Черноокая Звезда севера

Тани тосковал. Уже две недели во дворце ни балов, ни приёмов — скука смертная. Папенька занят государственными делами, совсем о сыне не думает. А у Тани, между прочим, пять новых костюмов в шкафу приготовлены. Невероятно красивые! Юный принц в них смотрится просто очаровательно! Камердинер так и сказал: — Ваше высочество, вы прелестны! Глаз не отвести! Вот! Глаз не отвести! Граф Энсворт наверняка бы не отвёл, хотя обычно смущённо отворачивается, когда Тани на него призывно смотрит. Что поделать, скромные нынче мужчины пошли, шаг первыми сделать не могут, мнутся, краснеют, стесняются. Уж как Тани только ни намекал: и глазки строил, и платочек на пол кидал, даже сам однажды попытался упасть в обморок прямо маркизу Прюиту на руки — всё без толку. Маркиз его не поймал, болван неотёсанный, как так можно?! Тани копчик ушиб, между прочим! Совсем, совсем не умеют ухаживать! Да ладно аристократы — сами на кисейных барышень похожи, все в шелках, да кружевах, напомаженные и надушенные. Но простые-то мужики! Однажды Тани не выдержал, пробрался на конюшню и, сгорая от стыда и возбуждения, томным голосом намекнул конюшему: солома выглядит так уютно, так мягко, так и просит в неё прилечь, вдвоём, Тани от такого не отказался бы, если б кто предложил. Казалось бы, сам принц тебе недвусмысленные авансы делает, бери и пользуйся, ан нет, этот кретин стоял и только глазищами своими бестолковыми хлопал. Кругом дурачьё непонятливое. А так хочется, чтобы кто-нибудь подошёл уверенно, в глаза посмотрел пронзительно и сказал бархатистым, но твёрдым голосом: «Покорён вашей красотой, мой принц! Потерял покой, только лишь вас увидел. Вы будете моим! Отказа не приму, украду, уведу силой!» Тани для приличия поломался бы немного, но затем, разумеется, сдался. А потом было бы всё: мужские сильные руки везде-везде, неумолимые, властные; горячие страстные поцелуи, от которых не увернуться, да и не хочется. А потом… потом… Тани сладко зажмуривался, воображая пикантные сцены, а когда разжмуривался, обнаруживал себя в унылой серой реальности, где граф Энсворт робеет просто в глаза посмотреть. Эх, перевелись настоящие мужчины. Перевелись. — Ваше высочество, — вывел его из печальных размышлений голос камердинера, — бигуди будете сегодня накручивать? — Бигуди? — меланхолично переспросил Тани. Для кого? Для чего? Мучиться всю ночь, пытаясь поудобней пристроить голову, чтобы завтра опять весь день в комнате просидеть? Нет, нужно что-то делать. Что-то решительное, дерзкое, отважное. Иначе он тут загнётся от хандры в мечтах о мужской ласке, так её и не познав. — Скажи-ка, Джавис, а ты можешь достать мне к завтрашнему утру костюм, какие крестьяне носят? — Крестьяне? — поразился Джавис. — Да зачем он вам, ваше высочество? — За город поеду, прогуляться хочу среди простого народа. — Так это подготовить всё надо. Экипаж, охрану, покушать… — Ничего не надо! — перебил Тани. — Ни охраны, ни экипажа. Один пойду! — Да как же… — растерялся камердинер. — Вы же один даже за ворота дворца не выходили… И нельзя так, без охраны-то, не положено. Батюшка ваш узнает — рассердится. — А мы ему не скажем, — улыбнулся Тани. — Джавис, ну пожалуйста, помоги мне. Не могу больше, с ума тут схожу, выть от тоски хочется. Я немного прогуляюсь и быстро вернусь. — А ну, как случится чего… — неуверенно пробормотал Джавис. — Принц, без охраны, среди простолюдинов… — Да что может случиться? Я буду в крестьянской одежде, меня за своего примут. — Да как примут-то. У вас ручки холёные, кожа белая чистая, локоны блестящие ухоженные, не похожи вы на крестьянина. Тани подошел к зеркалу и окинул своё отражение взглядом. Красавец! Глаза лазоревые ясные, ресницы изогнутые бархатистые, брови вразлёт соболиные, губы манящие коралловые, щёчки нежные атласные. Да, на крестьянина ничуть не похож. К счастью! Он кокетливо помахал ресницами и призывно себе улыбнулся. Чудо, как хорош! И кому же такая красота достанется, желательно, поскорей? Предпочтительно — завтра. — Я грязью вымажусь, — постановил Тани. — Никто вот этого всего и не заметит. Ну что, поможешь? — Ох, ваше высочество… Помогу. Только я с вами пойду! — Разумеется, — обрадованно покивал Тани. Пусть идёт, отвязаться от старенького Джависа можно в два счёта, выйдут за ворота — Тани тут же сбежит, камердинер его не догонит. А после… Никто не будет знать, что он принц, а значит, и приставать не постесняется. Деревенские мужики — они же наверняка простые, незамутнённые. Захотел — взял, без всяких расшаркиваний и ухаживаний. Возможно даже… Тани силой возьмут, если он откажет. Может, даже вдвоём, втроём. Затащат за сарай, сорвут одежду, пуговицы в разные стороны, штаны в лоскуты… Ужас какой! — Джавис, — взволнованно попросил Тани, — ты, пожалуйста, костюм мне найди, где поменьше пуговиц, чтоб легко снимался. И штаны без крючков, на завязках, чтоб их можно было просто стащить. Утро выдалось чудесным. Тани проснулся, потянулся навстречу тёплому, ласковому солнышку, и сразу же увидел на спинке кресла простенькую, скромную одежонку. Молодец, Джавис! Не подвёл. Юный принц, даже не удосужившись умыться, кинулся к обновкам. Примерил просторную рубаху, натянул широкие штаны — вполне себе крестьянский вид, загляденье. Правда, лучше б оно всё же поплотнее фигуру обтягивало, а то под этим ни талии не увидеть, ни ножек стройных не разглядеть, как же ему мужчин привлекать? Тани подумал-подумал и подпоясался шёлковой синей лентою — под цвет глаз, покрутился перед зеркалом — вроде ничего, даже миленько. — Джавис, завтракать! — позвал довольный собой принц. От камердинера удалось отделаться на торговой площади. Тани нырнул за палатку, когда Джавис на что-то отвлёкся, а потом перебежками, прячась за лотками и бочками с вином, скрылся в проулке. Там же брезгливо вымазал лицо, волосы и руки дорожной пылью, не сильно, чтоб совсем чумазым не быть, и с чистой душой и свободным сердцем отправился навстречу приключениям. Очнулся Тани в непонятном месте. Пол под ним качался, кругом царила полутьма, чем-то непривычно и неприятно воняло. Затылок немилосердно ломило, и подташнивало. Где это он? Что случилось? Последнее, что Тани помнил: он вышел из ворот, пошёл по указателю в сторону ближайшей деревни… Потом… Лес. Что-то сзади больно ударило в голову, свет померк… — Эй, малый, очнулся? — позвал чей-то тоненький голосок. — Помоги мне, верёвку ослабь, ноги уже затекли. Тани огляделся и увидел в углу маленькую кучку. Вроде бы именно из неё доносился голос. Он осторожно пополз по шатающемуся полу, заодно внимательно осматриваясь. Комната какая-то странная — деревянная, грязная, окон нет, мебели нет, только дверь с небольшим зарешёченным отверстием, которое и давало немного света. Кучка оказалась худеньким пареньком примерно его возраста. Даже при таком освещении было видно, что юноша весьма мил. Большие тёмные глаза, волнистые чёрные волосы, личико тонкое, нежное и, кажется, заплаканное. — Ты кто? — прошептал Тани. — И где мы? — Ясин Белль, — представился парень. — Мы на корабле. Ну помоги же, говорю! Он вытянул вперёд туго перевитые верёвкой стройные ноги. Бедняга, кто же его связал и зачем? Узел оказался хитрым, как Тани ни старался распутать его наощупь — ничего не выходило, слишком темно. Он плюнул на бесполезные попытки, разорвал крайний виток и полностью размотал верёвку. Так же всяко лучше, чем просто ослабить.  — А тебя как зовут? — прошептал Ясин, растирая ладонями затёкшие конечности. — Атенаис… — Тани не знал, стоит ли говорить, что он принц. Может, лучше сначала выяснить, что происходит? — То есть, Тани, просто Тани. А почему мы на корабле? Куда он плывёт? Как я сюда попал? — Откуда же я знаю, как ты сюда попал. Принесли без сознания, кинули на пол, это всё, что я видел, — пояснил Ясин. — Это пиратский корабль и плывёт он… плывёт… Симпатичное личико Ясина сморщилось, он закрылся руками и горько зарыдал. — Ты чего? Что случилось? — обеспокоился Тани. — Куда он плывёт? — На юг, — сквозь слёзы выдавил юноша, — в Анзами-и-и-ир. И Ясин зарыдал ещё горше прежнего. В Анзамире Тани не бывал, но посол оттуда однажды к ним приезжал, привозил в подарок всякие редкости. Принцу преподнёс шелка дорогие, роскошные украшения, королю — павлина забавного. Но это не главное, больше всего Тани поразили охранники посла. Ох, какие это были мужчины! Черноволосые, статные, мощные, суровые. Одеты диковинно — в шаровары просторные, жилеты обтягивающие, красными кушаками подпоясанные, и с мечами кривыми на поясе. Один из них так посмотрел на Тани, что у него аж коленки подогнулись. Жаль, что даже этот чужестранец ни на что так и не решился, гляделками ограничился. — Ну и чего так убиваться-то? — беспечно произнёс Тани. — В Анзамире, я слышал, очень красиво. Пальмы, море. Отдохнём, на песочке под южным солнышком полежим-погреемся. — Ты дурак? — серьёзно поинтересовался Ясин, сразу перестав рыдать. — Нас пираты на рабский рынок Анзамира везут. На песочке он греться собрался. Ого! Его украли настоящие пираты! Ни на какой рабский рынок Тани, разумеется, не попадёт. Как только скажет, что принц — похитители его отпустят, стребовав с папеньки неплохой выкуп за возвращение. Но сама ситуация… Настоящее приключение! Ох, а что, если, перед тем как отпустить, пираты захотят им попользоваться? Их грозный, беспощадный капитан увидит Тани и не сможет перед ним устоять. Прижмёт к бизань-мачте, или что там у них есть на корабле, к чему можно прижать, обхватит своими большими, грубыми руками и прорычит непреклонно и страшно: «Я отдам тебя твоему отцу, моя сладкая куколка, но сначала как следует с тобой развлекусь». Вокруг будет бушевать ветер, и солёные волны, и брызги в лицо. А Тани такой беспомощный, такой испуганный… — Меня в гарем продадут, — прервал его фантазии голос Ясина. — Я слышал, как боцман говорил: этого красивого мальчика на невольничьем рынке с руками оторвут, любой мужик захочет ему сразу вставить, все деньги за это отдаст. И будет меня каждую ночь пялить какой-нибудь мерзкий жирный старый паша. Я не хочу! Не хочу! Лучше уж смерть! Хотел за борт выброситься, а меня, видишь — поймали, связали. Убей меня, Тани, а? Пожалуйста. Тебе же и оружия не надо, можешь голыми руками придушить. — Ты что такое несёшь? — отшатнулся Тани. — Совсем с ума сошёл? Не буду я тебя убивать! И вообще, может, боцман вовсе не тебя имел в виду. Нас тут двое похищенных. Может, это он про меня. — Про тебя? — поразился Ясин. — Естественно! Я, вообще-то, очень красивый. Тут темно, не видно, да и я весь сейчас в грязи, наверное. Специально пачкался. А если умыть — сразу станет понятно, что боцман говорил уж точно не про тебя. — Ну да, глаза у тебя красивые, — задумчиво пробормотал Ясин, — возможно, и лицо тоже, умыть бы тебя, в самом деле, чумазый как чёрт лесной. Что до остального… Кто их знает, этих южан, какие у них вкусы. Так что, может, и про тебя. — Ну вот, — улыбнулся Тани. — А ты убиться хотел. — А ты что же, нормально относишься к тому, что в гарем попадёшь? Нормально? Тани прикинул, а что, если его действительно продадут в гарем? Он читал про такое в романтических книжках. Главный герой попадал в лапы разбойникам, его долго везли на корабле — вот прямо как Тани сейчас, — затем выставляли на аукцион: выводили на площадь, ставили на помост, обнажённого, беззащитного, а мужчины его рассматривали… трогали везде… Потом начинались торги. Всякие противные богатеи с масляными глазами предлагали огромные деньги за его тело, однако в результате юноша доставался какому-нибудь таинственному незнакомцу, скрывавшему лицо под капюшоном или под маской. Тот появлялся в самый последний момент, называл баснословную сумму и забирал несчастного юношу, укрывая от чужих жадных взглядов его обнажённое дрожащее тело своим широким плащом. Покупатель оказывался настоящим красавцем, или не красавцем, а просто брутальным притягательным парнем, не суть важно. Главное — потом у них была такая неземная любовь! Но Тани не в книжке, вряд ли его приобретёт таинственный прекрасный незнакомец. Скорее всего, действительно, купит какой-нибудь паша. Только почему сразу старый и жирный? Зачем такому гарем? Он же пользоваться им будет не в состоянии. Нет, гаремы содержат мужчины молодые, сильные, любящие и умеющие предаваться плотским утехам. Тани представил себя возлежащим на подушках, под воздушным балдахином, в шифоновых лёгких одеждах. Его вымыли в розовой воде и умаслили, приготовили для хозяина. Вокруг порхают такие же красивые мальчики, как он сам — расставляют вино, яства, и посматривают на него с лёгкой завистью. Сегодня их господин будет возлежать с ним, ласкать его тело, целовать его губы. Тани волнуется, внутри всё трепещет. И вот входит Он, тяжёлой железной поступью. Чёрные брови сдвинуты, губы сурово сжаты, глаза смотрят пронзительно и страстно. Может, и не красавец, но настоящий, уверенный в себе муж, знающий, что именно хочет получить от своего покорного раба. Определённо, не стоит говорить пиратам, что он принц. Гарем — то, что ему нужно! Пусть и не каждый день его будут там сношать, только когда дойдёт очередь, но хоть будут! А дома что? Дома граф Энсворт, да маркиз Прюит, от них пока чего-то дождёшься… Возможно, этот паша без ума в него влюбится. Да не возможно, а точно! Что там его гарем, все какие-нибудь обычные, серенькие. То ли дело Тани! Яркий, привлекательный, утончённый, образованный — принц всё-таки, не абы кто. И будет у них любовь неземная, как в книжках. А если не любовь, так регулярные телесные утехи. — Да, пожалуй, я хочу в гарем, — согласно кивнул Тани. Вдруг в животе громко заурчало, и его тут же скрутило судорогой. — Долго мы ещё плыть будем, не знаешь? И собираются нас вообще кормить? Кушать уж очень хочется. Что угодно бы сейчас съел. — Будут. Пока ты в отключке валялся — еду приносили, — дрожащим голосом ответил Ясин, почему-то опасливо отодвигаясь. — Потерпи, пожалуйста, должны уже скоро опять принести. Плыли, к сожалению, долго. И кормили, к ещё большему сожалению, невкусно и скудно. Спасибо Ясину, спас Тани от голодной смерти — отдавал половину своей еды, говорил, что для него это слишком много. Благородный юноша, хоть и из простонародья. И добрый. Как это может быть много, если такими крошечными порциями разве что котёнок наестся. Жертвовал собой ради товарища по несчастью! За время, проведённое вдвоём в тесном тёмном трюме, парни сблизились, Тани уже считал Ясина своим другом, расставаться с ним не хотелось. Вот бы обоих в один гарем купили! Тани, может быть, уговорил бы своего будущего хозяина, но его друг совсем не хотел в гарем. Жаль, ведь Ясин такой… Иногда принц ловил себя на том, что не может оторвать взгляда от его точёных скул, миндалевидных глаз, длинных ресниц… Ясин что-то говорил, говорил, рассказывал… о невесёлом будущем, о своей прежней жизни… А Тани всё смотрел и смотрел. Зачем, почему? Ясин это замечал, замолкал, смущался, опускал свои тёмные жгучие глаза. А иногда смотрел в ответ. И что-то непонятное повисало в тот момент в воздухе. Яркое южное солнце ослепило глаза после тёмного помещения. Тани поморгал, привыкая, попытался потянуться, чтоб размять затёкшие мышцы — в трюме были слишком низкие потолки, приходилось всё время сгибаться — и тут же был со всех сторон окружён остриями мечей. Варвары какие-то! И из темницы его выводили целой толпой, наставив зачем-то оружие. Можно подумать, он хотя бы одно движение сделал к побегу, вёл себя тихо-мирно, так зачем в него тыкать клинками? Дикие люди, дикие нравы. Капитан пиратов оказался совсем не таким, каким он его представлял. Заросший клочкастой бородой, нос большой, лицо изъедено оспинами, манеры ужасные. Фи! Тани сразу же расхотелось, чтоб он приставал. К счастью, этот противный мужлан к нему даже не приблизился, держался поодаль, на самом носу корабля и оттуда же командовал: — Так! Этого сегодня же на рынке продайте, нужно поскорей от него избавиться. А нашу черноокую звезду мы через неделю на аукцион выставим. Сам Кабутар-паша в город прибудет! Уж он-то не поскупится, целую гору золота отвалит, чтоб заполучить такую жемчужину в свой гарем. Отведите его в чахрат, пусть там в порядок его приведут, подготовят, помоют — чтоб ярче сиял. Черноокая звезда — это явно не про Тани, у него-то глаза голубые. Значит, Ясина тоже в гарем? И не в тот, в который купят Тани, его будут продавать уже сегодня, а этот Кабутар-паша приедет только через неделю. Что же делать? — Подождите! — закричал Тани. — Стойте! Я принц Атенаис Лоуренс ван дер Веллес! Мой отец — король Талонии! Он заплатит вам любые деньги за моё возвращение. И за Ясина заплатит, я гарантирую! Не нужно его никому продавать! — Вы посмотрите на него! Принц! — расхохотался капитан. — Ох, уморил! Ведите его, парни! Будет дёргаться — можете прирезать, разрешаю. Вы мне живыми пригодитесь, а этого… Может ещё никто и не купит. Сердце рвалось на части, когда Тани уводили. Но в душе всё же жила надежда. Перед тем, как продавать, тоже наверняка искупают. Тогда сразу будет понятно, что принц. Он всё объяснит будущему хозяину, а тот отвезёт их с Ясином обратно в Талонию. Отец щедро его наградит за спасение сына и его друга, и все будут счастливы. Невольничий рынок разочаровал. Он совсем не соответствовал книжным описаниям. Никакого тебе помоста посреди площади, ни возбуждённой толпы богатеев, охочих до юных тел. Да и юных тел, кроме его собственного, не наблюдалось. Тани, вместе с какими-то грязными всклокоченными мужиками, загнали на вонючий, изгаженный коровьими лепёшками двор, выстроили всех в одну линию. Никто их не раздевал, и, что самое печальное, его так и не помыли. Ну ничего — купят, тогда уж точно вымоют. Затем во двор по одному, по двое заходили люди, вышагивали вдоль шеренги, внимательно всех рассматривали, подолгу останавливались у тех, кто приглянулся. Перед Тани никто не задерживался, проходили мимо быстрым шагом не поднимая глаз, кое-кто даже пробегал. Нет, ну понятно, сейчас не видно, насколько он красив, под таким-то слоем грязи, но по фигуре-то можно понять — Тани здесь лучший. Однако же выбирали кого угодно, только не его. И хорошо, впрочем. Никто из потенциальных хозяев ему пока не приглянулся, все какие-то ни о чём, ни стати, ни уверенности, ничего такого, о чём он грезил. В конце концов во дворе остался только он, да ещё один мужичок — страшный, корявый, плюгавенький. Этого-то ясно, почему никто не захотел брать, а вот отчего до сих пор не купили самого Тани, он терялся в догадках. Может, столько денег ни у кого не нашлось, сколько за него запросили? Пираты, которые его сюда привели, постоянно на него поглядывали и о чём-то шушукались. До Тани долетали только некоторые предложения и обрывки фраз: — … капитан на нас собак вешает, он же сам такого просил! — Такого, но не настолько такого! — А я сразу предлагал его за борт выкинуть! — Капитан — жадный чёрт… — …много золота можно выручить! — Ага, если кто решится… — А вдруг его так никто и не купит? Куда мы его денем? — … и в канаву. — Как бы он сам нас… — Ну вшестером-то… Калитка скрипнула и во двор вошёл ещё один покупатель, продавцы кинулись к нему со всех ног, провожая под ручки прямо к Тани. — Вот, Назим-бей, уникальный товар, для вас приберегли, чувствовали, что вы придёте, — разливался соловьём один из пиратов. — Вижу, что уникальный, — пробормотал мужчина, отбиваясь от провожатых. — Не надо меня к нему пихать! Его и отсюда отлично видно. — Берите, берите, не пожалеете! Где ещё такое чудо найдёте! — Да я, собственно, такое чудо и не искал. На кой он мне сдался, его ж, поди, не прокормишь! — Да вы что! — возмутился пират. — Ест как мышка. Нас почти не объел, пока везли. В день пару тарелок каши, ну может ещё несколько чашек супчика, перепёлочку одну, или штучек десять, или крохотного кабанчика. Овощей немного совсем, треть мешка, фруктиков корзиночку для здоровьица. Он и сыт. Да вы только посмотрите, какой экземпляр! Здоровьем так и пышет! Эй ты, громила, зубы покупателю покажи, пусть убедится, что они здоровые! Тани и ухом не повёл, не к нему же так обращаются. — Не хочет, — досадливо цыкнул пират. — Вы на слово поверьте, мы проверяли, пока он без сознания был. Купите, не пожалеете, мы же вас никогда не обманывали, всегда предлагали только лучший товар. — А если сбежать задумает? — всё ещё сомневался Назим-бей. — Где мне его содержать? Он, небось, каменную стену кулаком проломит не напрягаясь. — Он смирный, — горячо заверил пират. — Как в трюм посадили — ни разу не буянил. Второй-то, которого с ним везли, как дикий кошак на нас кидался, всё в море хотел утопиться, еле угомонили. А этот ничего, сидел себе тихонечко, никуда не рвался. Назим-бей Тани тоже не понравился. Какой из него содержатель гарема? Хилый, малорослый. Не мужик, а одно название. Он, дай бог, одного любовника раз в месяц способен окучить, куда ему целый гарем, не осилит. Не будет никто сношать Тани каждую ночь, разбились мечты. Да не больно-то и хотелось. Уж лучше маркиз Прюит с его помадой и кружевами, чем это. Но выбирать не приходится, надо чтоб хоть кто-то купил. Никудышные из пиратов продавцы, кто ж так наложников рекламирует? Надо акцентировать внимание на его невинности. Это же самое ценное в постельных рабах, за такое большие деньги дают. Во всяком случае, так говорилось в книжках. — Сударь, соблаговолите меня купить, наконец, — недовольно процедил Тани. — Сколько можно ломаться? Эти дураки вам не сказали — но я, между прочим, девственник! И очень красивый, к тому же. Если бы эти болваны догадались меня умыть, вы бы сейчас это видели. Покупайте, ну?! — Кажется, он разозлился, — прошептал один из пиратов, робко прижимаясь к Назим-бею. — Покупайте скорей, пожалуйста! Мы жить хотим, и вы, наверное, тоже. — Дурак, — прикрикнул на него товарищ. — Уважаемый Назим-бей, так берите! Это подарок! Пираты всей гурьбой прыснули за калитку, оставляя Тани с новым хозяином. — Ну, веди меня к себе, Назим-бей, — приказал Тани. — Только учти — я сразу в ванную, в порядок себя приведу, а потом уж побеседуем. Предложение у меня к тебе есть, очень выгодное. — Эй, а я? — окликнул их так и не купленный никем мужичонка. — А ты гуляй, — махнул рукой Тани. — Кажется, тебя отпустили. По дороге Назим-бей вёл себя очень странно: на вопросы отвечал невпопад и всё время по сторонам оглядывался. — А что, господин Назим, большой у тебя гарем? — поинтересовался Тани из чистого любопытства, надо же чем-то себя занять в пути, да и просто интересно, вдруг он ошибся. Возможно, Назим-бей только с виду доходяга, а на деле ого-го-го. До аукциона ещё целая неделя. Может, стоит перед тем, как вернуться домой, разрешить ему разик-другой воспользоваться правами хозяина? Или разиков десять-двадцать. А может быть даже сорок. Ну и пусть не мужчина мечты. Глаза закрыть и представить, что сношает другой, сильный-властный. — Гарем? А зачем тебе мой гарем? — встревоженно осведомился Назим. — Ну как же, я же там жить буду. — В моём гареме жить? — сиплым голосом уточнил мужчина. — Разумеется, — подтвердил Тани, — а где же ещё. А мальчики у тебя молоденькие, красивые? — Нет, что ты, что ты, дорогой! — воскликнул Назим. — Старые, страшные! Тебе совсем не понравятся! Старые, страшные? Надо же. Видать, не богат Назим-бей, раз на юных наложников денег не хватает. Это ему очень повезло, что Тани просто так подарили. Хоть недельку с молодым красавцем покувыркается. Только сможет ли? Старичкам-то, поди, постельные забавы без надобности, у него, может, и не работает жезл любви? — А часто ли ты своих наложников посещаешь? — осторожно спросил Тани, внимательно глядя на Назим-бея. — Я...я...я? П-почему ты сп-п-прашиваешь? — прозаикался Назим. К чёрту приличия, а то Тани и тут ничего не обломится! Он сейчас не у себя во дворце, можно говорить о своих желаниях прямо. В конце концов его для этих дел и купили, к чему деликатничать.  — Я парень молодой, горячий. Мне много нужно, — решительно уведомил Тани. — Хочу всласть потешиться напоследок. Так что готовься — тяжёлая у тебя выдастся неделька. Назим-бей отчего-то совсем спал с лица, что-то невнятно проблеял и потрусил вперёд с такой прытью, что Тани пришлось его догонять. Очнулся Тани опять непонятно где и опять со зверской болью в затылке. Да что за новая мода пошла, всё время его по голове чем-то бить? Вспомнил, что перед тем, как он отключился, они с Назим-беем куда-то пришли. В какой-то дом. Назим велел ему подождать, а сам ушёл. Всё, дальше темнота. Ну и где он теперь? В гареме? Каменные серые стены, мебель тоже из камня, на каменных же кроватях лежат люди. Где прозрачные балдахины, где подушки, где яства? Убогонькая обстановка, к чему кучу любовников заводить, если нормально их содержать не способен? Тани встал, пошатываясь, держась за голову, обошёл помещение. Да уж, наложники и впрямь страшны. В сером пыльном налёте, волосами заросшие, в рваное тряпьё одетые. И сам Тани всё ещё грязный. А что если его так и не вымоют? Может, тут у них принято с зачуханными парнями любиться, может, вкусы у Назим-бея такие? — Эй, приятель, — потряс он ближайшего мужика за плечо. — Где тут у вас ванная? Хочу искупаться. — Какая тебе ванная в каменоломне? — недовольно пробурчал наложник, поворачиваясь на другой бок. — Не мешай спать, и сам лучше спи. Завтра ни свет ни заря на работу подымут. В смысле в каменоломне? Как в каменоломне? А гарем? — В какой ещё каменоломне?! — опять затряс Тани спящего. — Меня в гарем купили! — Тебя? В гарем? — иронично переспросил мужчина, приоткрывая один глаз. — Ты себя-то видел? Шутишь, али умом тронулся? Спи иди, одалиска трёхметровая. — Во мне всего лишь два двадцать пять, — растерянно уточнил Тани. Вот это поворот! И как теперь быть? Нужно отсюда срочно выбираться, ему же Ясина спасать! — Где мы находимся? Далеко от Анзамира? — снова потряс Тани мужика. — Да что ты привязался ко мне?! Далеко! Далеко? Очень плохо, вдруг Тани за неделю не успеет вернуться? — А Назим-бей сюда утром придёт? — обеспокоенно уточнил принц. — Мне нужно с ним поговорить. — Что Назим-бею здесь делать? — буркнул мужчина. — Он, наверное, дома у себя, в Анзамире. Здесь его наиб распоряжается. Только он с тобой говорить не станет, даже не надейся. Это Тани ещё посмотрит. Ладно, придётся ждать утра, а там уж он разберётся, что к чему. Ещё не успело толком выйти солнце — надсмотрщики выгнали всех на улицу. Тани сразу приметил среди них начальника. Самый важный, самый толстый, рожа надменная, держится позади всех. Как бы к нему подобраться? Охрана уж очень неприятная. Такие грубые, злые, копьями своими трясут, орут всё время. С такими по-хорошему не договоришься. Он решил не торопиться, пока поразминается, гранитные блоки потаскает — весело и с пользой проведёт время, а сам будет присматриваться. Останется наиб один, вот тогда можно с ним побеседовать. Однако время катилось к полудню, а удачного момента всё не находилось. Наиб постоянно был окружён надсмотрщиками. Тани уже наскучило таскать тяжести, да и кушать уж очень хотелось, поэтому, откинув в сторону очередную гранитную глыбу, он решительно двинулся в сторону начальника. — А ну стой! Стой, кому говорят! — заорал один из охранников, наводя на него копьё. — Любезный, извольте не тыкать в меня своей палкой, — культурно попросил Тани, отодвигая остриё от своего лица. — Мне это неприятно. Я всего лишь желаю пообщаться с вашим наибом, пропустите меня к нему. Цивилизованного разговора не получилось. «Ничего, главное тут лошади есть. Доберусь до Анзамира и спасу Ясина как-нибудь сам, без помощи всяких Назим-беев», — оптимистично размышлял Тани, аккуратно перетаскивая тела надсмотрщиков и наиба в тенёк. Не стоили они, конечно, такой заботы, но он же не изверг, люди всё-таки, какие-никакие. Изжарятся ведь под палящим солнцем, пока очухаются. Принц походил по лагерю охранников, набрал побольше еды в дорогу, денег прихватил, сколько нашёл, как следует расспросил обалдевших от свалившейся на них внезапно свободы мужиков, как доехать до Анзамира, и, не медля больше ни минуты, отправился в путь. Вечером Тани уже был в городе. Он остановился в трактире — золота впритык хватило снять комнату на остаток недели — и принялся выведывать, где находится таинственный чахрат, в который увели Ясина Белля. Оказалось чахрат — специальное заведение, где содержат элитных рабов перед аукционами, и там же потом их продают. Тани походил вокруг высоченного забора из белого камня, оглядел возвышающееся за ним здание и тоскливо вздохнул. Это не дом, это неприступная крепость! Как же туда проникнуть? Чугунные литые ворота закрывали вход, может, их и получится выбить, но пока он будет возиться — набегут стражники. Сколько их тут? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Сотня? Кто знает. Нахрапом не возьмёшь, надо по-хитрому. Аукцион через пять дней, за это время нужно что-то придумать. Ах, если бы он мог нанять корабль, сплавать на нём домой, попросить у отца денег и вернуться обратно! Тогда бы он сам купил Ясина. Но времени на всё про всё не хватит, да и нанимать корабль ему не на что. Зато можно попытаться договориться с этим самым Кабутар-пашой. Пусть он покупает Белля, а Тани его потом перекупит. Решено! Он найдёт, где остановился паша, — наверняка это человек известный, кто-нибудь да подскажет, где его искать, — расскажет ему о себе, и они придут к взаимовыгодному соглашению. Трактирщик поведал, что Кабутар-паша в каждое своё посещение Анзамира селится в одной и той же гостинице. Тани туда наведался, убедился, что персонал, действительно, ожидает со дня на день прибытия высокого гостя, и вернулся к себе, тоже приготовившись ждать. А что ещё делать-то? В день аукциона принц как следует вымылся, уложил покрасивее волосы, как мог привёл одежду в порядок и направился на судьбоносную встречу. Привратники гостиницы сначала не желали его пускать, мялись. Выглядел он теперь вполне презентабельно, они явно признали в нём аристократа, но, видимо, крестьянский наряд их всё же смущал. — Я попал в печальную ситуацию, — пояснил Тани. — На меня и мой экипаж напали разбойники. До нитки ограбили, слуг перебили. Спасибо, мимо крестьянин проходил, он меня спас, одеждой, вот, поделился. Кабутар-паша, разумеется, не откажет в помощи собрату по сословию, да и вас, наверняка, вознаградит за участие. В результате они его пропустили. А вот охрана паши, к сожалению, оказалась не такой сговорчивой, пришлось их бережно вырубить. Тани не хотел, вдруг Кабутар за такое обидится, но особого выбора не было. Он всё объяснит и извинится. — Ты кто такой?! — истошно завизжал Кабутар-паша, стоило только Тани сунуться в дверь. — Как сюда попал?! Охрана! Охрана! Грабят! Убивают! Да что ж они тут все такие дикие? Никто нормально разговаривать не желает. — Я вас не убиваю, уважаемый паша, — спокойно заметил Тани. — Прекратите, пожалуйста, орать, и я всё вам объясню. Дело в том, что я… Про принца он договорить не успел, паша кинулся на него, потрясая кинжалом и бешено вращая глазами. Мда, а ведь был такой хороший план. Тани затащил четверых охранников из коридора в спальню, связал импровизированными верёвками из постельного белья по рукам и ногам, засунул в рот кляпы, закатил всех под высокую кровать и натянул покрывало пониже. Самого Кабутар-пашу он засунул в шкаф, предварительно так же снабдив затычкой и хорошенько упаковав в простыню. С голоду, небось, не помрут, придут комнату убирать — обнаружат. И что же Тани теперь делать? Аукцион уже через пару часов, вряд ли теперь удастся о чём-то договориться с пашой, даже если тот успеет очнуться. «Ох, не похвалит меня папенька за такое поведение, — думал Тани, выкидывая из окошка мешки с найденным в комнате золотом. — Да откуда он узнает? Я ему точно не расскажу. И этот Кабутар не расскажет, я же не успел представиться. Главное, чтоб он с визитом в Талонию не вздумал припереться». Принц сложил золото в прихваченный из номера рулон дорогой ткани, засунул туда же снятый с паши тюрбан и, воровато оглядываясь, побежал к чахрату. Недалеко от нужного здания он нырнул в тёмный закуток между домами, напялил на голову тюрбан, а сам укутался в кусок ткани, сделав из неё что-то вроде накидки. Лицо решил тоже прикрыть, вдруг на торгах будут пираты, узнают его — всё дело испортят. — Я не вижу вашего имени в списке участников, уважаемый Рашид-бей, — с сомнением в голосе доложил встречающий на воротах стражник. — Естественно не видишь, там его нет, — величественным тоном произнёс Тани. — Я только сегодня прибыл в Анзамир, и лишь услышал, что здесь выставляется очень красивый юноша, сразу сюда поспешил. Я намерен его непременно купить, проводи меня к месту торгов. На вот, за беспокойство, — он небрежным жестом протянул стражнику горсть монет. — Конечно, уважаемый, — низко склонился охранник, убирая монеты, — пройдёмте, прошу. Забех, подмени меня. В небольшой зал набилась куча народа. Все разряженные в пух и прах, Тани в своём самодельном плаще смотрелся здесь даже уместно. Он окинул взглядом комнату и увидел красиво украшенное возвышение в самом конце. О, хоть где-то книжки не наврали, продают будущих наложников в самом деле с помоста. Спасибо хоть в помещении, а не посреди площади. — Торги начинаются! — торжественно провозгласил взошедший на помост мужчина. — Сегодня вашему вниманию представляется отрок небывалой красы! Черноокая Звезда севера! Он ещё, разумеется, не познал мужской ласки. Невинен и свеж. Делайте ваши ставки, уважаемые, кому же достанется привилегия его распечатать? Начинаем с десяти тысяч. Минимальная надбавка — тысяча золотых. Аукционист ушёл, и на подиум вывели абсолютно голого Ясина. К сожалению, и тут книжки оказались правдивы. Ясин стоял опустив глаза, его намазанное чем-то блестящим тело немилосердно трясло. У Тани сердце бухнуло в груди при виде хрупкой фигурки, а в душе родилось что-то странное — огромное, новое, непривычное, обжигающее, как глаза Ясина. Никогда в жизни он такого не чувствовал. Боль, гнев, стремление защитить, прижать к себе, укрыть от этих мерзких похотливых взглядов, увезти с собой и охранять всегда, до конца жизни. Как они посмели! Сволочи! Принц сжал зубы и приблизился вместе со всеми к помосту. Перекрикивая друг друга, мужчины называли суммы. Двадцать тысяч, сорок, семьдесят. А сколько у самого Тани? Считать ему было, понятное дело, некогда, но судя по объемам мешков, там должно быть не меньше полумиллиона. Скорее всего больше, но лучше сказать пятьсот, чтобы не ошибиться. Лишь бы хватило! Должно хватить. Цена поднялась до двухсот, и теперь прибавляли уже не по десять тысяч, а по пять. Когда перешли на тысячу, аукционист решил подзадорить покупателей. Он вышел на помост и приказал Ясину: — Ну-ка, мальчик, повернись к нашим гостям спиной и раздвинь руками ягодицы. Пусть полюбуются на твою тугую дырочку. Ясин рванулся в сторону, но был тут же схвачен за волосы. — Не упрямься, звёздочка, — обманчиво ласково произнёс мужчина, зловеще улыбнувшись. — Иначе мы проведём торги по-другому. Тебя попробует каждый из здесь собравшихся. Основная цена снизится, но я не останусь в накладе. Итак, есть желающие натянуть этого строптивого красавца прямо сейчас? Первый претендент платит пятьдесят тысяч, следующие пойдут по десятке. Со всех сторон послышались сальные шутки, выкрики, улюлюканье. Тани отлично понимал — юношу просто пугают, чтоб слушался. Если товар пройдёт через члены полсотни мужчин, потом его никто не купит. Но Ясин, конечно, поверил. — Не надо! — отчаянно воскликнул он. — Я сделаю всё, что прикажете! — Пятьсот тысяч! — бухнул Тани, когда Ясин повернулся. Он уже не мог это выносить! В душе бушевала настоящая ярость. Принц всегда считал себя уравновешенным парнем, которого очень сложно вывести из себя, но сейчас он был готов убивать. В зале застыла поражённая тишина. — Пятьсот тысяч раз, — довольным голосом произнёс аукционист. — Пятьсот тысяч два, — у Тани всё тело свело от напряжения. — Пятьсот тысяч… три. Продано! Тани швырнул куль с мешками на подиум, подбежал к Ясину, прижал его к себе и тут же прикрыл тканью, отгораживая от чужих глаз, да так и не отпускал, пока ассистенты пересчитывали золото. К счастью, денег не только хватило, но даже немного осталось, как Тани и предполагал. Он осторожно подхватил Ясина на руки, поправил плащ — чтоб получше его закрывал, и понёс свою драгоценную покупку на выход. Немедленно вон отсюда, вон из этого ублюдского города, из этой ужасной страны! На улице Ясин внезапно забился в руках, начал его отталкивать, попытался выскользнуть. — Тише, тише, Ясин, ты чего? — испуганно прошептал Тани, останавливаясь. — Всё в порядке, это же я, Тани! — Тани? — неверяще повторил Ясин, всматриваясь в его лицо. — Тани! Я тебя не узнал. Я же твоё лицо без жирного слоя грязи ни разу не видел. Так вот ты какой… И правда… красивый. Очень красивый. — Ну, я же говорил, — улыбнулся Тани, — что тебя принц, что ли, обманывать будет? — А ты правда принц? — Чистая правда, — кивнул Тани. — Только сейчас я… как бы это сказать… ещё и немного преступник. Я тут нечаянно того самого Кабутар-пашу ограбил, который должен был тебя купить. И пришиб его немножко вместе с охраной. Не нарочно, так получилось. Поэтому нам с тобой нужно срочно сваливать, пока в розыск не объявили. Наймём корабль, вернёмся в Талонию, отцу покажусь — а то он, наверное, с ума от беспокойства там сходит. А потом отвезу тебя домой. — Домой? — непонимающе переспросил Ясин. — Разве ты меня не купил? — Купил. Но не для себя же! Чтобы освободить, — пояснил Тани. Был бы он такой же сволочью, как эти, из чахрата, он бы любые деньги отдал, лишь бы Ясин был его. Но Тани — это Тани. И пусть сердце рвётся при мысли о расставании с чернооким красавцем, он его, конечно, отпустит. — Так я тебе не нравлюсь? — грустно спросил Ясин, опустив глаза. — Какое это имеет значение, — вздохнул принц. — Большое! — воскликнул Ясин. — Я в тебя по уши втрескался ещё на корабле! Даже толком лица не видя! Ты такой! Настоящий мужчина! Уверенный в себе, высокий, статный, сильный, смелый! Я о таком всегда мечтал! Думал, ты меня спас, потому что тоже влюбился! А ты… А я тебе не нравлюсь… — Нравишься! Очень нравишься, Ясин! — заверил Тани, нежно прижимая к себе парня. — Не просто нравишься, я тебя люблю! Выходи за меня замуж! — То-то же! — улыбнулся Ясин. — Нет бы сразу попросить, зачем-то домом начал пугать. Конечно, я выйду за тебя, Тани. — Только учти, я не только высокий, смелый и сильный. Я ещё очень озабоченный, — смущённо добавил Тани. — Боюсь, замучаю тебя своими приставаниями. Ты у меня такой нежный, хрупкий. — Ничего, как-нибудь выдержу, — хмыкнул Ясин. — Устану тебя дрючить — местами поменяемся и продолжим.