Двое: Я и Моя тень

Объявили построение. До старта - четыре минуты. Я опустил защитные очки и постарался сосредоточиться лишь на ближайшей гонке, на собственном мотоцикле и ощущениях, что он мне передавал, абстрагируясь от всего остального. Ничего и никого вокруг нет. Лишь я и мой верный железный приятель. И ветер. Ветер - мой самый главный, самый преданный друг. Симпатичная девушка вышла вперед, подняв первую оповещающую табличку - до старта пятнадцать секунд. Руки на руль, пальцы привычно легли на нужные рычаги, готовые в ближайшую же долю секунды сжаться до упора. От мучительного ожидания засосало под ложечкой, сознание изо всех сил рвалось вперед, разбиваясь о холодную сталь стартовой машины. Один из судей поднял зеленый флажок, в то время как девушка, перевернув табличку, сделала пару шагов назад. Пять секунд. Отсчитываю про себя дальше - четыре, три, две... Отмашка! Преграда перед колесом тут же исчезает с легким чавкающим звуком откидываясь на влажную землю, но я этого уже не вижу и не слышу, на полной скорости устремляясь вперед, отдавая себя на волю ветру и отлаженной умелыми руками грозной машины. Прямая стартовая стометровка исчезает за спиной, и я вхожу в первый левый поворот, уже вырвавшись на более менее первые позиции из общей массы гонщиков. Внутри взрывается сгусток адреналина, проникая в самые отдаленные клеточки тела, разливается по венам, сосредотачивается в сетке капилляров на кончиках пальцев. Мозг трассу помнит смутно и больше - на схеме Фурухаты, однако подсознание невольно узнает порядок поворотов и трамплинов, череду спусков и подъемов двухлетней давности. Это придает дополнительной уверенности. Передо мной - двое. Один мне не знаком, второй - однозначно самый серьезный соперник, Ямадо Кацитоши, чемпион Японии по итогам прошлогодних соревнований. Для выигрыша мне необходимо обогнать в первую очередь его. Однако на первом круге я пока не рискую это делать, помятуя о предупреждении Мотоки. Где-то здесь должен быть тот самый поворот... А вот и он. Впереди замирает желтый флажок, я максимально группируюсь, сливаясь с мотоциклом в единое целое. Машина послушно ложится на правый бок, входя в опасный вираж. Помогаю ей ногой, тяжелый ботинок чуть утопает во влажном грунте, от шлема и очков рикошетом отскакивают мелкие комочки земли. Я вновь выравниваю мотоцикл, не теряя концентрации внимания. Подьем. Действительно, это уже не столь безобидно, как на предыдущей паре километров, оставшихся за спиной. Этот искусственный, с претензией на естественность, трамплин один из самых высоких не только из тех, что есть на этой трассе, он вполне способен посоперничать с Сузуки. Прыжок. Я отрываюсь от земли, сосредоточенно стискивая зубы. Только бы не допустить ошибку при приземлении. Любой промах, любая малейшая неточность, элементарно дрогнувшая не вовремя рука, - все может привести к весьма плачевным, непоправимым результатам. И, тем не менее, это кратковременное ощущение свободного полета - божественно. Однако, закон земного притяжения никто не отменял. Прыжок заканчивается, колеса по очереди, сначала заднее, спустя долю секунды - переднее, утопают в грунте, заднее вновь подскакивает по инерции вверх. Не смотря на то, что я к этому был готов, с трудом удерживаюсь на сидении, руки едва не вырывает из суставов. Черт, да что они тут устроили?! Это же какой-то трамплин для смертников! А впереди его придется проехать не раз и не два. Ладно, прорвемся! В конце-концов, Тено, представь себя римским воином. Либо ты отсюда выйдешь победителем, либо тебя унесут на щите, вернее на мотоцикле, и именно с этого поворота. До финиша - последний круг. Трасса практически стала родной, со всеми ее поворотами, подъемами и спусками. Скорость - максимально допустимая. И, тем не менее, - с Кацитоши мы идем практически бок о бок, периодически по-очереди вырываясь вперед. Сейчас - как раз его очередь. Очередной спуск, очередной подьем, колеса отчаянно врезаются в грунт, поднимая по обе стороны фонтаны влажной земли, постепенно превращающейся под все сильнее накрапывающем дождике во влажное месиво. Вероятность падения в результате малейшей ошибки - максимальная. Кацитоши впереди, я отстаю на пару метров. Захлестывает волна отчаяния и злости. Два метра на последнем круге при таком серьезном сопернике - это много. Это пропасть, и исправить ситуацию может лишь чудо. Перед нами мелькает желтый флажок, оповещающий о приближении опасного участка. Ямада входит в поворот первым, исчезая с поля зрения на секунды, вновь мелькает его спина в свободном полете в воздухе. Я в этот момент лишь готовлюсь к прыжку, сжимая коленями железный, отчаянно вибрирующий остов мотоцикла. Его ошибку я почувствовал кожей. Еще до того, как колеса машины напротив коснулись земли, я понял, что вот-вот произойдет непоправимое. И никакие флаги и предупреждения не в силах ничего изменить. Он тоже нервничал, пожалуй - еще больше меня. Я рвался вперед, потому что мне было нечего терять за спиной. Я был молодым, наглым и дерзким в своих мечтах и стремлениях. Он был старше, опытнее и уже чемпион. Он в этой гонке не завоевывал, а подтверждал свой титул. Ему было что терять и он нервничал. А нервы - плохой советчик. Мотоцикл впереди черной хищной птицей припал к земле, в отчаянной попытке его владельца удержать бездушную груду металла в вертикальном положении. Заднее колесо вновь поднялось в воздух, однако из-за сильного крена машины переднее тут же заскользило по уже прилично намокшей земле, уходя еще сильнее вбок. Вильнув, мотоцикл завалился, Кацитоши ударной силой выбило с сиденья, гонщик распластался в паре метров рядом. Точно под моими колесами... Странно, но страха я в тот момент не почувствовал. И ничего похожего - тоже. Ни отчаяния, ни растерянности, ни злости, что вот так все сейчас может глупо завершиться. Лишь хладнокровная уверенность - я смогу. Я взял все преграды этой трассы, и сложные и не очень. Я думал, что самая сложная - этот зловещий трамплин. Я ошибся. Горькая ирония жизни - сейчас передо мной было препятствие максимальной сложности. Ценой пройденных испытаний была победа и титул чемпиона. Ценой этого последнего - жизнь человека, что лежал без сознания четко под колесами моего несущегося мотоцикла. Я что есть силы дергаю руль на себя, дотягивая до последнего момента, когда еще можно прыгнуть. Отрываюсь от земли. Лечу. И стараюсь ни о чем не думать. Не пустить эмоции, не дать им взять верх над разумом. Выход лишь один - перескочить в прыжке. Я должен приземлиться впереди него. Смогу? Появляется уверенность, что - да! Да, этот прыжок - самый высокий. Ложусь на корпус, максимально сливаясь с машиной для большей обтекаемости, чтобы продлить полет хоть на сотую долю секунды. Стараюсь не смотреть вниз, на Ямадо. Ни к чему. Либо получится, либо... Руки сжимают руль до отчаянной боли в суставах - не может быть никакого либо. Просто не может! Толчок. Заднее колесо приземлилось на что-то мягкое. Не успеваю понять, как машина вздрагивает, пытаясь стряхнуть меня, опять вверх. Руки пронзает болью, но я удерживаюсь. Оглушительный рев зрителей вокруг, свист пронзают барабанные перепонки даже в шлеме. У меня получилось? Счет на доли секунды, времени что либо выяснять нет, земешкавшись, теряю контроль над мотоциклом. Он кренится в грязной жиже, практически ложась на землю. Не хватало только теперь совершить ошибку подобно Кацитоши! Машина пробуксовывает задним колесом на месте, ложась практически параллельно трассе. Удерживаю из последних сил, подкрепленных злостью и отчаянием. Упираюсь ногой, икру обжигает болью даже сквозь защиту. Сжимаю зубы, чтобы не закричать. Нет, держаться, держаться из последних сил. Мотоцикл чуть выравнивается, я, игнорируя терзающую ногу раздирающую боль, отталкиваюсь и устремляюсь вперед. К победе. Через пару минут перед лицом мелькает клетчатый клочок ткани... Как описать свои эмоции в тот момент, когда сбывается ваша заветная мечта? Когда все, о чем вы грезили дни, месяцы и годы напролет, становится реальным и осязаемым? И все равно кажется чуточку нереальным... Честно, я - не знаю. Возможно, это прозвучит дико, но главное, что я чувствовал - адскую боль в ноге. Все остальное... Слишком сильный всплеск эмоций на завершающем круге, видимо, был последним, на что был способен мой организм. На финише же напало полнейшее отупение и ступор. Меня поздравляли. Хлопали по плечу. Заключали в объятия. Кажется, это был Мотоки. Слух улавливал восторженные отзывы, крики. Мелькали восхищенные, иногда завистливые улыбки. Слишком много эмоций было вокруг меня, я же шел будто сквозь них, не соприкасаясь при этом с ними. Меня вели. Куда-то. Куда? Ах, да... Пьедестал. Я забрался на самую верхнюю ступеньку. Место победителя. По бокам заняли соответствующие своим очкам места еще два парня. Один из них - та самая неизвестная мне темная лошадка, что шла мне в спину. Он счастлив или, во всяком случае, выглядит счастливым. Как и второй. Я, кажется, тоже улыбаюсь. Слышу свое имя. Все как в тумане. Лишь боль реальна. Мне вручают кубок. Чемпион Японии. Я. Закрываю глаза и, наконец, под неимоверной тяжестью чаши осознаю, что все это - не сон и не шутка. Я - чемпион. Харука Тено. Я существую. Традиционный фейерверк из шампанского, последние вспышки фотографов, ответы на стандартные вопросы прессы и нас, наконец, отпускают. Мотоки появляется словно бы из ниоткуда. - Харука! - приятель подхватывает у меня из рук тяжеленную ношу, - Как ты? Что с ногой? Ты белее снега. - Нормально, - выдавливаю из себя, опираясь на его плечо. - Жить буду. Поможешь? В ответ лишь добрая усмешка. Фурухата обреченно качает головой, словно я выдал вселенскую глупость: - Пошли, чемпион! - Харука!!! - я не успеваю вздохнуть, как у меня на шее повисает Мичиру. - Хару, любимый, - мне показалось или я слышал всхлип? - Мичи, солнышко мое, - отлепившись от Фурухаты, беру лицо девушки в свои ладони и заставляю поднять глаза. Красные, все в слезах. - Ми-чи-ру... Целую ее, сначала по очереди касаюсь губами блестящих топазов очей, спускаюсь ниже к щекам, потом притягиваю ближе к себе и зарываюсь носом в волосы, сходя с ума от одного лишь запаха ее духов. Она постепенно успокаивается и затихает, периодически еще вздрагивая, сбивчиво что-то бормоча, про падение, про прыжок... Я плохо слышу, что именно она произносит. Мне достаточно просто того, что она рядом. Я постепенно прихожу в себя и, спустя полчаса отупения и прострации, минувшие с финиша, возвращаюсь в мир звуков и чувств. Сецуна и Усаги замирают рядом, терпеливо ожидая, пока мы справимся с нахлынувшими эмоциями. *** - Мичиру, не нужно, его сейчас осмотрит врач. - Сецуна пытается оттащить от меня сестру, которая вполне определенно решила заставить меня снять при ней комбинезон и показать ногу. Я молчу. Я слишком устал, чтобы сопротивляться, хотя понимаю, что сейчас для подобных откровений не место и не время. Мичиру хмурится, но уступает увещеваниям Мейо. Усаги и Мотоки отводят взгляд и деликатно выходят, оставив нас втроем. Перекидываемся с Сецуной ничего не значащими фразами, лишь бы заполнить пустоту. Я взглядом умоляю ее увести Мичиру подальше отсюда. Объяснять что-либо возможности нет, но Мейо умная девушка, а вполне возможно, что ее предупредил Мотоки. - Мичи, пошли. - она безапелляционно тянет сестру к двери, - посмотрим, куда подевался врач. - Нет, я останусь! - любимая хмурится и упирается. - За ним уже Усаги и Мотоки пошли. - Сомневаюсь, что они пошли именно за ним, - усмехается Мейо. - Мичиру, пожалуйста, не упрямься. Черт! - брюнетка хлопает ладонью по карману брюк, вытаскивая ключи, - Машина! Ну я сейчас кому-то задницу надеру! Сецуна разъярившейся фурией выскакивает за дверь, шарахнув ее на прощание о косяк. - Я, пожалуй, сам дойду до медпункта. - встаю, опираясь на столик. Нога все хуже, практически не могу на нее наступить. Только бы не перелом - приложился ею знатно. Оцениваю свои шансы на то, чтобы спуститься самостоятельно по ступенькам со второго этажа. Хм... - Я тебе помогу, хотя лучше бы не двигаться, конечно. - с сомнением смотрю в ответ на своего хрупкого ангела - она поможет? Ну уж нет! - Нет, Мичиру. Найди мне лучше Мотоки. Я ни за что не позволю тебе тащить мое бренное тело на своих изящных плечиках. - девушка пытается что-то возразить, но я непреклонен. Она выходит. Остаюсь один, делаю шаг к дивану, чтобы сесть, но не успеваю. Дверь снова распахивается. - Любимая? - оборачиваюсь, думая, что Мичиру вернулась. - Я предупреждал тебя?! - сильная рука стальной хваткой вцепляется в плечо. - я предупреждал тебя, или нет?! - Пусти! - безуспешно пытаюсь вырваться. Не получается. Отец сильнее, но сдаваться я не собираюсь. - Пусти меня! - Я ведь четко запретил тебе связываться с этой девчонкой, дрянь! А тебе все мало, да?! - удар наотмашь обжигает скулу, я падаю на диван в бессильной ярости сжимая кулаки, - Думаешь, я это так оставлю? Думаешь, победила, и все изменится? Ты - никто, ясно тебе? Как была никем, так никем и останешься, стоит мне лишь сказать слово. Да хоть сейчас, - стоит лишь подойти к судьям и сказать им, что ты - женщина, а не мужчина. Все, никакого этого металлолома не будет! - отец с силой толкнул стоящий на столике кубок, отправляя его на пол. - Ты - мой позор, вот ты кто. - он рывком поднимает меня, удерживая за куртку. - Ты своим поведением втоптала в грязь всю нашу семью. Имей в виду, я этого так тебе не оставлю... - Ненавижу. Ненавижу тебя... - шепчу еле слышно, однако во внезапно обрушившейся тишине мой голос - словно раскаты грома. В ответ получаю лишь кривую ухмылку. - Дело твое. - толчок в грудь, и я вновь падаю на диван, отец выходит из комнаты, на ходу поправляя идеально завязанный узел галстука. У двери чуть притормаживает, как-то странно оглядываясь, я равнодушно слежу за его движениями. - Удачи вам, господин-чемпион. Неприкрытая насмешка. Торжество в голосе. К чему бы это? Он выходит в коридор, не трудясь закрывать за собой дверь. Замечательно. Скула болит. На автомате провожу по ней рукой - на кончиках пальцев - кровь. Еще и губа разбита. Меньше всего хочется, чтобы Мичиру, вернувшись, застала меня в таком состоянии. Что я ей скажу? Как объясню? Нужно дойти хотя бы до туалета и умыться, он должен быть на этаже. Поднимаюсь, делаю первый шаг, второй. Можно, конечно, допрыгать, как в детстве, на одной ножке... Но что-то внутри подсказывает, что я свалюсь на первом же прыжке. Ковыляю так. Выползаю за дверь. Моя комнатка - последняя по коридору, дальше лишь стена. Туалет и все остальное - налево. Я же в ужасе смотрю направо. В углу, на грязном полу, замерла, согнувшись хрупкая девичья фигурка. Сердце, отработав последний удар, замерло и остановилось. - Мичиру... Девушка медленно, словно сомнамбула, подняла на звук моего голоса сухие и безжизненные глаза.