на_лицо

кайл смотрит в глаза своего неискоренимого, неисправимого жизненного бельма жалобно и устало — на удивление беззлобно. не осталось ни яда, ни горящих костров — только пустые склянки и остывшие угольки. — пацаны сказали, что тебе пора сваливать, картман, — только и говорит. — иди домой. пухлые щёки внезапно алеют, как рыжий лес возле чернобыльской аэс, и, когда возмущению становится тесно на широком лице эрики, оно выбирается наружу вместе с озлобленным воплем: — чё?! не нарывайся, жидовский сын! потирая переносицу прокуренными пальцами, брофловски рассеянно собирается с силами, пока колкий ветер, не спрашивая разрешения, заползает под скверный панцирь распахнутой куртки, опоясывает дрожью, заставляет отлипнуть от тела футболку, покрытую испариной, всячески мешая. эрика затягивается приторной сигариллой с плотной набивкой — кайл предпочитает обычное курево, без кнопок и ароматизаторов, тлеющее меньше пяти минут, и потому ему приходится ждать, пока эта дурёха закончит, и мёрзнуть на осеннем морозе. но застёгиваться катастрофически не хочется — руки попросту не послушаются из-за количества выпитого, да и старая подруга (или кто она там?) наверняка влезет, якобы пытаясь помочь в попытке сделать хуже, и самодовольно прикусит подбородок замочком молнии. — я серьезно, — снова без особого энтузиазма отзывается брофловски. — это потому, что я девушка?! картман — не только извечное бельмо на его жизненном пути, но и засевшая так глубоко, что уже, кажется, и не достать вовсе, заноза в заднице. так всегда было и есть. морщась от нескрываемого отвращения, кайл думает, как бы не сказать лишнего: эрика — ёбаная мизогинная катастрофа, обычно принижающая каждую представительницу женского пола в радиусе своего поражения даже в хорошем настроении (хотя достаётся и мужчинам тоже, ведь типичное «я не такая, как остальные девчонки» давно эволюционировало в укоренившийся комплекс бога), — прекрасно осознаёт, что стоящий перед ней парень, гордость и сердце класса, в силу завышенного чувства справедливости придерживается многих прогрессивных идей в целом и про-феминизма в частности. тем больнее слышать из этих уст обвинения на гендерной почве — знает ведь, куда бьёт. — я сбегаю на переменах в курилку с тобой со времён окончания средней школы тоже потому, что ты девушка? — подрагивая от холода, кайл не выдерживает. — или потому, что у стэна зож головного мозга, кенни сваливает к братии крэйга, а тебе вечно нужна компания? это связано не с тем, что у тебя между ног, а с тем, что ты звереешь по поводу и без. потому что ты — это ты. но все слова будто проносятся мимо её ушей. — леоноре вы же не приказываете уходить! картман бросает окурок на влажный асфальт и душит умирающий огонёк носком своего ботинка. из окна на заднем дворе что-то — или кто-то? — вываливается со звоном и грохотом. — леонора мурлычет на коленях у кенни и мирно потягивает свои коктейльчики. а ты что ни пьёшь — нажираешься, как последняя скотина. никто с тобой возиться не хочет. — выпрашиваешь, чтобы я села к тебе на коленки? — в хмельном подмигивании тонет очередное игнорирование фактов. не стесняясь, — что брофловски там не видел, да и эрика давно воспринималась в компании лишь стайным зверем с висящим на шее негласным табу, в какой-то степени обезличивающим и делающим бесполой, — кайл окидывает практичным, лишённым всякого дурного подтекста взглядом эрику с ног до головы, оценивая габариты стоящей напротив и тоже весьма подмёрзшей фигуры, беззлобно смеясь: — раздавишь. но и это не может надломить её чёрствый дух. картман не девушка, картман — гитлер в юбке. абсолютное и непобедимое зло, портящее кайлу жизнь с первого пересечения в ясельной группе. умышленно (в основном, конечно, именно так) или нет, рядом или на расстоянии — всегда. картман — условно подруга, фактически злостный враг, горячий лёд, сухая вода, ебучий оксюморон. бесполая дрянь. б-е-с-п-о-л-а-я, повторяет про себя брофловски, и громко сглатывает против воли, отгоняя от себя дурные мысли. — а на лицо? секунда — кровь приливает к и без того раскрасневшимся от мороза еврейским щекам, вторая — эрика оказывается рядом, вешается на шею центнеровой пушинкой, запускает пальцы в непослушные вьющиеся волосы, третья — выбравшийся наружу в поисках туалета (уборная наверху, видимо, была кем-то занята), справивший нужду под деревом и обошедший дом по периметру клайд находит их возле входной двери с переплетёнными языками во рту друг у друга и нехило так присвистывает. пьяные поцелуи на вечеринках давно вошли в привычку, гораздо сложнее — пересекаться после. ещё неделю как минимум эти двое будут усердно пытаться делать вид, что ничего не произошло и не происходит, позже — вернутся в стадию взаимного непринятия и уничтожения, сопровождающуюся ампутацией наболевшего. жадный еврей. андрогинное стайное порождение. пока не выпотрошат себя настолько, что смогут наполниться лишь с обоюдной помощью. физическим контактом. теплом на шее. когда-нибудь их перестанут втыкать нелепые детские игры и придётся переходить на новый этап, а пока... а пока картман явно не собирается уходить с тусовки (брофловски уже и не против вовсе), вновь переступая порог кайлового дома и затаскивая озябшего друга-врага-л*бовь внутрь за собой.