it's not like i like you or anything!

Верр Голдет привыкла к странным вещам - будучи владелицей постоялого двора “Ван Шу”, ее мало что могло удивить. Она видела призраков маленьких потерявшихся девочек, странных путешественников и спутников-фей, ищущих богов, а сейчас она наблюдает за Предвестником Фатуи и консультантом ритуального бюро, которые непрерывно посещают террасу, полюбившуюся этому мальчику-Адепту за открывающиеся виды. Она не моргнула глазом, увидев новых постоянных посетителей, и радостно поприветствовала их, когда они поднимались к крыше. — Вы здесь, — проговорил Сяо, когда они поднялись по лестнице к террасе. — Снова, — запоздало добавил он, потому что они уже сели за стол, который любезно поставили сюда после их нескольких визитов, и выкладывали на него еду. Сяо, в отличие от Верр Голдет, не знает, что делать с его новой постоянной компанией. Ему нравится думать, что это вполне объяснимо, потому что один из них - его бог, решивший отказаться от своих обязанностей и оставивший Сяо сражаться с древним морским монстром, а другой мужчина призвал этого самого морского монстра ради удовольствия. Он не уверен, что делать с ними, потому что они не оставляли ему свободного пространства, постоянно появляясь в когда-то приносящей спокойствие террасе с едой Ли Юэ навынос. (И это не из-за его отвратительного, длиной в тысячелетия, краша на Чжун Ли, и не из-за его отвратительного трехмесячного влечения к Чайльду, и не из-за того, что их постоянное пребывание рядом с ним подвергает его риску обморока). — Мы приходим сюда трижды в неделю, тебе уже пора привыкнуть к нам, ты так не думаешь? — говорит Чайльд, открывая контейнер с едой и закидывая в рот шарик из креветок, проигнорировав палочки. — Тебе уже пора научиться использовать палочки, но я же тебе об этом не говорю, не правда ли? — огрызается Сяо. — Фактически, Сяо, ты только что сделал это, — любезно вставляет Чжун Ли. — И он уже почти стал профессионалом в использовании палочек, — добавляет он с некоторой гордостью, будто способность использовать приборы заслуживает награды. Сяо уставился на Чжун Ли, будто он идиот, а Чжун Ли смотрел в ответ с искренним недоумением - как он может быть дураком, если он всего лишь излагает неоспоримые факты? Тем временем Чайльд с удовольствием смотрит на них, поедая все шарики в одиночку. Сяо смотрит на Чайльда в поисках помощи, но тот лишь смеется над ним и уходит, оставляя его страдать. Ты сам виноват в этом, говорит его взгляд. Сяо хватает палочки Чайльда, стоящие сотни тысяч моры, и, чисто назло ему, выхватывает шарик из рук Чайльда. Он взял еще больше шариков чисто потому, что они были вкусными, и Сяо думает, что Сян Лин точно знает, что делает в своей готовке. Он не знает, что делать с его новой компанией, но, по крайней мере, он не был против доставок еды из гавани. (В первый раз, когда Чжун Ли привел его, Сяо был против. — Зачем ты привел его сюда, — спросил Сяо, и голос его колебался между замешательством и недовольством. Пока он говорил с Чжун Ли, Предвестник уже вел беззаботную беседу с Верр Голдет на стойке регистрации. Чжун Ли смотрит на Сяо и задумывается на некоторое время. — Он подумал, что ты выглядел очаровательно, когда сражался с Осиалом, — просто сказал он. — Что. Что, означающее “что ты имеешь в виду, говоря, что рыжеволосый парень, которого ты обманул и который почти стер Ли Юэ с карты, здесь потому, что он подумал, что я, из всего возможного, очаровательный”. Чжун Ли хватает наглости выглядеть растерянным, и он пытается повторить это снова, только немного медленнее. — Он подумал, что ты выглядел привлекательно- — Нет, я с первого раза услышал, что ты сказал, — проговорил Сяо, затыкая рот Чжун Ли своей рукой. — Ясно, — сказал Чжун Ли. Он ожидающе смотрит на Сяо, но тот не может ответить на даже не заданный вопрос. Тем не менее, он чувствует, что у него есть ответ на всю абсурдность этой ситуации. — Мир Адептов, — выдыхает Сяо, не должен так близко взаимодействовать со смертными, но Чайльд оборвал его на полуслове, обняв рукой за плечи. Сяо продолжает бормотать, потому что он уже начал готовить тираду о том, что смертные не должны быть близки с адептами, как на эмоциональном, так и на физическом уровне. Это было лишь из-за этого, а не потому, что кто-то, кто, как оказалось, считает его очаровательным? привлекательным? обвил свою руку вокруг его плеч. — Я благословлен самой Царицей, а мистер Чжун Ли – бывший бог, с нами все будет в порядке, так что не беспокойся о нас, — сказал Чайльд. Сяо видит, как работники двора уже несут стол и еду на террасу, и ему, адепту, рожденному войной, катализатору разрушений, инстинкты говорят, что он проиграл эту битву. -и так они вторглись в его жизнь, золотыми метеорами и бурными океанами в резкие порывы ветра). Сяо трудно находиться в почти всех местах в Ли Юэ, потому что куда бы он не пошел, он постоянно слышит голоса людей, раздающиеся в его голове. Гавань Ли Юэ одна из худших - бурлящая смесь торговцев, солдат и “белых воротничков”. Он не имел ничего против них, но люди этого возраста и положения зачастую... обременены, так сказать. Экзистенциальные кризисы, разочарование в работе, проблемы дома - границы этой боли бесконечны. Кроме постоялого двора, деревня Цинцэ была одним из немногих мест, где Сяо мог находиться, даже если на короткий период времени. Она расположена в самом краю карты, с живущими там только пожилыми и детьми. В отличие от жителей гавани, жители деревни либо слишком невинны, чтобы быть обремененными тяготами жизни, либо попросту уже пережили всю эту боль. И когда Сяо вскользь упомянул об этом, Чайльд и Чжун Ли сразу же начали уводить его с террасы. Сяо пытался сопротивляться, но они не дали ему возможности отказаться. — Тебе нужно подышать свежим воздухом, — говорит Чжун Ли Сяо. — Я живу на балконе под открытым воздухом. — Тебе нужно сменить обстановку и окружающий пейзаж, — добавляет Чжун Ли. — Я вижу весь Ли Юэ отсюда, — отвечает Сяо. Чжун Ли дуется, а затем смотрит на Сяо глазами побитого щенка; Чайльд истерически смеется при виде этого. Блять. Это был грязный ход. — Ладно, я пойду, — выдыхает Сяо. — Только мы должны вернуться до наступления ночи. — Свидание? — спрашивает Верр Голдет, наблюдая за тем, как они спускаются с террасы. Чайльд и Чжун Ли просто смеются над этим, в то время как Сяо закашлялся над вопросом. Они уводят его прежде, чем он мог опровергнуть это, а владелица лишь машет им на прощание. Сяо посещает Цинцэ уже не в первый раз, но, как оказалось, Чайльд здесь впервые. Его глаза буквально стали светиться при виде чистого неба и красивых террас. Двое беззвучно шли за ним по деревне. — Цинцэ великолепна, как и всегда, не так ли? — спросил Чжун Ли любящим, почти ностальгическим тоном. — Всегда хотел показать ее ему, — добавляет он с легкой улыбкой. — Если ты хотел привести сюда Чайльда, почему ты привел сюда и меня? — спрашивает в ответ Сяо. Чжун Ли пожимает плечами. — Нам нравится твоя компания, разве в этом есть что-то плохое? — отвечает Чжун Ли, и Сяо давится воздухом. Чжун Ли смотрит на него с беспокойством, но Сяо отмахивается от этого. — Я уверен, что ты тоже скучал по прогулкам здесь, — добавляет Чжун Ли несколько секунд спустя. Сяо уже готов опровергнуть это, но внезапно останавливается, увидев, как маленькая девочка тянет за край его одежды, и слышит детский голос: — Мистер Адепт? Чжун Ли поднимает бровь при виде этого, проницательно улыбаясь. Сяо останавливает себя от попытки содрать эту улыбку с его лица, оборачиваясь к девочке. — Я могу тебе чем-то помочь? — выдыхает он, смотря на нее. Она кивает. — Меня зовут Маленькая Луо! Ты помог мне вернуть куклу из лагеря хиличурлов, — говорит она трясущимся голосом. Сяо запоздало осознает, что его голос звучал немного раздраженно, и паникует, не зная, что ответить. Чайльд замечает их разговор, подходит к ним и опускается на колени перед девочкой. — Это правда? Большой братик помог тебе? — мягко спрашивает он. — Да! — девочка застенчиво поднимает куклу. — Я хорошо о ней заботилась с тех пор! — она слегка наклоняется к Чайльду и шепчет: — Он ничего не сказал и не возвращался до сегодняшнего дня, поэтому я боюсь, что он меня не любит. Чайльд гладит ее по голове. — Сяо просто немного стеснителен, и все! Если ты хочешь что-нибудь сказать, сейчас самое время. Ее глаза загораются, и она смотрит на Сяо. — Спасибо большое за помощь! Чайльд, стоя за ней, смотрит на него выжидающе. Он вздыхает и садится на колени перед девочкой. — Не за что, — говорит он так мягко, как возможно. — Я рад увидеть, что ты так хорошо за ней присматриваешь. Девочка ярко улыбнулась после его ответа. Чайльд встает, тянет Сяо к себе и еще раз гладит ее по голове. — Хорошо, Маленькая Луо, большие братики хотят побыть одни, ты не против? — спрашивает он. Она смотрит вниз, выглядя немного грустно. — Вы еще вернетесь? Чжун Ли, до этого молчавший, смеется. — Мы обязательно навестим тебя снова, Маленькая Луо, — отвечает он ей. Девочка остается довольна обещанием и убегает, помахав рукой на прощание. Чжун Ли одаривает Сяо забавным взглядом. — Не знал, что ты настолько популярен среди местных детей, — с дразнящей улыбкой говорит Чжун Ли. Сяо мысленно делает заметку добавить его в список архонтов, которых он хочет убить. Сяо с красным лицом отворачивается. — Я лишь помог ей однажды, — бормочет он. Сяо не хочет быть центром внимания, поэтому быстро меняет тему. — Не знал, что ты так хорош с детьми, — поспешно говорит он Чайльду. Чайльд улыбается и дерзко смеется. — У меня много братьев и сестер дома, поэтому мне нравится проводить время с детьми, — он обгоняет их на несколько шагов, чувствуя себя легко среди зелени террас. — Ты, должно быть, очень сильно скучаешь по ним, да? — спрашивает Чжун Ли. Чайльд останавливается и оборачивается, наблюдая за тем, как они догоняют его. Солнце уже скоро зайдет, и цвета – темно-розовый, теплый оранжевый, бледно-голубой, – все они смешаются в небе. Затухающий солнечный свет пробивается сквозь облака и мягко падает на его лицо. Он ухмыляется и широко улыбается. — Я часто скучаю по своей семье и дому, но в Ли Юэ я не чувствую себя так одиноко. — В Инадзуме тебя бы назвали “цундере”, — сказал Чайльд. — Чего, блять? — подавился едой Сяо. — А, цундере, — Чжун Ли уже готов объяснить, но Сяо затыкает его куском рыбы. Ему не нужна пятнадцатиминутная лекция о значении этого слова и всей возможной культурной и исторической подоплеки. Чайльд игнорирует зарождающуюся сцену убийства перед ним и продолжает свои размышления. — Я имею в виду, если подумать, то ты всегда выглядишь холодным, маленьким злым демоном поначалу, но глубоко внутри у тебя мягкая, нежная душа, которая заботится о благополучии людей вокруг. — Я – адепт войны, — говорит Сяо так же, как любой другой сказал бы “ты тупой?”. Чжун Ли выглядит так, будто хочет добавить что-то, но он уже понял, что выпады Сяо в сторону Чайльда лучше игнорировать. Вместо этого он решает съесть еще один кусок рыбы, и в этот раз его насильно уже не кормят. — Да, но ты адепт войны, который помог маленькой девочке отбиться от хиличурлов, а затем убежал, когда она попыталась отблагодарить тебя, потому что ты не знал, как ей можно ответить, — провоцирует Чайльд. — Ты тупой? — говорит на этот раз Сяо. — Мне не нужно быть умным, чтобы понять, что ты всего лишь эмоционально скован, — отвечает он. — Чайльд, ты только признался в том, что ты глупый, — говорит Чжун Ли. Чайльд пожимает плечами. — Я буду дураком, если при этом смогу донести свою точку зрения. — Я ненавижу вас обоих, — решительно говорит Сяо, даже если в его голосе можно расслышать удовольствие и, возможно, немного нежности. — Сяо! — позвала его Верр Голдет. Сяо переводит свой взгляд с пейзажа перед его глазами на нее. — Что-то не так? — Нет, нет, все в порядке. Просто твои парни сейчас на кухне, и они сказали, что скоро придут сюда, — обыденно сказала она. Сяо прерывается и пристально смотрит на нее несколько секунд, чтобы переварить слова, только что сказанные ей. Она непонимающе смотрит на Сяо. — Они не мои парни, — медленно отвечает он. Она неверяще смотрит на него и пожимает плечами – это не ее проблема. — Ну, они на кухне и попросили передать тебе, чтобы ты ждал их здесь, — повторяет она. — … хорошо, спасибо, — говорит Сяо, все еще немного ошарашено, и смотрит, как она исчезает в лестничном пролете. Он поворачивается обратно к балкону и смотрит на каменный лес Гуюнь. Он смотрит туда, где нашла свое последнее пристанище Гуй Чжун, и говорит: — Какого хуя. Какого хуя, потому что Верр Голдет думает, что у него есть два парня, но они не встречаются. Они не встречаются, но они вытаскивают его на прогулки в деревню Цинцэ, и они приходят к нему трижды в неделю с едой из ресторана Сян Лин, а сейчас они на кухне, готовят для него еду. Они не встречаются, но с такой же вероятностью могут, но никто из них ничего не говорит об этом, и какого хуя, Гуй Чжун, ты научила меня многому, но никогда не говорила, что делать в подобной ситуации. Он вглядывается в лес Гуюнь, ожидая какой-либо ответ, но дух Гуй Чжун не удостоил его ответом. Этот поток мыслей был прерван полной ложкой чего-то желейного в его рту. Он уже почти откусил руку, которая кормила его, но десерт терпеливо ожидал в его рту, и, надо признать, – он был очень хорош. Чжун Ли смеется, наблюдая за ними. — Тебе понравилось? Сяо поднимает взгляд и видит, как Чайльд и Чжун Ли смотрят на него в ожидании. Он чувствует себя неловко под их взглядами. Пауза. — Это вкусно, — застенчиво бормочет он, прерывая зрительный контакт с ними. Чайльд светится от похвалы. — Мы подумали, что ты захочешь попробовать что-то новое вместо обычной еды навынос, так что я попросил Улыбчивого Янь Сяо научить нас делать миндальный тофу. Сяо знает, что Улыбчивый Янь Сяо уж кто угодно, кроме улыбчивого, потому что он был преступником до того, как стал шеф-поваром, а путешественнику пришлось изгнать привидение, прежде чем заставить его готовить, а не то чтобы научить готовить. Сяо знал, что, скорее всего, даже для любимых посетителей Верр Голдет было тяжело принести ему это блюдо. И Сяо не знает, как ответить, потому что он всегда получал что-то в ожидании ответной услуги, и Сяо не знает, что ему нужно сделать в ответ. Возможно, они знают об этом, потому что Чжун Ли бережно кладет руку на его голову, тихо смеясь: — Если тебе понравилось, то там еще много. — Спасибо, — говорит он, и он шокирован своими словами благодарности так же, как и они. За что он их благодарит, он и сам не уверен – еда ли это, компания или первый раз за тысячелетия, когда достаточно его самого, а не пятен крови в его следах? Он садится за стол и продолжает: — Это вкусно, мне очень сильно понравилось. Возможно, это не имеет значения, потому что Чайльд опять светится и тянет к его лицу еще одну ложку, одновременно взъерошивая ему волосы. Сяо пытается сопротивляться, но все это тщетно. — Не знал, что ты все-таки можешь проявлять эмоции, — смеется он, и Чжун Ли смеется вместе с ним. — Идите нахуй, — пытается огрызнуться Сяо, но миндальный тофу уже тает в его рту, и сейчас он точно уверен, что он благодарен им именно за еду, его лицо расслабляется до довольного выражения – хотя компания этих двоих составляет хорошую конкуренцию еде. Не то чтобы Сяо и Чжун Ли ожидают, что Чайльд выдержит алкоголь Ли Юэ – они оба знают, насколько он крепкий. Чего они не ожидают, так это того, что Чайльд ласковый, когда пьет. Во-первых, этот любящий взгляд в его глазах, когда он говорит с ними, и как он бессвязно бормочет о том, что скучает по семье, и как их компания напоминает ему о доме. Затем, он начинает трогать их, поочередно переплетая руки с Сяо и Чжун Ли, и говорит, какие у них красивые руки и как сильно он любит, как они выглядят в его руках. Затем, его руки обвивают талию Сяо, а лицо покоится в его шее, и Сяо не знает, говорит ли Чайльд что-то, потому что его лицо давит в изгиб шеи, а все колокола в его голове переходят на истошный звон. Чжун Ли думает, что ему хотелось бы перенести этот вид в рисунок: одиннадцатый Предвестник Фатуи, пьяный, полуспящий и уткнувшийся носом в шею Охотника на демонов, чье лицо красное от смущения. — Прекрати так смотреть, — ворчит Сяо, закрыв лицо рукой. — Скажи на милость, Сяо, что ты имеешь в виду? — самодовольно смеется Чжун Ли. — Да, — говорит Чайльд, шекоча своим дыханием затылок Сяо, — Как он смотрит на нас? Я тоже хочу знать, — ноет он. — Ты бы знал, если бы посмотрел на него вместо того, чтобы утыкаться в мою шею, — говорит он на одном дыхании, потому что Чайльд горячо дышит в его шею, а Чжун Ли нетрезво смотрит на них – со смесью привязанности, нежности и, честно говоря, похоти. — Мммм, не хочу, — говорит Чайльд, утыкаясь головой еще сильнее. — Мне уютно и ты пахнешь приятно. Чжун Ли смеется, и Сяо думает о том, чтобы скончаться на месте. — Сонный, — бормочет Чайльд — Дай мне лечь на тебя. Он не ждет ответа Сяо, просто кладет свою голову ему на колени и засыпает. — Вы поладили лучше, чем я ожидал, — проговорил Чжун Ли, когда Чайльд погрузился в сон. Чжун Ли сидит рядом с ним, его руки лениво играют с оранжевыми прядями, а голова Сяо лежит на его плече. — Я ожидал, что вы будете грызться все время. — Возможно потому, что меня выбросили как щенка, а затем наебали солидарностью Рекс Ляписа, — говорит Сяо. Он не обижен, уже нет, но все-таки забавно разыграть эту карту против Чжун Ли. Чжун Ли знает об этом и улыбается. — Обычно ты не позволяешь пьяным людям уснуть у тебя на коленях только поэтому, Сяо. Он бы не позволил, правда; но он не хочет признаваться в том, насколько сильно он полюбил Чайльда. Он не хочет признаваться в том, насколько он был милым, когда лез к нему и Чжун Ли, прося внимание, и он не хочет признаваться в том, каким милым он находит то, как Чайльд свернулся калачиком – совсем как щенок. — Он сам напросился, и я не настолько бессердечен, чтобы скинуть его на пол, — вместо этого произнес Сяо; хотя если бы это был кто-то другой, он бы именно это и сделал. Чжун Ли хмыкает, если это то, что ты хочешь сказать, чуть не сорвалось с его языка. — Тогда я был бы рад, если бы ты убрал с него свои руки, если ты не против, — говорит он, пряча ухмылку за чашкой алкоголя. — Нет, — быстро отвечает Сяо, — Ты несешь его до гавани, вот тогда и наступит твоя очередь. Чжун Ли моргает один раз, второй, затем смеется, и Сяо понимает, что только что сорвалось с его языка, и закрывает лицо ладонями. Возможно, в этом виновато вино из одуванчиков, выпитое им, потому что этот мелкий анемо гремлин, должно быть, подсыпал что-то в него, когда отдал его Чжун Ли в качестве подарка для дня выхода на пенсию. — Ничего не говори, — почти умоляет Сяо. Чжун Ли поддерживает его желание и выбирает продолжить смеяться над ним. Его смех, как обычно, звучал мягким тенором, но в этом звуке всегда было нечто яркое. Он поднял свободную руку к лицу Сяо, убирая пряди волос. Его рука на лице Сяо, и весь выпитый им алкоголь окрашивает его лицо красным, а его сердце готово выскочить из груди. Чжун Ли смотрит на него с нечитаемым выражением лица, смотря Сяо прямо в глаза. — Это первый раз за долгое время, когда я услышал от тебя эгоистичную просьбу, — говорит ему Чжун Ли. — Я рад. Тишина. Ускользающий запах одуванчиков и алкоголя смешивается с отдаленным морским бризом. Их тела закрывают собой луну, их тени на деревянных досках. Тело Сяо горит под прикосновениями Чжун Ли, обнажая все его тысячелетние секреты. Возможно, так и нужно. Возможно, он хочет, чтобы он знал. — Почему ты всегда приводишь его с собой, когда приходишь ко мне? — Он подумал, что ты выглядел очаровательно, когда сражался с Осиалом, — говорит Чжун Ли, слова легко слетали с его языка. Этот ответ не был ложью, но он был просчитанным и отрепетированным. Он что-то скрывает, и Чжун Ли скрывал о себе слишком многое и слишком долго, и Сяо больше не хочет довольствоваться этой ложью во благо. — Полный ответ, пожалуйста. Чжун Ли смотрит на него; сейчас это нежный взгляд, и чистое, незатуманенное золото смотрит в его глаза. В этом есть некоторая меланхолия, но этот взгляд не болезненный, злой или язвительный - он больше страстно желающий. Он уязвим, и это так по-человечески. — Потому что он может показать нам любовь таким образом, каким мы не можем себе представить. — Любовь, — Сяо говорит ему позже этой ночью. Всего лишь два слога, но это слово чувствуется как тысячи слогов, вертящихся на языке. Он знает, конечно же, что такое любовь. Гуй Чжун была первой, которая дала имя этому чувству, возникающему всегда, когда он смотрел на Моракса все эти тысячелетия. Она ущипнула себя за щеки и запищала как какой-нибудь смертный, когда он сказал ей об этом. (— Ты влюблен, — сказала она, и ее глаза блестят; он никогда не думал, что глаза могут так блестеть. — У тебя краш на Моракса! Он не ответил ей, вместо этого смущенно закрыл свое лицо руками. Гуй Чжун не стала это терпеть, убрала руки с его лица и продолжила держать их в своих. — Любовь – это прекрасно, Сяо, — сказала она ему. — Ты не должен этого стыдиться. — Ты любишь кого-нибудь, Гуй Чжун? — спросил он ее, чтобы отвлечь внимание от себя. Она улыбается, ее лицо ярко осветилось солнцем. — Я люблю тебя, — ответила она гордо, ее глаза превратились в полумесяцы. — Я люблю Моракса, люблю людей Гуйли, люблю людей Ли Юэ. Моя любовь отличается от того, что ты чувствуешь сейчас. Сердце невероятно – оно способно на многие виды любви, – то, что ты чувствуешь сейчас, лишь начало, и с возрастом ты узнаешь больше). Со временем он понял, что любит ее тоже – любит ее одним из существующих способов, о которых она ему рассказала. И в тот день, когда она рассыпалась в пыль, он понимает, что любовь не всегда так прекрасна, как она выставила ее. Он слишком испуган, чтобы продолжить учиться любви, потому что однажды он неизбежно потеряет все, что ему дорого, от его руки или чьей-то другой. Воспоминание о ее смерти не изменилось с течением времени, и, возможно, оно не изменится никогда. Возможно, настало время признать тот факт, что смерть – это нечто, ожидающее всех. Возможно, настало время остановиться жить в страхе смерти и начать жить, несмотря на этот факт. Возможно, в жизни есть нечто большее, чем конец, и дорога к нему окрашена не только болью и страданием. Возможно, настало время снова научиться. — Я не понимаю, — говорит им Сяо. Прошло несколько дней с той ночи, и они снова возобновили свои постоянные визиты. Чайльд чудесным образом почти ничего не помнит из этой ночи. Сяо клянется не говорить об этом и силой угрожает Чжун Ли сделать то же самое. — Что именно? — спрашивает Чайльд. — Это, — Сяо указывает на тарелку миндального тофу. — Я не понимаю, как ты, военный преступник из Снежной, можешь приготовить лучший десерт Ли Юэ, который я ел за эти тысячелетия. Мне даже никогда не нравился его вкус, — говорит он, будто ненавидя себя за то, что ему это понравилось настолько сильно. — Я могу понять часть про мою родину, но как часть про военного преступника относится к этому? — спрашивает Чайльд. — Чайльд великолепный повар, он очень быстро научился готовить кухню Ли Юэ, — говорит Чжун Ли так, будто есть невысказанное соглашение просто игнорировать выпады Сяо в сторону Чайльда и продолжать разговор так, будто ничего не случилось. — Сян Лин и Улыбчивый Янь Сяо хорошо его обучили. Сяо внимательно смотрит на тофу. — Но вкус все равно отличается. Они смеются над тем, как Сяо прожигает дыры в тофу. Чайльд пожимает плечами и засовывает руку в волосы Сяо. — В смысле, если тебе любопытно, то я могу показать тебе, как его делать! И так они оказались на кухне постоялого двора, получив разрешение непосредственно от Верр Голдет. Она дает им волю пользоваться кухней после ужина и дразняще хлопает его по спине, когда она провожает их на кухню. Чайльд ставит кастрюлю на плиту, Сяо и Чжун Ли внимательно наблюдают за ним. Чайльд открывает один из шкафчиков и хмурится. — Что-то случилось? — спрашивает Чжун Ли. — У нас нет фруктов для гарнира, — объявляет он так, будто это чрезвычайное положение. Чжун Ли вздыхает, будто он тоже паникует. Сяо бормочет под нос что-то, похожее на молитву. — Верр Голдет хранит немного под стойкой регистрации, я видел, как она перекусывает во время отдыха. — Ну, — говорит Чжун Ли. — Я пойду и попрошу их у нее. И он сразу поднялся по лестнице к стойке регистрации. Чайльд жестом просит Сяо подойти ближе и вкладывает ему венчик в руку. Сяо ошеломленно смотрит на инструмент, и Чайльд смеется. — Давай, я покажу тебе, — говорит он, направляя руку Сяо к кипящей смеси. Сяо покорно слушается, и Чайльд напевает легкую песенку поверх тишины кухни. Спустя несколько секунд он услышал легкий смех Чжун Ли, раздающийся с этажа ниже, и приглушенный звук их с Верр Голдет разговора. — Он гораздо счастливее в последние дни, — мимоходом замечает Сяо, слыша этот звук. — Радости выхода на пенсию, — слегка тоскливо смеется Чайльд. Сяо поднимает бровь на это высказывание. — Тебе слегка за двадцать, и ты уже думаешь о пенсии? — Меньше моей, больше твоей, — говорит ему Чайльд, и Сяо почти роняет венчик в кастрюлю. Чайльд обвивает его руку своей, стабилизируя его хватку. — Ты испортишь текстуру, если твоя рука не будет устойчивой, — отчитывает он, будто он только что не сказал ему уйти из адептов и тарелка сладкого желатина – более волнительный вопрос. — Что. — Я говорю, что ты тоже заслуживаешь отдых, — говорит Чайльд. — Мы оба думаем так. Сяо трясет головой, вырывая свою руку из хватки Чайльда. — У меня по-прежнему есть Ли Юэ, — говорит он ему. — Ли Юэ, как мы выяснили в тот раз, когда я призвал древнего демона, уж точно способен защитить себя. — Я не могу бросить Ли Юэ, — утверждает Сяо, но его голос дрожит на конце слов. Чайльд не пропустил изменений в его интонации. — Смотри, в чем дело, Сяо, — говорит Чайльд, продолжая готовить чертов миндальный тофу так, будто он только что не заставил Сяо пройти через экзистенциальный кризис. — Ты поклялся Мораксу, а Моракс мертв. Сейчас он – просто Чжун Ли. Заключенный с ним контракт? Исчез. Выброшен в окно так же, как он сбросил труп дракона на Нин Гуан и ее дружков. — И чего ты хочешь этим достигнуть? — медленно говорит Сяо, наблюдая, как Чайльд раскладывает тофу по тарелкам, поздно заметив, что он уже готов. Сегодня их работа на кухне закончена. — Ты не можешь бросить Ли Юэ или ты просто не хочешь его отпускать? (Сяо слышит голоса всех смертных Ли Юэ, знает все их желания, маленькие радости и все их крики; но Чайльд не из Ли Юэ, и он поклялся служить другому богу. Когда Чайльд любопытно смотрит в глаза Сяо, его глаза напоминают ему океан – но не жесткий и разрушительный океан Осиала. Они напоминают ему яркое голубое море среди туманов отмели Яогуан, они напоминают ему о пейзажах, которые он наблюдал тысячелетия своей жизни. Его глаза тянут его в морскую глубь, и впервые за тысячи лет Сяо слышит тишину). Он не может или просто не хочет? Нет ответа. — Я не знаю, как, — говорит он. Звук его собственного голоса пугающе ясен. Он знает, как, потому что всю свою жизнь служил чьей-то воле, и он не знает, как жить по своей собственной. Чайльд знающе улыбается; возможно, он и правда знает и лишь ждал, пока Сяо скажет это. — Тебе не нужно знать, как, — говорит Чайльд, сделав паузу, чтобы поприветствовать вернувшегося Чжун Ли. Как много он услышал, Сяо не знает, но на его губах – мягкая улыбка. — Ты всегда можешь научиться этому, как ты думаешь? (Золотыми метеорами и бурными океанами в резкие порывы ветра они врезались в него, в каждой детали показывая, что они здесь. Что даже если он потеряет самого себя, они помогут собрать его по кусочкам). — Сяо, — мягко говорит Чжун Ли. Его рука – между лопаток Сяо. — Твой контракт давно истек. Ты волен делать то, что хочется тебе. Чего он хочет? Он думает, что одновременно знает и не знает ответ. — Я хочу понять, почему вы делаете все это, — медленно выдыхая, говорит Сяо. Чжун Ли и Чайльд переглядываются, будто в попытке мысленно поговорить, но, к сожалению, Архонты и Предвестники не наделены даром телепатии, и Сяо смотрит, как они переговариваются тихим шепотом. Спустя несколько мгновений они поворачиваются к нему. — Мы делаем это потому, что ты нам нравишься, — просто говорит Чайльд. — Нам нравится проводить с тобой время, и если ты хочешь этого, мы бы с радостью были с тобой еще чаще, — добавляет Чжун Ли, выжидающе и слегка нервно смотря на него. Сяо моргает. Они что, предлагают ему встречаться? — Вы предлагаете мне встречаться? — вслух говорит Сяо, и звучал он более ошарашенно, чем сам того хотел. Сначала они даже выглядят слегка шокированно, а затем Чайльда сгибается пополам от смеха, Чжун Ли пытается подавить свой смех ладонью; звуки их смеха отскакивают от стен кухни. — Ха, — Чайльд еле-еле успокаивается, — Да, - говорит он, — Это именно то, что мы делаем. — Верр Голдет уже полгода спрашивает, встречаемся ли мы, — прямо говорит Сяо. Чжун Ли убирает руку со своего лица, смотря на него прищуренными от смеха глазами. — Если она снова спросит тебя, я предполагаю, в этот раз у тебя для нее будет другой ответ, не так ли? Сяо задается вопросом, будет ли Улыбчивый Янь Сяо против, если он будет целоваться с ними на его кухне. Он думает, заботит ли его это. Подсказка: ни капли. Это клубок слишком длинных и слишком коротких рук; они зарыты в волосы каждого, лежат на затылке каждого, на талии каждого, притягивая ближе. Покрасневшие лица, разбросанная одежда, буквально сорванная с каждого через низ, воротники или рукава. Неразбериха сталкивающихся зубов и голов, нервный смех Чайльда над проваленными попытками – блять, как вообще три человека могут одновременно целоваться? Они буквально задыхаются – смесь смеха, адреналина и беспорядочных поцелуев лишила их всего воздуха. Сяо хватает их за талии, притягивая ближе к себе. — Останьтесь на ночь, — говорит он. Это не вопрос, и ему не нужен ответ, потому что они уже прильнули ближе, снова сталкиваясь телами. Это несовпадающий пазл из человека, адепта и бывшего бога, наполненный несовершенствами, но все в порядке - они всегда могут сделать все лучше. Верр Голдет привыкла к странным вещам – будучи владелицей постоялого двора “Ван Шу”, ее мало что могло удивить. Она только приятно удивилась, когда она заметила, как мальчик-Адепт тянет этого Фатуи и консультанта в свою комнату, улыбаясь так, как она никогда не наблюдала за ним. Она посмотрела на них с улыбкой в глазах и мысленно сделала заметку о том, чтобы сказать шефу приготовить завтрак на двух дополнительных гостей на следующее утро.