Солнце ледяной пустыни

      Я не могу за тобой угнаться. Как бы быстро я не бежал — ты все дальше и я не уверен, что за чувство меня съедает. Зависть? Обида? А может я просто боюсь, что сейчас могу только тянуть тебя на дно, быть твоей тенью и отбрасывать её на тебя. Ведь ты так сияешь, как только что выпавший снег.       Реки сидит неподвижно вот уже час. Прокручивает видео с тренировок с Лангой снова и снова. Хасегава и правда хорош, это вызывает некий диссонанс, ведь Он ему нравится, им весело вместе, он замечательный друг и... И Реки останавливает запись всматриваясь в стоп-кадр с другом. Такой красивый и невероятный, аж дыхание перехватывает. От обиды. Скоро Реки станет ему не нужен, ему больше нечего дать Ланге и потеря интереса будет неизбежна. — Неужели мне так одиноко? — грустно произнес Реки, откидывая телефон в сторону. Больше нет сил зарываться в себя ещё глубже.       На утро настроение было сумбурное, но в целом не радужное, Каян притих и словно замкнулся в себе. На занятиях молча всматривался в окно, а обед и вовсе пропустил. Ланга наблюдает за приятелем, чувствует неладное, но старается не подавать виду, ведь ему непонятны причины и не хочет спугнуть лишними расспросами. Он просто не хочет думать о том, что Реки отдаляется. Ведь это пугает. — Эй, Реки, почему не подождал меня? — тревога едва ли не рвётся наружу, но Хасегава изо всех сил старается не дать ей повода разыграться. — Ой, прости, чувак, я просто не выспался, — Реки выдает не менее фальшивую эмоцию и думает как бы поскорее добраться домой. Просто посидеть одному или может отвлечься. Но Ланга не оставляет одного, словно цепляется за нить которая их связывает, потому что чувствует — нить тонка. Реки молчит, он редко бывает так неразговорчив, а Ланга старается изо всех сил. Улыбается, рассказывает о том, что было на Крейзи Роке прошлой ночью. Жаль Каян едва ли вникал; всё витал в облаках. — Слушай, а научи меня тому трюку? — Реки поднял взгляд на друга, впервые заинтересованный за весь день. Хасегава завис, диалог не клеился, а понурый вид друга только вселял тоску.       Они разошлись в парке, Хасегава был уверен — ночью они встретятся на Крейзи Рок, только непонятное чувство всё росло. Что-то неумолимо пошло не так и он не знает с чего начать разговор, как наладить отношения до того, как они дадут трещину. И почему так страшно? Реки всегда улыбался, в первых рядах поддерживал его, смотрел с гордостью, будто отец за своего сына, радовался за успех и подбадривал, когда Ланга получал раны. Реки прошёл этот путь с ним, так воодушевленно помогал в новом начинании и не давал думать о смерти отца. А теперь... Если Ланга его потеряет? Сердце сжалось, будто в районе диафрагмы, и подскочило к горлу, мешая вздохнуть. Он так привык, что Каян всегда рядом, казалось будто вовсе не жалкие пару месяцев вместе, а целую вечность. А после гонки с Адамом в Реки что-то изменилось, словно он потерял часть чего-то важного и Хасегаве не давала покоя мысль о том, чтобы превзойти этого придурка Адама. Он просто хочет вырвать пьедестал у него из-под ног за Реки, того, кто его обучил. Только ли ради Реки? А Каян снова не пришёл. Нет, так нельзя всё оставлять.       Отбросив сомнения, Ланга направился к дому Каяна. Дождь начался. Реки нет дома, а льет как из ведра, но домой идти сейчас Хасегава просто не хочет. Всё рвётся по швам и закрывать на это глаза уже нет сил. Он должен узнать, почему Реки так его избегает. Ланга стоит у двора его дома, раздумывая где искать друга, и вот он. Идет к дому. Голова опущена, скейт в руке и с рыжих волос стекает вода. Его что-то гложет, это заметит любой, быть экспертом не надо. На Реки нет лица, когда Ланга его окликает. Словно он утратил всякую веру. Каян молча сверлит Хасегаву взглядом, хочет уйти, но Ланга не позволяет, удерживает и спрашивает в чем дело. Эмоции Каяна намного красноречивее, чем слова. Он его не ненавидит, но что бы он ни ощущал, самому Реки от этого больно, а в память врезаются только слова полные отчаяния и горечи. — Мне за тобой не угнаться. Я не такой как ты или Адам, мне непонятна эта жажда соревнований. Рядом с ним я ощущал лишь страх. Может и не моё это вовсе. — Реки... — Ланга стоит в оцепенении и смотрит в янтарные глаза друга. Ему больно. — Ты обещал мне. Обещал, что будешь держаться от него подальше, но тебе не важно каково мне, — Каян едва не срывается, так много эмоций и ни одной положительной. Это ранит сильнее каждого брошенного упрека. — Это не так. Просто, — Ланга запинается, судорожно подбирая в мыслях слова, но Реки перебивает. — Нет! Это так, иначе ты бы не нарушил слово, бросил бы эту затею и продолжил заниматься тем, что не искалечит тебя, возможно, навсегда, — Реки собирается уйти, но замирает. Отводит потускневшие глаза и молчит, словно дает шанс опровергнуть все то, что сказано ранее. Теплилась вера на дне души, и не понятно во что и чего он ждал. — Постой, да постой же! — Ланга хватает его за руку, смотрит в глаза и понимает: он видел эти взгляды раньше, это не может не ранить, ведь он не хотел, чтобы Реки был как и другие — держался от него в стороне. Каян стал дорог ему, это с самого начало было нечто большим, чем просто дружеские отношения. Реки вызывал в нём трепет и желание впечатлять его снова и снова, чтобы он улыбался и был горд за него, чтобы смотрел только на него одного и знал, что это и его победы. Ну же, посмотри на меня! Мой успех — твоя заслуга. Твои деки, твои уроки, твоя поддержка и вера — ты из нас герой, — хочет закричать Хасегава, но боится, что его не поймут. — Чего ты хочешь? Я не Адам, не кто-то там из элиты, даже не Шедоу, зачем я тебе? — Реки сам не понимает, к чему уже весь этот диалог, всё напрасно. — О чем ты говоришь вообще? Ты не понимаешь. Со скейтом или без — ты мой друг, это не должно меняться, ты важен мне и я не хочу, чтобы ты отдалялся. Я же вижу, — парень отводит взгляд в сторону, и говорит тише, — ты просто делаешь вид, что меня больше нет. Реки больно смотреть на Лангу, но и поддаваться не хочет. Ведь Хасегава нарушил обещание, зачем вообще было его давать? Обещал не связываться с Адамом! А теперь этот взгляд и дрожащие то ли от холода, то ли от нервов, пальцы. — Прости, но я не уверен, что сейчас могу быть твоим другом. Поддержка из меня так себе, и я не прощу себя, если из-за меня ты пострадаешь. Ты не понимаешь, что я чувствую. Может тебе просто нет дела, — голос бесцветный, поникший. Реки вырывает руку и хочет наконец уйти. И Ланга бы позволил, стоял и смотрел в спину, но нужный ответ наконец-то был найден. Хасегава обнимает Реки, не позволяя уйти и резко целует, немного неуклюже и смазано. Губы холодные и мокрые от дождя, но Хасегава чувствует главное — его не отталкивают. Реки широко распахнул глаза, и, кажется, забыл как дышать. Ланга целует уверенней, ведёт ладонями по мокрым щекам и старается успокоить и выказать собственные чувства. — Ланга? — Реки смотрит не веря своим глазам, но ещё больше — ощущениям. Всё смешалось в одно: боль, обида, желание поцеловать его снова. Только не говорить, слов не находилось, ничего такого, что было бы уместно сейчас. А Хасегава отводит взгляд, не выпускает из объятий, но и ничего не предпринимает. Закушенная губа и потерянный взгляд странным образом находят отклик в душе Каяна, сердце пропускает гулкий удар. Вот оно что, — мелькает в голове Реки и он целует Хасегаву сам. Неторопливо и нежно, изучая собственные ощущения и эмоции. Может это абсурд, но сейчас это кажется самым правильным, чем мог закончиться этот разговор. Только бы не стало хуже. — Может нам и правда не стоит быть друзьями? Не уверен, что мне хватит таких отношений, — Ланга почти улыбнулся, с надеждой вглядываясь в янтарные глаза. Реки молчит, отводит взгляд и просит оставить его пока что. В любом случае Хасегава так и не сказал ничего дельного, конфликт из-за Адама был всё ещё в силе, а этот поцелуй только смешал карты. Вопросов стало больше. А Ланга так и остался смотреть ему в спину, не понимая, что сейчас произошло. Его отвергли? А чего он сам хочет? Секунду назад он был готов целовать его до потери сознания от гипоксии, а сейчас медленно начинает остужать голову. Вдруг это и станет их последним разговором? Ну до чего нелепо и обидно. Вымокнув до нитки, Хасегава всматривается в уже пустой горизонт и решает вернуться домой, пока чувства не посыпались из него градом. Вот-вот и взорвется, словно часовая бомба. Домой возвращается нехотя, тихо пробирается в комнату, чтобы мать не проснулась. Все мысли вокруг одного: они достигли точки невозврата.       Реки заперся в комнате и прижался к стене спиной. Губы до сих пор покалывает и будто немеют кончики пальцев. Он запускает пальцы в волосы и судорожно собирает в голове мысли в единую картину. Планка смятения поднималась всё выше и выше, мокрая одежда до дрожи холодит кожу и тетради ворохом летят со стола. — Какого черта! — сдержанный всхлип. Да пошло оно всё. Ничего, если дать волю эмоциям. Слезы каплями обжигают ладони и голова пустеет. Ничего кроме боли, а потом уже разберется, что является ее первоисточником. Сейчас плакать конечно не страшно, он просто подросток и просто человек. Совсем не страшно. Кто же для него Ланга? Если бы не все эти события, он бы поцеловал Реки? А сам Реки бы ответил? Сейчас тяжело распознать что-то такое светлое и чистое через призму обиды. Нет, так нельзя. Хотя бы немного времени выдохнуть, подумать и может всё вернется на свои места. Но конечно это всё так наивно.       День за днем он избегает Хасегаву. Едва в толпе мелькает его образ или голос слышен пусть даже из далека, как Каяна и след простыл. Шаг, выдох, сердце рвется через грудную клетку. Нервы шалят, и как избегать кого-то вроде него? Каян поздно заметил, как в его мире много Хасегавы, он в каждом укромном уголке. Его взгляд, улыбка, голос. Всё только и шепчет вокруг, что о Ланге Хасегаве, словно о нем песнь ветра и деревьев. А может Реки Каян сходит с ума.       Ланга садится на уроках рядом, смотрит как ни в чем не бывало, только подрагивающий в улыбке уголок губ выдает нервозность и накал между ними. — Привет, Реки, я прошел отбор. — Ага, — фыркнул Реки, глядя в окно. — Мне не интересно. И весь диалог за день. Реки так и не ответил ни на одну смс.       Мийа и Шедоу уже сходят с ума. Конечно, всем всё ясно. Реки кинул Лангу. Хасегаву трясет от тревоги и раздражения. Да какого черта он так с ним?       Дома Ланга понуро смотрит в тарелку, мама что-то рассказывает, какие-то мелочи с работы. Аппетит едва ли был, но мама старалась, так что беспокойство не выкажет. Не хочет напрягать лишний раз. Но Нанако, всё видит и понимает. Конечно, Ланга ведь как открытая книга. — Влюбился что ли? — внезапно интересуется мама и Ланга прислушивается к себе. Смутившись, парень замолкает не находясь с ответом. Влюбился? — Мне кажется, меня игнорируют. Я не знаю, что ещё сделать, — вздохнул парень и потупил взгляд в тарелку. Женщина по доброму улыбнулась, стараясь поддержать сына. — Просто будь с собой честен и признайся ей. Это ведь важно, — Нанако улыбается и Ланга наконец-то находит ответ. — Ей? — Ха? — женщина удивленно смотрит на сына. А Ланга поблагодарил за ужин и воодушевленно засобирался.       Мотоцикл заведен и на губах засияла улыбка. Вот оно. — Привет, а он ушёл, — зевнув, ответила сестра Каяна. Ланга кивнул и умчался на Крейзи рок, Реки должен быть там. Только вот поиски не увенчались успехом, энтузиазм гибнет под натиском осознания, что может его чувства никому и не сдались вовсе. — И что я делаю? — едва различимо произнес Ланга, ожидая своей очереди в отборочных. — Не вешай нос, я уверен, он придет посмотреть, — Джо по-отечески хлопает по плечу и улыбается. Дышать становится несколько легче. Даже несмотря на то, что сейчас им предстоит соревноваться.       Гонка выдалась напряженной, но мысли были далеки от трассы, всё вращалось вокруг одного. У этого одного рыжие волосы и янтарные глаза. А на пьедестале он грустно отмечает, что всё не так. Сердце так не колотится, как раньше, и нет удовлетворения от победы. Ха, и почему всё? Потому что среди сотен глаз зрителей нет нужных. Вот так. Только чертов Адам вертится рядом, видал он его в гробу.       Все разошлись, Крейзи Рок опустел, а Хасегава ещё ненадолго решил задержаться. Посидеть в тишине и подумать. Как быть? Для чего всё это. Самому смешно, до какой степени наивно и чисто. — Ты был на высоте, — хмыкнув, произвучал в тишине знакомый голос. А внутри всё по-детски затрепетало. Ланга обернулся к Реки, а тот стоял неподвижно, смотрел ровно в глаза Хасегавы, скинув с головы капюшон. — Реки, я люблю тебя, — голос не дрогнул, а на губах против воли расцвела улыбка. Ничего не надо, просто сказать и уйти. Каян испуганно замер, словно от выстрела. Взглянув в бирюзовые глаза читает ясно — не шутит. А бежать некуда, оба знают — эти слова уже не забрать обратно так просто. Нет смысла себя больше обманывать. Реки делает шаг за шагом и наконец встает к Ланге вплотную. Простит он ему эти бессмысленные гонки, пусть, если это то, что может его осчастливить. Реки найдет свою нишу в чём-то другом, может даже в том, чтобы быть его опорой и поддержкой. Пусть даже в этом безрассудном деле. А сейчас губы Реки накрывают чужие, невинный поцелуй перерастает в жадный и горячий язык скользит в глубь рта. Сердце колотится так бешено с чужим в унисон. Скейт выпадает из рук и Хасегава сжимает в объятиях его плечи, целует отчаянно и так ласково. Реки отвечает неистово нежно, прижимается ближе сжимая руки за спиной Ланги. — Я поверю в тебя ещё один раз, не подведи, — шепнул Реки точно в губы, целуя ещё тысячу раз. Ланга кивнул и пообещал даже себе самому, что больше никогда не заставит янтарные глаза поблекнуть от боли. Он его солнце над снежной равниной.