Шторм

Ночь была дождливая. Тучи заволокли небо, накрывая землю черной тенью и погружая мир под собой в долгий и безмятежный сон. Гонимые ветром из стороны в сторону капли дождя настойчиво бились о каменные скалы, торчащие из бушующего моря. Рядом, под импровизированной крышей из сырых от дождя листьев, горел костер и слабо освещал пространство вокруг. Мелькая под лучами теплого света, вода принимала вид маленьких искр, превращая тусклую картину в нечто сказочное. Они снова вернулись на Штормовой Берег, чтобы раз и навсегда разобраться с отступниками и узнать о Серых Стражах. Оставалось только дождаться утра. Крепко спать под умиротворяющие звуки дождя и океана, представляя себе свой дом. Представляя, как вернёшься туда, закрыв все порталы, победив все зло, и будешь жить обычной жизнью долийских эльфов. Охотиться, строить семью, кочевать с одной земли на другую, пытаясь найти пропитание и безопасность целому клану. Ведь так должно было быть, так учили жить Лавеллан. Но ночь была неспокойная. Долийке уже несколько дней не спалось, о чем она не говорила никому, дабы лишний раз не волновать своих людей. На ее плечи легла ответственность за весь Тедас, как она после этого может обращать внимание на какие-то сны? А сны ее были необычны. Порой кровавые и мрачные, порой спокойные и тихие, будто в ее голове никак не могло уложиться, что случилось на самом деле. Эта разница пугала ее. Один день она страдала от бессонницы, второй — уже сладко спала без задних ног, будто кто-то специально старался сбить ее с толку. Она открыла глаза. Ее пальцы онемели от холода, а ноги промокли от росы в примятой к земле траве. Аккуратно поднявшись на локти, эльфийка взволнованно огляделась по сторонам. Кассандра и Варрик спали, вдалеке у столов туда-сюда сновали солдаты, видимо, время было уже к утру, а у костра одиноко сидел Солас, задумчиво вглядываясь в искры пламени перед собой, будто пытаясь понять их природу, разгадать их тайну. У него всегда был этот задумчивый и строгий взгляд, от которого по спине проходили мурашки, а глаза невольно опускались в пол. Они давно не разговаривали друг с другом один на один, все как-то времени не было. Какое-то ранее неизвестное девушке напряжение в их взглядах и разговорах не давало ей собраться с духом и как в прежние времена сесть у костра вместе и расспрашивать эльфа о его путешествиях по Тени, общении с духами. Что-то заставляло ее молчать и просто ждать, когда все само случится снова. Спустя пару мгновений Солас поймал на себе ее потерянный взгляд, поднялся на ноги, параллельно отряхивая со своих колен прилипший к ним песок, и коротким кивком головы указал в сторону. «Пойдем», — прозвучал голос эльфа в голове Лавеллан, и она поднялась за ним следом. — Солас, я хочу у тебя кое-что спросить, — осторожно начала она, медленным шагом ступая по мокрому песку. Они дошли до каменистого выступа и встали на самом краю. Словно зверь, бегущий за свой добычей, океан цеплялся волнами за камни, царапая их когтями жёсткой солёной воды, ревел, перебивая шум дождя и крики птиц высоко в небе, пугал своей яростью, но манил своей загадочностью. Светло-голубая вода с сероватыми и тусклыми бликами от темного ночного неба завораживала своей неестественной красотой, притягивала взгляд, вынуждая оставаться здесь ещё долгие часы. — Отдал бы все за шанс провести здесь целую вечность, — признался напарник. Его вид несколько напоминал состояние природы. Нахмуренные брови как тучи в небе повисли над его светлыми голубыми глазами, загадочный характер был сравним с неизвестностью океана, такого же темного и глубокого, но манящего к себе с каждой секундой все больше. Лёгкая одежда, босые ноги и кулон на шее — таким его видела Лавеллан практически всегда. — Я хочу, чтобы ты ответил мне честно, — спустя некоторое время продолжила долийка. Она, к его несчастью, пришла говорить с ним отнюдь не о природе. — Спрашивай, — несколько обречённо согласился тот. — Сны, в которые я погружаюсь каждую ночь — это просто сны или твоя магия? — Это просто сны, — ни секунды не думая, ответил собеседник. Его безразличный взгляд устремился вдаль, в глазах отразилось волнующееся голубое море. Отстранённость эльфа Лавеллан никогда не принимала на свой счёт: он не был незаинтересован, ему просто легче было так жить. Закрывать свои эмоции и чувства за толстой каменной стеной стало его привычкой, наверное, именно с тех времён, как люди начали делить мир на магов отступников-предателей и магов Круга. — Но ведь они… — Такие реальные? — уточнил он чуть тише. — Да. Их глаза встретились. Смотреть друг на друга долго казалось им просто пыткой. Не существует чувств, которых нельзя скрыть, но, если эти чувства засели глубоко внутри, разрывая на мелкие кусочки душу и пробираясь в самое сердце, не давали спать ночами, путали мысли, заставляя переживать там, где переживать было неоправданно глупо, и радоваться мелочам, которые обычно никто даже не берёт во внимание. Пустая влюбленность, обоснованная только горьким желанием найти соратника, или постепенно зарождающая сильная и крепкая любовь, та, которая бывает лишь один раз в жизни. — Если ты знала ответ, зачем спросила меня? — тень улыбки проскользнула по его лицу. Скрывать было бесполезно — Лавеллан рушила все его представления о других эльфах раз и навсегда, она удивляла и делала это чаще, чем кто-либо другой. — Хотела услышать его от тебя, — невинно подняла брови долийка. Ее мелодичный голос на некоторое время сбил мужчину с толку. — Я могу прекратить, если тебе не нравится. Голос эльфа вновь стал строгим и холодным, но в глазах что-то поменялось: хмурый взгляд сменился на ласковый и ясный. Сквозь черные тучи выглянули первые лучи холодного осеннего солнца. — Да, — ответила девушка и тут же осеклась, — то есть нет. Я просто не хочу, чтобы ты тратил лишние силы. — Мне не трудно, если ты об этом, — поспешил успокоить ее эльф, демонстративно расправляя плечи и скрещивая руки за спиной, как любил делать всегда. — Спасибо. Однако Солас делал это не только по доброте душевной, он и сам невероятно сильно любил создавать сны и иллюзии, в которых его разум вытворял странные и необъяснимые вещи. Одно было неоспоримо — только там он мог делать, что хотел, тогда, когда хотел, не думая о последствиях и всемирных бедах. Загубишь один сон — сможешь сделать другой и начать все сначала. Такова была его жизнь. — Нам всем нужно хорошо отдохнуть прежде, чем идти в бой, а тебе особенно. Я решил, что такой вариант сможет помочь, — объяснился мужчина. — Спасибо. — Ты повторяешься, — не без улыбки заметил тот. Он в последний раз мельком глянул на свою спутницу, про себя отмечая, что по утрам та выглядит особенно красивой, и лёгким шагом спустился к воде. Он любил природу, или, вернее будет сказать, он сам был неразрывной частью этой природы. Чувствовал с ней странную и глубокую связь, которая не давала ему быть просто равнодушным наблюдателем. Ожидая, что Вестница спустится следом за ним, маг оказался прав и в очередной раз услышал ее мягкий женственный голос: — Солас. — Что? — Почему те́бя нет в моих снах? — долийка опередила его на полшага, она остановилась перед ним, с вызовом подняв голову вверх, и коснулась указательным пальцем его груди. Ее тонкие светлые брови были нахмурены, а строгое выражение на ее лице держалось ровно до тех пор, пока ее напарник не дал ответа на вопрос. Не особенно она и умела строить грозный вид и злиться. — Я там есть. — Но ты прячешься от меня, почему? — настаивала на своем Лавеллан. — Не хочу, чтобы реальный мир переплетался с выдумкой, — его голос стал более хриплым и тихим, будто что-то его беспокоило, и Вестница почувствовала это сразу. — Выдумкой? — переспросила она, все ещё не давая своему собеседнику пройти вперед. — Сны — плод нашего подсознания, — пожал плечами эльф, — я лишь помогаю этому подсознанию не зацикливаться на плохих воспоминаниях. — Тот поцелуй был тоже просто выдумкой? Чуя в словах напарника ложь, Лавеллан многозначительно улыбнулась. Она даже и не думала отходить от него и останавливать разговор на этой ноте, представляя, к чему могут привести такие вопросы. Солас ещё тогда сказал ей, что их влюбленность наивна и безответственна, и подобного повторять больше не стоит. Но что, если он ошибся? — Нет, — усмехнулся маг. Находясь в непосредственной близости с эльфийкой, стараясь не касаться ее руками, которые наперекор его собственноиу разуму тянулись зарыться в эти светлые пшеничные локоны длинных волос, очертить невидимую линию от ее шеи до губ, прижать ее тонкое невесомое тело к себе сильнее и больше никогда не отпускать, он помнил о своих словах в Убежище и думал, что будет помнить всегда. — Это был лишь результат твоих необдуманных действий, — продолжил мужчина. — Моих?! — возмутилась долийка. — А кто полез ко мне первый? — удивлённо поднял брови ее собеседник. — А кто решил, что одного поцелуя ему будет недостаточно? Солас улыбнулся и отвёл глаза в сторону. — Справедливо, — заметил он. Они оба замолчали. Сквозь шум океана было слышно только тяжёлое дыхание и быстрое биение сердец. Лавеллан прерывисто выдохнула. Скрывая свое непобедимое желание, она лишь приоткрыла губы в упор глядя на его. Всего пару секунд и они столкнулись бы друг с другом в чувственном и долгом поцелуе, но Солас сделал шаг назад. Разочарованный и виноватый взгляд, какой увидел эльф в тот момент от своей спутницы, он не простит себе никогда. Сглотнув ком в горле, он вновь придал своему лицу невозмутимый и серьезный вид, будто ничего не произошло. — Ты избегаешь меня, — сделала вывод Лавеллан. — Временно, — заставил выговорить себя маг, — это будет повторяться. — Тогда у тебя плохо получается, — как-то слишком горько улыбнулась его собеседница и ушла обратно в лагерь. Одиночество — не самый приятный друг мужчины, хотя, очевидно, именно с ним он виделся чаще всего. Шторм и дождь будто вторил его неспокойным мыслям, вынуждая ещё пару минут думать о том, что случилось. — Ты права, — прошептал он в ответ долийке, зная, что та уже ушла достаточно далеко, чтобы не слышать его слов, и отправился вслед за ней в лагерь.