Усы, лапы и стальные бубенцы

      — Ты уверен, что хочешь узнать всё, дитя? — спросил Хайналь, когда я спустился в Хранилище ночью, как мы условились накануне.       — Да, — твердо кивнул я, надеясь, что воспоминания не ударят по мне слишком сильно. Едва ли ребятам из Синего Пегаса удалось бы внятно объяснить, что происходит в таком случае. — Ты не против рассказать?       Хайналь пожал плечами.       — Скрывать уже особо нечего, — просто ответил он. — Ты и так увидел большую часть моей жизни. Не страшно, если увидишь события, предшествующие смерти.       — Умг, — невнятно пробормотал я, невольно поежившись от последней фразы. Хайналь смерил меня задумчивым взглядом, а затем поднялся с кресла, как бы невзначай бросая:       — На этот раз я буду рядом.       Впервые мы подошли к закрытой секции вместе, тьма которой уже почти рассеялась, если сравнивать с тем, что я увидел здесь впервые. Повинуясь взмаху руки Хайналя, прутья дрогнули и распахнулись. Нас обдало холодным ветром, будто предупреждая, что скоро мы столкнемся со смертью. Не буквально, разумеется, но всё равно ближе, чем хотелось бы. В прошлый раз я смог досмотреть воспоминания Хайналя до того момента, когда он проиграл схватку с отцом, а его отряд фактически был уничтожен. Восстание захлебнулось кровью, и единственное, что ему оставалось — это бежать, скрываясь от собственной родины. Пунктом его назначения стала Академия Магии в Милдиане, куда не так давно отправился Зереф. Я мог предположить, что последует за этим, ведь уже видел последнее воспоминание Хайналя — его смерть — но всё же хотел узнать, что с ним происходило в последние месяцы до этого.       Я шагнул во тьму, ощущая молчаливую поддержку за спиной. Хайналь сжал мое плечо, направляя, и вскоре мы погрузились в его память. На этот раз я не попал в его прошлое тело, а начал наблюдать с некоторого расстояния, точно был призраком, стоящим на шаг позади него. Его эмоции также не влияли на меня, хотя я мог четко улавливать их и анализировать. Определенно, это посещение закрытой секции отличалось от предыдущих, причем в лучшую сторону. Я выдохнул с долей облегчения и сосредоточился на происходящем.       Более юный Хайналь, скрываясь, пытался добраться до Милдиана. Повсюду оказались развешаны розыскные листовки, а по его следам шли охотники за головами и убийцы Болкаса. Он оказался изнеможен, а голод и боль от ран едва позволяли ему мыслить здраво. Юный Хайналь допускал ошибку за ошибкой, что едва не приводило к его гибели. Постоянное чувство опасности висело над ним острым клинком, и каждый день наполнялся лишь попытками выжить и укрыться от погони. Он практически перестал спать, обменял всё, что можно было даже свой прекрасный двуручный меч, на еду и медикаменты. Теперь всем, что его защищало, стал дрянной клинок с зазубринами на лезвии. Враги мерещились ему за каждым углом, а паранойя заставляла всё время двигаться, чтобы каждый день преодолевать немыслимые расстояния. Я не мог не заметить в этом печальную параллель.       Практически то же самое происходило со мной, вот только рядом всегда находился Нацу, а у юного Хайналя не осталось никого. Только Зереф, который был где-то далеко и, наверняка, даже не слышал о его беде. От этой мысли тяжелело в груди и появлялось желание обернуться, но я каждый раз давил его. Страшно было представить, с каким выражением лица взрослый Хайналь наблюдал за своими воспоминаниями.       — Мы… мы можем прекратить, — слабо предложил я, продолжая глядеть на то, как отчаянно юноша из воспоминаний пытался выжить. — Ты не обязан показывать мне это.       — Это будет отличным уроком, — холодно ответил Хайналь. — Оставь свою жалость для слабых. Всё это — лишь воспоминания.       — Точно, — выдавил я, эхом повторяя. — Лишь воспоминания.       Я так и не обернулся на взрослого Хайналя, продолжая наблюдать за его более юной версией. То, что мы изучали прошлое, не означало, что оно не влияло на нас сейчас. Более того, мысль о том, что Хайналь всё это пережил когда-то, приводила в ужас. Любой другой человек уже сломался бы, но он продолжал двигаться вперед. Он оставил за спиной тщетные попытки доказать родным, что чего-то стóит, когда его собственный отец едва не убил его, а мать даже не соизволила взглянуть на него в последний раз. Он сжигал мосты, видя перед внутренним взором лица бойцов, которых он потерял в бессмысленной борьбе. Где-то там же, за плечами, тлела любовь к семье Зерефа, погибшей в драконьем пламени, которую он не смог защитить. Рушилась последняя надежда на то, что королевство Акорус могло стать лучше, чище, добрее. Растворялась преданность родине в кричащих розыскных листовках, призывающих убить его за соответствующую плату. Исчезала собственная гордость под гнетом чувства вины, ненависти к себе и отвращения к прошлой жизни. Опускались руки. Замирало сердце.       Юный Хайналь замораживался изнутри, без удивления отмечая, что перестает чувствовать что-либо. Гнев, радость, печаль, скорбь — все эмоции начали приходить с налетом серости, точно поддернутые дымкой. Он уже не мог в полную силу кричать от переполняющей его боли, не мог радоваться удачно найденным продуктам, не мог лить слез по убитым друзьям. Он просто шел вперед, сжимая зубы, и не зная, что делать дальше. Его уставший разум смог сформулировать лишь одну цель: найти Зерефа. И не более того.       Его путешествие проходило тяжело, с редкими проблесками положительных моментов, которые почти не откладывались в его уставшем разуме. Наблюдать за ним было… неприятно. Порой создавалось впечатление, что я глядел в зеркало, а не просматривал воспоминания прошлой жизни. В какой-то момент мне удалось набраться храбрости, чтобы искоса бросить взгляд на взрослого Хайналя. Он стоял рядом с непроницаемым выражением лица, делая вид, что его совершенно не заботит происходящее. Впрочем, к этому времени я узнал его достаточно, чтобы заметить отголоски боли в голубых глазах. Я поежился, но повторно предлагать ему возвращаться в Хранилище не стал. В тяжелой тишине мы продолжили смотреть за путешествием его более юной версии, пока тот не достиг Милдиана.       Хайналю из воспоминаний потребовалось некоторое время, чтобы найти жилище Зерефа, но он сделал это и вскоре ввалился в его комнату в общежитии Академии, едва сумев незаметно пробраться мимо сторожевых. Он устало опустился на пол, едва не теряя сознание от облегчения, и только после этого оглядел комнату. Мага в ней не было. Вероятно, он занимался исследованиями в лабораториях или вроде того, зато все доступные поверхности оказались завалены исписанными листами. Зереф не просто не бросил свои исследования, а погрузился в них еще глубже. Юный Хайналь оказался обеспокоен этим и разозлен. Впрочем, не в той мере, как привык или мог ожидать от себя. Он лишь угрюмо оглядел захламленную комнату, да положил перед собой короткий клинок в потертых ножнах и закрыл глаза. Уставший разум предложил дождаться мага, а не пытаться его искать в Академии, а потому Хайналь погрузился в медитацию. В последнее время она заменяла ему сон, ведь позволяла немного отдохнуть, при этом оставаясь начеку, и не подпускала кошмарные видения, неизменно сопутствующие ему на каждом привале. Юный командир просидел несколько часов, отчаянно борясь с усталостью.       Наконец, спустя время, проведенное в напряженном бдении, Хайналь услышал шаги у двери. Он открыл глаза, тихонько обнажая клинок, и сместился так, чтобы мгновенно убить человека, если бы тот оказался кем-то помимо Зерефа. К счастью, даже в изнеможенном состоянии юному командиру удалось правильно найти комнату друга, и вскоре тот вошел внутрь. Очевидно, маг продолжал о чем-то размышлять, раз не заметил его. Лишь звук упавшего клинка, выскользнувшего из ослабевших пальцев, заставил его оглянуться.       — Хайналь! — воскликнул он, бросаясь к оседающему товарищу. У того взорвались перед глазами тысячи искр, точно только и ждали этого момента.       — Дверь… — смог выдавить из себя Хайналь, боясь, что они привлекут внимание. Зереф помог ему опуститься на пол и быстро запечатал комнату несколькими мощными заклинаниями. Тело Хайналя начало расслабляться впервые с того момента, как он покинул военный лагерь перед атакой на короля.       — Я так рад, что ты жив, — Зереф потянулся к кувшину с водой, подав его другу, а затем начал вытаскивать из-под груд бумаг травы и настои. У Хайналя не было сил, чтобы отругать его за беспорядок. — Что случилось? До нас лишь дошли слухи, что на короля было совершено покушение и что теперь ищут зачинщиков. Но ничего, кроме этого. Как остальные? А Фридрих? Где твои люди?       Хайналь помрачнел и безропотно позволил напоить себя лекарствами. Он держался в сознании на чистом упрямстве и нежелании снова погружаться в кошмары.       — Мертвы, — отрывисто бросил он Зерефу. — Всё кончено.       — Но как? — воскликнул маг. — Вы же всё продумали. Я сам видел планы, и они были идеальными. Ты предусмотрел всё.       — Смешно, — хрипло пробормотал Хайналь, заставив друга вздрогнуть. — Они так же верили в меня. Там, на поле боя. Они вытаскивали меня, жертвуя собой, а я… подвел их. Нас разбили, как детей. Уцелела только дюжина человек.       Зереф сглотнул.       — Где они?       — Не знаю, — Хайналь повел плечом и тут же сморщился от боли. — Прячутся, как и я. Нет смысла сражаться теперь, когда у нас ничего не осталось.       — Не могу поверить… — Зереф присел рядом с другом и положил руку ему на плечо. — Неужели ты… сдаешься?       Голос Хайналя не дрогнул, но лишился каких-либо чувств.       — Сдаюсь.       Я вздрогнул, когда юный Хайналь сказал это, и не смог не оглянуться на его более взрослую версию. Тот поджал губы, заложил руки за спину и распрямил плечи, точно пытаясь отгородить себя от воспоминания. Я поспешно отвернулся, когда голубые глаза пронзили меня, и втянул голову в плечи. Стало неуютно, будто я вторгся в очень личное, можно даже сказать, святое для него. Однако Хайналь не сделал ничего, чтобы вернуть нас в Хранилище. Мы продолжили наблюдать.       — Тебе нужно отдохнуть, — Зереф обнял его более юную версию, позволив спрятать лицо у себя на плече. В этот раз ни единой слезинки не скатилось по щеке Хайналя. Он застыл, не шевелясь, но внутри него всё переворачивалось. — Ты сможешь встать? Давай, я помогу тебе добраться до кровати.       — Всё в порядке, — Хайналь отстранился, и Зереф вздрогнул, встретившись с ним взглядом. — Мне не больно.       Неизвестно, что имел в виду юный командир, произнося последнюю фразу. Говорил ли он о физической боли, которая могла бы мешать ему передвигаться. Имел ли в виду душевную, похороненную под слоем дисциплины и самоненависти. Или же хотел доказать, если не Зерефу, то хотя бы себе, что потеря всего, что он любил, была ничтожной. В любом случае, в тот момент его глаза потухли. Прекрасный голубой цвет — яркий и жизнерадостный, как чистое небо — сменился тяжелой предгрозовой синевой. Черты его лица заострились, и я вдруг понял, что именно в этот момент родился Темный Генерал — правая рука величайшего мага Зерефа, а также основатель Культа.       Сам Зереф выглядел так, точно попал под ушат ледяной воды. Он беспокойно заерзал, но не придумал ничего лучше, чем помочь другу лечь в кровать. Маг оставался рядом до тех пор, пока утомленное сознание Хайналя ни погрузилось во тьму. Он крепко сжимал его холодные пальцы, на время забыв об исследованиях, и пытался сторожить его покой. Как только кошмары вновь проникли в сны юного командира, Зереф прогнал их заклинанием, очистив его разум. Вероятно, это было меньшим, что он мог сделать. Убедившись, что дыхание Хайналя стало размеренным, он беспрепятственно раздел его и осмотрел тело. Повезло, что юный командир доверял ему настолько, что полностью расслабился. В противном случае, магу не удалось бы увидеть огромную рану, оставленную Болкасом, которая была неровно зашита и криво перевязана.       Когда Хайналь очнулся, Зереф всё ещё оставался рядом. Он продолжил вести исследования, но пока из своей комнаты, чтобы иметь возможность присмотреть за другом. Юный командир с удивительным спокойствием обнаружил на теле новые повязки и безропотно принял лекарства. Маг с возрастающим беспокойством глядел на него, но, вероятно, не мог найти слов, чтобы утешить его и подбодрить. Едва ли в целом мире нашлась бы фраза, которой под силу было вернуть Хайналю уверенность в себе и склеить его разбитое сердце.       — Что собираешься делать теперь? — Зереф отложил в сторону записи и сел ближе к другу. Тот внезапно подвинулся, увеличивая расстояние между ними.       — Прости, — выдавил он, когда маг вскинул брови в удивлении. — Мне нужно пространство, — грудь Хайналя сдавило, точно он начал задыхаться, но ничто в его внешности не позволило понять, что у него начался приступ паники. — Я еще не решил… чем займусь.       — Я могу помочь тебе найти работу и новый дом, — предложил Зереф. — У меня есть знакомые в Академии, которые умеют менять внешность. Никто не узнает, кто ты на самом деле. Ты можешь начать жизнь заново.       Хайналь поморщился и ничего не ответил.       — С твоими навыками ты мог бы стать наемником, — продолжил маг. — Я слышал, им сейчас отлично платят. К тому же с хорошей поддержкой опытных бойцов ты смог бы даже отомстить Болкасу. Я мог бы помочь тебе в этом.       — Пустое, — мотнул головой Хайналь. — Это не вернет павших.       — Павших… — эхом повторил маг, и вдруг его глаза загорелись. — Тогда помоги мне с исследованиями! Я почти нашел способ дотянуться до Круга Перерождений. Если всё пройдет гладко, к концу месяца сможем вытащить первую душу. Мы сможем вернуть их всех! И маму с папой, и Нацу, и Фридриха, и твоих ребят. Мы сделаем это. Вместе. Что скажешь?       В глазах Хайналя вспыхнула искра, но не та, на которую рассчитывал Зереф. Я, почувствовавший каждую эмоцию юного командира, вмиг всё понял, и от этого стало страшно. Вот только маг оказался в неведении.       — Согласен, — сказал юный Хайналь, пристально вглядевшись в глаза друга. — Я пойду за тобой.       Зереф дважды моргнул, пытаясь осознать последнюю фразу, но не придал ей должного значения. Воодушевленный положительной реакцией, он подхватил листы со своим исследованием и принялся подробно рассказывать, как и когда собирался провести первый ритуал. Хайналь, не отрываясь, глядел на него, и у меня упало сердце при виде этой картины. Потеряв всё в огне борьбы и потерпев сокрушительное поражение от рук отца, юный командир лишился последней цели в жизни. Уничтоженный морально и физически, он не придумал ничего лучше, чем сделать своей целью Зерефа. В тот момент, когда маг предложил ему место в плане, в голове Хайналя сложилась новая картина мира. В пьедестал он возвел собственного друга, решив посвятить ему жизнь. Зереф оставался последним лучиком света в его непроглядной тьме, и Темный Генерал решил защищать его. Любой ценой.       Как солдат, Хайналь был идеален: вышколен, дисциплинирован, предан. Он умел отдавать приказы и выполнять их, а также не сомневался в том, кому посвящал себя. Несколько лет назад его надеждой стал Фридрих, но он пал, а потому Хайналь выбрал новый свет. Он не знал, как жить ради себя, ведь все его воспитание сосредотачивалось на служении. Родители готовили из него идеального генерала, который должен был последовать за своим королем в огонь и воду. Как бы они ни разочаровывались в нем, Хайналь впитал в себя многие учения. Теперь, когда он оказался на перепутье, его подсознание подсказало «верный» выход. Юный командир не задумался над тем, правильно ли поступал Зереф, проводя исследования, и чем это грозило миру. Он четко знал только одно: следовать за ним было его судьбой.       И Хайналь последовал.       Как только его состояние достаточно улучшилось, Зереф привел своего старого друга-мага, который умел менять внешность людей. Под действием колдовства Хайналь изменился ровно настолько, чтобы его не могли узнать, но по большей части сохранил истинные черты. Преображение, которое должно было отозваться в его сердце и разуме, никак не повлияло на него. Хайналь с ледяным спокойствием изучил новое отражение в зеркале, хладнокровно отмечая приемлемость новой оболочки. Зереф казался больше доволен результатом и несколько минут нахваливал его облик.       С тех пор они оба погрузились в исследования Круга Перерождений. Так как Хайналь не мог пользоваться магией, он взял на себя поиск нужной информации и ее обработку. Зереф же применял знания на практике, пробуя созданные ими заклинания и проводя ритуалы. Преподаватели в Академии не одобряли исследования, предупреждали, что Боги не потерпят вторжения на свою территорию. Зереф не воспринимал их слова всерьез, считая мужчин обычными тру́сами. Хайналь же прислушивался к мудрецам, но не останавливал друга. Если тот считал, что сможет защититься от гнева высших сил, то так оно и было.       — Я должен был остановить его в тот день, — раздался голос взрослого Хайналя, заставивший меня мелко вздрогнуть. Он следил за последними приготовлениями Зерефа и более молодой версии себя, готовящихся вытащить первую душу из Круга. — Смотри внимательно, ребенок, сейчас всё начнется.       Я перевел взгляд обратно на воспоминание и невольно поджал губы. Ритуал начался. Для первого эксперимента Зереф и юный Хайналь выбрали одного из павших бойцов. Для того, чтобы вторгнуться на территорию Анкселама, требовалось иметь связь с душой умершего. Юный командир прекрасно помнил юношу, отдавшего за него жизнь, а потому вскоре контракт оказался установлен. Зереф начал читать заклинание на каком-то незнакомом языке, а артефакты вокруг него засияли от магической энергией. Воздух потяжелел, и волосы на голове Хайналя встали дыбом. Внутри магического круга, нарисованного на полу в ритуальном зале, начало что-то появляться. Я вгляделся в мутный силуэт, пытаясь различить хоть что-то, как вдруг маг ликующе воскликнул:       — Получается! Хайналь, получается!       И действительно. Фигура внутри магического круга постепенно начала обретать очертания и плотность. Вскоре перед нами предстал юноша, удивленно оглядывающийся кругом. Он растерянно взглянул на свои руки, затем на Зерефа, а после — на Хайналя. На миг его лицо приняло задумчивое выражение, а затем просияло.       — Командир! — радостно воскликнул он, взмахнув рукой.       Зереф закончил чтение заклинания и с восторгом оглянулся на Хайналя, когда вдруг произошло непредвиденное. От воскрешенного юноши распространилась волна сырой темной магии, которая едва не сбила их с ног. Он закричал, хватаясь за голову, а затем его тело почернело. Хайналь метнулся к Зерефу, закрывая его собой и выставляя вперед клинок. Маг почему-то застыл, хотя мог повернуть ритуал вспять или обуздать внезапную трансформацию юноши. В это время воскрешенный зашелся отчаянным криком: его руки и ноги начали выламываться под неестественными углами, глаза начали вытекать из глазниц и кровь брызнула во все стороны. Медленно и мучительно он преображался в чудовище. Хайналь почувствовал тень страха, коснувшегося его сердца, но не успел ничего сделать. Внезапно ему на плечо тяжело опустилась рука Зерефа.       — Беги, — выдавил он из себя, и юный командир в недоумении оглянулся. — Беги! Сейчас же!       В глазах Зерефа отразилась пустота, как будто что-то происходило глубоко внутри него. Хайналь почувствовал, как воздух напитывается магической силой, и интуиция закричала ему убираться оттуда. За пределами ритуального зала нарастал шум, и мудрецы попытались открыть запечатанную дверь. Хайналь колебался лишь секунду, а затем, когда лицо Зерефа побледнело до синевы, рванул в сторону, к окну. Чудовище взревело и бросилось на него, но промахнулось, ослепленное болью и яростью. Юный командир выпрыгнул через окно, разбивая стекло своим телом, и почувствовал, как коса Смерти пролетела над его головой. Он тяжело рухнул на землю, едва не переломав себе кости, и посмотрел вверх.       Ударная волна разрушила весь этаж, заставив людей, находящихся поблизости, закричать и в панике разбежаться. Хайналь, несмотря на опасность, рванул назад. Он буквально взлетел в ритуальный зал, дверь в который оказалась выбита. Внутри творилось нечто ужасное: тела мудрецов лежали в хаотичном порядке, размозженные останки чудовища обнаружились около окна, а Зереф оказался в середине зала. Он лежал лицом вниз и не двигался.       Сердце Хайналя подскочило к горлу.       — Зереф, — он рванул к нему и перевернул на спину. — Очнись. Что случилось?       Маг тяжело открыл глаза, мутным взглядом осмотревшись, а затем его тело свело судорогой.       — Проклятье, — прохрипел он. — Снова!       Хайналь едва успел повторно выпрыгнуть в окно, когда смертоносная волна разошлась от его друга. Они оба знали, что случилось, ведь мудрецы предупреждали их, даже давали древние тексты для изучения. Но они проигнорировали их все. Теперь им предстояло столкнуться с гневом Бога, который наложил на Зерефа проклятье Противоречия, а следовательно, обрек его на вечную жизнь в одиночестве и горе. Хайналь знал, что теперь он не мог приближаться к другу, ведь в таком случае проклятье убило бы его, и это доставляло почти физическую боль. Кроме того, им обоим также нужно было столкнуться с последствиями провального ритуала. Им не просто не удалось воскресить юношу в человеческом обличье, он еще и превратился в чудовище спустя минуту. Это ставило крест на всех планах Зерефа.       Вот только сам маг так не думал.       Когда Хайналь вновь поднялся в ритуальный зал, усеянный трупами, Зереф с остервенением писал что-то на бумаге. Юный командир не нашелся, что сказать, и тупо уставился на него.       — Ты видел? — Зереф вскинул голову, и от его широкой улыбки стыла кровь в жилах. — Он был здесь на сорок три секунды. Я смог вернуть его душу в наш мир!       — Ты… — Хайналь подавился словами. — О чем ты говоришь? Мы создали монстра. Мы убили их всех.       — Да, это ужасно, — маг совершенно не выглядел расстроенным, возбуждение внутри него нарастало. — Но у нас неплохо получился ритуал. Я попробую снова.       — Ни в коем случае, — рубанул Хайналь, едва не сделав широкий шаг к другу, но вовремя опомнился. — Мы не должны продолжать, всё и так вышло из-под контроля. Посмотри вокруг, разве этого мы добивались? Разве ты хочешь, чтобы Нацу вернулся в виде монстра?       — Я это исправлю, клянусь. Это был лишь первый эксперимент. В следующий раз будет лучше, и я смогу заставить его остаться человеком. Всё получится.       — А твое Проклятье? Разве тебя не пугает, что сам Анкселам обратил на тебя внимание? Что, если он пошлет более мощную кару?       — Это ничто по сравнению с моим исследованием. Я изменю мир, понимаешь? Избавлю людей от скорби и горя. Больше никто не будет плакать по умершим, потому что мы сможем возвращать их назад.       — Да что с тобой? — вскипел Хайналь. — Ты с ума сошел, если не воспринимаешь ситуацию серьезно. Мы только что убили дюжину магов-ученых, и тебе плевать на это? Мы извратили душу моего товарища, превратив его в чудовище, и ты хочешь продолжать? Разве кары Анкселама для тебя недостаточно? Что, если за нами придет Шинигами теперь?       — Трус! — закричал Зереф. — Я думал, ты поддержишь меня, а не начнешь осуждать после первой неудачи. Не ты ли обещал, что будешь рядом? С каких пор тебя пугают проклятья и чудовища?       — Ты!..       Ссора Зерефа и юного Хайналя разгоралась всё сильнее, и я не знал, чью бы сторону принял, окажись в подобной ситуации. Они оба были правы и в то же время оба ошибались. Маг настаивал, что в следующий раз сможет сделать всё правильно, а значит, со временем научится возвращать души без превращения их в чудовищ. Хайналь же переживал, что их исследования могут свести их в могилу. Если не Анкселам пошлет им новую кару, так люди этой страны ополчатся за массовое убийство ученых. Юный командир слишком хорошо знал, что значит быть объектом для всеобщей ненависти, чтобы позволить другу испытать это на себе. Вот только какие бы доводы оба друга ни приводили, это ничего не меняло. В итоге, Хайналь круто развернулся и ушел, оставив Зерефа в комнате, полной трупов и разбросанных повсюду записей.       — Это было ужасно, — выдохнул я с сожалением.       — Нет, — качнул головой взрослый Хайналь. — Это было неприятно. Ужасы начнутся позже.       Он не обманул. В течение следующих нескольких дней произошло несколько громких событий. Сперва юный Хайналь узнал, что его друга объявили вне закона, как он и подозревал, а затем увидел, какой отряд собрали, чтобы его захватить. Глаза юного командира расширились от удивления, смешенного с беспокойством, когда за Зерефом буквально послали армию. Слишком хладнокровно для такой ситуации он оценил, кого нужно было защищать: друга или бойцов, и принял решение. Он понимал, что Зереф просто запутался, а потому вернулся к нему, попытался переубедить, увести за собой в глушь, но тот не послушал. Упрямство и гордость взыграли в нем в самый неподходящий момент, и отряд захвата успел окружить их прежде, чем Хайналю удалось убедить его уйти.       Битва не разгорелась, подобно лесному пожару. Хайналь успел спрятаться до того, как смертоносная волна силы перебила половину отряда, и лишь в тот момент заметил растерянное выражение на лице Зерефа. Казалось, на миг он осознал, что творит, но уже не мог остановиться. Бойцы с криком бросились на него, и Хайналь начал вырезать их, заходя с тыла. Друг отбивался заклинаниями, чувствуя, как подступает следующая волна, и спустя миг десятки голосов разом оборвались. Руки Хайналя покрылись кровью, а лицо ожесточилось, когда он добрался до мага. Он не приблизился к нему, но слов было достаточно, чтобы на сей раз достучаться до него.       — Уходим, живо! Не спорь!       Зереф подчинился. Они оставили за спиной гору трупов, гораздо бóльшую, чем в прошлый раз, и затерялись в лесах. Хайналь уверенно повел их куда-то на север, и остановился лишь тогда, когда счел, что преследователи отстали.       — Что я наделал? — по щекам Зерефа потекли слезы. — Хайналь, что я наделал?       Юный командир промолчал, отведя взгляд. Он не знал, что сказать или как утешить друга, ведь сам едва ли мог успокоиться. И хотя его лицо более не выражало ничего, кроме безучастия, внутри него бушевала буря. Ему отчаянно хотелось помочь сломленному другу, но он понятия не имел, как это сделать. Он и сам был сломлен. Всё, ради чего они жили, кануло в лету. Они стали изгоями и убийцами, по следам которых бросилили отряды наемников. Им некуда было пойти и негде было спрятаться. Что вообще можно было сделать в такой ситуации? Хайналь не знал, он только повел Зерефа дальше в лес после короткого привала. Для начала им нужно было найти убежище, а потом… потом можно было решить, как жить дальше.       У меня в груди неприятно закололо, когда воспоминания перешло на финальную прямую. Разум Зерефа начал разъедаться горем, ненавистью к себе и Проклятьем. У мага начались проблемы с гневом, с выражением чувств и даже с осознанием себя. Хайналь с тревогой глядел за изменениями и пытался привести его в норму, но раз за разом терпел неудачу. Спустя какое-то время маг перестал реагировать на слова друга о том, что с ним что-то не так, и, более того, возобновил исследования. В отчаянной попытке достучаться до него Хайналь даже украл у рунных рыцарей того времени наручники, блокирующие магию, но Зереф сломил их, не моргнув и глазом.       По миру прокатилась волна слухов об исследованиях мага, и вскоре к Хайналю пришли первые последователи Зерефа. Они заверили, что хотят поддержать их стремление вернуть умерших в мир, а потому собираются помочь с поиском информации и их защитой. Зерефу это пришлось по душе, и он воспользовался ресурсами людей, чтобы ускорить модернизацию ритуалов. Хайналь же только угрюмо продолжал наблюдать за происходящим, не оставляя попыток достучаться до Зерефа. Он уже не узнавал друга, с которым провел лучшие и худшие моменты в жизни. Его место занял кто-то иной.       Я с ужасом наблюдал за постепенным погружением обоих парней во тьму. Хайналь того времени замораживался изнутри, с каждым днем всё больше теряя способность испытывать эмоции. Его уничтожало чувство вины за то, что он не мог помочь Зерефу, снедал стыд за собственную слабость и беспомощность, а также разрывало на части ненавистью к себе. Не было ничего удивительного в том, что он отчаянно попытался подавить всё это, и в итоге просто запретил себе чувствовать что-либо. Нет эмоций — нет проблем.       Вот только это было самым ужасным выходом из положения, которые я мог придумать. Хайналь полностью превратился в ледяного генерала за два года, проведенных бок о бок с Зерефом. Больше он не сожалел о павших, не щадил врагов и не моргнув глазом убивал всех, кто представлял угрозу. Хайналь превратился в верную тень величайшего мага, следуя за ним по кровавому пути. Где-то в глубине его души тлела искра надежды, что однажды его друг вернется, и он цеплялся за это изо всех сил. Если бы он признал себе, что его Зереф исчез во время первого ритуала, то лишился бы причины жить. Его существование стало бы бесполезным, а он не мог этого допустить.       Зереф же бросился в другую крайность. Его эмоции выходили из-под контроля по сто раз на дню, заставляя его совершать то, чего он никогда бы не сделал в здравом уме. Он вновь погрузился в исследования и начал десятками призывать души из Круга. К сожалению, все они превращались в монстров, которых он вскоре научился себе подчинять. Дополнительная степень безопасности никогда не была лишней. Зереф сбился со счета, скольких монстров он создал прежде, чем понял, в чем ошибался. С воодушевлением и упрямством, маг бросился проводить новый ритуал, в котором планировал вернуть мать, но, к своему удивлению, не нашел ее души. Душа отца также пропала.       — Глупое дитя, — я вздрогнул, услышав смутно знакомый голос. — Твои родители уже переродились. Я лично направил их в новую жизнь. Оставь свои исследования и покайся, пока не стало слишком поздно.       Шинигами явился к Зерефу с предупреждением, и я не смог удержаться, чтобы не посмотреть на своего Хайналя. Тот поджал губы, кивнув.       — Я видел его мельком и в другом обличье, — сказал он. — Не думал, что однажды снова встречу его.       — Не удивлен, что ты его не узнал, — сказал я, оценивая внешность Шинигами. В воспоминании он выглядел гораздо старше, вероятно, он еще не ушел на перерождение к тому моменту.       — Жаль, что мы его не послушали.       Я снова перевел взгляд вперед, на воспоминание, и тихонько вздохнул. Упрямство Зерефа и его одержимость воскрешением брата выглядели ужасно. Слишком болезненно и слишком неправильно. Создавалось впечатление, что его разумом управляли, но я знал, что это было не так. Сильные эмоции в сочетании с магией высшего порядка попросту свели его с ума, а Анкселам еще и наделил его Проклятьем, фактически, дарующем бессмертие. Такая комбинация могла с кем угодно сотворить ужасные вещи. Пожалуй, Зереф еще неплохо держался несмотря на то, что периодически отпускал своих демонов на волю.       Одной из первых его целей, кстати, стало королевство Акорус — родина Хайналя. Оно едва не утонуло в крови, когда по нему прошлась орда монстров. Король и вся его свита оказались разорваны на куски и сожраны, а на месте трагедии осталась бурая надпись: «Это месть». Осведомленным людям не потребовалось много сил, чтобы догадаться, кто стоял за атакой и о какой мести шла речь, а потому вскоре за Зерефом и Хайналем выступил отряд, возглавляемый Болксом. Пришел его черед мстить.       В течение следующего года смерть буквально дышала Хайналю в затылок, и он чувствовал это. Казалось, все, кроме «Культа Зерефа» желали его смерти, и ему всё чаще приходилось сражаться с огромными отрядами убийц и наемников. Хайналь пытался увести их прочь от новой базы мага, где тот проводил исследования, но люди Болкаса с недюжинным упрямством продолжали продвигаться вперед. Когда стало очевидно, что они вот-вот найдут пещеру, Хайналь принял решение, с пугающим спокойствием осознавая, что на этот раз не уйдет из битвы живым. Он встал на входе в скрытую лабораторию Зерефа, выставив перед собой двуручный меч, и твердо встретил отряд.       — Достаточно, — прохрипел я, узнавая сцену. — Я уже это видел.       Однако реальный Хайналь не сдвинулся с места, чтобы вернуться в Хранилище. Его взгляд был прикован к сражению, разыгравшемуся на яркой поляне, и его глаза наливались синевой. Я еще дважды попытался позвать его, но он не отреагировал, а потому пришлось снова увидеть его последний бой. В последнем воспоминании Хайналь вновь был облачен в богатые доспехи, вероятно, преподнесенные ему местными культистами, и сжимал в руках отличный меч. Он умело орудовал им до тех пор, пока не столкнулся с собственным отцом. Боль и гнев захлестнули его, когда он заметил позади него и мать, но эти чувства вскоре сменились разочарованием, ведь ему вновь не удалось одолеть Болкаса в схватке.       — Каждая из этих пик, — говорил отец, вонзая оружие в его тело. — Это одна жизнь, которую ты забрал. Как думаешь, что от тебя останется, когда мы отомстим за них всех? — Хайналя едва не разрывало от боли, но он нашел в себе силы ответить Болкасу. Он знал, что нужно еще немного потянуть время, дать Зерефу шанс закончить работу всей его жизни. Быть может, если Нацу вернется, он тоже сможет исцелиться от безумия. — На сей раз ты остался один. Никто не придет тебе на помощь.       Я снова увидел, как Хайналь смеется в обезображенное гневом лицо отца. Никто из бойцов не подозревал, что буквально в двух шагах от них Зереф заканчивал финальный ритуал. Они пришли, чтобы убить Хайналя, и это стало лучшей новостью за весь бой. Я почувствовал, как пронзенное пиками тело расслабляется, и его обладатель отдается во власть смерти. Губы Хайналя, наблюдающего за своим воспоминанием, тронула странная горько-сладкая улыбка, от которой у меня по спине пробежали мурашки. Было в этом что-то болезненное, личное и дорогое. Я отвернулся, краем глаза следя за последними мгновениями его жизни.       Зереф покинул пещеру и вмиг разобрался с остатками отряда, но Хайналю уже нельзя было помочь. Голос мага наполнился сожалением, когда он выдавил:       — Зачем ты это сделал?       Хайналю удалось лишь прохрипеть:       — Не мог иначе… У тебя… получилось?       — Да, — Зереф ненадолго обрел ясность сознания, и это стало самым печальным, что я видел в своей жизни.       — Тогда… улыбнись, — сказал Хайналь, погружаясь во мрак. — Ты сделал это… Горж…усь… то…бой…       Последним, что он услышал, стал испуганный голос его лучшего друга, который в редкий просвет осознанности стал свидетелем его смерти.       — Хайналь?.. Хайналь!       Мы вынырнули из воспоминания, и я рухнул в кресло в Хранилище, закрывая лицо руками. Хайналь опустился рядом, как всегда спокойный и холодный, будто не его только что убили на глазах у названного брата. Я порывисто вздохнул, чувствуя, как меня захлестывают эмоции. Их было слишком много: и скорбь, и сожаление, и гнев, и сочувствие. Меня носило по волнам до тех пор, пока холодные пальцы ни коснулись моей руки.       — Оставь это, — сказал Хайналь, убирая мои руки от лица. — Прошлое не стóит твоих слез.       — Ошибаешься, — всхлипнул я, растирая щеки ладонями. — Я понял, почему ты всегда такой холодный. Ты вовсе не бесчувственный или бессердечный, ты просто разучился плакать, но я вижу, как тебе этого хочется. Всё то… дерьмо, которое случилось, стóит того, чтобы лить за него слезы. И если ты не можешь этого сделать, то я смогу!       Будто в доказательство этому, я громко разревелся, ничуть не сдерживаясь. Хайналь замер на миг, а затем его губы тронула грустная улыбка. Он погладил меня по волосам, едва слышно прошептав:       — Спасибо, что плачешь за меня…