Есть ли на войне место чувствам?

Мэва сидела у костра с кружкой пива, умиротворенно глядя в потрескивающий костер. Кругом двигались в незамысловатых танцах человеческие силуэты, доносился смех деревенских девушек и веселые голоса солдат, удары кружек друг о друга и плеск выпивки. Остаться в крошечном поселении, на местном празднике прямо посреди войны, оказалось хорошей идеей. Королева чувствовала, как спадает напряжение с плеч воинов, уставших продираться сквозь топкие болота и сражаться с чудовищами по колено в грязи. Казалось, только одного человека не затронуло всеобщее ликование. Рейнард сидел неподалеку в полном одиночестве, и печально буравил взглядом пол. В последнее время, после того как генерал чудом избежал изгнания из рядов приближенных Мэвы, он был сам не свой. При королеве Рейнард представал неизменно исполнительным и вежливым, но она замечала, как оставшись в одиночестве, мужчина теряет свой запал. Обида все еще теплилась в груди правительницы, но видеть своего советника таким становилось невыносимо. «Может, хоть сегодня попытаться поговорить с ним, и простить уже наконец?» - закралась в голову мысль, которую Мэва тут же начала обдумывать, взвешивая все «за» и «против». Однако, сегодня шанса подойти к Рейнарду ей не представилось. Краем глаза женщина увидела, как к ее советнику приблизился… Гаскон? Она искренне надеялась, что мужчинам хватит совести не устраивать очередную перепалку прямо посреди лагеря. Те, словно услышав мысли королевы, снялись с места, и направились в сторону леса. Вот это интересно. Мэва нахмурилась и отставила кружку, поднимаясь на ноги. Она обязана была проследить за советниками, либо предотвращая новую измену, либо драку. И впервые они искренне думала, что лучше бы это была драка. Рейнард и Гаскон всегда вели себя слишком по-разному, чтобы нормально сотрудничать. Мэва билась над этим долгие недели, но в последнее время даже она сдалась. Рейнард не мог перестать быть чопорным старым солдатом, а Гаскон не мог избавиться от разбойничьего прошлого. Бесконечные подколки, угрозы, и обстановка, накаляющаяся так, что волосы вставали дыбом от электричества в воздухе. Тем временем, мужчины вышли к воде и переглянулись. Мэва затаилась за деревом и задышала медленнее, стараясь не выдать себя. Она не слышала слов, произносимых ими, но отлично видела действия. Рейнард первым опустился на траву, тяжело вздохнул, и уставился на болото. Он что-то спросил у Гаскона, на что тот ответил своей обычной ухмылкой, и звонко рассмеялся. Этот смех королева слышала даже из своего укрытия. Мэва ожидала привычной перепалки, или, что самое страшное, серьезных переговоров, но ничего подобного не произошло. Гаскон просто сел рядом, близко, почти вплотную к Рейнарду, и замолчал. Не было никаких шуток, выкриков и даже бесед. Двое мужчин прижимались друг к другу плечами, и молча глядели в воду. С замершим сердцем Мэва увидела, как напряженная спина Рейнарда, которая в последние дни так болезненно сгибалась под тяжестью его мыслей, выпрямилась и расслабилась, как бывший разбойник, обычно напоминавший сжатую пружину, блаженно вытянулся. В голову начали закрадываться подозрения о том, что именно происходит. Подтверждая догадки королевы, Гаскон слегка повернулся, и прихватил Рейнарда за шею, пригибая его к своему плечу. Генерал не сопротивлялся, даже напротив, слишком привычным и отработанным жестом лег на него, придвигаясь еще ближе, так, что расстояния между телами уже не оставалось. Только сейчас Мэва увидела, что руки мужчин уже давно сцеплены друг с другом… Делая осторожный и неслышный шаг назад, королева прикрыла ладонью рот, скрывая улыбку. На душе стало светло, а вид двух дорогих ее сердцу мужчин, которые наконец-то позволили себе найти общий язык, согревал сердце. Легкой походкой возвращаясь к костру, королева думала о том, что не ошиблась в них, и не зря оставила рядом. А еще, стало немного очевиднее, почему время от времени Рейнард выходит из своей палатки помятым.