Ночь всё скроет

      Сижу возле окна и смотрю на яркую полную луну. На душе ужасная пустота. Банкет по случаю удачной реформы прошел всего пару дней назад, именно после него дни и ночи стали для меня пыткой. Я совершенно не могла сконцентрироваться на государственных делах, из-за этого не получалось помочь Огюсту. Но он совершенно на меня не злился.       — Ты просто устала. Мария, я и так благодарен тебе, что ты помогла решить такую важную проблему для Франции. Теперь просто отдыхай, — его мягкий и нежный тон делал камень на душе ещё тяжелее. Я не устала, просто мои мысли занимают не дела, а один конкретный мужчина.       Рука тянется к медальону, что висит у меня на шее. После того вечера, той клятвы, я ношу его не снимая. Сжимая его, я чувствую радость и любовь, но и грусть, что огромными волнами накатывает в груди.       — Надо проветриться, уснуть я сейчас вряд ли смогу, — слуги полностью приготовили меня ко сну, так что на мне был лишь пеньюар. Захватив самую длинную шаль, тихонько выхожу из комнаты и направляюсь в сад, надеясь не потревожить слуг. Сейчас так хотелось побыть одной.       В саду было так тихо. Стоя на одной из полянок, что скрывали высокие кусты, подставляю лицо лунному свету. Свежий, легкий ветерок обдувает лицо и колышет волосы, прикрываю глаза, чтобы насладиться этим мгновением. Как же мне не хватает вот таких спокойных вечеров. В голове всплывает момент как почти такой же вечер дома я ложилась на траву и смотрела на звезды. Здесь всё равно никого нет, так почему бы не полежать тут?       Трава такая мягкая, что на лице появляется улыбка, здесь так хорошо. Мысли опять возвращаются к Лафайету. Каждый раз как вижу его в кабинете короля, сердце пропускает пару ударов. Я так хочу прикоснуться к нему, зарыться пальцами в его волосы, попробовать на вкус его губы. Рука опять тянется к медальону, а глаза закрываются, чтобы лучше представить его лицо. Вытягиваю руку вверх, как же я хочу прикоснуться хотя бы к его щеке. Пальцы во что-то уткнулись, медленно открываю глаза.       — Лафайет? Опять этот сон? — похоже я уснула, пока лежала на траве. Но я могу прикоснуться к нему только так. Провожу ладонью по его щеке, а большой палец медленно направляется к губам, — ты как всегда прекрасен, мой рыцарь, — провожу большим пальцем по нижней губе, на вид она кажется грубой и сухой, но на ощупь мягкая и нежная.       — Ваше Величество? — его голос тих, а глаза смотрят на меня удивленно.       — Гилберт, почему ты не зовешь меня по имени? — я нежно улыбаюсь, а мои пальцы зарываются в его волосы, — хотя бы во сне, будь со мной.       Я притягиваю мужчину к себе и, наконец, целую эти мягкие губы. Но ответных действий не последовало, это немного насторожило. Отпускаю его и смотрю в глаза, в этих голубых омутах я вижу смятение, что происходит? Это же мой сон.       — Ваше Величество, — его дыхание сбито, а грудь ходит ходуном, — это не сон. Я… Мы не в вашем сне.       От его слов меня охватывает страх и паника, что же теперь будет? Он начнет меня презирать? Уйдет доложить всё, что произошло королю? Я цепенею от ужаса что переполняет меня, так долго держаться и совершить наиглупейшую ошибку. Я смотрю на лицо мужчины и пытаюсь понять, что он предпримет. Его рука медленно движется к моему лицу, неужели хочет ударить? Но вместо удара я чувствую аккуратное касание к щеке и только сейчас замечаю, что на руке нет перчатки. Лафайет нежно проводит по моей коже, от чего я прикрываю глаза, чтобы лучше запомнить эти ощущения.       — Простите меня, — его тихий шепот раздается над ухом, а потом я чувствую как властные губы накрывают мои, наши языки сплетаются, а в голове пустота. Горячая ладонь проходится по моему бедру и я не могу удержать стон, от нахлынувших ощущений. Немного дрожащими руками нащупываю пуговицы на его камзоле и пытаюсь их расстегнуть, но когда я справляюсь только с одной, их перехватывают. Он приподнимается и смотрит на меня грустным взглядом, — мы не должны этого делать. Нам нельзя.       Сейчас внутри этого сильного человека идёт страшная борьба чувств и долга. Прости, Гилберт, но я давно проиграла чувствам.       — Я возьму этот грех на себя, поэтому прошу, — я аккуратно высвобождаю свои руки, — если ты этого тоже желаешь, — пальцы опять оказываются в плену его мягких волос, — подари мне хотя бы эту ночь, — я не буду ни о чем жалеть, одна ночь. Неужели я много прошу?       — Я ни за что не дам нести это бремя тебе в одиночку. Я возьму ровно половину, — он говорит со всей серьезностью, прежде чем снова завладеть моими губами. Этот поцелуй был более требовательным и жарким, я старалась отвечать со всей страстью, что накопилась у меня. Мне все же удалось снова добраться до пуговиц, но теперь я не встречала сопротивления расстегивая их. Когда моя ладонь коснулась обнаженной кожи груди, Лафайет вздрогнул и оторвался от моих губ. Глаза, что сейчас так пристально изучали моё лицо, лихорадочно блестели.       Чуть прикрываю глаза, чувствую как губы складываются в хитрую улыбку. Хочу немного поиграть с ним, он отвлекается на мою руку, что сейчас гладит его грудь и медленно движется к животу. Поэтому моё колено, что уперлось в его пах, было полной неожиданностью. Парочка легких движений и маркиз закусывает губу, чтоб заглушить стон. Но в эту игру можно играть и вдвоём, его горячая ладонь ложится мне на бедро и медленно поднимается вверх, а губы покрывают шею поцелуями. Теперь уже я стараюсь сдержать стоны наслаждения. Легкий пеньюар уже полностью задран выше моей груди, и только сейчас приходит смущение. Вот и доигралась, не думала, что первая предстану перед ним обнаженной. Но мысли быстро улетучиваются, когда горячие губы касаются чувствительных сосков. Всего одно касание, а меня как будто ударяет молния, спина выгибается.       — Гилберт, — так не пойдёт, почему только я голая? Изворачиваюсь и валю этого мучителя на спину, — ты сказал возьмешь половину, тогда и тебя пора раздеть, — спускаюсь ниже, к бугорку, что очень жаждет свободы. Пара движений и я не могу удержать слюну, языком облизываю губы. Даже во сне я не могла себе этого позволить, но сейчас я свой шанс упустить не могу.       — [Имя], ты не должна, — не слушая возражений, провожу кончиком языка по головке. Краем глаза замечаю, как его кулаки сжимаются, а из горла вырывается рык. Я только начала, надо же мне отплатить за все бессонные ночи, что были забиты мыслями только о тебе. Медленно, издеваясь, провожу языком по стволу, стон становится громче. А если так? Полностью обхватываю головку губами и посасываю, его пальцы обхватывают траву, как бы газон нам не попортить. Я успеваю сделать всего пару движений вверх вниз, когда меня рывком поднимают и валят на спину. Похоже, я его разозлила.       — Я больше не могу. Это последний шанс остано… — ну вот опять. Я уже ясно дала ответ, а он не унимается, заткнула его поцелуем. Внизу живота уже всё изнывает от желания, так быстрее потуши во мне этот пожар!       Обхватываю его бедра ногами и тяну к себе, хватит играть. Лафайет сдается моему напору и поддается вперед. Когда его плоть входит в меня, я не сдерживаю сладостного крика, а пальцы, что были в волосах мужчины, инстинктивно сжимаются. Не прекращая двигаться, он покрывает мою шею поцелуями, а одна из ладоней сжимает грудь. Вот большой палец делает круговое движение по соску, и я опять теряюсь в наслаждениях. Я только и могу выгибаться навстречу ему и шептать его имя.       Сдерживать стоны становится все тяжелее, движения Лафайета становятся всё быстрее. Ловлю момент, когда он отрывается от моей груди, чтобы поцеловать его и таким образом заглушить стон, всё тело пронизывает разряд, а низ живота сжимается от полученного наслаждения. Его ладонь сильнее сжимает мое бедро, а тело содрогается, гортанный рык глушится моими губами, но именно в этот момент, я чувствую как меня наполняет его семя. И почему-то душа и сердце наливаются теплом. Он держится на локтях, чтоб не придавить меня своим телом, но дышит Гилберт тяжело. Аккуратно толкаю его, чтоб он лег на бок рядом со мной. Восстановить дыхание после оргазма получается не сразу, тело ещё немного содрогается от судорог, но эти ощущения не портят радости, что меня переполняет. Поднимаю его лицо за подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.       — Я люблю вас, маркиз. Этого никто не сможет изменить. Не корите себя за произошедшее, я этого желала уже очень давно. Спасибо, Гилберт, за прекрасную ночь, — я улыбаюсь когда он обнимает меня и нежно целует. Эта ночь только наша. Всего одна ночь.       — Я тоже люблю тебя, [Имя].