Нежнее, товарищ полицейский

- Итак, почему ты сделал это? - мужчина мягко потер переносицу, выглядя абсолютно спокойным, но напряженные плечи выдавали его состояние. Чонгук смотрел на него абсолютно растерянно и испуганно, потому что головная боль и путаница в мыслях не давали ему сосредоточиться и вспомнить. Как он может ответить на этот вопрос ему, если не может ответить даже себе?

***

Bea Miller - feel something

Чонгук не любит, когда ему признаются в чувствах. Ему всегда казалось до смешного глупым то, что абсолютно незнакомые девушки приносили ему эти милые (тошнотворные) записочки с признаниями и номерами своих телефонов, коробочки с едой, краснея и стараясь поскорее сбежать. Это выглядит странно и неестественно. Как можно говорить: «Оппа, я влюбилась в тебя с первого взгляда», не зная, чем этот самый «оппа» увлекается, какая музыка ему нравится, что он ненавидит, что любит. Все, что перед ними есть - это его привлекательная внешность. Чонгуку такое поведение казалось диким навязыванием себя, мол, ты кажешься мне симпатичным, так что давай теперь приглашай меня на свидания, пиши мне, звони. Будто на него перекладывают всю ответственность за чужие чувства. Он банально не знал, как на это реагировать. Получив свое первое признание еще в средней школе, Чонгук засмущался, так как даже не подозревал, что может быть привлекательным для девушек. У него в то время были другие интересы, можно сказать, еще детские: поиграть с друзьями в приставку, почитать супергеройский комикс, выпросить у родителей денег на скейтборд или гитару. К слову, в то время парень пытался найти себя, хватался за любое дело, вызвавшее хоть малейший интерес, будь то танцы, музыкальные инструменты, рисование, даже рукоделие пробовал, но в итоге понял, что ему больше по душе спорт. Тогда он уговорил своего одноклассника Юнги записаться с ним на секцию по боксу, после чего парни сблизились и до сих пор очень хорошо дружат. Правда, Юнги быстро понял, что бокс не для него, и вступил в школьный клуб по баскетболу. Так что о девушках Чонгук в то время даже не задумывался, а потому такое внезапное признание в симпатии от противоположного пола колыхнуло юное сердце. В то время он бы с уверенностью назвал это своей первой влюбленностью, но сейчас, спустя время, прекрасно понимает, что эта девушка, Чхве Юна, ему даже не особо нравилась. Она была привлекательна и опрятна, но до невообразимого скучна и посредственна. Чонгуку с ней даже не о чем было разговаривать, все диалоги парень «двигал» сам. Можно списать это на скромность девчонки или страх сказать что-то лишнее, но, скорее всего, у них просто не было абсолютно никаких общих интересов. Ему даже иногда казалось, что у нее этих интересов нет в принципе. Так что парень решил, что просто пока не готов к отношениям и что на данный момент они ему не нужны. Но, как говорится, чем дальше в лес... К концу средней школы Чонгук получил столько записочек с аккуратным женским почерком и однотипным содержанием, что даже сбился со счета. Ситуация в старшей школе, к слову, ничуть не отличалась. Но, на удивление, такая популярность ничуть не испортила парня. Он лишь сделал выводы о том, что он привлекательный, и о том, что ему до невообразимого не нравится быть объектом любовных воздыханий. Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался в том, что, как только девушка говорит о своей симпатии первая, он теряет к ней всякий интерес. Сейчас Чонгук студент филологического факультета Университета Кенхи. И так сложилось, что с девушками у него не складывается. Нужно отметить, что всех своих пассий Чонгук добивался сам. Это были либо случайные знакомства на улице, либо через друзей, либо в клубах, либо через интернет. И, к большому сожалению, ни одни его отношения не заканчивались ничем хорошим. Кроме хорошего секса. Иногда не очень хорошего, но тут уж как повезет. Так что, можно сказать, Чонгук не бывает долго занят. Максимум - месяц. Но, несмотря на холодность к таким вот «воздыхательницам», как их сам называет парень, его популярность среди девушек в университете не падает. Он ни разу не ответил ни на одно признание, не позвонил ни по одному номеру, записанному на бумажке, но отчаянные девушки не теряют надежд. Хотя он очень надеялся, что все вокруг наконец-то поймут, что это бессмысленно, и оставят его в покое. Видимо, в какой-то момент все пошло не по плану, потому что однажды, возвращаясь домой с тренировки, он вышел из спортзала и наткнулся на сгорбленного паренька с опущенной головой, держащего небольшую коробку в руке. Чонгук собирался пройти мимо, когда парень смущенно окликнул его и, не поднимая головы, произнес что-то вроде: «Ты мне давно нравишься» или «Я не могу перестать думать о тебе». Чон правда плохо запомнил, потому что сложно было сосредоточиться из-за нахлынувшего возмущения и гнева. Парень? Признался? Кому, мне? Прокручивая эту сцену у себя в голове, Чонгук то и дело слышит из уст парня не милое признание, а скорее: «Я пришел, чтобы ты как следует мне втащил». Так уж вышло, что родители юноши достаточно консервативные люди, которые с детства объяснили парню, что: «Мужчина с женщиной - правильно, а все остальное - это отклонение от нормы». Чонгук никогда особо не задумывался на эту тему, но из того, что он слышал в кругу друзей или читал в интернете, гомосексуалистов считают либо больными на голову, либо чуть ли не приверженцами сатаны. Его же позиция заключалась в том, что такие люди - обычные извращенцы. Мол, сперва тебя устраивает обычный секс в миссионерской позе, потом хочется большего - начинаются эксперименты: смена поз, ролевые игры, секс-игрушки, БДСМ, а потом уже и партнерами меняетесь, и собственно гейство для Чонгука стояло уже в предпоследних стадиях. Парень себя извращенцем не считал - ему и девушек было вполне достаточно, а потому, если бы у него спросили: «А ты гей?», он бы очень оскорбился, мол, серьезно, считаешь меня извращенцем? И вот. Стоит перед ним парень, который буквально заявил на языке Чонгука: «Эй, мне показалось, мы могли бы помочь друг другу в удовлетворении наших извращенских потребностей». Он был так сильно возмущен, что не смог сдержать эмоций, схватил его за грудки и выпалил: «С чего ты решил, что можешь подходить ко мне с подобным?». Парень в его руках испугался не на шутку, промямлив: «Извини меня, правда, я просто подумал... мне сказали... просто девчонки говорят...» - он никак не мог собраться с мыслями, крутя головой в разные стороны, будто физически пытаясь сбежать от испепеляющего взгляда Чона. Тот встряхнул его, чтобы собрался и выдал наконец внятный ответ: «Они говорят, что ты, скорее всего, гей, потому что не принимаешь ничьи признания, и никто не видел тебя с девушкой». Сказать, что Чонгук удивился - ничего не сказать. Он просто ахуел от жизни, пытаясь переосмыслить, когда именно все пошло не так. То есть теперь каждый педик универа решит проверить, достаточно ли хорош для местной восходящей звезды бокса? А что, если это окажется кто-то из команды? А что, если эти тупые слухи распространятся дальше узкого круга каких-то девчонок? А что, если в них поверят? Чонгук тогда неслабо запугал паренька, попытавшись доходчиво объяснить, что он не из таких. Также «вежливо попросил» передать (цитата) «тебе подобным любителям экстрима», что, если хоть раз кто-нибудь еще рискнет подойти к нему с подобным, он не будет так добр, как сейчас, и хорошенечко его отпиздит. Уже вернувшись домой, он пытался успокоиться и внушить себе, что проблему удалось решить. К сожалению, не удалось. Через три месяца, в начале третьего курса, в группу перевелись два студента. Один из них, тихий парень, сразу слился со стенами, а вот второй... Пак Чимин. Говорят, ураганы называют человеческими именами, так вот, если бы ураган назвали в честь Чимина, он бы величался «Ебаный Пиздец». Обязательно с больших букв. Он сразу привлек всеобщее внимание: ярко-розовые волосы, пирсинг на брови, серьги в ушах, подведенные глаза. Он явно выделялся из толпы и был нереально красив. Чонгук залип. Чимин заметил. Чимин не отличался особым стремлением к учебе, частенько пропускал пары, не активничал, почти всегда получал «неуд» и пересдачу вместо нормальной оценки. Зато ни одна масштабная тусовка не обходилась без его участия. Он за первую неделю умудрился перезнакомиться с половиной факультета, а потому быстро влился в коллектив. Разумеется, какое-то время всеобщее внимание было переключено на него, чему Чонгук был просто непередаваемо рад. На какое-то время Чимин, сам того не зная, сильно облегчил ему жизнь. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Заканчивается, когда Чонгук открывает дверь в уборную на одной из ничем не отличающихся друг от друга тусовок на выходных в доме одногруппницы. Заканчивается, когда Чонгук видит перед собой сидящего на бортике ванной Чимина и разместившегося между его ног темноволосого парня, чье имя Чон не знал. Заканчивается, когда Чонгук переваривает наконец в своей голове, что они целуются, и дело очень уверенно близится к сексу, и вроде надо бы уйти, но он настолько обомлел от увиденного, что не может пошевелиться. В его голове роятся мысли по типу: «Почему он это делает?», «Как ему не противно целовать парня?», «Неужели он позволит этому парню использовать себя как девушку?». Заканчивается, когда, запуская руку в чужие волосы, не прекращая своего занятия, Чимин переводит взгляд в сторону Чонгука, неотрывно смотрит ему в глаза и хитро ухмыляется в поцелуй. Чон резко приходит в себя, будто его окатили холодной водой, закрывает дверь и только сейчас понимает, что просто пялился на них. И что этот Чимин успел себе придумать? А Чимин успел сопоставить слух о ярой гомофобии Чон Чонгука с его милым недоумевающим личиком в туалете и сделать свои выводы. Как оказалось, Пак человек азартный, а значит, если его что-то заинтересовало, он это просто так не оставит. Сказать честно, Чонгук заинтересовал его еще со дня первой встречи, когда он столкнулся с этим внимательным, изучающим взглядом. Но после новые знакомые поведали ему, что боксер наш особой толерантностью не отличается. На этом весь интерес и пропал. Звезда университета - гомофоб. Что тут может выгореть? Ни отношений, ни секса, ни дружбы. Больше похоже на благодатную почву для соперничества и взаимной неприязни. А потом такой сюрприз - гроза всех геев, который угрожал разбить лицо любому «пидору», мило смущается, округляет свои нереально красивые глазки и неверяще смотрит на двух целующихся парней. У Чимина даже других вариантов не осталось, кроме как записать малыша Чонгуки в список латентных геев или бисексуалов, которые просто по какой-то причине боятся себе в этом признаться. Занятие на семестр найдено: искусить сладенького мальчика. После той вечеринки и начинается весь пиздец в жизни Чонгука. Потому что Чимин везде. Он будто специально попадается Чону на глаза, напоминая об увиденном, хотя парень рад был бы умыться с хлоркой, если бы это помогло стереть ту картину из памяти. Он не понимает, что произошло, и почему он так отреагировал. По всем собственным моральным убеждениям он должен был тут же закрыть дверь и взять себе на заметку, что к Чимину лучше не приближаться. Но он не мог оторвать взгляд. Но сейчас, когда прошлого не вернуть, а жизнь продолжается, он не хочет об этом вспоминать. Он быстренько списал все на градус алкоголя в крови и погрузился в тренировки. Но как только начинались выходные - начинался Чимин. Чимин, который всеми силами старался привлечь его внимание. Чимин, который не сводил с него глаз, пока непозволительно сексуально двигался под музыку. Чимин, который несколько раз пытался к нему приблизиться и хотя бы заговорить, но Чон находил повод быстренько слинять. Он честно пытался найти хоть одну причину, почему не может просто старым проверенным способом донести до этой ходячей раздражающей проблемы, что с ним лучше не играть в такие игры, но она никак не находилась. Возможно, потому что Чонгук категорически отвергал роящие в подсознании мысли о том, что Чимин его привлекает, что ему хотелось бы попробовать его губы на вкус, ощутить эту тонкую талию в руках. Он задвигал их в самый далекий ящик, потому что это не про него. Это неправильно, он не такой. Он не грязный. И от этих ужасных мыслей ему становилось противно до жути. От себя, от Чимина, от парня, с которым последний целовался в уборной, от того парня, что рискнул признаться ему в чувствах (чье имя он также не знает), от всех подобных извращенцев. Становилось противно так, что он просто полыхал от ярости, но все равно не мог позволить себе приблизиться к Чимину. Даже представить не мог, как поднимет на него руку или повысит голос. От своего бессилия просто хотелось выть. А потому снова вечеринка - снова Чонгук убегает. Почему бы просто тогда не ходить на вечеринки? Пусть попробует сказать Юнги, что он не придет. Тот припрется к нему домой, выломает дверь (если понадобится) и вытащит силой. Потому что: «Знаешь что, пацан, свои выебоны будешь показывать кому-нибудь другому, ты студент один раз в жизни, и я не позволю тебе чахнуть в субботний вечер дома, так что собрался, пока я тебе не прописал профилактических пиздюлей». Забавно, что Чонгук больше раза в два, а все равно не может против Юнги слова сказать. Тот давит больше морально, чем физически. Но вот - середина ноября, типичный субботний вечер. У Юнги свидание, так что ничего не мешает Чонгуку остаться дома. А он все равно сейчас стоит в гостиной чьего-то дома, разговаривает с Намджуном, своим одногруппником, сквозь долбящую музыку и шум толпы, заливает в себя водку и всеми фибрами чувствует сверлящий внимательный взгляд из другой части комнаты. Если сейчас спросить у него причину, по которой он здесь, он придумает что угодно, но ни за что не скажет правду. Даже себе. Он снова захотел его увидеть. Не просто в университете, где Чимин появляется день через день уставшим и скучающим. А вот таким. Пьяным, раскрепощенным, немного растрепанным от постоянного движения, с этой издевкой в темных глазах. Чонгуку нравится на него смотреть, но он себе запрещает. Потому что он никогда не признает, что опустился до такого. И именно этот конкретный день стал тем самым, когда Чимин не выдержал. Его до ужаса раздражало поведение Чона, потому что он отчетливо видел в его глазах то, что сам Чонгук в себе не признавал - желание. Пак видел, как на него смотрят, почти физически чувствовал этот взгляд на себе, но, как только дело доходило хотя бы до разговора, боксер превращался в целочку-невредимочку и быстренько сбегал. Но сегодня не прокатит. Чимин очень внимательно следил за тем, сколько алкоголя влил в себя мистер «я не гей», и, когда посчитал, что Чонгук довольно пьян, решил действовать. Пока тот оживленно о чем-то беседовал с одногруппником, Чимин, мягко подкравшись, схватил его под руку и, извиняясь перед собеседником Чонгука, вывел из переполненной гостиной в пустующий коридор. Чонгук начал непонимающе крутить головой, фокусируясь сперва на темном коридоре, а после на фигуре перед ним, и забавно надул губы, пытаясь возмутиться такой резкой смене локации, произошедшей без его согласия. Чимин умиленно улыбнулся от такого потерянного Чонгука, а после перевел взгляд на его надутые губки и подумал: «Да к черту, просто покажу ему наглядно, насколько это может быть приятно». Несмотря на бурлящую внутри решительность, он довольно медленно приблизился к губам Чонгука, будто давая ему шанс оттолкнуть, а после мягко накрыл их своими. Не почувствовав сопротивления, он продолжил плавно обхватывать чужие губы, которые неуверенно начали отвечать. Чимин воспринял это как одобрение и проскользнул языком в чужой рот, уловив едва слышимый стон. Ему нравится. Он начал действовать активнее, целовать настойчивее, одной рукой придерживая расслабленное тело, а другой медленно забираясь под свитер. Услышав раздающиеся со стороны уборной шаги, Чимин решил переместиться в какую-нибудь пустующую комнату. Он отстранился от Чонгука и провернул ручку ближайшей к ним двери. Вроде никого нет. Повезло. Пак осторожно подтолкнул несопротивляющегося парня к комнате, мысленно ликуя, что наконец-то строптивый боксер окажется в его руках. Все, что помнит Чонгук с того вечера: алкоголь, разговор с Намджуном, потом его куда-то тащат, вроде были поцелуи, чьи-то крики, кажется, он с кем-то дрался, а после ничего, абсолютно. Черная стена. Итого, что мы имеем? Чонгук не любит, когда ему признаются в чувствах, и он никогда не думал, что это приведет его сюда: холодный железный стул, давящие наручники, жуткая головная боль, кабинет следователя.

***

Thom Yorke - Hearing Damage

Placebo - Exit Wounds

- Я не помню, как это произошло, - Чонгук смотрит на мужчину перед собой, нервно перебирая пальцы. Он проснулся от того, что кто-то с силой тряс его за плечо. Голова просто раскалывалась, сделать малейшее движение казалось нереальным. Во рту чувствовался вкус последствий вчерашнего веселья. Вокруг, словно сквозь толщу воды, слышались разговоры и он, приложив все усилия, разлепил глаза. Он лежал на животе на кровати, костяшки правой руки нещадно заныли, как только Чонгук пошевелил ей, чтобы помочь себе подняться. Кто-то, видимо, очень нетерпеливый, схватил его за плечо и рывком поднял с кровати. Полиция? Мужчина перед ним нацепил на его руки наручники и, ничего не объясняя, потащил из комнаты. Кажется, он видел следы крови на полу перед дверью, но он не успел нормально разглядеть. Он пытался сопротивляться и задавал вполне логичные вопросы, такие как: «Что произошло?» и «За что вы меня задерживаете?», на что ему лаконично ответили: «В участке разберемся». И вот он сидит перед молодым следователем, который смотрит на него таким взглядом, будто видит насквозь. - Ты избил парня чуть ли не до смерти и не помнишь этого? - мужчина поднимает вопросительно бровь и ни на секунду не прекращает сверлить Чонгука взглядом. Да, уже в участке ему сказали, что происходит. Утром поступил звонок от работника скорой помощи о том, что они прибыли по вызову и обнаружили парня в ужасном состоянии, по всей видимости, - результат избиения. Звонок в скорую был анонимным. Когда полиция прибыла на место, сотрудники застали момент, когда медицинские работники увозили пострадавшего. Второй парень, находящийся в комнате, был в отключке на кровати и, казалось, просто уснул после инцидента. Несколько ссадин на лице, сбитые в кровь костяшки рук. Первый вывод: либо был под наркотиками, либо в состоянии сильного алкогольного опьянения. Тест на наркотики у Чонгука взяли сразу по прибытии в участок, и он оказался отрицательным. Когда Чон уточнил личность пострадавшего, он не поверил тому, что услышал. Пак Чимин, 22 года, студент. Неужели я правда мог так сильно избить его? - Я не знаю, правда, я ничего не помню. Видимо, я был очень пьян. В каком Чимин сейчас состоянии? - Чонгук правда не мог поверить, что способен сделать подобное. И зачем? Даже если и правда между ними произошел конфликт, разве мог он так сильно навредить кому-то? Все-таки Чонгук всегда соотносит габариты, и Чимин не был с ним на равных. Он был заметно меньше, как по росту, так и по массе, так что не смог бы дать отпор. Что могло заставить Чонгука так сильно разозлиться? Что между нами произошло? - В тяжелом, он еще не пришел в себя, - следователь откинулся на спинку стула и на секунду показался Чонгуку уставшим, будто весь вселенский груз свалился на его плечи. Кажется, он переживал за Чимина, будто его волновала его судьба. Но Чонгук эти мысли отмел, потому что вряд ли работник полиции будет переживать за каждого потерпевшего, иначе с его работой годам к сорока’ может и сердце не выдержать. Но тут следователь вновь поднял свой тяжелый взгляд, пригвождая Чона к стулу. - Вспоминай, что между вами произошло. Чонгук тяжело выдохнул и опустил взгляд на свои руки. Он никак не мог понять, почему, уже получив показания, следователь все никак не оставит его в покое, продолжая выяснять все обстоятельства. Это может быть драка из-за девушки, денег, да просто личной неприязни, неужели это имеет такое большое значение для дела? Он бы знал ответ на этот вопрос, если бы учился на юриста, а не на филолога, но ему все равно не казалось это нормальным. Следователь выглядит таким обеспокоенным, что на Чонгука вновь и вновь сваливается чувство вины, каждую секунду - с большей силой. Но что же произошло? Вспоминай, Чонгук. Кто-то тянет его из светлой гостиной в темный коридор, перед глазами все плывет, потом чье-то тепло, поцелуи... Стоп, неужели это он? Это был Чимин? Чонгук изо всех сил пытается вспомнить детали, но готов поклясться, что помнит только тепло чужих губ на своих и рук на груди. А потом его тянут в комнату, роняют на кровать и нависают сверху. Это произошло этой ночью, поэтому мозгу еще кое-как удается собрать воедино кусочки воспоминаний. Снова поцелуи, медленно перебирающиеся к шее, а потом, кажется, яркая вспышка света. Будто зажгли яркий прожектор, что просто выжигает глаза. Скорее всего, это реакция организма в алкогольном опьянении на включенный в комнате свет. Но на этом все, дальше как в тумане. Чонгук снова и снова прокручивает в голове произошедшее, но никак не может вспомнить продолжение. Это бесполезно. Подтверждая свои мысли, он медленно качает головой, на что следователь разочарованно вздыхает. Все это время он не сводил с парня глаз, будто считывал с его лица весь мыслительный процесс. Чонгук не уверен, что тот, с кем он целовался, был Чимин. Но, если это так, он может хотя бы предположить, в чем была причина такой жестокости с его стороны. Ничего не понимающий пьяный Чонгук, кто-то, откровенно его домогающийся, внезапно зажженный свет, прояснение рассудка, осознание. Он просто невыносимо разозлился, когда узнал, как далеко зашел Чимин. Что именно он посмел себе позволить. Так разозлился, что в порыве гнева из-за нетрезвого состояния не смог контролировать себя и свою силу. Чонгуку стало даже немного страшно. Ведь раньше он даже не мог собраться с мыслями и решиться пригрозить Чимину расправой, а тут... Видимо, ему совершенно противопоказано пить. Следующим чувством, которое пришло за страхом, было отвращение. К самому себе. Потому что его тело помнит все прикосновения, будто это было пару минут назад. И даже если представить, что это правда был Чимин, эти прикосновения не становятся менее приятными и будоражащими. Блять, это просто невыносимо. Нет, Чонгук, соберись. Тебе должно быть противно от этого. Ты нормальный. Произносить это предположение вслух оказалось очень сложно. Грызло чувство стыда за то, что между ними была близость, пусть даже без согласия Чонгука. Казалось, будто если он произнесет это, все произошедшее станет материальным. Будто, если оно покинет пределы мыслей и будет озвучено, Чонгук себя запятнает. Даже больше, чем в той комнате. Ведь если это правда произошло - он грязный и опороченный подобными извращениями, а если нет - грязный еще больше, ведь сам придумал себе близость с парнем. - Простите, но я не могу вспомнить, - Чонгук поднял на следователя взгляд полный сожаления. Тот неотрывно смотрел на него, стуча ручкой по столу, а после немного прищурился, будто не поверил его словам. Будто он только что прочел все мысли Чонгука, что буквально отражались на его лице. Чонгук от такого предположения слегка поморщился, потому что думал он о вещах, на его взгляд, отвратительных и недостойных. Почему-то тот факт, что он буквально избил парня до обморочного состояния, волновал его меньше, чем тот, что кто-то может подумать, что он гей. - Очень жаль, молодой человек. Но ты будешь сидеть здесь, пока не вспомнишь, - Чонгук от такого заявления конкретно ахуел. Можно было бы сказать, что он удивился или опешил, но это и на половину бы не описало того, что он испытал. То есть как «пока не вспомню»? Его привезли в участок в шесть утра, а сейчас, если верить настенным часам в кабинете, двенадцать часов дня. Он провел здесь шесть часов, за которые даже не ел ни разу. У него нещадно болит голова все это время, а точнее - просто раскалывается, и это все меньше похоже на обычную боль после бурной ночи. Он уже дал показания, рассказал все, что помнит, чего от него еще хотят? Он мог бы попытаться озвучить свое предположение насчет произошедшего, но, во-первых, он не уверен, во-вторых, ему стыдно, а, в-третьих, он в душе не ебет, зачем это нужно знать следователю. Вся эта ситуация начинает дико бесить, и он даже открывает рот, чтобы возмутиться, но, встретившись с непоколебимым и раздраженным взглядом полицейского, немного остывает. Все-таки этот человек умеет давить одним своим видом. Стоит сказать, что Чонгук впервые находится в такой ситуации, когда над ним у другого человека столько власти. Он либо сильнее, либо на равных с большинством окружающих его людей, у него отличная репутация, он пользуется уважением среди ровесников, никто и никогда не пытался с ним спорить, а если и возникали конфликты, они быстро решались в пользу Чона. А здесь - все его преимущества абсолютно бесполезны. На стороне сидящего перед ним человека закон и его профессиональное положение. Хотя он сейчас и занимается злоупотреблением полномочиями, Чонгук, в силу своей неосведомленности работой правоохранительных органов, об этом не знает. А даже если бы и знал, то это бы ничего не изменило - следователь умеет давить морально. А еще, то ли в силу возраста, то ли в силу выработанного характера, он будто имеет ощутимое превосходство над Чонгуком. Парню действительно сложно выдерживать его тяжелый взгляд. - Скажите, эти детали действительно так важны для дела? - хоть вся спесь и растерялась, Чон решил попытать удачу и хотя бы узнать причину, по которой, видимо, не попадет сегодня домой. - Важны. Как я еще узнаю твой умысел. Не задавай лишних вопросов и вспоминай, – сказал как отрезал. Чонгук даже начал воспринимать этот холодный тон на свой счет. Его, конечно, тут не по головке должны гладить, но хоть каплю человечности можно было бы проявить. Он устал, он голоден, у него пиздецки болит голова, о чем он уже заявлял, но этому стражу правопорядка абсолютно плевать. Ему важно лишь, чтобы Чонгук поскорее ответил на все его вопросы. А его манера речи только ухудшает состояние парня. В ней чувствуется сквозящие злость и раздражение, и он не понимает: причина в том, что он не может вспомнить подробности, или в том, что он натворил в принципе? Скорее всего, и то, и то. Атмосфера в этом кабинете гнетущая. Серые стены, такого же цвета мебель, тонны бумаг на столе и в шкафах, нет ни занавесок на окнах, ни зелени. Все предметы расставлены максимально дотошно, будто следователь законченный перфекционист. Добавить сюда испытывающий взгляд, затягивающееся подолгу молчание, что прорезается леденящим душу голосом, и еще ужасное состояние Чонгука - и вот он, тот ад, в котором парень находится последние пять часов. Первый час в участке он провел в коридоре рядом с еще несколькими гражданами: двое пожилых мужчин, которые, скорее всего, бездомные, и странный тихий парень в солнцезащитных очках и в капюшоне, почти полностью закрывающем лицо. По тому, как этот парень изредка подергивался, Чон предположил, что дело в наркотиках. Компания наиприятнейшая. После Чонгука отвели в кабинет, в котором его встретил приятный взрослый мужчина в медицинском халате. Наверное, он был единственным, кто за этот день обращался с Чоном по-человечески. Он взял у Чонгука анализы на наркотические вещества и содержание алкоголя в крови. Снова коридор, а после, ровно в семь утра, как только следователь прибыл на рабочее место, парень познакомился с этим кабинетом, в котором его держат до сих пор. Время от времени полицейский ненадолго покидал кабинет, после чего возвращался с ощутимым запахом сигаретного дыма. Еще время от времени заходила молодая девушка, видимо, его помощница, и приносила какие-то бумаги, которые следователь разбирал, подписывал и отдавал ей обратно. Кроме этого, он иногда отходил поговорить по телефону и каждый раз возвращался раздраженным. Чонгука волновал вопрос: неужели у мужчины правда больше нет работы на сегодня, кроме как подписывать бумаги и допрашивать его? Но озвучить его он не решился. Время шло, воспоминания не возвращались, а вот голод и головная боль никуда не уходили. Прошло уже два часа, и если раньше на это можно было закрыть глаза и потерпеть до момента, когда все закончится, то сейчас, когда стало понятно, что он вряд ли выйдет отсюда сегодня, терпеть не было смысла. - Простите. Я уже говорил раньше, но у меня правда очень сильно болит голова. Может быть, у вас есть какое-нибудь обезболивающее? - следователь посмотрел на него так, будто всем своим видом пытался показать, что ему глубоко поебать на его проблемы. Мол, меньше пить нужно. - Я серьезно больше не могу терпеть. Это явно не похмелье, возможно, вчера я приложился обо что-то головой. - Или кто-то тебя приложил, - полицейский открыл выдвижной ящик рабочего стола и достал небольшую коробочку, напоминающую аптечку. - Возьми, - что за человек? Он даже когда помогает, не изменяет своему амплуа человека-айсберга. Такое чувство, будто он Чонгука ненавидит всей душой. Может, я правда отвлекаю его от важной работы? Наверное, стоит все же попытаться вспомнить еще раз. Чонгук принимает таблетку и запивает водой, «любезно» предложенной следователем. Темный коридор, звук открывающейся двери, толчок в грудь, мягкая кровать, нависшее сверху тело, поцелуи, тепло, руки, потом яркий свет... и все. Чонгук готов выть от безысходности. Он не может больше ничего вспомнить. Только предположить. Он прикрывает лицо руками и обреченно вздыхает. - Что-то вспомнил? - следователь трактует его реакцию по-своему. Нет, ничего нового он не вспомнил. Это так раздражает, он не понимает, почему все еще здесь находится, если уже все признал. Он просто хочет наконец-то отправиться домой. Наверное, Юнги переживает, что он куда-то пропал с прошлого вечера. Тем более на той вечеринке было много людей, скорее всего, слухи разлетелись уже по всему университету. Но телефон Чонгук, должно быть, выронил в той комнате, а следователь (кто бы сомневался) никому звонить не разрешил. Радует, что хотя бы головная боль начала ослабевать. Господи, так все надоело, от этого кабинета уже просто тошнит, хочется поскорее поесть и лечь спать. Позже он, разумеется, съездит к Чимину в больницу и извинится, но сейчас он может думать только о том, насколько он устал. Может, просто рассказать все, что я помню? Мне уже надоело в сотый раз прокручивать в голове один и тот же момент. Пусть решит, что решит. - Не думаю, что это как-то относится к делу. Но все, что я помню после разговора с другом - это... кажется... - Чонгук закусил губу, пытаясь собраться с силами и сказать то, что собирался. Его все еще пугала мысль, что следователь придет к таким же выводам, как и он сам. - Кажется, у меня была с кем-то интимная близость. В этой комнате, где произошла драка. - Так, хорошо. С кем? - полицейский смотрел на опустившего голову, сгорбившегося на стуле Чонгука, как на маленького ребенка, которому нужно объяснять очевидные вещи. В данном случае очевидной вещью является то, что нужно выдавать всю информацию полностью, а не ждать, пока ее из тебя начнут клещами вытягивать. Но проблема в том, что это вся информация, которая у него есть, он больше ничего не помнит! Боже, как ужасно это звучит. Он хотел с кем-то потрахаться и даже не помнит с кем. Ну радует хоть, что полицейский сразу не записал его в геи, и на том спасибо. Ну, блять, правда, ну что ему ответить? Не знаю, с кем. Я ебу все, что движется? Или, конечно же, с Чимином, по мне не видно, что я голубой? Уж лучше первый вариант, там хотя бы какая-нибудь девушка. Тогда причем здесь Чимин? Ох, блять, точно… Ну конечно! - Я понял! - Чонгук аж подпрыгнул на стуле от радости осознания произошедшего. - Я не уверен, что все было именно так, но... Я был там с какой-то девушкой. И... я помню яркую вспышку света, как если бы в комнате включили свет, а значит, кто-то вошел. Скорее всего, это был Чимин, и, возможно, эта девушка с ним встречалась, или она ему нравилась, в общем, мы могли поругаться на этой почве и... - Ты ее насиловал? - следователь задал этот вопрос максимально хладнокровно и резко, прервав речь Чонгука. - Ч-что, простите? Насиловал? - он растерялся от вопроса, который был таким неожиданным, что он даже забыл, о чем говорил вообще. Конечно, спустя мгновение, гордость показала себя, и он возмущенно выпалил, - да как вы можете меня спрашивать о таком? Если совершил одно преступление, значит, способен на все? Вы вообще не знаете, какой я человек, а спрашиваете такое? Я почти уверен, что она воспользовалась моим состоянием и откровенно приставала ко мне, так что никого я не насиловал! - все это время, проведенное в участке, Чонгук чувствовал себя настолько мизерным и бесхребетным, потому что осознавал всю ответственность за совершенный поступок. А после такого заявления в нем будто голос прорезался. - Успокойся, это был всего лишь вопрос, - следователь был все так же холоден, несмотря на то, что Чонгук повысил голос. На самом деле, парень уж было подумал, что следователь разозлится и повысит свой. Он этого и хотел, и боялся одновременно. Потому что следователь необычный. Несмотря на почти ощутимое физически исходящее от него давление, он очень противоречивый. Выглядит молодо: не больше тридцати лет, Чонгук дал бы лет двадцать семь. Полицейская форма сидит на нем как влитая, видно, что мужчина в хорошей физической форме. Красивые, правильные черты лица, каштановые волосы, открытый лоб; если бы Чонгук увидел его не в форме, он бы подумал, что этот человек - модель или актер. Грубый, низкий голос, несмотря на холодность, звучит очень мелодично, и парню кажется, что, если тот его повысит, это будет устрашающе. Но, скорее всего, очень эффектно. Тем временем следователь вздохнул и перевел взгляд на часы. - Все было не так, вспоминай еще. - С чего вы взяли, что все было не так? - Чонгук откровенно не понимал смысла того, что ему только что сказали. Создавалось впечатление, что полицейский знает, что произошло на самом деле, но просто хочет, чтобы обвиняемый вспомнил все сам. Какой в этом смысл? - Лишние вопросы. Вспоминай, - это походило на какой-то розыгрыш. Да не могу я ничего вспомнить, это уже не смешно! И, как назло, ни одного свидетеля. Классическая ситуация: если на вечеринке слышишь звук сирены - лучше беги, пока можешь. Остался только хозяин дома, но тот дал показания еще рано утром о том, что ничего не видел и не слышал, и поехал домой. Если бы был хоть кто-то, кто может знать, что случилось... Стоп. Господи, как нелепо. Чимин может знать, что случилось, это же, блять, между нами и произошло. Как все-таки стресс может сказаться на человеке: Чонгук вот, например, начинает дико тупить. - Почему вы просто не спросите об этом Чимина? Если он уже пришел в себя и для вас так важны детали нашей ссоры, то вы можете... - по выражению лица следователя было понятно, что мыслей Чонгука он не разделяет. - Не можете. Парень сейчас в больнице с тремя переломами, непонятно, когда придет в себя, и с трудом дышит, а ты сейчас поедешь домой спокойно отсыпаться? Сиди и вспоминай, что произошло, - и снова этот взгляд, не терпящий возражений. Весь энтузиазм Чонгука просто иссяк. На самом деле, он приукрасил: Чимин отделался гематомами на лице и теле и трещиной в ребре. Но Чонгуку это знать необязательно. Он должен чувствовать вину. Время идет, Чонгук медленно умирает. У него начинает ныть спина из-за неудобного стула, руки трутся в наручниках, которые с него до сих пор не сняли, будто он какой-то серийный маньяк. Этот кабинет он ненавидит уже всей душой. В голове постепенно начинает зарождаться мысль: «А может, лучше рассказать все?». Какая разница, что подумает этот следователь? В конце концов, Чонгук не хотел этой близости, его почти принудили. А тот факт, что ему понравилось, можно просто упустить. Да, лучше так, чем сидеть здесь еще хотя бы час. Но почему он считает, что я ошибся в прошлый раз? - Почему вы считаете, что все произошло не так, как я сказал раньше? - голос Чонгука внезапно прорезал тишину, которая за это время иногда разбавлялась шорохом листов бумаги. - Если я так сказал, значит у меня были основания, - абсолютно не изменяет себе. Лаконично и непонятно. - А если я скажу, что все вспомнил и все так и было? - Чонгук будет не Чонгуком, если хотя бы не попытается оттянуть неизбежное. Сейчас ему намного легче разговаривать со следователем, потому что, во-первых, он к нему уже более-менее привык, а, во-вторых, что самое главное, сейчас тот занят какими-то документами, а потому не смотрит на парня. - Я скажу, что ты врешь. А за предоставление заведомо ложной информации светит статья. Хочешь подробнее ознакомиться? - не поднимая взгляда, полицейский продолжает заполнять непонятные Чонгуку бланки. - Нет, не хочу... Хорошо, если честно, я не помню, с кем именно я тогда был, но у меня есть предположение... Я думаю, это был сам Чимин, - следователь медленно отрывает взгляд от бумажек и вновь пристально смотрит на парня. А ведь тот только расслабился... Чонгук аж весь съежился от того, что смог произнести такие вещи вслух. - Что заставило тебя так думать? - полицейский складывает руки в замок и хмурит брови, словно параллельно размышляя о чем-то своем. Он всем своим видом демонстрирует, что готов внимательно слушать парня. - Я не уверен, что могу говорить об этом, - по изменившемуся взгляду следователя Чонгук понял, что тот начинает раздражаться. - Ладно, я расскажу. Вот уже на протяжении почти двух месяцев я замечаю, что он испытывает ко мне какой-то интерес. Ну, не совсем нормальный, если вы понимаете, о чем я, - Чон опустил голову, потому что не мог выдержать его взгляд, а потому не увидел, что тот слегка усмехнулся. - В общем, я думаю, что он приставал ко мне ночью. В коридоре было темно, а я был прилично пьян, потому, скорее всего, даже не понял, что произошло. А потом, вероятнее всего, кто-то вошел в комнату и зажег свет, а я увидел, с кем я чуть не... Ну, вы понимаете. - Допустим, но я все еще не понимаю, почему парень сейчас в больнице в тяжелом состоянии, - Чонгук на такое заявление резко поднял глаза, в которых прямым текстом читалось недоумение, но следователь по-прежнему был холоден, как айсберг. - Вы точно все правильно поняли? Я имею в виду, что Чимин хотел заняться со мной сексом. Как мужчина с мужчиной, - парень чувствовал себя сейчас максимально глупо, пытаясь объяснить взрослому мужчине что-то про секс. - Да, спасибо, я не идиот. Просто в моей голове все равно никак не выстраивается причинно-следственная связь. Ты говорил ему о том, что он тебя не привлекает? - а вот теперь Чон чувствует себя еще глупее, будто он на сеансе психотерапии. - Нет, но... Да зачем вообще такие вещи говорить? Неужели и так непонятно, что я нормальный парень? Или мне подходить к каждому извращенцу и заявлять в лицо - лучше не приближайся ко мне? - Чонгук был возмущен в какой-то степени, но в еще большей - растерян. Он правда не знал, почему ему приходится объяснять такие очевидные вещи не кому-нибудь, а полицейскому. - То есть, по сути, если бы кто-то случайный не включил свет и ты бы с ним переспал - это было бы нормальным, да? И ты, вместо того, чтобы оттолкнуть и сказать словами, что тебе не нравятся парни, избил его до полусмерти и считаешь это тоже нормальным, так?! - ну что, Чонгуки, хотел услышать его повышенный голос - наслаждайся. Ах да, сложно наслаждаться, когда тебя морально пригвоздили к стулу таким сильным давлением. - Я бы прекрасно понял, если бы ты имел дело с каким-нибудь двухметровым амбалом, который действительно представлял угрозу, но этот парень в два раза меньше тебя! Он даже драться не умеет! Чимин, он... - следователь просто полыхал от ярости, но только теперь казалось, будто он обнажил то, что чувствовал все это время. Будто вся эта холодность была маской, которая только что спала. В какой-то момент он понял, что перешел границы, и попытался успокоиться. Он ляпнул лишнего и вышел из себя, а в его работе нельзя допускать таких ошибок. Но Чонгук не заметил ничего странного в словах следователя, потому что все, что крутилось в этот момент у него в голове, - это «молчи». Потому что очень многое хотелось сказать. А именно: он был возмущен той несправедливой яростью, которую обрушил на него полицейский. С чего вдруг он должен чувствовать себя виноватым? Да, он поступил жестоко и он признает свою ошибку в этом, но, во-первых, он был пьян, и не может отвечать за свои поступки в таком состоянии, а, во-вторых, это естественная реакция на домогательства со стороны мужчины. На кону стояла его честь, и, если бы он был трезв, возможно, дело бы не дошло до... такого. Но Чимин сам виноват, что полез к нему, он должен был думать головой, прежде чем делать подобное. Так почему Чонгук должен сейчас чувствовать себя чуть ли не самым хуевым человеком на Земле? - Почему вы обвиняете меня в этом? Как бы вы отреагировали, если бы к вам приставал другой мужчина? Смогли бы спокойно отреагировать на такое оскорбление? - прямо сейчас Чонгук собирает всю свою волю в кулак, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. Эмоции эмоциями, но нельзя забывать, кто перед тобой и на что он способен. - И чем же тебя так сильно оскорбили, Чон Чонгук? - полицейский впервые за это долгое время назвал его по имени. - Да как вы можете такое спрашивать? Сам факт того, что он попытался со мной переспать - уже оскорбление. Я не извращенец, чтобы для меня это было нормой! Вокруг столько женщин, а он раздвигает ноги перед другими мужчинами, такими же извращенцами, как и он сам. Я должен был за это по головке его погладить? Он должен был быть готов к тому, что ему могут набить ебальник за такое поведение, так что я не виноват. Меня тошнит от таких людей, а он позволил себе... - Чонгук впервые за все время говорил уверенно, глядя в разъяренные глаза следователя, но под конец своего монолога он не выдержал и опустил взгляд, потому что злой следователь - то еще зрелище, а если еще вспомнить, что он злой по твоей вине... - Вставай, - парень резко поднял голову, как от пощечины. То, каким тоном это было сказано, заставляет все внутренности стягиваться узлами. Этот тон был таким же ледяным, как и прежде, но теперь в нем было что-то еще. И Чонгук не понимал, что именно. За время их перепалки парень даже не заметил, когда полицейский поднялся с кресла, и теперь он возвышается над ним, упершись руками в поверхность стола. - Ты не расслышал? Я сказал тебе подняться, - его голос был строгим, но тихим, отчего бежали мурашки по коже. Чонгук только со второго раза понял, чего от него хотят, и не смел ослушаться. Хотя он сейчас и был напуган до чертиков. Он не понимал, что именно вызвало такие изменения в следователе, ведь буквально минуту назад он был вне себя от ярости. Чонгук встал медленно, потому что его ноги сильно затекли от пары часов, проведенных в одном положении. - А теперь подойди к шкафчикам за моей спиной, - следователь казался спокойным, но его выдавало учащенное дыхание. Он всеми силами старался сохранять спокойствие, но было заметно, что слова Чонгука сильно выбили его из колеи. И лучше бы он кричал, потому что сейчас парень абсолютно не знает, чего от него ждать. Чонгук медленно обошел стол и встал возле напольных серых шкафчиков у стены, что были немного выше парня, и, как оказалось, закрыты на ключ. Теперь он находился за спиной полицейского, который все еще стоял в прошлой позе, опираясь на стол ладонями и опустив голову. Внезапно он поднял ее, медленно выдохнул, приводя дыхание в порядок, взял со стола связку ключей, подошел к двери и... Запер ее? Это еще зачем? Он что, убьет меня сейчас? Или будет избивать? Следователь развернулся и начал приближаться к Чонгуку, на ходу бросив связку обратно на стол. - Развернись и положи руки на верх шкафчика, - Чон тут же собрался что-то возразить, как полицейский, подойдя впритык, резко развернул его спиной к себе и поднял его руки, которые были все еще в наручниках, наверх. - Сегодня ты будешь слушаться меня, иначе ты не выйдешь отсюда никогда, - а вот сейчас Чонгук испугался по-настоящему. Он никогда не бежал от ответственности, и в данном случае понимал, что сильно оступился. Он готов был принять любое наказание, хотя и рассчитывал с помощью связей семьи найти хорошего адвоката и, если повезет, выиграть дело. Его семья никогда не бедствовала, и он был уверен, что этот конфликт удастся замять. На крайний случай, можно предложить семье Чимина денег, чтобы «откупиться от греха», как говорил его дедушка. Либо все получится решить даже меньшей кровью, если Чимин просто примет его искренние извинения. А вот такие угрозы в планы Чонгука не входили. На самом деле, он настолько вымотан, что даже если бы хотел ослушаться, то у него бы не вышло. Парень почувствовал давление чужой руки на своей ширинке, и в момент, когда он опустил голову, чтобы посмотреть, что, блять, происходит, следователь прижался к нему сзади и одновременно сжал руку на его паху. Это резкое движение выбило весь воздух из легких парня, а потому он рвано выдохнул. Полицейский не остановился и продолжил массировать его член сквозь ткань джинс, второй рукой забираясь под свитер. Чонгук очень много всего хотел сказать, все мысли слились в одно ебучее «что происходит?», но даже это он не мог произнести. Не мог банально потому, что был в шоке. А из-за того, что он бездействовал, его тело медленно, но верно начало отзываться на ласки. - Что вы... зачем вы это делаете? - парень не хотел признаваться себе в этом, но прямо сейчас он был возбужден. Но он всячески пытался это отрицать, потому что это было слишком низко для него. - Хочу наказать тебя за твои слова так, чтобы ты точно запомнил, - мужчина не стал тратить много времени: почти в два движения расстегнул ширинку парня и стянул его джинсы вместе с боксерами ниже колен. Сознание Чонгука наконец начало проясняться, и он попытался опустить руки вниз, но его схватили за запястье одной руки и притянули их на место. Парень абсолютно не знал, как реагировать на происходящее, потому что он сейчас в наручниках, полуобнаженный, в кабинете следователя, и к нему со спины прижимается мужчина, который свободной рукой обводит его грудь под свитером и слабо сжимает соски. Чонгук начинает поскуливать от ощущений, и сейчас ему чертовски стыдно за то, что с ним делают, и за то, что его телу это нравится. Мужчина медленно отпускает запястья Чонгука, чтобы убедиться, что тот их не опустит, и освободившейся рукой тянется ко рту парня. Чон чувствует давление двух пальцев на свои губы и плотно смыкает их, но, когда слышит грубое «открой» со спины, послушно впускает их внутрь. Следователь проводит пару раз поступательными движениями внутрь рта, и, блять, Чонгук готов кончить только от этого. Он чувствует себя таким грязным сейчас, таким неправильным. Но не может этому сопротивляться, все его тело сейчас словно пластилин, и он уже не контролирует его - весь контроль в «полицейских» руках. Он смыкает губы вокруг пальцев и начинает слегка посасывать их, откинув голову на чужое плечо. Сдался. Он старательно пытался убедить себя в том, что он приходит на все эти вечеринки не для того, чтобы посмотреть на соблазнительно танцующего Чимина. Пытался убедить, что эротические сны с мокрым, обнаженным и невероятно сексуальным Чимином - это временное, и виной всему недотрах. Пытался убедить, что он выше этого, что эта история не о нем, что он абсолютно нормальный. А сейчас уже просто не видит в этом смысла. Потому что ему нравится. Крепкое тело, прижимающееся сзади, сильные руки, блуждающие под его свитером, наглость, уверенность, превосходство человека за спиной. Ему нравится, что главный не он, нравится, что с ним сейчас делают. Нравится то, что это мужчина. Он будто разрешил себе то, что запрещал всю жизнь, и сейчас ему плевать на то, что будет дальше. Достав влажные пальцы, мужчина запускает уже вторую руку под чужой свитер, сжимая сосок. От контраста Чонгук издает первый несдержанный стон, и, о боги, кажется, это лучшее, что парень испытывал в своей жизни. А ведь он даже не прикоснулся к себе. Но сейчас его руки несвободны и он не уверен, что следователь вообще планирует доводить его до пика. А что вообще собирается делать следователь? У них сейчас будет секс? То есть секс между двумя мужчинами, в котором Чонгук будет… снизу? Настоящий анальный секс? Сознание начинает медленно проясняться. Нет, нет, нет, к такому парень не готов. Ему нравится, он возбужден. Его член сочится смазкой и прижимается к животу, требуя внимания. И больше всего ему хочется, чтобы сейчас мужчина коснулся его. Но не того, чтобы его отымели в задницу. Нужно прекратить это, пока не поздно. - Пожалуйста... пожалуйста, не нужно. Прекратите, - парень сам удивился от того, насколько жалко он сейчас прозвучал. Он услышал, как полицейский сзади усмехнулся, и почувствовал, как тот опустил руку на его член и начал мягко массировать головку большим пальцем. Как будто мысли читать умеет. Новый стон сорвался с губ парня, и Чонгук, даже если бы сильно захотел, не смог бы его сдержать. - Уверен, что хочешь именно этого? - мужчина приблизился губами к его уху, а после, пройдясь языком по раковине, начал посасывать мочку. Чонгук просто тонул в ощущениях и даже не понимал, в каком месте его тела они сейчас острее. Он издавал сладкий высокий стон на каждое пощипывание на его груди, на каждое движение руки на его члене. Всего было так много, он будто весь превратился в одну эрогенную зону. Он даже не заметил, в какой момент у него по щекам начали течь слезы от этих ощущений. А потом руки на его теле исчезли и он почувствовал, как что-то холодное, большое и твердое прислонилось к его сфинктеру. Он тут же весь напрягся, подался всем телом вперед, пытаясь отдалиться от этого предмета, но ему не дали, плотно прижав к себе за шею. Следователь начал медленно водить этой вещью между половинок, заставляя Чона нервно задышать. - Что это такое? - он правда испугался не на шутку и схватился обеими руками за руку, что держала его шею, будто пытался уцепиться за спасательный круг. - Это полицейская дубинка, - прямо на ухо шепотом произнес следователь. Чонгуку бы такой шепот показался очень интимным, если бы не смысл сказанного. От услышанного парень испугался еще больше, потому что понимал, что если полицейский и правда хочет его наказать, то приятного будет мало. Он уже и забыл, что его тут наказывают. Слишком уж приятная пытка получилась. Парень начал еще сильнее елозить в его руках и пытаться сдержать слезы. - Нет, я прошу вас, не нужно, я умоляю, - произнес это Чонгук, едва заметно всхлипывая - все же слезы сдержать не удалось. Он весь обмяк в руках полицейского, боясь даже дышать громко, потому что понимал, что, если следователь и правда решит сделать это, ничто не сможет ему помешать. Мужчина тут же заметил состояние парня и быстро убрал вещь в сторону. На самом деле, это и была его основная цель: напугать. Его так сильно разозлили слова парня, он и так весь день пытался держать себя в руках, потому что дикая злость бурлила в нем с самого момента, когда он узнал о случившемся. А он привык решать так дела с уголовными преступниками: если тебя злят, нужно показать, как ты страшен в гневе. А как еще напугать гомофоба? Заставить почувствовать, что его промежности может угрожать что-то внушительное. Но все изменилось. В тот самый момент, когда этот ярый гомофоб, который раскидывался такими громкими словами, обмяк в его руках и стал таким податливым и покорным. Полицейский напрочь забыл о том, почему парень находится в его кабинете, как только собственное возбуждение начало ощутимо давить на ширинку, как только он впервые прикоснулся к обнаженному телу, как только услышал первый тихий всхлип от удовольствия. И сейчас все, чего он хочет - это не выпускать парня из рук. Еще, желательно, хорошенечко его оттрахать. - Эй, эй, все в порядке, успокойся, я не собирался, слышишь? Все хорошо, - сейчас, видя, что парень в его руках буквально на грани истерики, следователь пытается его успокоить. Он даже сам не понял, почему, вместо того, чтобы быть удовлетворенным результатом, он испытывает чувство жалости и даже немного стыда. Возможно, потому что он немного перестарался, а, возможно, потому что, как оказалось, Чонгук очень чувствительный. Во всех смыслах. - Тише, тише, я не буду, успокойся, - прошептал полицейский, поглаживая парня по бедру. В голове у следователя не сложились пазлы, потому что слова Чона совсем не вяжутся с его действиями. Гомофоб? Я так не думаю. Скорее, просто боится принять себя.

Ramsey - Love Surrounds You

А Чонгук тем временем расслабился и почти успокоился, вновь откинувшись следователю на плечо. Ну и что с ним делать? Мужчина начинает поглаживать тело парня уже обеими руками, теперь не ограничиваясь лишь бедром. Он медленно блуждает по всему телу, иногда задирая свободный свитер, цепляя истерзанные соски, отчего у Чона вырываются рваные вздохи. Член парня, что успел опасть из-за сильного испуга, вновь начинает наливаться кровью. Следователь иногда опускает на него руку, делая пару круговых движений, а потом продолжает изучать его тело. Чонгук извивается под ласками, льнет ближе к крепкому телу спиной, продолжая учащенно дышать. - Верни руки на место, - властный шепот в шею, а следом мягкое прикосновение губ туда же. Чонгук не может ослушаться. - Сейчас я трахну тебя пальцами, хорошо? - и вроде бы слова «трахну» и «тебя» в одном предложении должны вызвать в парне ярость или страх, но ему так хорошо сейчас, что он даже не может связно думать. Единственное, на что он способен сейчас - слабо мотнуть головой в знак согласия. Он даже не задается вопросами, почему следователь передумал или почему все еще держит его в своих руках. Из-за пережитого стресса все, о чем он может думать - это благодарность за то, что судьба его пощадила. Он так сильно испугался... И он бы очень сильно огорчился, если бы сейчас все ласки закончились. И он уже даже не боится себе в этом признаться: его разум слишком сильно затуманен, чтобы думать о подобном. Все, чего он хочет, это получить максимум удовольствия, которое мужчина может ему доставить. На какое-то время руки с его тела пропали, как и опора за спиной, но через пару мгновений все вернулось на свои места. - Расслабься, - а Чонгук и так сейчас расслаблен донельзя. Он вообще чудом на ногах стоит. Следователь провел ладонью между половинок, начиная слегка массировать колечко мышц средним пальцем. Вторую руку он поместил на член парня, тягуче медленно проводя рукой вверх-вниз. Чонгук чувствует, как из глубин его подсознания пытается что-то сказать совесть, но он не хочет ее слушать. Ему сейчас не до этого. Он подумает о стыде, своей уязвленной гордости и растоптанной чести потом, но только не сейчас. Сейчас ему слишком хорошо. Парень чувствует, как полицейский убирает руку с его ануса, но после возвращает ее на место, предварительно смазав пальцы чем-то холодным. От контраста температур Чонгук сжимается, но почувствовав несильный шлепок по ягодице, пытается расслабиться. В него проникает первый палец на всю длину, начиная поступательные движения. Возможно, сейчас он почувствовал бы дискомфорт при любых других условиях, но он сильно возбужден, он послал совесть нахуй и он хочет насладиться всем, что ему сегодня даст мужчина в форме за спиной. А потому он чуть прогибается в спине и несдержанно громко стонет, даже не ожидая сам от себя, когда палец внутри него нажимает на какое-то чувствительное место. Полицейский понял, что нашел простату, поэтому, не теряя времени, вышел, смазал второй палец и резко вставил под тем же углом. Чонгуку пришлось опустить руки, чтобы успеть закрыть себе рот и не застонать. Он закрыл глаза от ощущения разливающегося внутри удовольствия, когда услышал «руки на место». Парень вернул их в прежнее положение и почти захныкал от возмущения, когда полицейский убрал руку с его члена и ею закрыл его рот. - Так и знал, что ты будешь сверхчувствительным здесь. Говорят, люди с чувствительными сосками предрасположены к анальному сексу, - господи, Чонгук еще никогда в жизни не был настолько возбужден. Эти руки, этот голос, этот... Весь этот человек творит с ним что-то невообразимое. Парень даже не понял, как оказался перед ним в таком положении и почему у этого мужчины над ним столько власти. Если до этого следователь двигался в его дырочке медленно, растягивая и Чонгука, и удовольствие, то, когда его рука накрыла рот парня, он буквально начал жестко трахать его пальцами, каждый раз попадая точно по простате. Чон позволил себе со всей силы стонать в ладонь мужчины: если бы не она, то парня слышал бы весь участок. Он даже не заметил, как начал сам подмахивать в такт движениям полицейского, все сильнее прогибаясь в спине, уже почти касаясь головой дверцы шкафчика. Знал бы он, как в этот момент выглядел со стороны. Мужчина стальными цепями сдерживает себя, чтобы не трахнуть его по-настоящему. И когда Чонгук начинает буквально скулить в его ладонь, он замедляет движения рукой, опуская голову на его шею. - Я, блять, еле сдерживаюсь, - следователь оставляет невесомый поцелуй на блестящей от пота шее парня. - Ты такой сексуальный сейчас, это почти незаконно, - он вновь отстраняется от юного тела и убирает ладонь с его рта. Если он так говорит, нет смысла сомневаться - этот человек с законом на «ты». Чонгук выпрямляется и, развернув голову назад, шепчет в самые губы полицейского: «Так не сдерживайся». Да, вот так. Вот так просто человек, который немногим ранее боялся даже представить, что его могут отыметь, хочет этого сам. Потому что устал себя обманывать, запрещать себе думать, ограничивать и отказываться от этой части себя. Он подумает позже о том, переступил ли он эту черту сейчас, или в тот момент, когда впервые возбудился от Чимина, или когда ему понравился одноклассник в младшей школе, с которым они никогда не общались, потому что Чон сторонился его как мог. Он так долго сдерживался, что ему почти плохо. Извращенство? Да пусть. Да, значит я больной извращенец. Но я прямо сейчас хочу, чтобы стоящий передо мной мужчина, что до этого трахал меня пальцами, сделал это своим членом. Они остаются в таком положении какое-то время, глядя друг другу в глаза. Мужчина смотрит с такой жадностью и неподдельным желанием, будто он прямо сейчас готов накинуться на парня и разорвать. А Чон смотрит с необъяснимой покорностью и снова спрашивает себя: «Откуда у него столько власти надо мной?». - У тебя не будет шанса отказаться больше, - следователь произносит это, а сам думает: «Только попробуй взять свои слова назад». - Я не хочу отказываться, - Чонгук заканчивает эту игру в гляделки и переводит взгляд на губы мужчины, шумно выдыхая. Полицейский тут же резко разворачивает парня к себе и впивается в его губы, прижимая к шкафчикам. Одежды на обоих в этот момент, кажется, слишком много, но мужчина никак не может помочь Чону избавиться от свитера, потому что придется отстегивать наручники, а это долго. На это нет времени - нужно целовать мягко, настойчиво, грубо, глубоко, кусать губы, шею, проводить языком дорожку от ключиц до груди, кусать соски, посасывать, играть с ними языком. Собственное возбуждение, что с самого начала болезненно сдавливается тесной формой, наконец-то освобождается и сразу оказывается обхвачено двумя руками, закованными в железные браслеты. Оба дышат глубоко и рвано, оба мокрые, взъерошенные и очень возбужденные. - Я думаю... Я боюсь, что он в меня не поместится. Он слишком большой, - Чонгук начал произносить это своим сорванным голосом, а закончил шепотом, при этом глядя на мужчину снизу вверх своими огромными оленьими глазами, сейчас мокрыми от слез. Следователь посмотрел на Чонгука так, будто он самое удивительное существо на планете, едва слышно, по-доброму рассмеявшись. И в тот момент парень понял, что за все это время ни разу не видел его улыбки. Ледяной взгляд и угрожающий тон - это, конечно, будоражит, но его улыбка... Это что-то слишком прекрасное. Конечно, он скорее всего хотел бы узнать об этом при других обстоятельствах, а не стоя перед ним в наручниках и сжимая его член двумя руками. Ну, лучше так, чем никак. Никто ведь не знает, как этот день закончится для них обоих. - Все будет хорошо, доверься мне, - мужчина провел ладонью по черным волосам парня и легко поцеловал в макушку. - Я тебя подготовлю, - он стянул с Чонгука джинсы, которые все еще были на его голенях, а после мягко облокотил на свой стол, заставив парня упереться в него руками, и пристроился сзади него. Следователь смазал уже три пальца в лубриканте и начал растягивать парня медленными круговыми движениями, изредка проезжаясь по простате, отчего Чонгук постанывал, прикрывая рот ладонями. Вскоре он ускорил свои движения, направляя пальцы точно по чувствительной точке, отчего парень вновь начал хныкать и подмахивать бедрами навстречу. Теперь еще и при каждом движении член Чона терся о поверхность стола, что заставляло его теряться в ощущениях. Он даже не заметил, как к трем пальцам добавился еще один, а спустя несколько минут он почувствовал неприятную пустоту. Стенки ануса пытались сжаться вокруг воздуха, а полицейский пытался заставить себя прекратить любоваться этим и, наконец, дать им двоим то, что им так нужно сейчас. Чонгук повернул голову назад и жалобно свел брови. Ну и как мужчина может ему отказать? Он обильно смазал свой член лубрикантом и вошел одним слитным движением. Парень даже вдохнуть не успел, лишь широко открыл рот от нового ощущения заполненности. Он выпрямился в спине, и его ноги подкосились, на что следователь тут же притянул его к себе за талию, придерживая. Он начал медленно двигаться внутри чужого тела, давая Чону время привыкнуть. - Следователь Ким, можно? - раздался внезапно женский голос. Ручка двери тут же опустилась вниз, но дверь не открылась, потому как была заперта изнутри. Что за идиотская привычка - открывать дверь, не дожидаясь ответа. - Следователь Ким? Вы там? - помощница явно не хотела уходить, начиная очень громко стучать по двери. Чонгук очень испугался, прижав обе руки к губам, чтобы не издать ни одного лишнего звука. А вот мужчину, видимо, забавляла сложившаяся ситуация, потому как спустя пару секунд он продолжил медленно выходить из парня на всю длину, а потом резко входить по самые яйца. Чон при каждом толчке содрогался всем телом, пытался не застонать, хотя это удавалось с большим трудом. А помощница, видимо, не отличалась большим умом, потому как продолжала настойчиво стучать в дверь и разговаривать сама с собой. Полицейский ускорил темп, задевая простату при каждом толчке, и Чонгук настолько сильно прижал руки ко рту, что, скорее всего, на лице остались следы от пальцев. Сдерживаться было все сложнее, и он начал тихонечко поскуливать от безысходности, пока его продолжали безостановочно трахать. Он возненавидел эту помощницу всем своим сердцем, потому что теперь она начала названивать на телефон следователя, но, к огромному счастью, он стоял на виброрежиме. И только в тот момент, когда по коридору послышались удаляющиеся шаги, Чонгук смог выдохнуть и наконец-то убрать руки с лица, откинувшись на грудь мужчины, который тут же обхватил его талию теперь двумя руками и еще больше ускорил темп. Оргазм настиг парня внезапно. Он даже не знал, что может кончить, тем более так бурно, не трогая себя. Полицейский тут же вышел и довел себя до пика рукой прямо Чону на поясницу. Между ними повисла напряженная тишина. Оба тяжело дышали, пытаясь отойти от нахлынувшего оргазма. Следователь отпустил талию парня и, застегнув ширинку, достал из выдвижного ящика стола пачку влажных салфеток. Чонгук, силясь справиться с послеоргазменной расслабленностью, уперся руками в поверхность стола. Прямо сейчас посланная нахуй совесть вернулась из своего увлекательного путешествия и приветливо махала ручкой. Он еще не до конца осознал, насколько сильно он проебался, но стыд медленно начинал окатывать его волнами с головы до ног. Я только что переспал с мужчиной. Меня использовали в качестве девушки, и я никак этому не помешал. Я этому поспособствовал. Жгущая ненависть к себе будто прострелила его сердце. Парень почувствовал себя настолько грязным, будто он самая дешевая портовая шлюха, которую незнакомые мужчины пускали по кругу всю ночь напролет. Следователь, что до этого так заботливо его раздевал, помогать одеться не спешил. Пачка салфеток была брошена на стол перед лицом парня. Мужчина достал из кармана маленький ключ и, потянув парня к себе за запястье, освободил его от наручников. - Можешь быть свободен, - полицейский взял со стола брошенную связку ключей, пачку сигарет и стремительно вышел из кабинета. Чонгук сейчас будто разваливался на части от всего, что чувствовал: от ненависти к себе за то, что позволил над собой надругаться, от жалости к себе за холодное пренебрежительное отношение следователя и от непомерного чувства стыда, что грызло его изнутри. Парень осознал, в каком виде он сейчас стоит один в кабинете следователя, дверь которого теперь не заперта, и дрожащими руками потянулся к пачке влажных салфеток, чтобы стереть чужое семя со своего тела и свое с рабочего стола. Непрошеные слезы в который раз за день хлынули из глаз, но на жалость к себе не было времени: в любой момент в дверь могли войти. Закончив, он выбросил использованные салфетки в урну и поспешно оделся. На часах была половина пятого вечера.

***

Lund - Broken

Дома Чонгук оказался в семь. Он просто не смог заставить себя воспользоваться общественным транспортом, потому как боялся в нем задохнуться или разреветься. Несмотря на дикий холод, парень дошел домой пешком через полгорода, и в какой-то степени это помогло ему проветрить голову. Он даже не помнит, как принял душ и переоделся - все делал на автомате, потому что голова была забита совсем другим. За это время он успел раз сто прокрутить в голове произошедшее за последние двенадцать часов. Забавно, но только сейчас он смог вспомнить, что ночью это действительно был Чимин. Он отчетливо помнит, как кто-то с розовой макушкой тянет его из гостиной и прижимает к стене. Сомнений не остается. Ночью он понимал, кто перед ним. Он понимал, кто именно его целует. Понимал, кто тянет его в комнату и зачем. И не сопротивлялся. Потому что не хотел. Ты можешь сколько угодно бегать от себя, но в какой-то момент тебя настигнет усталость. И ты сдашься. Когда он вспомнил это, чувство стыда за произошедшее в кабинете следователя дополнилось чувством стыда за то, что он сделал с Чимином. Конечно, он и до этого чувствовал себя дико виноватым перед ним за свою жестокость, но он хотя бы мог себя немного оправдать, мог объяснить хотя бы себе свой поступок. А теперь не может. Теперь он просто ненавидит себя. Он даже не может ни с кем это обсудить. Конечно, у него есть Юнги, который всегда выслушает и поддержит, но почему-то Чонгук думает, что сейчас не тот случай. Он слишком сильно проебался. Во всем. Он бы выпил и забылся, чтобы хоть как-то подавить бушующие в нем чувства, но голова все еще нещадно ноет. И Чонгуку хочется ныть, но он держится изо всех сил. Потому что он и так чувствует себя слишком жалким. А ведь кому-то сейчас намного хуже, чем ему. Этот кто-то лежит на больничной койке и умирает от физической боли. И этот кто-то, скорее всего, безумно ненавидит его. Я эту ненависть заслужил. И в этот момент он понимает, что вместо того, чтобы тонуть в самобичевании, он должен хотя бы узнать, как он, извиниться. Вряд ли, конечно, извинения что-то исправят, но это хотя бы про него, это хотя бы он. Это Чонгук. Вот такой. Который жалеет о том, что сделал, который даже не думал поднимать на него руку, которому до глубины души стыдно. И ему будет еще более стыдно, если он просто продолжит сидеть на месте. В первую очередь нужно узнать, в какой он больнице. Чонгук даже воодушевляется своими мыслями, спешно включая ноутбук. В их районе две больницы, остается записать номера телефонов и посмотреть часы посещения. Теперь нужно найти телефон, с которого можно позвонить. Здесь начинаются проблемы. Стучать к соседям не хочется: Чонгук с самого заселения ни с кем из них не познакомился. Останавливать людей на улицах - тоже идея не очень. Остается только телефонная будка. Кажется, Чонгук ни разу в жизни ими не пользовался. Все бывает в первый раз. Он быстро накидывает ветровку, не беспокоясь о погоде, хватает бумажку с номерами, ключи, кошелек и выбегает из дома. Ближайшая телефонная будка оказывается на соседней улице. Чонгук до нее буквально бежит, потому что боится не успеть до девяти, иначе закончится время посещений. А ему нужно успеть именно сегодня. Удача на его стороне, потому что, позвонив по первому номеру, Чонгук слышит приятный женский голос, который сообщает, что пациент по имени Пак Чимин поступил сегодня утром. Спешно благодаря, Чонгук срывается на остановку. К счастью, ехать ему не особо долго.

***

Тэхен выкуривает третью сигарету подряд. Он весь день пытался подавить жгущее чувство злости, и сейчас он снова очень зол. Только в этот раз на себя. Зол до такой степени, что просто хочется ударить кулаком по стене, но он сдерживается. Все-таки не подросток уже, умеет контролировать эмоции. Зачем. Он. Это. Сделал. Как он мог поступить так безответственно. С самого утра его преследовало плохое предчувствие. Пока он пил кофе, пока прогревал машину, пока открывал ключом дверь своего кабинета. Когда он увидел взволнованное лицо Сомин, которая докладывала ему о ночном дежурстве, он понял, что что-то произошло. Явно нехорошее, потому что помощница будто пыталась оттянуть неизбежное, сообщая обо всем, кроме главного. Когда следователь спросил напрямую, она протянула протокол и быстро скрылась. Явно не хотела попасть под горячую руку. Стоило увидеть имя брата в графе «потерпевший», Тэхен почувствовал, как внутри все похолодело. Они с Чимином не родные братья. Мать Тэхен не помнил, потому что она умерла от рака, когда ему было три года. Отец долгое время оставался один, очень горевал из-за смерти жены, но тянул все тяготы воспитания ребенка в одиночку. Разочаровался в жизни, любви, даже не подозревал, что полюбит вновь в сорок лет. Да так сильно, что захочет вновь создать семью. Тэхену тогда уже было двадцать, он учился в юридическом университете, жил отдельно. Он поддержал отца, зная, как тому тяжело и одиноко. Оказалось, что у женщины уже есть ребенок от прошлого брака, которому на тот момент было всего десять. Первые годы парни мало взаимодействовали, виделись только когда Тэхен приезжал домой, что было редко. А потом компания, в которой работал отец, открыла филиал в Японии, предложив там мужчине высокую должность с большей зарплатой. Он сперва сомневался, не хотел уезжать, а потому года два ездил только в командировки на пару месяцев. Сперва один, потом вместе с женой, а Чимина, на тот момент четырнадцатилетнего, оставляли жить с Тэхеном. Тогда они и начали сближаться. Позже отец все же согласился на ту должность, когда она снова освободилась, а Чимин отказался переезжать в Японию. Он остался в Корее с Тэхеном, и с тех пор брат занимается его воспитанием. Конечно, оно оставляет желать лучшего, потому что для Чимина авторитетов нет, но брата он очень любит. С тех пор, как Тэхен начал работать следователем, видятся они очень редко. А в этом году Чимин вообще заявил, что уже достаточно самостоятельный и независимый, чтобы жить одному, и съехал из квартиры Тэхена. У них часто бывают ссоры и недопонимания, но одно остается неизменным: они друг для друга родные люди. Кроме Чимина у Тэхена в этой стране никого нет. Он был слишком занят сперва учебой, а потом работой, что не обзавелся ни друзьями, ни партнером. Именно партнером, потому что мужчина давно понял, что его не интересуют женщины, и легко это принял. Все равно у него никогда не хватало времени строить отношения, всю жизнь он перебивается быстрым сексом без обязательств. Влюблялся ли он? Да, разумеется. Но влюбленность штука изменчивая и непостоянная, а он человек практичный. Поэтому из этого никогда ничего не получалось. Он и не особо по этому поводу переживал. Вот о чем стоило переживать - это о том, что его брат в больнице в тяжелом состоянии, а ублюдок, который это с ним сделал, сейчас сидит за дверью. День обещает быть долгим. Он несколько раз звонил в больницу и узнавал о состоянии Чимина. У него гематомы на теле, легкое сотрясение и трещина в ребре. Положение не критическое, но на восстановление уйдет какое-то время. Пока ему вкалывают обезболивающее. Пришел в себя он где-то в полдень, но Тэхену не позволили с ним поговорить. Пациенту необходим покой. Тэхен сразу для себя решил, что этот парень, который позволил себе избить его младшего брата, сегодня не расслабится. В любом другом случае он бы взял показания и отпустил домой, начав расследование. Но не в этом. К сожалению, в камеру он его бросить не может, так как нет оснований для заключения под стражу, да и применяется эта мера по решению суда. А вот подержать его у себя в кабинете он может. И хочет. Чтоб помучался. Но все пошло не по плану. Тэхен даже не подозревал, что все может случиться так, как случилось. Он не сдержался, хотя всегда мог. Хладнокровие и сдержанность просто необходимы в его профессии, и он не был ими обделен. Но он абсолютно сбит с толку, потому что не ожидал от себя такого. Он никогда не испытывал ни к кому такого сильного, неконтролируемого желания. И он дико рассержен на себя за это, потому что это не тот человек, к которому его можно испытывать. Этот человек избил Чимина, к нему нельзя ничего испытывать кроме злости и презрения. А потому он снова тянется к сигаретам, доставая уже четвертую. Он надеется, что, когда вернется, парня в его кабинете уже не будет. Он не знает, как себя вести. Впервые в жизни не знает. Потому что сейчас в нем столько противоречий. Тэхен хочет ударить его по лицу и в то же время хочет прижать к себе. Он будто плавает между двумя этими желаниями, не зная, в какую сторону ему грести. Точнее, знает: конечно, к первому. Но не может. Течение сносит ко второму. Когда он возвращается в кабинет, парня в нем действительно уже нет. На столе лежали наручники, но никаких следов произошедшего не осталось. Он бросает взгляд на часы - пять часов вечера. Осталось доработать еще два, и можно ехать к Чимину. Время тянется очень долго. Тэхен перебирает бумаги, особо не вникая, делает все на автомате, потому как голова занята не тем. Все мысли о брате. И вот, когда на часах наконец-то семь, он откладывает недоделанную работу на завтра, быстро собирается, закрывает кабинет на ключ и выходит из здания. Повезло, что не встретилась Сомин, за сегодня она успела начать ассоциироваться с проблемами. Тэхен заводит машину и выезжает с парковки. До больницы ехать недалеко, мужчина тратит на дорогу пятнадцать минут. Девушка у стойки регистрации называет ему номер палаты, и Тэхен спешит на третий этаж. Когда он открывает стеклянную дверь, первое, что он чувствует - запах лекарств. Кажется, мужчина ненавидит больницы только за этот запах. В палате светло и просторно, работает увлажнитель воздуха, остальные койки свободны. Чимин сидит на кровати и смотрит в окно, не реагируя на открывшуюся дверь. Скорее всего, подумал, что снова врач или медсестры. Тэхен медленно подходит к кровати, мысленно успокоившись, так как брат выглядит вполне «живым», и опускается на край. Чимин тут же переводит на него удивленный взгляд и улыбается. - Как ты себя чувствуешь, Чим-Чим? - голос Тэхена пропитан нежностью и заботой. Он протягивает руку и кладет ее поверх чужой. - Так, получается, чтобы ты навестил младшего брата, со мной что-то должно было случиться? Надо же, я нашел способ видеть мистера «Чимин-я-занят-у-меня-работа» чаще, - Чимин произносит это с улыбкой, слабо толкая брата в плечо. - Вижу, с тобой все в порядке, ну тогда я поехал, - говорит с наигранной обидой. У него будто наконец-то упала гора с плеч. - Со мной все хорошо, правда состояние сонное. Весь день такой уставший. Но ты же меня знаешь, ничто не сможет сломить мой дух. На мне все как на собаке заживает. - Это хорошо, я очень переживал. Вечно найдешь повод заставить меня понервничать, - слабо улыбается. Если Чимин шутит - это хороший знак. - Даже не спросишь, как я сюда попал? Тоже мне, братец. Ты ничуть не удивлен? - наигранное возмущение. У них все диалоги похожи на ссоры старой семейной пары. И Чимин сказал это, чтобы сказать, но Тэхен становится заметно серьезнее. - Парень, который сделал это с тобой, уже под следствием. Когда тебе станет получше, я запишу твои показания. Не сомневайся, я добьюсь самого строгого наказания, - а по-другому и быть не могло. Потому что это Чимин. Тэхен многого не может в этой жизни, что доступно всем: веселиться, заводить знакомства, строить любовь, уделять время не работе. Но все, что касается правосудия - он может. И ради брата сделает. - Так быстро? Ничего себе, как его так быстро нашли? Или он с повинной пришел? - Чимин перевел взгляд на потолок, явно раздумывая. - Хотя... знаю я этого парня. Он трус. И явно знал, что я напишу на него заяву. Поэтому, наверное, захотел смягчения. Я бы не удивился. Какой же он конченный урод, ты бы его знал. Я сразу ему сказал: я с тобой только трахаюсь, между нами ничего нет. А он напридумывал себе всякого. Больной. - Погоди, что? Вы спали? - Тэхен внимательно слушал брата и мысленно сопоставлял с тем, что уже знает. Неспециально. Это издержки его профессии: фильтровать всю информацию, раскладывать по полочкам, отмечать детали. И сейчас пазл не складывается. Сразу перед глазами возмущенный Чонгук, который заявляет, что к нему приставали. Соврал? Вот засранец. - Ой, только не начинай. Да, я взрослый мальчик, сплю с другими взрослыми мальчиками. Я, честно, предохраняюсь, детишек домой не приведу, - Чимин хохотнул. - И насчет секса без обязательств не тебе меня упрекать. Ты хоть раз спал с кем-то, кого видел не в первый и последний раз в жизни? - Угомонись, я не об этом. Просто тот парень говорил, что ты его соблазнял. Но вы не спали. Очень смело врать следователю, который все равно узнает правду. - Ну... может я его и соблазнял. Но я уж точно помню, с кем я спал, а с кем нет. Вот ублюдок, еще и пытается себя ангелочком заделать? У меня просто слов нет, - Чимин возмущенно взмахнул руками. - Жаль, у меня нет телефона, я бы позвонил этому гандону и сказал пару ласковых. Я уверен, этот уебок даже не раскаивается. - Он спрашивал о твоем самочувствии, - Тэхен ловит прищуренный взгляд брата. - Нет, я его не оправдываю. Просто мне кажется, парень запутался в себе, - на лице Чимина отражается непонимание. - В своей ориентации. - Ой, вот не надо, у него все в порядке с самоопределением в этом плане. Что-то, когда мы трахались, он несильно мучался вопросами совести. Забей на все, что он говорил - все пиздеж. Этот уебок не понимает отказов, придумал себе, что мы вместе, и избил, когда увидел с другим парнем. Видите ли, я его предал. Не доставайся же ты никому, блять. Меня от злости просто трясет, каким же нужно было тупорылым... - Подожди, остановись, - шестеренки в голове Тэхена, кажется, перестали вращаться. Он сейчас вообще ничего не понимает. С какими еще другим парнем? Такое чувство, будто ему рассказали две разные истории. - С каким еще другим парнем? Ты только что сломал картину произошедшего, давай с начала и в подробностях. - Тэ, ты меня пугаешь. Что у вас там за расследования такие, если ты ничего не знаешь? Да что рассказывать, я уже все рассказал. Ли Сондже, мой однокурсник, пригласил меня на вечеринку. Он подумал, что я гей из-за моей внешности, начал активно подкатывать, угощать бухлом. Парень симпатичный, спортсмен: тело отличное, ну мы переспали пару раз. Потом он, непонятно с какого хуя, ударился в романтику: хочу тебя себе, умираю. Ну я сказал, что серьезного ничего не хочу, бла-бла-бла. А он: буду тебя добиваться. Прикольно, конечно, я повеселился первое время, а потом он начал конкретно заебывать. А у меня, может, другие интересы, как с ним и его любовью таскаться. Ну и вот вчера мы с одним парнем чуть не переспали, он увидел, налетел... Ну и вот, я здесь страдаю, он дома отдыхает. Гандон. Как только Тэхен услышал имя, он понял, что это полный пиздец. Не то. Не то, блять, имя. Он никогда в жизни так безалаберно не относился к своей работе. Он был так затуманен гневом, что не мог банально дождаться вечера, чтобы узнать у Чимина все подробности. Но еще утром вся ситуация была как на ладони. А сейчас все несостыковки кажутся такими очевидными. С чего вдруг Чонгуку оставаться в этой же комнате после драки? Да, допустим, он был в состоянии нестояния, когда ничего не понимал, и это еще объяснимо. Если они были в комнате вдвоем, кто включил свет? Кто-то вошел. Почему этот кто-то тогда не помешал драке? Не позвал на помощь? Голова начинает гудеть. Тэхен потирает виски руками. - Тэ, ты чего? Что-то не так? - Мы... Мы задержали не того. Я впервые слышу имя этого Ли Сондже, - Тэхен хотел бы сказать, что разочарован тем, что они ошиблись. Но тогда он солжет. Потому что непонятные ростки какой-то детской радости прорываются сквозь слой стыда за свою безответственность. Потому что Чонгук не виноват. Тэхен сам себе не может объяснить, почему для него так важен этот факт, ведь они друг другу никто, даже несмотря на то, что между ними произошло. Для Тэхена это нормальная практика, у него каждый секс такой, просто обстановка другая. Хотя... нет, не такой. У него еще не было такого секса. Такого чувственного и в то же время пропитанного почти животным желанием. У него еще никогда не было такого, как Чонгук. Такого нежного, податливого, абсолютно беззащитного. Вряд ли он забудет это чувство вседозволенности и власти над человеком, который полностью открыт для тебя, но при этом тебе не хочется его использовать. Тебе хочется только сделать ему максимально хорошо, отплатить за доверие. И сейчас ему ужасно стыдно. За то, в каком состоянии он его оставил. За то, как именно он ушел. Как будто выбросил мусор. Наверняка парень чувствовал себя ужасно. Скорее всего, он и так терзал себя муками совести за то, что отдался мужчине. Ему хочется вернуться в тот момент и прижать его к себе, успокоить, заставить довериться вновь. Заверить, что все нормально. Но уже поздно. - В каком это смысле "не того"? - Чимин сперва был в недоумении, а потом усмехнулся. - Ты меня разыгрываешь, да? - по серьезному лицу Тэхена было понятно, что нет. - И... кого вы задержали? Боже, я надеюсь не... - Чон Чонгука. Его взяли сразу же, как только тебя увезла скорая. - Тэхееееееен... Господи, какие же вы идиоты, - сокрушается Чимин, закрывая лицо руками. - Наверное, слухи уже на весь универ разнеслись. А у него репутация, между прочим. Тэ, Чонгуки - самая милая булочка во вселенной, которая строит из себя геененавистника. И в тот день он за меня заступился. Но этот мудак его вырубил. Если бы Гук был не в говно, от этого оленя кровавого пятна бы не осталось. Но я почти уверен, что он сейчас тоже раны зализывает, Чонгук его приложил пару раз. - Да, это была ошибка. Надо бы извиниться... - Надо бы! Как вы там работаете вообще? Ну раз сам Чонгук не возмущался, смею предположить, что он ничего не помнит. Жаль, конечно. Я почти откусил от него кусочек, - Чимин мечтательно прикусил губу. - Сондже кретин, такой секс мне обломал. Ты бы видел его. Он во время близости таким нежным становится, прям затискать хочется, - Тэхен понуро усмехнулся. Он видел. - А теперь мне с ним не поиграть, я перед ним виноват. И так ему подпортил жизнь. Кстати, даже больше ты, чем я. - Угомонись, это просто недоразумение. Завтра свяжусь с ним и принесу извинения. А насчет Ли Сондже, завтра придется с ним побеседовать. - Я думаю, он уже слышал слухи. И явно понимает, что все так не закончится. Думаю, он сам придет к вам. Проверяй, - Чимин поудобнее устроился на койке. - Посидишь со мной еще? Мне тут скучно. Тэхен согласился досидеть до девяти, пока не закончится время посещений. Они разговаривали об учебе, с которой у Чимина проблемы, о работе, на которой Тэхен в конце концов и женится, о родителях. Время уже близилось к половине девятого. Тэхен отошел купить кофе, ему еще ехать домой за рулем, а он жутко устал за сегодня. Он подошел к автомату, выбрал напиток и приложил карточку, когда услышал, что по коридору кто-то бежит, но не обратил на это внимание.

***

Milo Greene - What's the Matter

Чонгук бежит со всех ног к больнице, чтобы успеть до девяти. Он не знает, который сейчас час, а потому каждая минута может дорого стоить. Ему принципиально важно попасть к Чимину именно сегодня, иначе он не уснет. Прям чувствует, что именно сегодня он там нужен. Девушка на стойке регистрации, видимо, которая говорила с ним по телефону, сообщает, что Пак Чимин лежит в 103 палате, и парень решает воспользоваться лестницей, игнорируя лифты, забитые людьми. Пробегая по коридору, краем глаза он замечает человека в полицейской форме, но не обращает на это внимания. Может, мерещится, за сегодня эта форма успела въесться под корку мозга. Дверь в палату стеклянная, а потому Чонгук сперва оглядывает ее, чтобы убедиться, что Чимин там. И вот, когда он видит его розовую копну волос, он теряет всю уверенность. Чимин смотрит в большое окно, за которым вид на город, потому не видит парня за дверью. Сейчас Чонгук сомневается, что должен быть здесь. Что ему нужно сказать? Как объясниться? Что, если он не захочет слушать? Что, если он всей душой ненавидит меня? Но нужно войти. Чонгук это понимает - бежать бессмысленно. И от Чимина и от ответственности. Парень сейчас полон сожалений и если он может исправить хоть что-то, то он попытается. Чонгук медленно открывает дверь, а Чимин тут же поворачивает голову на звук. Он подумал, что Тэхен вернулся так быстро. И сейчас он удивлен. Очень сильно. Это ясно читается по его лицу. - Привет? А ты… что здесь делаешь? - Чимин, на самом деле, даже немного испугался, потому что чувствует себя виноватым за то, что Чонгук сегодня пережил. Мало ли зачем он мог прийти. Но быстро в голову пришла мысль, что парень явно не помнит, что произошло на самом деле, а значит, скорее всего, пришел узнать о его состоянии и извиниться. Значит, хорошо, что он пришел. Сейчас все и проясним. - Я... Чимин, выслушай меня, пожалуйста. Я не хотел, чтобы так получилось. Не знаю, что на меня нашло, я не должен был так с тобой поступать. Я просто урод, у тебя есть все основания меня ненавидеть, но я хочу, чтобы ты знал, что я сожалею. Правда, - Чонгук проговорил это так быстро, как только смог, боясь, что его не станут слушать. Он сверлил взглядом пол, боясь поднять его на Чимина и увидеть в его глазах презрение. А зря, ведь Чимин сейчас умиленно улыбался. И думал о том, что, даже если бы его и правда избил Чонгук, он бы его простил. Потому что Чимин простой, он не усложняет себе жизнь, берет от нее то, что захочет, отпускает ненужное. - Гуки, посмотри на меня, пожалуйста, - Чонгук очень удивился тому нежному тону, с которым это было произнесено, и поднял взгляд. - Подойди сюда. Присядь, - парень медленно направился к койке, будто его заманивали в ловушку. Он осторожно опустился рядом с Чимином, не переставая смотреть на него. - Тебе не нужно передо мной извиняться, - Чимин взял его руки в свои. - Скорее всего, ты не помнишь, что произошло, но ты меня не трогал. Мне даже нужно поблагодарить тебя, потому что ты за меня заступился вчера. Ты просто оказался не в то время не в том месте, хоть я тебя туда и затащил. Меня избил один ненормальный придурок, так что ты не виноват. Завтра с тебя снимут обвинения, не переживай об этом. Ах да, и моего брата прости, я уверен, он доставил тебе сегодня проблем. Я знаю, как он работает: становится просто киборгом. Мне самому иногда страшно. - Не я? То есть... подожди, я ничего не понимаю, - Чонгук усиленно пытается напрячь память и собрать воедино осколки воспоминаний, но, как и раньше, ничего не получается. - Хочешь сказать, я не виноват? - Чимин с улыбкой кивнул. А Чон будто почувствовал, как с него сошла волна стыда, которая захлестнула его с самого утра. - Какое облегчение. Я... Я же знал, что не мог так поступить. Я бы никогда не поднял на тебя руку, я не такой человек. Я не решаю проблемы насилием. Я просто ничего не помню со вчерашней ночи. - Проблемы? Я для тебя проблема? - Чимин усмехнулся. Чонгук до всей этой ситуации, может быть, начал бы объяснять ему, что да, он проблема, которая конкретно мешает парню жить. Но сейчас не хочется. Он так счастлив сейчас. Поэтому он слегка смеется и качает головой из стороны в сторону. - А что за брат, погоди? - Чонгук чувствовал такое облегчение, что его голова почти не работала. А этот самый брат сейчас наблюдал за ними за стеклянной дверью и думал о своем. Он не сильно удивился, когда увидел Чонгука в палате, он предполагал, что парень придет сегодня. А сейчас Тэхен просто смотрел на него, не решаясь войти. Даже про кофе забыл. Пытался разобраться, что ему теперь делать. Потому что этого парня, который с расслабленной улыбкой сидит на больничной койке, хочется. Хочется схватить его за руку, вытолкать из больницы, посадить в свою машину и увезти к себе домой. И медленно, чувственно, нежно или грубо, ритмично и очень долго выпрашивать прощение. Хочется смотреть на него. Хочется, чтобы он улыбался. Как сейчас. Хочется быть причиной его улыбки. И это сбивает с толку, потому что уже давно ничего так сильно не хотелось. Тэхен увидел, что Чимин заметил его, кивнув в его сторону. А потом Чонгук переводит взгляд туда же. Его глаза расширяются от удивления и, кажется, испуга. Мужчина открывает дверь, перекладывая стаканчик в другую руку, и входит в палату. - Мне нужно с тобой поговорить, - Тэхен с ходу говорит Чонгуку и смотрит прямо на него, пытаясь понять, о чем тот думает. А Чонгук думает, что у него уже начались галлюцинации. Что этот мужчина в полицейской форме теперь будет преследовать его повсюду, напоминая о том, что произошло. - А это как раз таки мой брат. Тэхени. Он у нас следователь. Неблагодарная работа, на самом деле. Делает из людей машины для убийств. Но ты не ведись на его строгость, в душе он одуванчик, - Чимин произносит это легко, словно не замечает повисшего в воздухе напряжения. Тэхен и Чонгук просто сверлят друг друга взглядами. - Зачем? - Чонгук игнорирует слова Чимина и отвечает следователю. У него наконец-то вырисовалась вся картина. Почему полицейский был с ним так строг и злился без повода? Почему он так остро реагировал на нелестные слова Чонгука в адрес Чимина? Потому что они, блять, братья. Почему он не поверил в то, что Чимин застукал его с девушкой и приревновал ее? Потому что кому, как не Тэхену знать, что Чимин гей. - Хотите извиниться? Мне не нужны ваши извинения, - Чонгук сам не понял, говорил ли он об извинениях за то, что его беспочвенно обвинили, или об извинениях за то, что после секса мужчина обошелся с ним, как с мусором. - Мне нужно с тобой поговорить, - медленно и доходчиво. Как обычно. И снова этот тяжелый взгляд. Чимин, глядя на брата, даже немного испугался. Он редко видит его таким по отношению к себе, даже если он сильно накосячит, Тэхен всегда с ним добр, как бы странно это не было. Потому что Тэхен его ценит. И пусть у него сложный характер, к Чимину он всегда относится с теплом. Чонгук бы очень хотел сейчас показать свой характер и воспротивиться, но понимает, что не может. Не может не подчиниться. И уже в который раз задает себе вопрос: «Почему у этого человека надо мной столько власти?». Он поднимается с кровати, переводит взгляд на Чимина, тот понимающе кивает. - Я приеду завтра, Чим. Привезу тебе все необходимое. Не скучай, - мужчина разворачивается и выходит из палаты. Ему даже не нужно проверять, идет ли за ним парень, он уверен в ответе. Он ощущает его взгляд почти физически. Чимин остается в палате один и пытается понять, что здесь только что произошло. Он еще никогда не видел брата таким. Он впервые не может считать его эмоции. В мужчине будто бушует их целый коктейль, который он, как всегда, пытается подавить.

***

Чонгук молча следовал за мужчиной до самой парковки, но, когда тот разблокировал свою машину, остановился. - О чем вы хотели поговорить? - на улице прохладно, что заставляет парня съежиться. Он надел легкую ветровку, и, когда спешил в больницу, почти все время провел в беге, потому не заметил холода. А сейчас он покалывает кожу. Или это от взгляда глаз напротив? - Садись в машину, - Тэхен открывает дверь с пассажирской стороны для парня. - Вы хотели поговорить. Я вас слушаю, - Чонгук игнорирует слова мужчины, глядя ему прямо в глаза. Какой смелый стал. Хотя невольно его взгляд падает на подсвеченный салон, и он борется с собой, чтобы не согласиться и не погреться внутри. - Ты весь дрожишь от холода. Сядь, поговорим внутри, - мужчина смягчает тон и смотрит на парня, склонив голову к плечу. Чонгук хмурится, обдумывая, согласиться или нет, но все же сдается. Тэхен обходит машину и садится на водительское сидение. - Так что вы хотели? - Чонгук потирает плечи руками, чтобы быстрее согреться. Тэхен заводит машину, чтобы включить печку. И молчит. Потому что он не знает, что сказать. Его план заключался в том, чтобы остаться с ним наедине. Потому что хотелось. И сейчас тоже много всего хочется, но он понимает, что нельзя. Он просто смотрит в его глаза и пытается найти в них ответ, что в этом студенте такого особенного, что взрослого грубого защитника правопорядка так к нему тянет. - Хотел побыть с тобой наедине, - прямо. Честно. Чонгук очень удивляется, что отпечатывается на его лице, но быстро берет себя в руки и хмурится. - У вас все хорошо? Чимин сказал, завтра вы снимете с меня обвинения и мы с вами распрощаемся, - парень отводит взгляд на здание больницы перед машиной. - Ты сказал, тебе не нужны извинения, но мне жаль, - Тэхен потирает рукой обивку руля. Нервничает. - По-хорошему, вы думали, что я избил вашего брата, поэтому были на меня злы. Я бы, возможно, вел себя еще хуже на вашем месте. А насчет обвинения - это ваша работа. Проверять все варианты. Так что считайте, что конфликт исчерпан, я не злюсь, - Чонгук говорит спокойно и уверенно, но взгляд все еще направлен куда угодно, но не на следователя. - Я говорил не об этом. Мне не стоило так вести себя после того, что произошло. На пару часов, пока голова парня была занята Чимином и сожалениями, он успел забыть о произошедшем в участке, отодвинув в самый дальний ящик. Было не до этого. Важнее всего казалось хоть как-то исправить свой низкий поступок, хотя бы извиниться и убедиться, что с парнем все нормально. И теперь, когда эта проблема решена и выяснилось, что он не виноват, когда вроде как стыд ушел и совесть больше не ноет, он вспоминает все. Вспоминает, как к нему прижимались со спины, шептали нежные и в то же время грязные слова. Вспоминает, какой властью над ним обладал мужчина, каким беззащитным и в то же время защищенным себя чувствовал парень с ним. Вспоминает, как ему было бесконечно хорошо, как его тело отзывалось на все ласки. И ненавидит себя за это. Как он мог быть таким глупым и безответственным? Как мог так легко отдаться чужим рукам? Как мог позволить растоптать свое достоинство? И вспоминает, каким взглядом на него смотрели, когда все закончилось. Каким незначительным и грязным он себя чувствовал. Его оставили одного, обнаженного и телом, и душой в холодном сером кабинете, утопающего в жалости к себе. Он понимает, что виноват в этом сам, что изначально нельзя было этого допустить, что он сам позволил и даже попросил о продолжении. И сейчас он понимает, что хочет домой. Завернуться в одеяло, спрятаться от всего мира и обдумать все наедине с собой. Разобраться, заглушить эту едкую ненависть, разочарование к себе и отпустить. Забыть, запечатать, никогда больше не возвращаться к этому. И никогда больше не видеть этого мужчину. - Это неважно, все было одной большой ошибкой. Я буду благодарен вам, если вы забудете то, что произошло. Если у вас все, то я пойду, - Чонгук старается вести себя непринужденно, но все эмоции у него на лице написаны. Следователь их считывает. И он не согласен. Его тянет к парню с такой силой, что он еле сдерживается от того, чтобы прямо сейчас отвезти его в свой дом. И оставить в нем навсегда. Но он не будет спорить сейчас. Он понимает, что Чонгуку тяжело, что ему нужно время. - Говори адрес, я отвезу тебя, - мужчина включает навигатор на телефоне. - Не стоит, я доберусь сам. Мне недалеко, - ему не нужны подачки. Он и так чувствует себя жалким. - Чонгук, посмотри на меня, - тихим и немного уставшим голосом говорит Тэхен. - Если хочешь знать, я не считаю, что все было ошибкой, как ты говоришь. Я захотел, ты захотел, это нормально. Я сожалею о своем поступке, но не о том, что мы переспали. И сейчас я не пытаюсь загладить свою вину, предлагая тебя подвезти. Я просто не хочу, чтобы ты сейчас шел пешком и мерз, потому что автобусы уже не ходят. Тебе нужно подумать о многом, скорее всего, тебя мучает совесть, но ты должен отбросить свои предрассудки и посмотреть на ситуацию здраво. Я тебя не использовал. Запомни это, пожалуйста. И не отказывайся от моей помощи, это меньшее, что я могу сделать. Назови мне свой адрес, - Чонгук слушал и не перебивал. Он пытался найти в глазах напротив презрение или жалость, но не мог. Все, что он видел, это теплота. Он отводит взгляд и задумывается. Не жалеет? Хоть кто-то из них двоих не жалеет. Но почему-то слова мужчины согрели душу. И он обязательно подумает об этом позже.

Stract, Shiloh Dynasty - Losing Interest

Чонгук сдается и называет адрес, и уже через минуту машина трогается с места. Всю дорогу в салоне висит тишина, которая разбавляется лишь шумом кипящего города. Молчать со следователем спокойно. Парень невольно возвращается к разговору с Чимином и вспоминает, как тот представил мужчину. Тэхени. Его зовут Тэхен. Какое красивое имя. Очень ему подходит. Чонгук переводит взгляд на водителя и, пока тот занят дорогой, всматривается в его профиль. Красивый. Строгий, сосредоточенный, уложенные с утра волосы в беспорядке разбросаны по лбу, пиджак расстегнут. Чонгук любуется и старается не думать ни о чем лишнем. Он себе разрешил. Только сейчас. Ведь больше они никогда не увидятся. Автомобиль заворачивает в спальный район и останавливается перед подъездом. Чонгук даже не сразу это понимает, потому как его взгляд все еще прикован к мужчине. Тэхен чувствовал его всю дорогу и еле сдерживался, чтобы не улыбнуться. Он глушит двигатель и переводит взгляд на парня. Чонгук этого даже не осознал. Мысленно он не здесь. Он продолжает всматриваться в лицо мужчины, в его красивые коньячные глаза, и задается вопросом: Почему я просто не могу быть с тем, с кем хочу? Почему мне нельзя? Тут же в голове мелькает миллион доводов почему, но он их сразу же отметает. Не сейчас, я подумаю обо всем позже. За своими размышлениями он не заметил, как Тэхен отстегнул ремень безопасности и медленно приблизился к его лицу. Так его даже удобнее рассматривать. Сразу замечается маленькая родинка на кончике носа и еще одна прямо на нижнем веке. С такого расстояния он еще красивее. - Можно я тебя поцелую? - тихий шепот почти в самые губы парня. Чонгук даже не осознает, в каком положении они находятся, реальность это или его фантазии. Он не успевает подумать, прежде чем выдохнуть и еле заметно кивнуть. Не теряя времени, мужчина опускает руку на его щеку и осторожно касается губами чужих. Почти невесомо. А потом еще раз, но уже более уверенно, когда не почувствовал сопротивления. Он позволил себе эту маленькую вольность, которая изначально не входила в его планы. Не смог удержаться. А тем временем Чонгук неуверенно начал отвечать. Все, что его сейчас волнует, это теплые губы на его губах, грубая ладонь на его щеке и едва слышимые звуки поцелуев, заполняющие тишину в салоне. Голова абсолютно пуста. Он снова поддался и снова не смог отказать. И он сомневается, что когда-либо сможет. Мужчина отстраняется первым, любуясь расслабленным парнем с закрытыми глазами и влажными губами перед собой. Его не хочется отпускать сейчас. Но, к сожалению, придется. Это же не навсегда. Тэхен уже решил для себя, что это не конец. Он хочет, значит, он получит. В конце концов, он тоже заслуживает счастья. Чонгук медленно открывает глаза и пытается сфокусировать взгляд. - Мы приехали, - шепотом и с нежностью. - Да… спасибо, - Чонгук все еще немного дезориентирован. Он отстегивается, открывает дверцу машины и на ватных ногах выползает наружу. В голове по-прежнему пусто. Он на негнущихся ногах добирается до подъезда и поднимается в свою квартиру. Делает все, скорее, на автомате, потому что в голове белый шум. Тэхен следил за ним из машины, а когда парень скрылся за дверью подъезда, уехал. Чонгук закрывает дверь в квартиру и прислоняется к ней спиной. Осознание медленно, но верно накрывает с головой. Сердце начинает бешено стучать. В животе будто бабочки порхают, и у Чонгука нет никаких сил их останавливать. Ему так хорошо. Он переводит взгляд на зеркало и замечает, что улыбается. И как давно у меня на лице эта дебильная улыбка? Он очень долго откладывал все размышления на потом, и вот сейчас, когда это потом наступило, вообще не хочет ни о чем думать. В голове на репите их поцелуй, нежный взгляд мужчины… Нет, Тэхена. Да, его так зовут. Тэхен. Снова улыбается. Время уже позднее, а завтра рано вставать в университет. Но он долго не может сомкнуть глаз, потому что слышит басистый шепот, чувствует фантомные прикосновения. Хочется ненавидеть и себя и его, но не получается. Чонгук засыпает поздно ночью.

***

Joji - SLOW DANCING IN THE DARK

Утро встречает дикой головной болью. Весь вчерашний день кажется глупым сном. Невыспавшимся и уставшим он добирается до университета, едва не опаздывая на первую пару. Юнги на лекции нет, что неудивительно. Он редко появляется в такую рань. Лекция прошла мимо него, он еле сдержался, чтобы не уснуть. Мысли о вчерашнем то и дело лезли в голову, но Чонгук будто выстроил плотину, сквозь которую им не прорваться. Он боится думать об этом. Ему страшно, что он не может в себе разобраться. Всю ночь он будто тонул в противоречивых чувствах, и сейчас ему не до этого. Потому что всего слишком много для маленького и хрупкого Чонгука. Внешне он, конечно, и выглядит высоким и крепким парнем, но в душе он маленький и чувствительный, ему страшно от того, что происходит. На второй паре у парня окно, поэтому он решает отдохнуть в раздевалке спортзала. Обычно она закрыта на ключ, но у него есть дубликат, как у представляющего интересы университета спортсмена. Чонгук размещается на холодной и неудобной лавке, подкладывая под голову рюкзак, и начинает засыпать. Но его вырывает из сна открывшаяся с грохотом дверь. - Чел, какого хуя? Нет, серьезно, если ты сейчас мне не объяснишь, где тебя весь день черти носили, я тебя уничтожу, - Юнги выглядит злым не на шутку. Чонгук подозревал, что старший будет волноваться, но не думал, что настолько. - Трубку он не берет, дома его нет. А мне что делать? Морги обзванивать? - И тебе доброе утро, - Чонгук медленно поднимается в сидячее положение, и головная боль снова дает о себе знать. Кажется, он уже успел с ней смириться. - Не психуй, я был в полицейском участке. - Весь день?! А телефон твой где? Что ты мне... Подожди, где ты был? Тебя что, загребли? И за что? - выражение его лица меняется со взбешенного на обеспокоенное. - За избиение. Я провел там почти весь день. А телефон посеял на вечеринке, кажется, - парень осторожно массирует виски. - Че ты чешешь? Какое избиение? А, я понял, это прикол такой? Не смешно, - Юнги опускается на лавку рядом с парнем. - Ты своими мускулами можешь кого угодно обмануть, но я-то знаю, что ты неженка. - Я просто не решаю проблемы кулаками. - Да, я так и сказал. Так что произошло? Давай в подробностях, - Юнги подпирает голову рукой, как бы намекая: «я весь во внимании». - Да все уже разрешилось. Я просто оказался не в том месте, не в то время. Еще и бухущий так, что ничего не помню. Вот меня и приняли. Провел там весь день, выясняли обстоятельства. Потом Чимин дал показания, сказал, что я не виноват, и меня отпустили. Сегодня, наверное, снимут обвинения. Я вообще думал, что ты в курсе, разве слухи еще не разлетелись? - Да я ж еще не видел никого. Как пришел в универ, сразу твою наглую морду побежал искать. Нервы он мне треплет. Хоть бы в соцсетях написал, что с тобой все нормально, - Юнги хотел отвесить ему профилактический подзатыльник, но, видя состояние парня, передумал. - А че за Чимин? Это тот павлин, который перед тобой жопой вертит? - Угу. Оказалось, хороший парень. Мне его даже жаль. Он этого не заслужил. - Жаль ему. Своих проблем не хватает? Я могу создать. Сходил бы в медпункт, раз у тебя голова болит. Или, вообще, лучше иди домой, отдохни. Че ты пришел вообще? Пары-то неважные. - Мне, в отличие от некоторых, на учебу не поебать. Да и не могу дома сидеть, нужно чем-то голову занять. - Кто сказал, что мне поебать? Я просто умею грамотно расставлять приоритеты, - Юнги отводит взгляд и о чем-то задумывается. - А насчет Чимина - да трахнул бы его уже хорошенечко, раз сам напрашивается. И ему хорошо, и тебе одной проблемой меньше, - Чонгук смотрит на него с недоумением. - Как у тебя все легко. Я, по-твоему, ебу все, что движется? - возможно, раньше он бы добавил «я не извращенец», но теперь он в этом не уверен. - Нет, ну так он парень-то видный. Мордашка симпатичная, с фигурой все норм. Я б и сам такому засадил разок. Может, не разок, - Юнги мечтательно улыбается. - Ты что, гей? - Чонгук смотрит на друга так, будто впервые его видит. Они никогда не обсуждали тему ориентации, Гук никогда не интересовался личной жизнью Юнги. И вот вам такие заявления, у него будто мир пошатнулся. - Да зачем все в какие-то рамки загонять. Гей/не гей. Девушка/парень. Главное, чтоб душа лежала и член вставал. Понимаешь, о чем я, ребенок? - Юнги расслабленно смеется. Он старше всего на пару месяцев, а ведет себя так, будто Чонгук только-только младшую школу закончил. - Понятно, - парень замолчал и закусил губу. - Так ты... когда-нибудь... - не может собраться с мыслями. - Спал с парнями? Было пару раз. До отношений, правда, не доходило. Но и нестрашно, меня все устраивает. Что, будешь меня осуждать? - вопрос больше риторический. Он знает Чонгука, знает, что он полон предрассудков. И про Чимина сказал, только чтобы его подстегнуть. Но Гук не из тех, кто станет рушить дружбу из-за того, что что-то не принимает. Скорее всего, он просто попросит больше этого с ним не обсуждать. У Чонгука не так много близких друзей, чтобы так ими разбрасываться. - Нет, конечно. Это твоя жизнь. Просто... - говорит осторожно. - Ты не думаешь, что это неправильно? Это ведь против природы и осуждается обществом. - Гуки, давай поразмышляем, - усталый вздох. - Я хочу секса, другой парень тоже его хочет. Мы едем в мою квартиру и спим, о чем никто не знает. Мы кому-то вредим? Нет, не думаю. Так почему я должен себе в чем-то отказывать, боясь, что это кому-то не понравится? - Юнги удивлен, что Чонгук захотел поговорить об этом. И он пользуется шансом, чтобы посадить в его маленькой консервативной головушке семя сомнения. Возможно, Чон не придет так быстро к правильным выводам, но хотя бы задумается. А это уже победа. - И это я говорю только про секс. А представь, если речь идет о любви. Неужели тебе действительно будет так важно чье-то мнение, что ты откажешься от любимого человека? Пол - это условности. Всего лишь разный набор гениталий, понимаешь? Поэтому какая разница, какой из них ты предпочитаешь больше. Главное, чтобы ты был счастлив, - он говорил о ситуации в целом, даже не подозревая, как сильно Чонгуку сейчас нужны подобные слова. Как он мечется в сомнениях и противоречиях, не может понять себя, не может обратиться за советом и поддержкой. - Возможно, ты прав, - Чонгук опускает голову и задумывается о своем. Лицо Юнги в этот момент нужно видеть. Все так просто? Ему просто нужно было объяснить? И он даже спорить не стал? Вот вам будьте здрасьте. Старший не знал, что ответить. Между ними затянулась тишина. - А что, если я скажу, что мне нравится... мужчина? - парень все-таки решился воспользоваться моментом и посоветоваться с самым близким человеком. Он даже сам не уверен, нравится ли мужчина ему, потому что не может разобраться в том, что чувствует. Но не знает, как спросить по-другому так, чтобы не пришлось рассказывать всего, что произошло. - Тебе? Не понял, - настало время миру Юнги рушиться. Чонгуку не нравятся парни. Чонгук гомофоб. Чонгук... латентный гей? Да нет, подождите. Ну, то есть он же спит с девушками. Значит, бисексуал? Юнги, ты же сам просил не загонять никого в рамки, какая разница, кто он. Важно то, что он сейчас чувствует. А уж старший уверен, что парню сейчас несладко. У него, скорее всего, просто голова взрывается. Так вот к чему расспросы. Сейчас главное быть осторожным и убедить, что это нормально. Мало ли что он там надумает. - То есть я хотел сказать, что все хорошо. Это нормально, тебе может понравиться кто угодно, мы не в силах это контролировать. Главное, не наделай глупостей. Просто поменьше думай о том, что скажут другие, и делай то, что хочешь, - Юнги положил руку парню на плечо и крепко сжал. - Ты же знаешь, я во всем тебя поддержу, - Юнги решил, что сейчас вообще не время мучать парня расспросами о подробностях. Видимо, у младшего выдались интересные выходные. Но сейчас он выглядит таким измученным и уставшим, что Юнги оставит серьезные разговоры на потом. Сейчас только поддержка. После разговора Чонгуку стало ощутимо легче. Остаток пар прошел как в тумане. Они больше не поднимали этой темы. Оказалось, в университете никто ничего не знает. Все свалили с вечеринки, как только услышали звук сирены, а потому почти у каждого своя версия случившегося, и все, как на подбор, связаны с наркотиками. Слухи, что поделать. После учебы Чон заехал к одногруппнику, у которого посеял телефон, и, к счастью, нашел его в той самой комнате под кроватью. Даже без трещин обошлось. Парень добрался до дома, упал на кровать, не раздеваясь, и тут же погрузился в сон.

***

Depeche Mode - Enjoy the Silence

Жизнь вернулась в прежнее русло. День сменялся днем, Чонгук вновь погряз в вечном цикле учеба-дом-тренировки, что занимал все его свободное время. Но, если бы он сказал, что ничего не изменилось, он бы соврал. Многое изменилось. Начнем с того, что Чонгук пересмотрел почти все существующие фильмы, посвященные проблемам ЛГБТ, перечитал кучу форумов, мнения на которых кардинально разнились. Он почти все время думал о том, привлекают ли его другие парни или дело в конкретном, вспоминал прошлое. Ему пришлось нелегко. За эту неделю он почти полностью перекроил свое восприятие мира, его жизнь перевернулась с ног на голову. И ему стало стыдно за себя. Почему-то очень сильно захотелось извиниться перед тем щупленьким парнем, что признался ему в чувствах. Вспоминая его сейчас, Чонгук понимает, насколько был с ним груб. Парень дрожал в его руках от страха и обиды, едва сдерживал слезы. Возможно, тот парень вообще впервые решился на такой шаг, возможно, Чонгук растоптал его достоинство. Что, если теперь он боится открываться людям? Что, если это вина Чонгука? Он мысленно отметил в голове, что нужно будет его найти. Главная проблема, которая мешала парню адекватно посмотреть на вещи, как оказалось, заключалась в том, что он думал, что все люди бисексуальны. Он думал, что каждый испытывает влечение к обоим полам, просто сознательно выбирает не поддаваться искушению. Поэтому осуждал представителей ЛГБТ за то, что выбирают неправильно. Считал их извращенцами, которым не хватает разнообразия. И совести. Но все оказалось не так. И теперь парню стыдно. Он вспоминает какие слова говорил следователю в адрес Чимина, и очень сожалеет об этом. Если вернуть все назад, он бы никогда не посмел так сказать. Но ведь, если бы он промолчал тогда, следователь бы не разозлился. И не произошло бы того, что произошло. Теперь Чонгук смотрит на это по-другому, а это главное. Теперь он прокручивает в голове их близость и отчетливо осознает, что это был лучший секс в его жизни. Он не испытывал подобного ни с одной девушкой, и дело даже не в самом соитии. Дело в эмоциях, в ощущениях, языке тела. Он прокручивает картинки их секса перед сном и несдержанно дрочит, прикусив одеяло зубами, чтобы заглушить стоны и чужое имя, что так и просится быть названным. И каждый раз, постыдно кончая в свою руку, он убеждается больше и больше, что ему нужно к Тэхену. Нужно его увидеть, услышать его голос, нужно прикоснуться к нему, поцеловать, нужно к нему под кожу, в самое сердце, нужно к нему в голову, занять все его мысли. Потому что так будет справедливо, ведь все мысли парня уже и так заняты им. Но он трусит. Не знает, что ему делать, будет ли это уместно, как мужчина воспримет это. Не знает, хочет ли тот. Ему просто страшно. Так проходит еще одна неделя, за которую Чонгук успевает извести себя окончательно. Он просто уверен, что сойдет с ума, если не увидит его. Хотя бы просто увидеть, он же больше ни о чем не просит. Он не знает, симпатия это, желание или влюбленность, ему все равно. Он долго собирается с мыслями и все же решается. В участке он поклялся себе больше не появляться. Да и не впустят его просто так. Можно написать Чимину и спросить его адрес, но это будет выглядеть странно. Так что план предельно прост: навестить Чимина в больнице и просто надеяться, что Тэхен придет проведать брата после работы. Шанс на удачу не стопроцентный, но он есть. Пока Чонгук собирался, в голове всплыла картинка их поцелуя в машине. Он даже остановился, а по спине пробежала волна мурашек. Хочется повторить. Хочется вновь почувствовать эти губы, увидеть этот нежный и теплый взгляд. На часах уже полвосьмого, а значит нужно выдвигаться, если парень хочет успеть. Он уже собрался открывать входную дверь, как его остановил звонок с незнакомого номера. - Да? - Чонгук очень недоволен, что его отвлекают. Он тут спешит строить свою личную жизнь, вообще-то. - Дома? Можешь спуститься? - парня окатило волной мурашек с головы до ног, стоило только услышать этот голос. Он даже не понял, о чем его спросили. Просто молчит и пытается выровнять дыхание. - Чонгук? - Да, да... Сейчас, - быстро кладет трубку. У него сердце колотится как бешеное. Спуститься? Он что, здесь?

Tom Odell - Can't Pretend

На ватных ногах он поплелся из квартиры, пытаясь сложить в голове два и два. Зачем он приехал? Чонгук спускается по лестнице, пытаясь скрыть волнение. Первое, что он увидел за дверью подъезда - черный мерс. Тот самый, который в прошлый раз довез его до дома. Как бы он не пытался успокоить сердечко, оно забилось еще чаще. Голова начала гудеть. Он даже не может объяснить себе такую реакцию. Неужели он так сильно взволнован? Мужчина на этот раз не в форме: на нем черные джинсы, темная клетчатая рубашка и накинутая на плечи черная джинсовая куртка. Волосы не уложены на голове, а раскиданы в творческом беспорядке. Он облокачивается на капот и курит, сверля парня взглядом. И причина для этого есть. Все-таки Чонгук собирался с ним встретиться, поэтому надел обтягивающие светлые джинсы, свободную голубую рубашку и захватил джинсовку, которую сейчас держал в руках. Благо погода позволяла. Волосы уложил воском на одну сторону, слегка подвел глаза темно-коричневым карандашом. Сейчас он выглядел просто потрясающе, от него сложно было отвести взгляд. Вот полицейский и не отводил. Хотя, сейчас он совсем не выглядел как полицейский. Как Чонгук и предполагал, в обычной одежде мужчина больше смахивает на модель. Парня удивляет, что тот связал жизнь именно с этой профессией. Он больше чем уверен, что мужчину с его внешностью оторвали бы с руками и ногами в индустрии. - Что вы здесь делаете? - Чонгук старается быть невозмутимым и держать лицо, хотя внутри него бушует какая-то детская радость. Он наконец-то видит его. Вновь. Он уже успел забыть, насколько Тэхен красив. - Мне показалось, что я дал тебе достаточно времени, чтобы все обдумать. И сейчас хочу, чтобы ты знал, что я настроен серьезно. Я не привык бегать от своих чувств, и если я чего-то хочу, я сделаю все, чтобы это получить. И я хочу тебя. Пойдешь со мной на свидание? - мужчина даже не изменился в лице, словно то, что он произнес, ничего не значит для него. Но, на самом деле, он сгорал от волнения. За время, что он здесь находится, он успел выкурить три сигареты, и только потом решился позвонить. Та, что у него в руке, четвертая. И он снова затягивается, пытаясь считать эмоции на лице парня. - Ч-что? - Чонгук а-ху-ел. Он даже предположить не мог, что услышит сейчас что-то подобное. Он уже успел тысячу раз смириться с тем, что чувства, которые он испытывает, односторонние. Конечно, сперва он думал, что небезразличен мужчине, пока в памяти были свежи воспоминания их последнего поцелуя. Но за эти недели молчания он понял, что, скорее всего, тот просто чувствовал вину за свое отношение и пытался утешить парня. Да, таким странным способом. Поэтому не рассчитывал даже парой слов с ним обменяться, если бы встретил в больнице. А тут такое. Чонгук не может скрыть удивления и стоит с открытым ртом. Тэхен не сводит с него глаз, вновь затягивается и выбрасывает сигарету. Молчит. А что ему сказать? Все, что хотел, он сказал. Не повторять же это. Дает время парню осознать смысл сказанного. - Вы только что пригласили меня на свидание? - Чонгук чувствует себя идиотом. Просто не может поверить в происходящее. - Давай на «ты», думаю, нам обоим так будет удобнее, - Тэхен скрещивает руки на груди. - Пригласил. Что ответишь? - Да! - парень заметил, что это прозвучало слишком резко, только когда произнес. - То есть... я не против, - слабая улыбка. У него сейчас внутри бушует ураган. Он так рад, что даже не пытается это скрыть. Тэхен успокаивается. Он правда очень переживал, что услышит отказ или увидит в чужих глаза презрение или отвращение. Взрослый состоятельный мужчина, который для многих выглядит как кусок льда, боится услышать отказ. Наверное, этому бы не удивился только Чимин, который единственный знает, что прячется за этой непоколебимостью и холодностью.

***

Bazzi - Fantasy

- Ты мне нравишься, - произносит Чонгук, сидя на капоте машины, закутанный в плед. Парень не захотел идти в кафе, потому как ему хотелось не быть скованным в движениях. Он хотел брать за руку, долго смотреть в глаза, целовать, прижиматься к чужой груди. Хотелось быть наедине. Потому они купили еды на вынос и поехали на смотровую площадку. И вот уже два часа разговаривают обо всем, о чем можно. Чонгуку нравится. Нравится, что у них почти нет общих интересов, но им есть о чем поговорить. Каждый слушает другого, вникая и не перебивая, пытаясь узнать получше. Нравится, что мужчина рядом с ним старше и опытнее. Нравится, какой он спокойный и уверенный, вдумчивый, открытый и полностью погруженный в Чонгука. Нравится, как он разговаривает, нравится слушать его голос, смотреть, как он улыбается, смеется. Ему полностью нравится этот человек и он не боится этим поделиться. Тэхен смотрит на него внимательно, будто пытается найти подвох, но видит перед собой только по уши влюбленного парня, полного нежности и восхищения. Мужчина тепло улыбается. - Думаю, не стоит говорить, что это взаимно, да? По мне и так все видно, - Чонгук на это легко смеется и уверенно кивает. Он даже не сомневается в том, что это правда. И он счастлив. Очень иронично получилось. Чонгук ненавидит признания. Но, кажется, этому человеку он готов признаваться хоть каждый день. И он будет это делать.