивому профилю альфы, который уже не выражал той мягкости, что была буквально несколько минут назад. Сейчас он снова тот воин, главнокомандующий, что поведет народ за собой, в последний бой. Разъясняя детали миссии, его голос ни разу не дрогнул. Он смотрел на отчаявшийся народ, и источал ту силу, что подпитывала воинов на корню, вытесняя страх и ужас, заполнивший их. Леви испытывал крайнюю гордость за своего Эрвина, но одновременно с тем, его не покидал страх. Не страх перед титанами. Страх потерять семью. Эрвин для него являлся его семьей после потери других близких ему людей. И сейчас, он салютовал левой рукой, единственной, что осталась у него, поднимая в последний раз упавший дух своих солдат.       Вспышки сигнальных ракет взмыли в небо зелеными полосами, разлетаясь параллельно друг другу по воздуху. И каждый раз, не успевая расползтись в более растянутое агрегатное состояние, новые и новые сигналы были пущены ужасающимися воинами, количество которых редело с каждым опустившимся на них тяжелым камнем от лап Звероподобного. Их убивало мгновенно, животных, людей. Крик солдат смешивался с грохотом вокруг, и среди шума звучал громоподобный голос командора, который продолжал воодушевлять солдат, сам пребывая в откровенном отчаянии. Леви слышал их, скача от титана к титану на УПМ, и вдруг самый громкий глас резко прервался, заставляя осознать, что произошло то, о чем даже думать не хотелось, и в какой-то момент взор Аккермана опустился на остатки отряда, что продолжали скакать вперед, но командора уже с ними не было. В груди разлилась жгучая ярость, и движения Леви стали более острыми и глубокими. Лезвия тупились и ломались практически сразу же, и их отбрасывали, меняя на новые.       Он не помнил, как оказался рядом со Звероподобным, как заставил его ослепнуть, разрезал ему его мерзкие лапы, и плоть, и с каким праведным гневом Леви разрезал его основание шеи, лишая конечностей носителя, вытащил его оттуда. И его правосудие бы свершилось, не появись из ниоткуда другой титан, что перехватил бородатого блондина, спасая его от клинков Аккермана, и сбежал в сторону стен, оставляя Леви наедине с неразумными титанами, что намеревались пожрать одного воина в поле.       -- Я обещал ему! Обещал! – голос Леви звенел от ярости. Клинки опускать он совершенно не собирался, и с новыми силами, что придала ему отчаянная злость, бросился в бой, совершенно забывая о том, что ему вообще нельзя напрягаться. Но, видимо, хоть в этом судьба была на его стороне, и он ни разу не почувствовал недомогания, рубя направо и налево этих тварей, заливая одежду и кожу их горячей кровью. Его целью являлось перехватить носителя Звероподобного, пока тот не свалил окончательно. Он оказался на стене, срываясь на другую её сторону, даже не удосужившись сначала использовать УПМ. Но и тогда он не успел перехватить этого мерзавца, что, играючи, уничтожил практически всех важных и опытных людей. Его поглотила легкая апатия. Он смотрел на Бертольда без конечностей и сгоревшего, но ещё живого мальчишку Арлерта, и на просьбы Эрена использовать на нем инъекцию, практически не думал, когда доставал эту коробку, уже намереваясь передать её. Но звук опустившегося человека, явно не одного, заставило его остановиться и повернуть голову туда. Дыхание Аккермана спёрло, когда он увидел на спине рыжего юноши Флока, имя которого он даже не сразу вспомнил, Эрвина. Своего Эрвина. Ещё дышащего.       -- Инъекцию я сделаю Эрвину…       -- Но вы же собирались дать её Армину, капитан!       Опять эти истерики от несносного Йегера. Он не собирался уступать ему, и когда ударил в порыве успокоить его, на него набросилась бегающая за Эреном собачкой Микаса. Перепалку между всеми успокоила внезапно возникшая Ханджи. Леви, пронзенный болью от того, что его любимый человек сейчас лежал с окровавленной дырой в животе, практически не дыша. Он слишком эгоистично желал жизни Эрвина, забывая о том, что и друзья Армина не собирались расставаться с ним. Что Эрвин, что Армин, два важных человека для всех. Леви доказывал остальным, что Эрвин оплот человечества, считая, что у него будет опыта больше, чем у юного Армина. И лишь потом, когда все устали сопротивляться, сдаваясь под напором капитана, он отозвал всех отсюда, чтобы Эрвин поглотил Колоссального. Оставшись с ним наедине, он закатал ему рукав, с трепетом собираясь коснуться иглой вены, но ему отбили её. Проговорив бессознательно те слова, что раскрывали ему начало пути в мечту, Эрвин не знал, и уже не узнает, что ввёл Аккермана в горький ступор. Сдавленный вздох был слышен только тому, кто его издал. Сильно свербило в носу, но Аккерман не позволил дать эмоциям волю, опуская голову. Он понял, что совершенно не хотел подвергать Эрвина аду, который он бы испытал, узнай он о том, что все те, кто ему доверял, кого он поднимал, погибли. И выбор сделал в сторону спокойствия для любимого человека.       -- Эрвин, - Леви медленно повернул голову в сторону Эрвина, взглянув на него. Было невыносимо больно смотреть на то, как сейчас умирает тот, кого ты любишь и тот, кто так сильно любил тебя. Мысль о том, что ребёнок не увидит своего отца, пожирала изнутри, заставляя сердце колко ныть. Леви чувствовал, как подрагивали его руки, и это грозилось вылиться в судороги. Ханджи всё это время наблюдала за ним. Он отдал инъекцию Армину несмотря на то, что сперва хотел сделать её именно Эрвину. Аккерман подвинулся к Смиту, взяв его за единственную руку, аккуратно прикладывая к своему животу. За его действиями наблюдала поникшая Ханджи, медленно подползая к Эрвину ближе и поднимая ему веки пальцами, уверяясь в неизбежном.        -- Леви… Он уже умер, - сказала Ханджи и медленно поднялась, взглянув Аккерману в глаза. Сердце пропустило удар, и, несмотря на спокойное лицо, его брови дрогнули, невольно изламываясь.        -- Ясно… -- он сел вплотную к Эрвину, неспешно наклоняясь к нему, немного помедлив перед этим, не в силах совладать с эмоциями, которым хотелось вырваться наружу, уничтожить весь мир и затухнуть на его обломках. Аккерман осторожно положил ладонь под затылок Смита, после чего уложил его голову на свои колени, перебирая светлые волосы кончиками пальцев, не в силах поднять взгляд. Глаза щипало, к ним явно подступали слёзы, и это он уже точно не смог сдержать. Одинокая слезинка скатилась по уже обсохшей от крови щеке. Он не мог представить, как будет дальше, как воспитывать ребёнка одному в такое время. Но больше тревожила мысль о том, что Эрвин не увидит малыша. Леви опустошенно вытер тыльной ладонью слезу с щеки и наклонился ближе к Эрвину, коснувшись лбом его макушки и сжав его руку, другой же обнимая мужчину за шею. Он прощался с ним молчаливо, не находя сил ни на слова, ни на эмоции. Пока оставшиеся юные солдаты радовались тому, что они своей тесной компанией остались живы и вытащили из полусмерти Армина, Леви проживал траур. Он похоронил его этим же вечером в одном из домов, сидя на полу около кровати, на которой расположил тело, накрыв его плащом. И даже тогда не испытал никаких эмоций кроме боли и пустоты. Оставляя ему прощальные цветы, он с трудом заставил себя выйти отсюда, чтобы не лечь рядом и не умереть вместе с ним. Но у него есть ещё незаконченное дело, и он не может просто так похоронить своё обещание. И ребенок… Он обернулся в последний раз на него, держа руку на животе и оглаживая его, в очередной раз поджал губы, закрывая за собой дверь.       С того момента прошло несколько недель и Леви из-за сильного стресса не мог прийти в себя, не мог есть, единственное что ему удавалось, так это нормально поспать и то, он временами просыпался ночью, иногда со слезами на глазах. Срок уже одиннадцать недель, и стоило бы меньше нервничать, чтобы выносить ребёнка до срока родов, но из-за того, что Леви сейчас был совсем один, ему было непросто, и, кажется, он даже исхудал немного за эти три недели, которые тянулись так, словно вечность. Сейчас Леви сидел на своей кровати. Кресло стало жутко неудобным, и он теперь предпочитал находиться на чем-то более комфортным для него. Стоило только Аккерману снять сапоги, поставив ноги на койку, чтобы лечь, в дверь раздался стук. Тяжело вздохнув, капитан всё же разрешил войти. Как только открылась дверь, то он сразу же заметил на пороге Ханджи с тарелкой в руках. Она в последнее время часто приносила Леви поесть, чтобы тот хоть немного подумал о ребёнке, да и вес набрать не помешает, поэтому несмотря на ворчания Аккермана, Зое продолжала приносить ему еду.       -- Ханджи, черт подери, я не хочу есть. Честное слово, -- скривившись, капризничал Леви, словно маленький ребёнок, отказываясь от той еды, которую ему давали. -- Ничего не лезет.       -- Леви, я понимаю, но тебе нужно съесть хоть половину этого. Тебе же важен этот ребенок? -- спросила Ханджи, держа тарелку обеими руками. В ответ последовал кивок, поэтому девушка с легкой улыбкой направилась к Леви, предварительно закрыв дверь, и поставила еду перед ним. -- Если переживаешь за него, то ешь, пока не остыло.       -- Ладно… -- Леви устало вздохнул, осторожно взяв тарелку. За весь тот день, когда мужчине вовсе не хотелось что-либо есть, он сильно проголодался и сейчас съел всё до последней крошки.       -- Как себя чувствуешь? -- Ханджи присела на край кровати Леви, забирая у него пустую тарелку. Она крайне беспокоилась за его состояние, периодически заглядывая к нему.        -- Могло быть лучше, -- без какого-либо желания ответил Леви и прилёг на подушку, устало выдохнув. Он сильно утомился морально, а следовательно, и физически. Беременность сделала его крайне чувствительным на изменения в эмоциях, и это вводило в стресс, но он старался не поддаваться ему, чтобы сберечь малыша. Мужчина положил руку на живот. Он уже такой округлый. Ханджи как-то недавно, вроде, говорила, что стоит быть более осторожным в этот срок, ведь токсикоз постепенно исчезает, и малыш растёт интенсивно.       -- Леви... - Ханджи потянула руки к животу Леви, глядя на него так, словно сейчас она будет рассказывать о титанах, а потом и вовсе начнёт просить проводить какие-либо эксперименты. Вздохнув, Аккерман кивнул головой, на что Зое счастливо заулыбалась и положила руки на живот капитана, слегка поглаживая. Живот был маленьким, но его уже можно было почувствовать. - Уиииии! Какой круглый! Будет большим и сильным.        -- Главное, донести его до момента рождения, -- сказал Леви и перевернулся набок, согнув ноги в коленях, продолжая держать ладонь на своём животе. Изредка он поглаживал его, всё думая о своём, витая в облаках, и Ханджи убрала руки, покачав головой.       -- Тебе нужно перестать нервничать. Я понимаю, тебе непросто, но... Леви, ты сражался с ребёнком внутри, я удивляюсь, что вообще с ним ничего не случилось, -- от возмущения женщина взмахнула руками, хмуро смотря на Леви. - Так что тебе нужен не только физический покой, какого не было сначала, но и эмоциональный.       -- Ты права, -- ответил Леви, опираясь руками на кровать, и осторожно присел, касаясь кончиками пальцев ног пола. В другое время на нравоучения Зое он бы лишь раздраженно отмахнулся, назвав его как-нибудь нелестно, но сейчас она действительно надавливала на правильные вещи.       -- Ладно, Леви. Я пойду, отдохни, -- она встала с кровати и вышла из комнаты Аккермана, тихонько прикрывая за собой дверь.       -- Угу, -- мужчина кивнул головой. Ничего не хотелось совершенно. Ни лежать, ни ходить. Но ведь действительно, этот стресс сделает только хуже, однако, мысли о причине стресса лишь сильнее заставляли его испытывать. Он встал на ноги и подошёл к окну, приоткрывая небольшую щель. Прохладный ветер дунул в окно, слегка развевая темные пряди волос Аккермана, а тот отошёл немного в сторону, чтобы его не сильно обдувало прохладным воздухом. Глаза устремились в звёздное небо, а руки легли на живот, аккуратно поглаживая. Тишину прервал шёпот Леви, что обратился к тому, кто был внутри. - Прости, что я был неосторожен. Я не хотел, чтобы твой отец знал, я не хотел его беспокоить, зная то, как бы он боялся за нас с тобой. Я уже так хочу увидеть тебя.       Леви понимал, что срок слишком маленький для того, что ребёнок мог слышать то, что говорил папа, но мужчине просто нужно было выговориться сейчас. Он с трудом осознавал то, что Эрвин не увидит их ребенка, и от этого по лицу катились горячие слёзы, чего Леви заметил не сразу. Он не мог свыкнуться с этим. Удар по подоконнику был довольно сильным, отчего по руке прошлась тупая боль, но Аккерман не обратил на это внимание, утирая запястьем слёзы с щёк. Нет, нельзя устраивать такие эмоциональные карусели больше, иначе сил совсем не останется, да и ребёнку от этого лучше не будет. Медленным шагом вернувшись к кровати, Леви сел на краю, укладываясь, на несколько секунд прикрывая глаза от усталости. В последнее время мужчина засыпал быстрее обычного и просыпался довольно позже. Возможно, оно и к лучшему, ведь сейчас Аккерману нужно больше спать. Впрочем, дела никто не отменял, так что уже на следующей день Леви занимался уборкой своего кабинета, старательно намывая шваброй полы и протирая везде пыль. Ему нужно было хоть как-то отвлечься, и он делал это при помощи уборки. Конечно, нагибаться с животом и драить каждый угол он не собирался, поэтому старался сделать всё шваброй, и вроде как получалось, так что после этого занятия можно было немного отдохнуть и посидеть за столом, занимаясь работой с бумагами, или же просто полежать в кровати. Так проходили дни за днём, где-то тянулись медленно, словно день не кончался, где-то проходили одним моментом, словно ускорились. Ханджи, занявшая пост главнокомандующей, ни в коем случае не брала Леви никуда, лишь держа его в курсе дел. Время пролетало незаметно, и чем больше ребёнок рос, тем сложнее было вынашивать его и уж тем более передвигаться с таким животом тоже было непросто. Будучи на восьмом месяце, Аккерман всё больше проводил время в постели, в последнее время Ханджи заходила всё чаще, несмотря на уйму дел, что уже порядком начало раздражать Леви, ведь он не чувствовал себя плохо, не считая тяжести живота и того, что иногда ощущалась боль в передней части живота, но по словам Ханджи это были тренировочные схватки, которые начались ещё с двадцатой недели, так что не стоило думать о том, что роды уже начались.       Сейчас Леви сидел в своём кресле, навалившись вплотную на спинку, и смотрел в одну сторону, поглаживая руками живот. В последнее время ребёнок довольно активно пинался, и если Леви просто протирал пыль с поверхности мебели, либо же мыл пол шваброй, то малыш словно чувствовал это и сразу начинал двигаться, из-за чего через не хочу приходилось садиться и отдохнуть, чтобы дитё успокоилось.       -- Эй, мелочь пузатая, -- обратился Леви к ребёнку, ткнув осторожно пальцем в то место, откуда сейчас последовал пинок. -- Мне теперь всегда нужно сидеть, чтобы ты не шалил, да?       -- Как мило, мелочь разговаривает с мелочью, -- сказала Ханджи, которая только что зашла и стала свидетелем такого милого момента, но заметив хмурый взгляд Леви, хихикнула и тут же стала серьёзной. -- Как ты? Пинается?       -- Пинается. Только я собираюсь помыть пол, как ребёнок сразу же начинает шевелиться, - он тихо усмехнулся, вздохнув, и поднялся с кресла, опираясь рукой на подлокотник.       -- Похоже, кое-кто хочет скорее появиться на свет. Может, тебе помочь? - спросила Ханджи, но Леви отрицательно покачал головой, снова взяв в руки швабру. Стоило только начать мыть пол, малыш снова дал о себе знать. Ханджи вздохнула, подойдя к Леви, и забрала у него швабру, чтобы самой помыть полы. - Леви, посиди уже, иначе малыш так и будет пинаться.       -- Когда всё это закончится... -- Аккерман тяжело вздохнул и вернулся к креслу, медленно опускаясь в него, откинувшись на спинку.        -- Леви. Осталось немного, просто знай, что вся эта боль будет ничем, когда ты увидишь ребёнка, -- с улыбкой сказала Ханджи, опираясь на швабру, после чего убрала её в дальний угол, где она и стояла до этого. После уборки Зое ушла, оставляя Аккермана одного наедине с самим собой.       -- Надеюсь, -- шёпотом сказал Леви, вновь поднимаясь с кресла, и перед тем, как лечь в кровать, приоткрыл небольшую щель в окне, укладываясь в постель и укрываясь. Ночи не были холодными, так что вполне можно было проветрить свой кабинет. Леви прикрыл глаза, проваливаясь в сон, но вот посреди ночи он проснулся из-за того, что малыш вновь пинался и это продолжалось на протяжении целого часа. Мужчина приподнял рубашку, чтобы посмотреть на живот, замечая то, как по животу прошла волна от маленькой ножки. Боже... неужели он будет таким маленьким? Так незаметно пролетели ещё семь недель и вот, когда Леви после того, как закончил работать с бумаги, ложился спать в надежде, что сможет выспаться и поспать немного дольше, но вот ранним утром капитан проснулся от резкой боли в животе. Остатки сна как рукой сняло, а сам он положил руку под себя, чувствуя мокрое пятно на кровати. Неужели началось? Чёрт возьми! Боль усиливались, словно живот распирало, а поясница и вовсе сильно ныла, отчего шевелиться стало практически невозможно. Первые несколько минут Леви лежал кровати, но вот вечно лежать нет смысла и рожать ребёнка вот так, без чьей-либо помощи тем более не лучшее решение, поэтому подняться пришлось и сейчас Аккерман уже шёл к Ханджи, рукой придерживаясь за стену и тяжело дыша. Надо же было именно в такое время родам начаться, когда все ещё спали. Не заморачиваясь с тем, чтобы постучать, Леви ворвался в комнату Ханджи, отчего девушка подскочила на кровати, будучи в одежде для сна и без очков. Ханджи вскочила с кровати, подбежав к столу, и схватила очки, надевая их. Лохматая Зое помотала головой, отгоняя остатки сна, вперилась взглядом в дверь, увидев, что Леви стоит около двери, тяжело навалившись на неё всем весом, и сонливое состояние как ветром сдуло.       -- Леви! Боже... так что, спокойно... иди сюда, - Зое подошла к Аккерману, взяв его под руку, и медленно подвела к кровати, помогая забраться на неё и лечь. К сожалению, в её кабинете не было предназначено, чтобы здесь рожали, но соорудить нужное она сможет. Схватки только начались, а значит не стоит так сильно спешить и есть время всё подготовить к родам. Минут двадцать точно девушка провела за тем, чтобы согреть ведро воды, а потом тащила его обратно в свой кабинет, плечом открывая дверь. Ханджи поставила ведро на пол рядом с кушеткой, после чего кинулась к шкафу, доставая оттуда небольшую стопку из пелёнок, положив на кровать. Готовилась ведь. Теперь наконец можно было заняться тем, чтобы принять у Леви, но перед этим пришлось подождать несколько часов, прежде чем это наконец началось. Ханджи не могла представить, как будет принимать роды, но и другого выхода нет, так что нужно взять себя в руки и сделать это. -- Только не бойся, всё будет хорошо, ладно?       -- Ага, конечно... Ханджи, давай уже, я сейчас сдохну! - крикнул Леви, закусывая от боли нижнюю губу. Ханджи даже не вздрогнула от того, что он повысил голос, однако именно это дало ей стимул ускориться, и сейчас она стягивала с него штаны, комком откинув их в сторону. Не до аккуратности сейчас. Нужно срочно им заняться.       -- Леви, дыши, спокойно. Не бойся, -- говорила Ханджи, после чего аккуратно раздвинула его ноги в стороны, чтобы было легче. - Как только почувствуешь схватку, глубоко вдохни и на выдохе тужься, хорошо? Запомни, не забывай дышать. Я тебя учила этому.       -- Ладно... -- ответил Леви, лёжа на кушетке, и смотрел в потолок. Чувствуя схватку, мужчина приподнялся на локтях, вбирая полную грудь воздуха, на выдохе поддаваясь вперёд, начиная тужиться, пока Ханджи не сказала ему остановиться и подождать следующей схватки. Роды были слегка проблематичными по той простой причине, что у омег узкий таз, а у миниатюрного Леви так ещё больше проблем с этим, и с каждой потугой Аккерман казалось, что он, мягко говоря, вот-вот шмякнется в обморок, охреневая от боли. Когда у него отошли воды и начались схватки -- первое, что он почувствовал, так это страх, от которого сердце ускоренно забилось и руки затряслись. Страшно было представить, как будут проходить роды, какие будут ощущения. А потом он и вовсе пытался совладать с собой, немного успокоиться, пока Ханджи бегала за водой и как можно скорее подготавливала всё к рождению ребёнка.       -- Леви, ещё немного осталось, давай, - Ханджи старалась немного приободрить Леви, чтобы тот мог тужиться ещё немного и ему не было так сложно. Ещё пара потуг, и ребёнок уже выйдет наружу. В целом, вместе со схватками, роды длились уже десять часов, и это время тянулось вечно. Леви уже был сильно уставшим, и у него не оставалось сил, но если действительно осталось совсем чуть-чуть, то стоит собраться и наконец родить. Глубоко вдохнув, мужчина вновь поддался вперёд. Возникло такое чувство, словно все кишки вышли наружу, но зато уже сейчас Ханджи держала на руках ребёнка, который через пару минут закричал. Из-за жуткой усталости, крик ребенка казался словно под толщей воды, но именно из-за его голоса у Аккермана словно что-то внутри перевернулось. Его тело окутали силы, он вдохновлёно осознал, что хочет взять малыша на руки. Ребёнку перерезали пуповину, после чего Ханджи отнесла его на свою кровать, укладывая поверх пелёнки. Дальше уже женщина вытерла малыша другой, слегка влажной пелёнкой, после чего уже обмотала его сухой, взяв на руки, и подошла к Леви, аккуратно укладывая малышку ему на грудь. -- Леви, это девочка! Девочка! Хей, ты в порядке?       -- Девочка… - шёпотом повторил за Ханджи Леви, очень слабо улыбнувшись, и положил свою ладонь на её спинку. Он был невероятно рад, держа на груди свою новорожденную дочь и поглаживая по спинке, но вот осознание того, что Эрвин так и не увидел их ребёнка, неприятно обожгло, болезненным пятном расползаясь внутри груди. Перед глазами стояла пелена из слёз, безудержных и горячих, что вскоре образовали две дорожки на его щеке. Опираясь на руку, Леви присел, придерживая дочку под головку и спинку, коснувшись своим лбом её лба. - Мне жаль, что Эрвин тебя не увидит... малышка, я обещаю, что всё будет хорошо. Я всегда буду с тобой… я люблю тебя, -- глотая слезы, произнес тот, -- Как же… Как же мне жаль.       Ему было жаль и то, что он практически не признавался в любви ему. Как мало было произнесено этих слов, и сколько раз доказанных лишь действиями. Ветер, что шумел за окном, уносился ввысь, прямиком в уже вечереющее небо, но всё ещё столь голубое. Как и его глаза, забыть которые капитану было уже не под силу… И ему жаль, что он больше не увидит их снова. И их дочь тоже…