На твердой земле

      Когда Ракель остановилась, напряглась и выпустила его руку, у Серхио сработал инстинкт самосохранения. Извинившись, он прошел дальше и продолжил подниматься по лестнице на следующий этаж, мысленно отвесив себе пинка. Какая неосторожность. До квартиры Ракель они шли разными путями, но в своем стремлении быть рядом Серхио дошел быстрее, чем ожидал, и они прибыли одновременно. Не в силах удержаться, он взял ее за руку и двинулся по лестнице следом за Ракель. И теперь, возможно, им пришел пиздец. Серхио надел парик, другие очки, пытался прикрыть лицо, но все это могло не сработать.       Ракель услышала, как Серхио что-то пробормотал и продолжил подниматься по лестнице. К счастью, Анхель повернулся к ним спиной и развернулся только после того, как Серхио прошел мимо. Бывший коллега расплылся в улыбке, и Ракель заставила себя улыбнуться в ответ.       — Ракель!       — Анхель, — они поприветствовали друг друга поцелуями в щёки. — Что ты здесь делаешь?       — Я тебе звонил.       — Да? У меня, наверное, телефон разрядился. — Ракель отперла входную дверь и вошла. К счастью, утром перед уходом она старательно убрала все следы Серхио и своего плана побега.       — Где ты была? — спросил Анхель, входя следом за ней.       «Ну отлично», — раздраженно подумала Ракель, проклиная себя за решение вернуться домой. Сейчас она могла бы лежать в постели с Серхио, но вместо этого получила допрос от Анхеля. Что ж, ему не повезло: свои ответы она уже отрепетировала.       — Ты ждешь меня перед квартирой в десять вечера во вторник, чтобы спросить, где я была? — фыркнула Ракель. — Как оригинально.       Анхель последовал за ней в гостиную. Ракель поставила телефон заряжаться и включила его.       — Восемь пропущенных звонков… Что случилось?       Анхель сел.       — В пятницу я виделся с Хавьером, он сказал, что ты с ним рассталась, потому что встретила кого-то другого.       Вот оно что.       Хавьер и Анхель принадлежали к одному кругу друзей, и новость о расставании была лишь вопросом времени. Хоть Ракель и не понимала, почему Анхеля это волнует, она предполагала, что подобное могло произойти. Просто к этому времени она надеялась уже уехать из страны.       — И?       — И я хочу знать, была ли эта причина настоящей.       — Насколько я помню, ты пыхтел как еж, когда мы с ним начали встречаться. Твердил, что он мне не подходит, и сомневался в моих мотивах. А теперь ты пыхтишь, потому что мы расстались? — Анхель съежился под ее взглядом, и Ракель горько рассмеялась. — Я стерва и в том, и в другом случае?       Отношения с Анхелем так и не восстановились после ограбления. Они виделись время от времени, но после событий, которые едва не унесли его жизнь, Ракель увидела его в новом свете — отнюдь не лестном. Как бы она ни была счастлива, что он оправился от травм, ее утомляло настойчивое желание Анхеля вмешаться в ее жизнь и его полное неуважение к ее выбору. И вот он снова оказался здесь, свято уверенный, что имеет право знать все о ее жизни.       — Анхель, время позднее, а у меня был долгий день. — Тяжело вздохнув, она села. — Не мог бы ты перейти к делу?       Если Анхеля и напрягало раздражение в ее голосе и поведении, он не подавал виду.       — Это он? Ты снова связалась с ним?       Ракель уставилась на него в полном недоумении.       — Прости, что?       — Профессор. Серхио Маркина. Он связался с тобой? Ты поэтому рассталась с Хавьером?       Боже, какая наглость…       Пока Ракель работала в полиции, у нее не было иного выбора, кроме как мириться с кучей подобной чепухи, но те времена прошли. Она не собиралась снова терпеть такое.       — Черт возьми, Анхель, сколько можно?! — За последние полтора года он бесчисленное количество раз интересовался, не связывался ли с ней Серхио. Конечно, на этот раз он попал в яблочко, но это не имело значения.       — Просто ответь на вопрос, Ракель… Он это сделал?       Не будь она так рассержена, Ракель бы рассмеялась над абсурдностью ситуации.       — Какого хера… Что? Что дает тебе право приходить и требовать ответов о моей личной жизни?       — Мы друзья…       Друзья.       Когда-то Ракель искренне верила в их дружбу, но это было давно. После короткой интрижки Анхель становился все более навязчивым и властным. Перемена происходила постепенно. Ракель поначалу ничего не заметила, но после развода с Альберто Анхель проявлял все больше вольностей. Когда она встретила Серхио, дело дошло до ссоры.       — Друзья?! Думаешь, это дружба? Это не более чем извращенное чувство ревности или обладания. Думаю, мы давно перестали быть друзьями.       — Это не так.       — Правда? А мне, блядь, кажется, что именно так. Друзья со мной так не обращаются. Не предъявляют требований, не пытаются меня контролировать.       — Я вовсе не…       — Избавь меня от этого. — Ракель подняла руку, заставляя Анхеля замолчать. Она наклонилась вперед, сцепив руки и приподняв бровь. — Я попросила перейти к сути, и буду признательна, если ты это сделаешь. Если там вообще есть суть. Я устала, и мне, честно говоря, надоело с тобой разговаривать.       — Хорошо, хорошо…       Анхелю хватило наглости выглядеть обиженным, словно Ракель его оскорбила. Ей захотелось отделаться от него поскорее. Но она хорошо знала своего бывшего коллегу; у него действительно была какая-то информация.       — Ракель, тебе нужно кое-что знать. До меня это дошло совсем недавно. Мои воспоминания о ночи аварии все еще туманны, но я снова просматривал отчеты об ограблении…       Ракель усмехнулась. Анхель копался в этом деле всякий раз, когда подозревал, что она снова связалась с Серхио. Он выискивал малейшие детали, надеясь убедить ее, что Серхио нельзя доверять.       — Потому что расследование еще открыто, — гнул свое Анхель. — В ночь аварии Пилар позвонила мне и сказала, что отпечатки Сальвы и Профессора совпадают.       — Я это уже знаю.       — Да. И, как ты знаешь, я звонил тебе, но голосовая почта была переполнена. — У Ракель остались очень яркие воспоминания о его отвратительных посланиях, оставленных той ночью, но она не хотела, чтобы Анхель задержался дольше необходимого, поэтому промолчала. — Записи телефонных разговоров показывают, что я звонил и тебе домой. Позвонил тебе домой и оставил сообщение.       Какого хуя?       Анхель определенно привлек ее внимание.       — Ты получала это сообщение, Ракель?       Нет, она его не получала. А значит, сообщение удалили. В тот день в ее доме присутствовали два человека: мать и… Нет, это невозможно. Наверное, Мариви случайно его удалила, иначе…       Он бы не посмел.       Ракель почувствовала, как земля уходит из-под ног. Но ей нужно было сохранить трезвость ума и выпроводить бывшего коллегу, не вызывая подозрений.       — О чем ты? И почему ты мне это сейчас говоришь?       — Потому что думаю, что ты снова связалась с ним.       — Потому что я рассталась с Хавьером?       — Потому что уклоняешься от ответов. Потому что я вижу ту Ракель, какой ты была с ним.       — Не знаю, как выразиться еще яснее, Анхель. Тебе не надоело? Ты твердишь, что мы друзья, но относишься ко мне так, словно имеешь право знать все о моей жизни. Я расстаюсь с мужчиной, с которым встречалась четыре месяца, а ты прибегаешь и спрашиваешь, почему? Тычешь меня носом в прошлые ошибки? Что с тобой не так, черт подери?       — Ракель, ты не… — начал Анхель, но Ракель оборвала его.       — Нет, с меня хватит. — Ей нужно было передохнуть. Нужно было передохнуть, подумать, и чтобы он убрался к черту. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Ракель выровняла голос, пытаясь казаться спокойной и собранной. — Я хочу, чтобы ты ушел, Анхель. Мне надоело перед тобой отчитываться. Я хочу, чтобы ты ушел.       — Но…       — Просто свали к херам. — Он не пошевелился. Ракель кивнула в сторону двери и крикнула: — Сейчас же!       К ее облегчению, Анхель наконец сдался и, ссутулившись, ушел. Дверь закрылась. Ракель сидела, пытаясь сложить головоломку и объективно оценить новую информацию — как инспектор. И она вспомнила, каким отчужденным был Серхио, когда она позвонила ему в тот день и попросила забрать ее. Но он оказался в ее доме, когда она вернулась.       Какого черта он там делал?

***

      Разминувшись с Ракель, Серхио не знал, оставаться ему или уйти. Он решил остаться, надеясь, что Ракель вскоре отделается от Анхеля и позвонит. В конце концов он увидел в окно, как инспектор идет к машине и уезжает.       Ракель не звонила. Серхио гадал, что случилось — не появился ли кто-нибудь еще, или возникла какая-то иная причина. Он позвонил на телефон, который дал ей, но ответа не было. Если бы он прихватил другой одноразовый телефон, то мог бы позвонить своей группе в Пакистан и узнать последние новости, но Серхио был увлечен Ракель, когда покидал квартиру, и не подумал об этом. Когда дело касалось ее, он обо всем забывал. И его опасное пребывание в Мадриде демонстрировало это в полной мере. Серхио подождал еще несколько минут, но в голову пришла мысль, что здесь мог появиться Альберто. Вскоре он оказался у двери Ракель и тихонько постучал, игнорируя тот факт, что подвергается значительному риску.       Ракель услышала стук. Затем открылась дверь. Раздались осторожные шаги, и его голос позвал:       — Ракель?       Этот голос. Голос, который всего неделю назад перевернул ее мир. Который умолял дать ему еще один шанс, который шептал утешительные слова, когда Ракель страдала из-за необходимости отослать Паулу с Альберто. Голос, который отправил ее за грань, когда со стоном произнес ее имя. А теперь и голос, от которого кровь стыла в жилах.       Потому что за ним крылось нечто очень неправильное. Ракель не знала, что, но понимала, что Серхио от нее что-то скрывает. И этот секрет был очень плохим. Она не раз замечала проблески вины в его глазах, но предполагала, что это связано с последствиями его прошлых грехов. Теперь она боялась, что за этим таилось нечто куда более ужасное.       — Ракель? — Она не отвечала и не смотрела на него. Он повторил с беспокойством в голосе: — Ракель?       Ракель изо всех сил пыталась собраться с силами, чтобы заговорить, чтобы взглянуть на него. Она чувствовала себя оторванной от собственного тела, словно наблюдала за собой издалека. Словно ее на самом деле не существовало. Когда ей удалось заговорить, голос звучал безэмоционально; шок сдерживал смятение.       — Ты был в моем доме… В тот день, после того, как мы… и я узнала, что Анхель попал в аварию. — Ракель наконец посмотрела на него. Серхио выглядел испуганным. Глаза Ракель наполнились слезами. Она поняла, что была права. — Почему ты был в моем доме?       Серхио подошел ближе:       — Ракель…       — Не надо. — Она подняла палец.       — Что сказал Анхель? — спросил Серхио, отчаянно пытаясь выиграть время. Он не был готов признаться. Не сейчас. Не в таких обстоятельствах.       Но Ракель не собиралась сдаваться. Она проговорила медленно, выделяя каждое слово:       — Какого хера ты делал в тот день у меня дома?       Серхио распознал в поведении Ракель едва сдерживаемую ярость. Так она вела себя, когда раскрыла Профессора. Он надеялся никогда больше не увидеть такого взгляда. Она чувствовала себя преданной — он видел это в ее глазах. Ненависть и отвращение в ее голосе напугали его.       — Я… я хотел тебе рассказать… то есть, собирался рассказать.       — Мне плевать. — Ракель не могла заставить себя произнести его имя и с трудом удерживалась от крика. Она изо всех сил пыталась сохранить спокойный голос. Боясь ответа, она потребовала: — Ответь на гребаный вопрос.       Серхио понятия не имел, с чего начать объяснение самой большой ошибки в своей жизни, за которую он чувствовал такой глубокий стыд, что всякий раз подавлял воспоминания об этом. Ему так и не удалось осмыслить свой поступок, и теперь ему предстояло проанализировать его в присутствии Ракель. Серхио не умел этого делать, но у него не оставалось иного выбора, кроме как попробовать.       — Когда ты ушла тем утром, я вернулся на склад. Узнал, что Осло тяжело ранен, что все рушится, и… — Он осмелился взглянуть на Ракель. Ее лицо словно обратилось в камень. Серхио снял очки, потер глаза, затем снова надел. — Твоя мать позвонила мне и сказала, что у нее срочное сообщение от Анхеля. Продиктовала это сообщение, и я… мне… мне очень жаль… Я должен был убедиться, что ты его не получишь, Ракель. От этого зависело все.       У Ракель слезились глаза. Она едва дышала. До этого момента она понятия не имела, какую сильную физическую боль может причинить разбитое сердце. За годы, проведенные с Альберто, она познала множество эмоций, а в конце все они сводились к выживанию. Впоследствии она испытала стыд, неуверенность, горе — практически все возможные чувства. Когда она узнала, кто такой Профессор, она почувствовала себя обманутой, и решила, что уже никогда не сможет доверять мужчине. Но сейчас она чувствовала нечто совсем другое. Пожалуй, такая острая боль могла поразить ее, только если бы что-то случилось с Паулой. Такая всепоглощающая.       Серхио продолжал свое бессвязное признание, но его голос превратился в фоновый шум. Что-то в глубине души Ракель надломилось. То, что ей удавалось беречь, пока Серхио не попросил снова довериться ему. Вся энергия и эмоции превратились в ярость. Ракель злилась на себя почти так же, как на него. Она ведь снова позволила себя обмануть, увлеченная силой своих чувств к Серхио и искренностью его извинений.       Это больше не повторится.       Она собиралась спустить с него шкуру и покончить с этим. Внимание Ракель вернулось к Серхио, который продолжал рассказывать о событиях того дня.       — …поэтому, когда она взяла кофе, я выбил кружку у нее из рук, а когда она об этом не вспомнила, я понял, что она…       Яд. Моя мать. Осознание вернуло ее к реальности.       — Итак, правильно ли я тебя поняла? У нас был секс, а на следующий день ты собирался убить мою мать?! Отравить ее? Да кто ты такой? — Серхио попытался взять ее за руку, но Ракель отдернула ее. — Не трогай меня.       — Ракель, меня мучило чувство вины за то, что я провел с тобой ночь. Осло умер, потому что я был эгоистом и не смог держаться подальше от тебя… Я решил, что совершил ошибку, когда позволил себе вовлечь эмоции. И когда я поговорил с Андресом…       Андрес…       — С кем?       — С Андресом, моим братом.       До Ракель дошло, о ком он говорит.       — Андрес де Фонойоса. Ты говоришь о Берлине.       Серхио нервно кивнул.       — Этот социопат был твоим братом? И ты поставил его во главе? Господи, Серхио, ты хоть представляешь, что он там творил? Как он психологически истязал заложников? Не говоря уже о том, что изнасиловал одну из них?       Не заметив, как Серхио резко повернулся к ней, Ракель горько засмеялась, вставая с дивана.       — Что ж, это просто охуенно.       — Ракель…       — Как, блядь, ты посмел вернуться сюда, извиниться, заявить об искренности своих чувств, заставить меня снова влюбиться в тебя, и все это время скрывать такое? — она уже кричала. — Ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, выставляя меня дурой?!       — Нет, конечно, нет, Ракель… — он подошел ближе и попытался прикоснуться к ее руке, но она отдернула ее, словно обожглась.       — Не трогай меня, черт тебя дери.       — Ракель, пожалуйста, дай мне шанс.       — У тебя их было предостаточно… А я-то думала, что Альберто — кусок дерьма. Стоит отдать ему должное: он никогда не пытался убить мою мать.       — Ракель, не надо… я не смог этого сделать.       — И чего ты теперь хочешь, ебаную медаль?       — Нет, нет. Я только…       — Хватит. Это не имеет значения, все это, блядь, не имеет значения.       Ракель не могла этого вынести. Не могла вынести того, что Серхио вызвал у нее так много эмоций, что с такой легкостью завоевал ее доверие, что она отдалась ему, что он снова разбил ее сердце.       А теперь он осторожно, медленно приближался к ней. Подобрался настолько близко, что она чувствовала его запах. Этот запах и присутствие Серхио наполняли ее яростью, гневом, ощущением предательства. Ей казалось, что она вот-вот взорвется под гнетом огромного количества эмоций. Боль пробиралась так глубоко, что Ракель уже не могла с ней справиться, адреналин тек по венам, а сквозь все это пробивался его чертов запах.       Когда пальцы Серхио задели ее руку, обжигающее прикосновение отозвалось в ней необходимостью почувствовать хоть что-то, кроме мучительной боли от его лжи, от осознания, что она никогда больше не подпустит его к себе. Ощутить что угодно, лишь бы забыть на миг о разбитом сердце, о доверии, которое он снова разрушил.       Отчаянно желая избавиться от всего этого, Ракель прижала Серхио к стене и поцеловала, изливая весь гнев, на который была способна, всю ненависть, которую испытывала к нему.       Серхио ответил не сразу, но вскоре жадно поцеловал ее в ответ, развернулся и сам прижал ее к стене. Она почувствовала его стояк, и это одновременно разозлило и подстегнуло ее. Ракель начала расстегивать его ремень, и Серхио отстранился, тяжело дыша.       Он приподнял ее голову и замер, увидев тьму и ненависть в ее глазах.       — Ракель…       Не обращая на него внимания, Ракель сняла джинсы и нижнее белье, затем запустила руку под его боксеры. Серхио застонал. Его руки скользнули по ее спине, обхватили задницу и подняли Ракель. Задыхаясь, она обвила его ногами и сразу же направила внутрь. Ощущение было ошеломляющим. Ракель ненавидела себя за то, что отдается ему, что жаждет его в такой момент, но больше всего — за мысль, которая не выходила из головы.       Боже, как ей будет этого не хватать.       Она цеплялась за него, встречая его толчки. Вскоре она кончила, запрокинув голову, со слезами на глазах. Впиваясь ногтями в плечи Серхио, она мысленно умоляла его остановиться и в то же время — не останавливаться. Ведь в ту минуту, когда он это сделает, на нее обрушится реальность. А Ракель знала, насколько реальность безжалостна.       С рычанием излившись в нее, Серхио опустил Ракель и попытался поднять ее лицо, установить зрительный контакт, надеясь, что она сможет прочесть правду в его глазах. Увидит, что он никогда не сможет причинить ей боль, что он не способен убить другого человека — ее мать. И никогда не был способен. Даже когда весь план оказался под угрозой.       Но Ракель убрала его руки и оттолкнула его. Наклонившись, она подняла джинсы, надела их, одернула майку и приказала:       — Уходи.       В ее голосе не было ни малейшего колебания, ни следа сомнения. Серхио предпочел бы, чтобы она ударила или пнула его, как полтора года назад. Эта стальная решимость пугала его гораздо сильнее.       Выпрямившись, Ракель расправила плечи и посмотрела на него темными глазами.       — Уходи. Сейчас же.       Отступив, Серхио снова переоделся и направился к двери.       — Серхио?       Он остановился и слегка повернулся. Но едва заметная вспышка надежды погасла, когда прозвучал ровный холодный голос:       — Никогда больше не приближайся ко мне.