***
К концу дня она успела вдоль и поперек изучить собственное временное пристанище и, обстучав все полы и стены, была вынуждена признать: несмотря на явное запустение и сырость, здание, в котором ее держали, все еще было до отвратительного крепким. За весь день ей удалось лишь с большим трудом выдрать несколько совсем уж прогнивших досок из единственного в комнате окна, но и тут ждала неудача: в образовавшуюся щель принцесса с трудом могла просунуть даже руку. Остальные же доски сидели слишком крепко, и Иветта, засадив себе пару заноз, сдалась. У нее просто не было ни времени, ни сил, чтобы проделать себе отсюда выход. Ей оставалось лишь надеяться, что похитители, уверившись в ее покорности, ослабят бдительность и сами предоставят ей шанс сбежать. И сидя на все той же прохудившейся кровати, Иветта терпеливо ждала. Пальцы мелко дрожали, судорожно сжимая кусок отодранной доски, из которой торчало несколько ржавых и погнутых, но все еще острых гвоздей. Конечно же даже с таким жалким подобием на оружие, она, никогда не обучавшаяся искусству боя, ничего не могла противопоставить своим похитителям, но ощущение доски в руках помогало принцессе сохранять хрупкое равновесие. «Всегда храни трезвость мысли», — говорил учитель, — «и отыщешь выход даже из самой безнадежной ситуации». Вновь ее навестили на закате, когда последние лучи Магнуса постепенно исчезали, погружая комнату в липкий сумрак. Щелкнул замок, надрывно скрипнула открываясь дверь, впуская в комнату очередного незнакомца. Высокий и щуплый — явно мер, лучше принцессе не удалось разобрать из-за скрывающей все лицо маски — он на мгновение показался Иветте более безобидным по сравнению со своим напарником. Но что-то в нем вызывало у принцессы липкий сильный страх, которого ей еще не доводилось испытывать до этого в своей жизни. Словно завороженная, она смотрела, как незнакомец совершенно беззвучно входит в комнату, как непринужденно совершенно естественно запирает за собой дверь. «Щелк!» — звук закрытой на замок двери. Он разрезает повисшую вокруг тишину как нож раскаленное масло, оглушает принцессу уже успевшую привыкнуть к царившему вокруг безмолвию. Медленно, совсем не чувствуя собственного тела, Иветта поднялась с кровати. Та вновь протяжно заскрипела, и в этом скрипе принцессе слышится нечто пугающее, зловещее. Незнакомец молчит, его холодный непроницаемый взгляд внимательно следит за каждым движением девушки и, стоило той подняться, легко и бесшумно делает шаг вперед. Иветта, подобно искаженному отражению, отступает. Ее пальцы до боли сжимают несчастную деревяшку, которую она скорее инстинктивно, чем осознанно, спрятала за спиной. Где-то в глубине души Иветта даже могла оценить иронию этой ситуации: всю жизнь ее учили выживать в высших кругах общества, распознавать интриги и улавливать намеки и скрытый смысл по легкому наклону головы собеседника, но все это оказалось и не могло не оказаться бесполезным перед молчаливым убийцей, демонстративно запершим на глазах у своей жертвы единственный путь к спасению. И теперь принцессе, дипломатические таланты и образованность которой признавали даже недруги, приходилось надеяться на прогнившую деревяшку, словно та могла в одно мгновение превратиться в меч или зачарованный посох, способный пускать шаровые молнии. При иных обстоятельствах Иветта даже смогла бы найти это смешным. А убийца все приближался. Медленно шаг за шагом сокращал расстояние, не пытаясь ускориться даже тогда, когда принцесса, отступая, уперлась спиной в стенку. Он явно наслаждался тем ужасом, что несомненно был написан на лице Иветты, и принцесса со всей готовностью демонстрировала всю ту палитру чувств, которую так хотел увидеть этот мер. Что угодно, лишь бы он и дальше не замечал ее единственного оружия, только и ждавшего нужного момента. Шаг. Еще шаг. Иветте пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не дрогнуть, наблюдая, как убийца все приближается и приближается к ней с пустыми, а от того обманчиво безопасными руками. Лишь когда между ними осталось чуть больше расстояния вытянутой руки, Иветта, оттолкнувшись от стенки, рванула вперед, на убийцу. Словно ожидавший этого, мер грациозно отклонился в сторону, пытаясь избежать столкновения и, атакуй принцесса голыми руками, это несомненно сработало бы. Но девушка только этого и ждала: стоило меру чуть повернуться в сторону, она, перехватив поудобнее, доску, нанесла удар. Убийца взвыл нечеловеческим голосом, у Иветты же потемнело в глазах от отвращения, она была готова в любою секунду потерять сознание: чувство, как от удара ржавые гвозди входят противнику глубоко в щеку — кажется это была именно щека — вызвало у нее буквально физическое отторжение. Когда-то давно, в другой жизни, ей казалось, что в случае необходимости ей хватит силы воли, чтобы забрать жизнь у того, кто покушается на нее. Теперь же, непонимающим взглядом смотря на то, как убийца, отшатнувшись, медленно достает всаженную ее же рукой доску, снимает порванную и оттого совершенно бесполезную окровавленную маску, являя глазам принцессы весьма симпатичное — если не замечать три симметричные рваные раны на щеке из которых обильно сочилась ярко-алая кровь — лицо молодого альтмера, Иветта понимала: все эти рассуждения были пустым позерством. Кажется она закричала, когда альтмер уже не церемонясь в одно мгновение кинулся к ней, но сама принцесса этого не слышала. Мгновение — и тяжелая оплеуха свалила ее свалила на пол, из легких в один момент выбило весь воздух, перед глазами поплыли черные пятна. Не успела принцесса опомниться, как на ее шеи сомкнулись ледяные пальца, перекрывая воздух. В этот момент Иветта и поняла, что значит бояться. Все предыдущие страхи и сомнения казались смешными и ничего не значащими. Она, даэдра всех побери, хотела жить и готова была отдать что угодно, молить кого угодно, лишь выжить. Тело словно бы зажило собственной, не зависящей от желаний Иветты, жизнью. Ее пальцы изо всех сил вцепились в руки убийцы, ноги пытались нанести удар по телу, а сама принцесса извивалась подобно змее. В отчаянной попытке вырваться Иветта уже не замечала, как ее собственные ногти разрывают чужую кожу, как на ее перекошенное лицо капает кровь из раны, нанесенной ее же рукой. Все это совершенно не имело значения. Но убийца был непреклонен, несмотря на все усилия Иветты, он не разжимал пальцы, выжидая пока его жертва выбьется из сил. Мутным взглядом принцесса различала жестокую злорадную улыбку на лице альтмера. От этого в глубине души рождалась злоба, но сил, чтобы выплеснуть ее, чтобы бороться оставалось все меньше и меньше. И в момент, когда ослабевшая Иветта готова была сдаться на милость судьбы, произашло неожиданное: одно неуловимое движение — и пальцы, сжимающие горло принцессы ослабли, на лице убийцы застыло удивленное выражение и через секунду, показавшуюся Иветте вечностью, голова альтмера отделилась от тела, упала и покатилась в сторону, а обезглавленное тело завалилось на принцессу, заливая ее темно-алой, почти черной кровью. Если бы Иветта могла, она бы закричала, но сил хватало лишь на то, чтобы жадно хватать ртом воздух. Благо почти тут же чьи-то сильные руки подхватили принцессу, вытащили из-под тела ее состоявшегося убийцы и перевернули лицом вниз. И как раз вовремя: Иветту почти тут же вывернуло тем немногим, что было у нее в желудке. — Воды… — хотелось сказать ей, но почти тут же ее сотряс очередной рвотный приступ. Но, кажется, ее поняли: почти тут же ей протянули старый, истертый кожаный бурдюк. Даже не задумываясь о возможных последствиях, принцесса тут же вцепилась в него. В нем оказалась вода. Теплая, не слишком свежая, она тем не менее показалась Иветте самым вкусным напитком, который ей доводилось пробовать в своей жизни. Она дала успокоение желудку и, подобно самым дорогим целительным напиткам, помогла прийти в себя. Залпом выпив все, что было в бурдюке, принцесса откинула его в сторону и, совладав с собственными трясущимися руками, отползла к стене, подальше от отрубленных голов и собственной рвоты. Это стоило ей последних сил, и Иветту так бы и сморил сон, если бы не скрип старых досок под приближающимися шагами и тихий мужской голос, вырвавший принцессу из завладевающего ею забвения: — Вам лучше? Принцесса с трудом разлепила веки и, выждав время, когда размытая и блуждающая картинка соберётся в достаточно молодое — она дала бы ему не больше тридцати — лицо ее спасителя, тихо спросила: — Кто вы? — Меня зовут Тир, миледи. Я был здесь неподалеку, когда слышал ваш крик и… — Здесь это где? Вы хорошо знаете окрестности? Сколько добираться до ближайшего города? Тир запнулся, он явно желал что-то сказать, но сдался под обрушившимся на него напором: — Не могу точно сказать, я впервые в Хай Роке. Но жители Вэйреста кажется называли эти места Дрегсайдом. — Дреугсайд, — тихо поправила Иветта, чувствуя, как на нее накатывает бешеная волна облегчения. — Они называли его Дреугсайдом. — Да, кажется так они говорили, — согласился Тир, но принцесса его уже не слышала. Ее мысли были уже совсем далеко. Дреугсайд. На лошади путь до Вэйреста занял бы всего несколько часов, но у Иветты не было в распоряжении ни лошади, ни сколько-нибудь приличной одежды, чтобы беспрепятственно войти в город. Изрядно потрепанная, в разорванном в нескольких местах тонком платье, сильно испачканном кровью, ее скорее можно было принять за последовательницу Шеогората, чем за принцессу королевства. И это было проблемой. Едва вырвавшись из когтей смерти, теперь ей надо было где-то раздобыть хоть сколько-нибудь приличную одежду, обувь, пропитание, а еще… Ее осторожно тронули за плечо, отчего она вздрогнула, мгновенно возвращая связь с реальностью. Ее спаситель — Тир, он назвал себя Тиром — все еще сидел напротив, с отчетливым беспокойством вглядываясь в ее лицо. — Послушайте… Как вас зовут? — Дия, — почти мгновенно отозвалась Иветта. — Послушайте, Дия. Я понимаю, в каком вы состоянии, но прошу, давайте поскорее выберемся отсюда. Уже почти ночь, и здешние твари, насколько я выяснил, особенно активны ночью и крайне охочи до крови. Совсем недалеко отсюда я разбил лагерь. Клянусь Девятью, там вы будете в полной безопасности. А утром я довезу до Вэйреста. Согласны? Несколько секунд Иветта колебалась. Все ее нутро кричало: откажись! Довериться увиденному в первый раз мужчине? И это после пережитого?! Одна мысль об этом отдавала безумием. Но что ей оставалось? Провести остаток ночи в обнимку с обезглавленным трупом ее несостоявшегося убийцы? Попытаться найти иной ночлег в надежде, что дреуги не растерзают ее раньше? Обстоятельства загоняли Иветту в угол, отчего ей нестерпимо хотелось выругаться. Но вместо этого, она, мысленно сосчитав до десяти, кивнула. — Хорошо, — с нескрываемым облегчением выдохнул Тир. — Сможете сами подняться? Иветта кивнула, попыталась встать, но ноги, ослабевшие и затекшие, тут же подкосились. Не говоря ни слова, Тир осторожно перекинул ее руку через свое плечо помог подняться и медленно направился к выходу. За дверью оказался небольшой коридор со старой винтовой лестницей, ведущей вниз. От одного вида на нее у Иветты поднимался ком в горле: ее мутило даже от просто ходьбы вперёд, что же будет, когда придет пора спускаться? Словно почувствовав ее беспокойство, Тир тихо бросил: — Не беспокойтесь, она не такая крутая и гораздо устойчивее, чем кажется на первый взгляд. Принцесса в ответ кивнула, не слишком заботясь о том, заметит ли это собеседник или нет. Первый этаж оказался гораздо просторнее, чем ожидала Иветта. Если изначальная планировка дома и предполагала какие-то заграждения и перегородки, то время и запустение не оставили от них и следа. Вокруг лежали лишь мусор и пугающе толстый слой пыли, на заросших стенах смутно виднелись заколоченные проемы окон. Единственным светлым пятном была настежь распахнутая дверь, из которой в комнату пробивался мерный свет Секунды. Поток свежего воздуха с улицы делал въевшийся в стены и пол запах сырости чуть более выносимым. Иветте, вынужденно проведшей в этом месте целый день, не терпелось как можно быстрее покинуть его, выйти на свежий воздух и вздохнуть наконец полной грудью. Но Тир, в отличие от нее, не торопился. Наклонив голову, подобно хищнику почувствовавшему опасность, он несколько мгновений в чему-то внимательно прислушивался после чего в несколько стремительных шагов довел ничего не понимающую принцессу к ближайшей стене. — Подождите пока здесь, — сказал он едва различимым шепотом. — Что? Но почему… — начала было Иветта, но почти тут же замолчала: до нее донеслось столь знакомое каждому жителю Стормхейвена стрекотание. Дреуги. Будто похищения и попытки убийца было слишком мало для этого дня. Проглотив рвавшееся наружу ругательство, принцесса медленно кивнула. Не произнося больше ни слова, Тир развернулся на каблуках и так же стремительно вышел. И Иветта, выждав предварительно несколько секунд, двинулась за ним. Не то чтобы она действительно верила, что ее спасали ради того, чтобы сделать приманкой для дреугов. Но Иветта все равно никак не могла избавиться от подозрений. И любопытства. Дреуги были опасными противниками, и ей действительно было интересно, были ли у ее спасителя веские основания, чтобы столь уверенно выходить против этих тварей. Осторожно высунув голову в дверной проем она огляделась. Ночь выдалась светлая, и под мерным светом секунды она без труда нашла дреугов, копошившихся в отдаление. Трое взрослых особей неподалеку с увлеченностью потрошили что-то, в темноте было не разобрать. Иветта подавила рвотный позыв и огляделась ещё раз. Найти Тира оказалось гораздо сложнее. Он абсолютно бесшумно подбирался к монстрам в тени одного из заброшенных домов. Безоружный, он все равно излучал почти физически ощутимую опасность. Но как он планировал разделаться с монстрами? Иветта терялась в догадках. Ловушка? Заклинание? Тир мало походил на мага, но ведь и маг магу рознь. Как оказалось, она была и права, и не права одновременно. Когда до тварей оставались считанные шаги, Тир так же бесшумно выбрался из укрытия, чуть вскинул руку, и на глазах у изумлённой Иветты буквально из воздуха появился меч. Чуть изогнутый, с овальной вертикальной гардой, он не походил ни на одно орудие, которое доводилось видеть принцессе. В неверном свете Секунды необычный клинок отливал чистым золотом. Чуть пригнувшись, Тир стремительно рванул на ничего подозревающих дреугов, и через несколько мгновений до принцессы донеслись свист рассекаемого мечом воздуха и яростный визг тварей.***
В старом, почти развалившемся камине горел огонь. Мерные языки пламени весело плясали, отбрасывая во все стороны причудливые тени. Иветта изо всех сил старалась сосредоточиться на этой игре теней. Все что угодно, лишь бы вытерпеть боль: за недолгую схватку с убийцей она успела пострадать гораздо сильнее, чем предполагала. Болели отбитые при падении ребра, щека, на которую пришелся удар, распухла, отчего лицо плохо слушалось, про шею принцессе даже думать не хотелось: малейшее движение головой вызывало тупую ноющую боль. — Все почти готово, Дия, — раздалось сзади. Иветта, поморщившись, повернула голову. У противоположной от камина стены, расположившись на видавшем лучшие времена трехногом столе, корпел Тир, сосредоточенно орудуя ступкой и пестиком. — Вы не могли бы мне подать горноцвет? Такой голубой цветок, он должен… Да, это он, — кивнул Тир, когда Иветта выудила несколько засушенных бутонов из разложенных у камина в полнейшем беспорядке на потрепанной, но чистой ткани алхимических ингредиентов. — Думаю трех бутонов будет вполне достаточно. Осторожно собрав в ладонь хрупкие бутоны, Иветта не без труда поднялась и направилась к Тиру, принципиально игнорируя грудное ворчание раздавшееся сбоку и вспыхнувших в полумраке подобно двум огромным янтарям волчьих глаза. Эту тварь, по словам Тира, звали Исмир и, по его же заверениям, он был очень воспитанным и совершенно безобидным. Как снежный волк мог кому-то казаться воспитанным и безобидным, Иветта совершенно не представляла, но лишних вопросов не задавала и лишь давила нервную дрожь, каждый раз проходя мимо монстра, которого по неведомым занесло из северных лесов Скайрима под стены столицы одного из королевств Хай Рока. — Спасибо, — имперец — в более приемлемом освещении он оказался имперцем — взял цветы не глядя, словно не замечая напряженной атмосферы, растер их и, осторожно перемешивая не внушающую доверия сероватую массу, засыпал получившееся голубоватое крошево внутрь. — Вот и готово. Нужно еще немного подождать, чтобы масса загустела, и мазь спокойно можно использовать. — Право, не стоило, — как можно спокойнее ответила Иветта, изо всех сил стараясь не скрыть тот скептицизм, что вызывал у нее этот продукт кустарной алхимии. — Это вам не стоит относится к своему здоровью столь беспечно, — до этого вполне дружелюбный тон мужчины стал заметно строже. — Вы пережили сильный стресс и оттого можете даже не подозревать, как сильно пострадали за сегодня. Боль может появится ночью, даже завтра к утру. И если раны не будут как следует обработаны, наш пусть до Вэйреста станет куда дольше и… затруднительнее. А если, — он добавил после недолгого молчания, — вас смущает вид мази, то можете не беспокоиться. Все дело в основе. Обычно для мазевой основы алхимики используют свиной или бараний жир, но за не имением лучшего, в нашем случае основой послужил жир тролля. Он обработан, как основа имеет те же свойства, и, в отличие от того же свиного жира, куда дольше и проще хранится. Вид, конечно, получается не такой презентабельный, но мазь не причинит вам никакого вреда, даю слово. — Вы не так поняли, — Иветта опустила голову будто бы в смущении. Ее щеки, кажется, пылали от стыда: сначала ее вывернуло, затем она до визга испугалась волка в разбитом лагере, теперь ее почти поймали на слове. Как сильно она может опозориться перед одним и тем же человеком за один даэдров день?! — Сначала вы спасаете меня, теперь тратите свои ингредиенты мне на лекарство, завтра обещаете довести до Вэйреста. А мне. Мне совершенно нечем вам отплатить. — Я и не жду от вас оплаты, Дия, — голос Тира смягчился, Иветта не успела поднять головы, но готова была поспорить, что губы до этого весьма бесстрастного человека дернулись в сострадательной улыбке. — Любой поступил бы так на моем месте. Принцесса с этим в корне не согласна, но возразить не успела: урчание в ее желудке, настолько громкое, что принцесса уже по-настоящему покраснела до кончиков ушей, в мгновение ока свернуло только зарождавшийся спор. — У нас есть еще минут двадцать, пока мазь не будет готова, — тихо произнес Тир, явно пытаясь сдержать рвущийся наружу смешок. — Давайте пока поедим. Иветта мотнула головой, соглашаясь. Ей, в который раз уже за этот день, хотелось провалиться сквозь землю. Но Девять, конечно же, не были столь милосердны к ней. Молча она помогла Тиру разложить их нехитрый ужин: два больших куска чуть зачерствевшего пирога, завернутые в изрядно потрепанную ткань, початую бутылку вина и солонину. Ей никогда до этого не доводилось пробовать столь откровенно… походный паек. Даже во время переезда из королевского дворца Вэйреста в летнюю резиденцию. Но разве она в том положении чтобы жаловаться? Да и на вкус все оказалось гораздо вкуснее, чем казалось на первый взгляд. Даже этот монстр северных лесов, жадного разделывавшийся с сырым куском мяса — принцесса отказывалась думать о том, как Тир умудряется прокармливать эту огромную волчью тушу — уже не вызывал такого страха и раздражения на полный желудок. Усевшись на раскинутую на полу шкуру, Иветта вернулась к бездумному созерцанию языков пламени в камине. На ум приходили многословные рассуждения учителя Ветрина об относительности всего сущего. Интересно, как бы отреагировал утонченный во всем старый альтмер, приведи она в пример этот нехитрый ужин, показавшийся вкуснее самых изысканных блюд, что доводилась ей пробовать во дворце? Сцена определенно вышла бы уморительной. Не сдержавшись, Иветта хихикнула. Это все стресс, определенно. Или вино оказалось чуть крепче, чем показалось в начале. — Вы что-то сказали? — пока принцесса плутала в своих мыслях, Тир уже успел разделаться со своим ужином и что-то колдовал над совершенно безопасной, по его заверениям, мазью. — Ничего, — Иветта развернулась к имперцу, чуть подвинулась и вскинула повыше голову, позволяя имперцу наносить самодельную мазь. В другой ситуации она самым решительным образом отказалась бы от чужой помощи. Но в этой треклятой дыре было негде взять зеркало, а уж о том, чтобы набрать посреди ночи в Другсайде бадью с водой лишь для того, чтобы оценить масштаб проблемы и сделать все самой и речи быть не могло. Поэтому принцессе пришлось положиться на чужую помощь. Снова. Тир, к удивлению Иветты, оказался гораздо аккуратнее, чем она могла ожидать. Пальцы касались остро ноющей при каждом движении шеи нежно и почти невесомо, явно не желая причинять лишнюю болю. — Просто… — Иветта скосила глаза на камин, смотреть на сосредоточенное лицо Тира, находившееся в столь непосредственной близости от ее собственного показалось ей совсем невоспитанным и к тому же неловким. — Вы за этот вечер буквально спасли мне жизнь, накормили, теперь лечите меня, не требуя ничего взамен. И утверждаете, что на вашем месте любой поступил бы так же. — Вы не согласны? — лицо Тира оставалось все таким же бесстрастным и сосредоточенным, но отчего-то Иветте не казалось, что он отвечает ей из вежливости, лишь для поддержания разговора. — Исходя из моих наблюдений, люди чаще проявляют доброту лишь тогда, когда им что-то нужно в ответ. — Жаль слышать, что такая молодая леди не верит в людскую доброту. — Молодые леди не ночуют в заброшенных домах Дреугсайда в компании незнакомых рыцарей. — Я не рыцарь, — лицо Тира дрогнуло, краем глаза Иветта заметила как по точным щекам заиграли желваки, в ярко-голубых почти до неестественности глазах, вначале поразивших Иветту, мелькнуло и исчезло что-то очень болезненное. Из вежливости принцесса сделала вид, что не заметила это. Повернувшись к имперцу спиной, она перекинула неряшливо заплетенную косу. — А я не леди. Воцарившееся молчание, напряжённое, гнетущее, Иветта не решалась прерывать до тех пока, пока они не начали готовиться ко сну. — Послушайте, Тир, — Иветта уже лежала в спальнике, за самодельной перегородкой за ее спиной, имперец тоже явно готовился ко сну. — Если мои слова затронули какую-то неприятную для Вас тему… — Не извиняйтесь понапрасну, Дия, это далеко не так, — за перегородкой заскрипел пол, принцесса услышала цокот ногтей о пол, а затем тяжёлый скрип: кажется Исмир решил переночевать под боком своего хозяина. — Можете мне не верить, но в самую последнюю очередь я думал о том, кем может быть или не быть, когда бежал на ваш крик. — Возможно. Но почему вы решили так поступить? — завязавшийся вечером спор не давал Иветте покоя, как и ещё одна деталь, что занозой сидела у нее весь вечер на краю сознания. — И как вы смогли войти в ту комнату? Это совершенно не даёт мне покоя. Я могу поклясться, что убийца запирал дверь. — Вам кто-нибудь говорил, что у вас просто поразительная способность подмечать детали? — от этого вопроса холодок паники прошёлся по спине принцессы, но прежде чем она успела оправдаться, Тир продолжил: — Дверь действительно была заперта, но, к вашему счастью, я неплохо владению школой Изменения. Достаточно неплохо, чтобы открыть заклинанием несложный замок. Иветта мысленно сделала себе заметку поискать такое заклинание. — А что касается вашего второго вопроса, — задумчиво продолжил Тир. — Признаться, я думал об этом весь вечер. И, можно сказать, я отдаю долг. — Долг? — Да. Когда был еще совсем зеленым, я знатно насолил одному юстициару. Достаточно сильно, чтобы меня сплавили на Арену Имперского Города. Мне тогда от силы лет шестнадцать было. — На Арену Имперского Города?! — изумление принцессы было столь сильным, что подкрадывающийся сон как рукой сняло. — Но это… это же против всяких правил! Как городская стража вообще допустила такое? Да еще и в столице Империи? — Это было во время Великой Войны. Талморцы как раз взяли Имперский город. И почти сразу открыли Арену. Очень удобный и вполне законный способ избавляться от любых нелояльно настроенных элементов. Как бы ужасно это не звучало, но Иветта не могла не согласиться: способ был действительно удобным. — В общем выставили меня, еще совсем зеленого сопляка, на Арену. Всучили в руки меч, а противником поставили рыцаря. Настоящего, опытного бойца. Скорее всего он был одним из тех, кто до последнего прикрывал отступление императора и его армии на север, — на некоторое время он замолчал, кажется погруженный в эти уже далекие — Иветта прикинула в уме: со взятия Имперского года прошло уже почти четырнадцать лет — времена, принцесса не решалась его поторапливать, и через некоторое время Тир продолжил: — Думаю, вы сами понимаете, что сразить такого противника у меня тогда не было никаких шансов. Как сейчас помню: стою на Арене, крики зрителей тогда чуть не оглушили меня, смотрю на рыцаря того и понимаю, что сегодня вечером моими останками будут лакомиться падальщики в канализации под городом. — А бывали случаи, что бойцы отказывались сражаться? — Иветта спросила тихо, почему-то не смогла спросить это иначе, как шепотом. — Конечно были. Таких обычно отправляли самому лорду Наарифину на опыты, большинство предпочитала умереть в бою. Лорд Наарифин. Иветта напрягла память, пытаясь припомнить, откуда ей знакомо имя. Что-то вертелось на самом кончине языка, но уточнять у Тира принцесса все же не стала. Просто сделала себе еще одну пометку поискать это имя в архивах, когда доберется до дворца. Если доберется. — Как ни крути, но ему было проще убить меня, — размышлял Тир. — Но вместо это он решил меня спасти. Рискнул жизнью, организовывая нам двоим побег. И не бросил, когда мы выбрались. Он многому обучил меня. Думаю, благодаря этому я и прожил столько. — Как его звали? Он был рыцарем имперской стражи? — Как его звали? Даэдра его знает. Мы путешествовали вместе некоторое время после побега, но он так и не представился. А я так и не решился спросить. И нет, он был простым межевым рыцарем. Таких обычно считают наемниками или просто бродягами. Принес рыцарскую кажется в Бруме и настолько этим гордился, что напоминал об этом по поводу и без. Даже мое спасение объяснял именно этим: когда я приносил клятву светлейшему графу Карвейну, — начал уморительно кряхтеть Тир, изображая старческое ворчание, — меч подносил мне мальчишка с тобой точь-точь в одно лицо, ну и как мне было зарубить такого? Воображение Иветты тут же нарисовало старого, ворчливого, все еще сильного и внушающего уважение рыцаря. Эта уютная картина не смогла не вызвать у нее улыбку. — Я так и не успел отплатить ему за все то, то он сделал. Наши пути разошлись гораздо раньше и больше никогда не пересекались. И, возвращаясь к вашему вопросу, возможно отчасти поэтому я и помогаю вам. Чтобы хоть таким образом отплатить ему. Больше ничего в голову не приходит. Такой ответ вас устроит, Дия? Иветта не нашлась с ответом. Поразительная откровенность этого почти незнакомого человека выбила ее из равновесия гораздо сильнее, чем она могла предполагать. Нет ничего сильнее и опаснее правды, любил повторять учитель Ветрин. Вспоминая его слова, Иветта не могла с ним не согласиться. За окном стояла глубокая ночь, огонь в камине почти догорел. Пора было уже давно готовиться ко сну. — Завтра с рассветом я провожу вас до города, — тихо сказал Тир, так и не дождавшись ее ответа. Хотя может, подумалось Иветте, ответа от нее он и вовсе не ждал. Свернувшись калачиком в спальнике она смотрела, как тихо тлеют угли в камине. Глаза слипались, она была готова в любую секунду провалиться в глубокий сон. Удивительно, с учетом того, что во дворце она не могла порой сомкнуть глаз, если в охране незнакомые ей рыцари. Наверное ее должно было беспокоить то пьянящее чувство безопасности, которое она чувствовала рядом с мужчиной, которого знала всего несколько часов. И засыпать в одной комнате с человеком, которому беспрекословно подчинялся снежный волк на самом деле было верхом безрассудности. Но отчего-то все эти тревоги казались совсем далекими и совершенно безосновательными. Засыпая, Иветта мысленно сделала себе пометку подумать об этом завтра.***
Как и обещал Тир, они двинулись в сторону города вместе с первыми лучами солнца. Дорога до Вэйреста обещала быть недолгой, но до города они добрались к полудню, когда по-летнему жаркое солнце было уже в зените. Иветта не сомневалась: причиной тому была она, совершенно не привычная к долгим переходам да еще и в обуви с чужой ноги. Она что есть сил старалась не замедлять их группу, но выходило из рук вон плохо. И хоть Тир ни намеком не показал своего недовольства, принцессе легче от этого не становилось. Поэтому, стоило наконец на горизонте показаться знакомым до боли стенам, девушка не сдержала вздоха облегчения: она уже почти была дома. Эта мысль открыла уже у совсем выбившейся из сил Иветты второе дыхание. До городских стен они, как ей показалось, дошли почти мгновенно, и в мыслях Иветта уже прикидывала, как ей добраться до учителя Ветрина — после почти удачного похищения она даже не представляла к кому ей еще обратиться — и узнать, что успело произойти за время ее отсутствия. Но Девять видимо и не думали сжаливаться над ней: они не смогли пройти дальше Торгового квартала — через него было проще всего попасть в город со стороны Дреугсайда — все переходы в другие части города были перекрыты городской стражей, за город, к изумлению Иветты, тоже не пускали. Ее чувства разделяли многие торговцы, и простые путешественники, которым не посчастливилось заехать в столицу королевства именно в это время: что же такого могло случиться, что в город можно спокойно въехать но уже нельзя выехать?! Тир, в отличие от многих, отнесся к этому с поразительным спокойствием: — Я слышал, что вчера в где-то в северной части города кого-то очень изощренно убили, — спокойно размышлял он вслух, доедая бутерброд с остатками солонины. — Будто бы его выпотрошили с таким тщанием, что большая часть внутренностей была разбросана по мостовой. Возможно это была какая-то особо важная шишка. Вот стражники и оцепили город в надежде поймать убийцу. Иначе не представляю, зачем еще идти на столь радикальные меры из-за простого убийства. Проглотив ком в горле, Иветта отложила свой бутерброд. Ей буквально насильно всучил его Тир, пресекая любые возражения. Новости об убийстве и закрытии города совсем лишили ее аппетита. «Могли ли действительно из-за одного убийства перевести в осадное положение весь город?» — размышляла она. Вряд ли. А вот из-за похищения члена королевской семьи вполне могли. Но вместо этого она лишь улыбнулась, стараясь скрыть собственное беспокойство и сказала: — Нынешний глава стражи порой излишне ревностно относится к своим обязанностям. — Это достойно уважения, хоть и вызывает нам столько неудобств, — кивнул мужчина. — Насколько я понял, это будет длиться еще не один день, поэтому надо позаботиться о ночлеге. В «Мутном осадке» вроде еще остались комнаты. Это не самая лучшая таверна, но… — Ничего страшного. Все лучше, чем ночевать под открытым небом. — Хорошо, — кивнул Тир и двинулся к мрачноватому зданию таверны. Исмир молчаливой тенью двинулся за хозяином, оставив Иветту одну наедине с ее невеселыми мыслями. На самом деле она не лукавила: после того дома в Дреугсайде ее уже совершенно не пугала необходимость заночевать в таверне с крайне сомнительной репутацией. Но мысль о том, что все это осадное положение может продлиться несколько дней, а то и недель… Она и сейчас могла лишь догадываться о том, что творилось прямо в эту минуту в королевском дворце. Подозревала, что отец скорее вероятно ещё не знает о ее пропаже — нервный, скорый на расправу король Баринья не ограничился бы закрытием города, узнай он о похищении любимой дочери — но и держать его в неведении слишком долго не получится даже у самых доверенных лиц королевской свиты. И упаси Девять от того, что случится, когда пропажа наследницы престола станет достоянием общественности. Или когда похитители сделают свой следующий ход. Время как песок утекало сквозь пальцы, и Иветта совершенно не представляла, что ей делать. — Но сер, в торговом квартале, по меньшей мере три сотни людей, — спор неподалеку вырвал Иветту из омута мрачных мыслей, — ещё столько же приехало на предстоящую ярмарку! Опросить каждого… Это же просто безумие! — У вас достаточно людей, капитан, — до отвратительного знакомый голос, в котором невозможно было услышать и намека на эмоцию, почти заставил Иветту подскочить на месте, но она сдержалась, лишь повернула голову и даже не скривилась по привычке от взгляда на говорившего. — Жду вашего ответа к полудню завтрашнего дня и не минутой позже. — Но сер… — Вам понятен мой приказ, капитан? — Д-да, сер, — съежившемуся под взглядом капитану стражи можно было только посочувствовать. — В таком случае выполняйте. Не дожидаясь ответа, рыцарь направился к стоявшим в оцеплении стражникам, которые — какая удача! — находились совсем недалеко от Иветты. Отложив сторону так и оставшийся совершенно нетронутым бутерброд, принцесса терпеливо выжидала, и, когда рыцарь почти поравнялся с ней, резко встала и, будто бы запнувшись обо что-то, не слишком грациозно упала в ему в ноги. — Ах, простите меня, сер, — затараторила она несколько наигранно, но именно с ним у нее иначе и не получалось. — Я такая неуклюжая. — Ничего страшного, мадам, я… — лицо рыцаря выражало сдержанную доброжелательность лишь до того момента, по их взгляды с Иветтой не встретились. Наблюдая, как дежурная улыбка почти мгновенно стекает с молодого лица, а темно-карие глаза начинают метать молнии, принцесса не сдержала довольной улыбки. «Узнал!» — поняла она. — Я провожу вас для опознания, — остаток фразы мужчина не сказал, буквально выплюнул сквозь зубы и, не слишком церемонясь, одним рывком поднял Иветту на ноги и потащил в сторону казарм. В другое время принцессу бы это возмутило, но сейчас она не думала сопротивляться и покорно шла за ним, едва поспевая за быстрым шагам рыцаря. Стражники, видя что командир не в духе, расступались, даже не думая возмутиться к излишне грубому отношению с дамой. В который раз принцесса поразилась, какое влияние имел этот рыцарь на простых солдат. Заслуженное, она с этом не сомневалась, но от того не менее опасное. Солдаты, не подвергающие сомнению даже такое поведение по отношению к заведомо более слабой женщине, потом вполне могут не подвергнуть сомнению и другие приказы. Например, выступить против королевской семьи. Додумать мысль Иветта не успела, ее силком дотащили до комнаты, явно служащей кабинетом начальника стражи, усадили на не слишком удобный стул и с громким стуком закрыли за собой дверь, отрезая пути к отступлению. Иветта тут же ощутила дежа вю. Несколько минут рыцарь смотрел перед собой, будто бы пытаясь справиться с собой, после чего поднял глаза на принцессу. — Иветта. — Эдгар, — ответила ему той же интонацией принцесса. Сер Эдгар Ленгли, белая роза Вэйреста, будущий магистр ордена Розы. У рыцаря, что прожигал сейчас Иветту разъяренным взглядом было множество титулов, и мало кто мог позволить себе проявлять неуважение к этому молодому, но уже знаменитому рыцарю. Иветта, в силу многих обстоятельств, позволяла. От этого непроницаемая маска бесчувственного рыцаря тут же дрогнула и осыпалась. Дернувшись, будто бы стоять на одном месте было выше его сил, рыцарь начал яростно наворачивать круги по комнате. Иветта с трудом сдержала смешок: с детства Эдгар больше чем что-либо ненавидел, когда его передразнивали. Она была почти готова отпустить колкую шутку, когда Эдгар остановится, вперив в нее свой взгляд. Лицо его было перекошено от гнева. — Просто объясни мне. Зачем. Это такая штука? Или твои очередные интриги? Твой любимый учитель Ветрин одобрил такое сумасбродство? — Что? — от возмущения у Иветты перехватило дыхание. — Ты считаешь, что это я виновата?! — А что, забери меня Девять, мне еще думать?! Вчерашним утром ты попадаешь из собственных покоев, а сегодня заявляешься ко мне как ни в чем ни бывало в этом шутовском наряде! Пока мои люди переворачивают город вверх дном, пытаясь тебя найти. Наряд и правда был шутовской. Принцесса могла лишь представлять, как выглядит со стороны в сапогах, перевязанных у голени ремешками, чтобы те не сваливались, кое-как подогнанных мешковатых шароварах и явно мужской рубахе. Образ завершала кое-как заплетенная коса и плащ, который давно стоило пустить на половые тряпки. Его удерживала на плечах проржавевшая в одном месте железная фибула. Почему она все ещё не развалилась оставалось для принцессы загадкой, но они справлялись со своей главной задачей: скрывали налившиеся синевой гематомы от излишне любопытных глаз. По правде говоря, Иветта была приятно удивлена, что Эдгар так быстро смог ее узнать. Должно быть недругов действительно знаешь гораздо лучше, чем друзей, а они с Эдагром всегда испытывали друг к другу особую взаимную любовь. И если при первой минуты их встречи Иветта даже испытала облегчение и благодарность, то они тут же испарились, стоило Эдгару открыть рот. Впрочем как и всегда. — Смотрю слухи были правы, — от еле сдерживаемой ярости у Иветты сводило челюсть, но самообладание все ещё было с ней, неловкими пальцами она одновременно пыталась расстегнуть фибулу на плаще. — Ты действительно заделался маменькой своим рыцарям. — Оставь свой яд для кого-то другого и скажи… Остаток тирады застрял у мужчины в горле: Иветта наконец справилась с фибулой и почти театрально скинула плащ. Мазь Тира оказалась почти чудодейственной: опухлость со щеки спала за одну ночь, что позволило им беспрепятственно пройти в город. не вызывая подозрений. Но даже она не смогла справиться с повреждениями на шее, о чем ей ещё утром неутешительно поведал Тир. Вид, должно быть, был достаточно впечатляющими, чтобы заставить кого-то вроде Эдгара в первую секунду отшатнуться в сторону. — Иветта… — Что Иветта? — принцесса презрительно тряхнула головой и тут же сморщилась от подступившей боли. — Твои рыцари настолько сбились с ног, пытаясь меня найти, что лишь по счастливой случайности мой бездыханный труп не лежит сейчас в богами забытой развалюхе. Таких хороших защитников для королевской семьи не сыскать во всем Тамриэле! Конечно, она преувеличивала. Как бы она не костерила рыцарей, орден Розы был одним из самых уважаемых рыцарских орденов во всем Тамриэле. Туда принимались лишь лучшие. И тот факт, что ее смогли похитить под носом у лучших, лишь говорил о том, что заговорщики вращались в самых высших кругах. Но не проехаться по рыцарям, которых фактически и возглавлял Эдгар — нынешний глава ордена, отец Эдгара, уже давно отошёл от дел — Иветта не могла. Не после брошенных обвинений. Почему-то именно Эдгар всегда умудрялся парой слов вывести ее из себя. На рыцаря было жалко смотреть. Он явно жалел о брошенных в ярости словах, но Иветта знала: он не извинится. Не перед ней. И не ждала извинений. Неловкий момент прервал слуга, старый босмер, самый старый и доверенный слуга Эдгара. Громкая шаркая старыми ногами по полу, он занёс в комнату поднос с уже с терпким травяным чаем. Вновь усевшись на не слишком удобный стул, принцесса с удовольствием пригубила горячий напиток. Живительное тепло тут же разнеслось по всему ее телу. Даже бушевавшая ещё несколько минут назад в ней злость почти улеглась, оставив за собой лишь лёгкий осадок. — Ты знаешь, куда тебя отвезли? — это Эдгар пришел в себя и перешёл сразу к делу. — В Дреугсайд. — Может помнишь ещё какие-то приметы? — Недалеко должны лежать нескольких убитых дреугов, а на втором этаже дома — труп обезглавленного альтмера. Этого вполне должно хватить. Думаю, твои славные рыцари ещё до заката со всем разберутся. Рыцари Розы, как никак. Эдгар проглотил издевку. Иветта точно знала: только от нее и только сейчас он стерпит почти любое оскорбление. Потому что сам виноват. Но чай был так хорош, а мысль о том, что она совсем скоро наконец будет дома радовала настолько, что принцесса сжалилась: — Это был двухэтажный дом, не слишком большой. В нем были заколочены все окна. Если стоять спиной ко входу, то по правую руку будут стоять в два ряда ещё несколько заброшенных домов. Думаю, там когда-то было что-то вроде рынка. Точнее сказать не смогу. Я выбралась оттуда совсем поздней ночью. Эдгар задумчиво кивнул: — А обезглавленный мер… — Как я и сказала, — раздражённо перебила Иветта, — должен быть на втором этаже того дома. Если хищники не растащили его по частям. — Понял, но ты же не станешь утверждать, что собственноручно отрубила ему голову. — О, именно так все и было. Я призвала на убийцу всю ярость Обливиона и она снесла ему башку! — принцесса не пыталась скрыть издёвки, но почти тут же вернула серьезный тон: — Конечно же нет. Меня спас Тир. Имперец, наемник, судя по акценту пришел из Сиродила. Снёс тому ублюдку голову, пока тот был слишком увлечен попыткой меня убить. — То, что он так вовремя оказался в нужно месте, выглядит подозрительным. Ты не спрашивала, какие дела перевели его в Дреугсайд на ночь глядя? — Знаешь, как-то было немного не до того, — огрызнулась Иветта, злая больше на себя за то, что не додумалась вовремя задать своему спасителю очевидный вопрос. — Сначала меня чуть не убили, а потом почти тут же на моих глазах этому убийце снесли мечом голову. Моя голова была занята немного другими вещами. Например тем, как выжить и побыстрее вернутся в Вэйрест. Тот факт, что она не подумала о чем-то столь очевидном, язвил гордость принцессы даже сильнее, чем все унизительные моменты пережитые за вчерашний день вместе взятые. Это же было так просто, а она все равно упустила это из виду. Но поделать уже ничего было нельзя, поэтому Иветта поспешила сменить тему: — А что произошло здесь пока меня… не было? — Ничего хорошего, — мрачно усмехнулся Эдгар. — Твою пропажу обнаружила Рия, сразу позвала меня. Я тут же поднял своих людей, но во дворце не было ни следа. Когда к полудню нечего не прояснилось, приказал оцепить весь город. Иветта кивнула. Она ещё выскажет ему все, что думает о столь грубых и радикальных мерах, но сейчас ее волновало другое: — А отец… Он знает? — Я решил, что беспокоить короля будет слишком… поспешным решением. Официально город закрыли потому, что несколько дреугов пробрались в город. Вздох облегчения вырвался у принцессы сам собой. Расклад оказался гораздо лучше, чем она предполагала. В голове роились ещё сотни вопросов, но задать она их не успела: расстался стук в дверь. — Входите, — тут же отозвался Эдгар. Дверь скрипнула, в комнату заглянула совсем ещё молодой стражник. — Сер Эдгар, — обратился он рыцарю безуспешно пытаясь сдержать волнение, — там у казарм стоит наемник. Имперец. Говорит, что его зовут Тир и что вы задержали его компаньонку. Что делать с ним? Иветта вздрогнула. Этот имперец каждым своим действием вызывал у нее все больше вопросов. Наверное можно было бы представиться ему теперь уже официально. От лица королевской семьи поблагодарить за помощь, возможно даже попросить помощи в расследовании похищения. Безымянный искатель приключений, не известный никому в городе, несомненно мог бы помочь. Вот только… — Выпиши ему пропуск, чтобы он мог беспрепятственно пройти в любую часть города, — спокойно приказала она до того, как Эдгар успел что-то сказать. — Скажи, что это в благодарность от Дии. Он поймет. Эдгар смерил ее недовольным взглядом. Конечно, он бы предпочел его сначала хорошенько допросить, но в этот раз все же решил оставить свои возражения при себе. — Ты все понял? — обратился он к стражнику. — Тогда выполняй. — Есть, сер. За стражником ещё не успела закрыться дверь, но Иветта уже понимала: она будет жалеть об этом. Ей хотелось бы попросить у этого странного наемника помощи, продолжить начатый ночью разговор, лучше понять его. Вот только доверять сейчас непроверенному человеку было бы верхом неразумности. Иветта не была простой девушкой, чтобы позволить себе пойти на поводу у интереса, что вызвал в ней этот странный человек. Не сейчас, когда волнения в Вэйресте начали принимать столь опасный оборот. Логика, долг и даже столь глупый страх ошибиться слишком тяготели над ней. Пригубив из кружки травяного чая, Иветта чувствовала расползающуюся в груди пустоту.