Луи нравится ощущать себя по уши влюблённым даже после стольких лет совместной жизни. Сопение Гарри по ночам его вовсе не раздражает, а шоколадные кудри, разбросанные по белым наволочкам, все ещё кажутся самой прекрасной вещью в мире. Как и его ямочки, от которых невозможно отвести взгляд, как его нос, на котором Луи оставляет не менее двадцати поцелуев каждый день, как его зелёные глаза, которые Гарри прячет, когда смущён.
И пусть завтра Гарри исполняется тридцать, а это число, вроде как, должно что-то значить, для Луи он навсегда останется его малышом. Он помнит, как горели глаза Стайлса, когда они впервые заехали в свою самую первую квартиру. Они еще были детьми. Черт знает как их родители позволили им сделать это, но это случилось. Шестнадцатилетний кудрявый мальчик, с огромными глазами и самыми глубокими ямочками на щеках. У Луи даже до сих пор хранится фотография кудрявого подростка в его кошельке.
Это та привычка, от которой не хочется избавляться. Зависимость без негативных последствий. Рутина, которой невозможно не наслаждаться. Да и вообще, Гарри с каждым годом становится всё привлекательнее. Зря он так переживает из-за этой цифры.
— «Тридцать» звучит так, будто, проснувшись завтра, я должен внезапно повзрослеть и стать серьёзным человеком, — бормочет он, забираясь под одеяло.
— «Тридцать» звучит страшно, но ни к чему не обязывает, солнце, — смеётся Луи, ложась рядом. — Говорю тебе как уже опытный в этом человек. В тридцать ничего не изменится. Если конечно ты два года назад не начал смотреть на меня, как на старика.
— Вообще-то да, — ухмыляется Гарри, подвигаясь к шатену и оборачивая руку вокруг его талии. — Меня привлекают старички, ты не знал?
— Мм, хочешь найти себе сладкого папочку? — шутит Луи.
— У меня уже есть один.
Они оба смеются, и обнимаются, болтая о всякой мелочи, пока не провалятся в сон. Голова Гарри обычно покоится на груди у Луи, и тот нежно выводит круги на его лопатках, пока Гарри не заснёт.
Луи был прав. В тридцать ты не становишься внезапно серьёзным. Да и это, на самом деле, вовсе и не нужно. Гарри нравится быть молодым и порой глупым. А ещё ему нравится то, как Луи (иногда чересчур) заботится о нем. Однажды Стайлс слегка обжог костяшки пальцев духовкой, и парень в тот же момент вытащил из аптечки всё, что в ней увидел. Конечно же никаких серьезных повреждений не было, и Гарри бы даже не стал ничего с этим делать, пока ранка не заживет сама через несколько дней, но Луи настоял на перекиси и пластыре, так что Стайлсу пришлось повиноваться. В конце концов он сидел на столешнице и наблюдал как парень дует на ранку и старательно обрабатывает её, не обращая внимание на замечания Гарри о том, что еда скоро просто сгорит.
Первого февраля Стайлс не просыпается другим человеком лишь потому, что ему тридцать. Хотя, на самом деле, он ожидал, что что-то «перещёлкнет». Но вместо этого, он открывает глаза и видит несколько подсолнухов рядом с собой на правой стороне кровати. Луи никогда не шёл легким путём и не покупал простые розы или тюльпаны. Это было сильно скучно. А вот подсолнухи были любимыми цветами обоих. Луи говорил, что дарит их, потому что они жёлтые и красивые, а Гарри — солнышко.
Его босые ноги соприкасаются с прохладным полом, и он берет в руки один цветок, прежде чем выйти на поиски старшего. Тот, как и ожидалось, вертится на кухне и замечает Гарри лишь тогда, когда случайно поворачивается к дверному проёму. В тот самый момент, Луи кидает всё, чем занимался, и подпрыгивает к парню, заключая его в объятия.
— С днём рождения, малыш, — щебечет он, уткнувшись кудрявому в шею. — Показывай свои седые волосы, старичок, — смеётся он, показательно пытаясь отыскать их взглядом, после чего чмокает его в губы.
— Спасибо, — бормочет Гарри. — Их вроде как ещё нет, — пожимает он плечами, и эта фраза звучит куда серьезнее, чем в его голове. — Спасибо за цветы, они прелестные.
— Как и ты, — улыбается Луи, перемещая руки на талию младшего и направляя его к барному столику на кухне. — У меня почти готов завтрак для моего именинника.
Гарри садится на барный стул, кладя на стойку цветок, и с улыбкой наблюдает за тем, как суетливо его муж раскладывает посуду.
— Праздничные блинчики, — комментирует Луи, раскладывая их на тарелку, — с любимым клубничным джемом моего мальчика, — он кладёт тарелку перед Гарри, после чего (уже менее аккуратно), кладёт несколько и себе. Гарри хихикает от этих слов, и ждёт, пока Луи усядется, чтобы приступить к еде.
— Ты готовишь этот завтрак каждый мой день рождения, — замечает Гарри.
— Ты намекаешь на то, что стоит уже наконец что-то поменять? — шутит Луи. — Четырнадцать лет это работало.
— Тридцатилетний Гарри просто превратился в старого ворчуна, — с широкой улыбкой пожимает плечами кудрявый.
— Я так и знал, — смеётся Томлинсон.
— Лу? — поднимает он свой взгляд, и тот вопросительно вздергивает бровью. — Можно я сяду к тебе на коленки? — он выглядит смущённо, задавая этот вопрос, и ещё более смущается, когда видит озадаченность на лице Луи. Тот, конечно же, думает о том, что такое желание у Гарри возникает потому, что он боится становиться взрослым и серьёзным человеком. Вроде как, в роли «малыша», о котором Луи заботится, он чувствует себя более настоящим. Но, на самом деле, в этой простой просьбе не было ничего глубокого. Гарри просто нравилось сидеть на коленках у Луи. Ему просто нравилось чувствовать себя маленьким, даже если он и был намного выше парня.
— Иди ко мне, — улыбаясь, отвечает Луи, и Гарри с широкой улыбкой на лице вскакивает со своего места.
***
— Милый, быстрее, нам уже пора выезжать, — кричит Луи с другого конца квартиры, завязывая шнурки.
Гарри суетливо закрывает двери спальни и бежит к выходу, попутно натягивая джинсы.
— Как я выгляжу? — спрашивает он, прочесывая рукой волосы.
— Чудесно, — отвечает Луи, подгоняя младшего. — Отъезд через тридцать минут, давай быстрее, малыш.
Гарри кое как натягивает ботинки, и они оба выбегают, в надежде успеть на поезд.
Луи нравилось то, насколько тёплые у Гарри отношения с семьей, и насколько его семья принимает Томлинсона. Он уже давно чувствовал себя её частью. Так что он не расстраивается, что день рождения кудрявого они празднуют не вдвоём. Луи рад навестить их. Этот год особенный, потому что они впервые познакомятся с новым парнем Джеммы, и Томлинсон конечно же замечает, как сильно младший волнуется.
К счастью, они всё же успевают на поезд, и, заняв свои места, могут наконец отдышаться.
— Я точно выгляжу хорошо? — спрашивает Гарри, но Луи начинает поглаживать его бедро, и младший потихоньку успокаивается.
— Да, солнышко, — улыбается Луи, целуя его в щеку. — Ты выглядишь прекрасно.
— Я так переживаю из-за Майкла, — признаётся он. — Я волнуюсь за Джемму, но так боюсь показаться её придурковатым гиперопекающим братом.
— Всё пройдёт отлично, Хаз, не волнуйся об этом. Нет ничего страшного в том, что ты переживаешь за сестру. Ты обязан убедиться, что он хорошо к ней относится.
— Люблю тебя, — шепчет Гарри, и Луи обнимает его за талию.
Энн, как и ожидалось, встречает их объятиями, и приглашает в дом. Гарри не выпускает из своей руки руку Луи, потому что так он сильнее чувствует поддержку мужа, которая ему сейчас необходима. Гарри всегда слишком сильно волновался из-за новых людей в их семье, поэтому для Луи это не было сюрпризом.
Джемма с Майклом уже за столом, и оба выглядят слегка взволнованными, вставая, чтобы поздороваться с парнями.
— Это мой младший брат Гарри, — улыбается Джемма, представляя его Майклу. — И его муж Луи.
— Приятно познакомиться, — протягивает тот руку, и здоровается с обоими.
— Садитесь за стол, мальчики, — говорит им Энн, — я приготовила запеченную картошку на ужин. Как ты любишь, милый, — улыбается она Гарри, и тот с улыбкой бормочет «спасибо».
— У Гарри сегодня день рождения, — обьясняет Джемма, и Майкл сразу же оживляется, и поздравляет его. В целом, напряжения становится все меньше, и Стайлс вспоминает, что проводит праздник в кругу семьи, так что это его расслабляет. Тем более, что левая рука Луи покоится на его бедре, нежно поглаживая и успокаивая кудрявого.
— Как давно вы вместе? — спрашивает парень, и Гарри позволяет Томлинсону ответить.
— Мы вместе около четырнадцати лет, и восемь из них в браке, — с гордостью произносит Луи, улыбаясь мужу.
— Ого, — Майкл не сдерживает своего удивления. — Он точно твой младший брат? — поворачивается он к Джемме, и та смеётся.
— Мой братец по уши влюблён с пятнадцати лет, — произносит она.
— Как и его чудесный муж, — добавляет Луи, похлопывая его по коленке.
— Люблю ночевать в этой комнате, — с улыбкой произносит Луи, когда они заходят в маленькую спальню Стайлса. — Прямо попадаю в мир мальчика, в которого я впервые влюбился.
— Он нравится тебе больше, чем тот, что сейчас?
— Нет, — отвечает Луи, — У меня к нему особые чувства, но нет. Тебя я люблю больше с каждым днём.
Гарри обнимает его, обвивая руками шею, пока тот притягивает кудрявого ближе к себе за талию.
— Примешь душ со мной? — шепчет Гарри, и Луи кивает, а затем, оставляет поцелуй на его носу.
— Только помни, что мы в доме твоей мамы, — шутит Луи, и щеки Гарри краснеют.
***
Когда они возвращаются в Лондон, в свою квартиру, оказывается, что подсолнухи завяли. За окном становится пасмурнее, звуки ветра из камина навевают тоску, и настроение Гарри стремительно меняется.
— Я куплю тебе новые, — говорит Луи, замечая разочарование парня. Гарри ничего не отвечает, так что тот подходит к нему со спины, кладёт руки на талию, а подбородок на плечо. — Хочешь горячего чая? — Кудрявый кивает.
За окном пасмурно, капли дождя начинают стучать по окнам. Стайлс сидит на диване, завёрнутый в красный клетчатый плед, и бездумно переключает каналы.
— Это просто число, — Луи садится рядом, протягивая парню кружку.
— Знаю, — пожимает плечами он. — Всё из-за погоды.
