3 слова, 3 имени

POV Филипп Джеймс Джойс..интересно, каким он был? Каково жить гипергениальному человеку? "Энштейну" 20 века? Смогу ли я при определенной подготовке взглянуть на текст и запомнить его за секунду? На что будет способен мой разум?.." -Филипп! Фил! -инемного надрывный голос женщины возраста, когда положено носить бриллианты ,спугивает мою мысль. -Да, мам? -Как дела в школе? Что интересного? Как твои друзья? Перед глазами начинают мелькать образы событий первой половины рабочего дня. Друзья? Мам, ты шутишь. Последнего моего друга мы закопали во дворе, к сожалению, старость не щадит даже животных. К тому же взгляды нашего общества достаточно традиционны, мало какой ребенок не взглянет на мои зеленые волосы и разукрашенное пирсингом лицо. И хорошо бы, если меня, представителя отдельной субкультуры, боялись и обходили стороной, но из-за нескладной фигуры и недостаточной мышечной массы я становлюсь предметом насмешек, как этакое экзотическое животное. Помнишь, мам, как я пришел домой, а ты спросила, почему все мое лицо разукрашено фломастерами, а тело исписано ругательствами? Тогда я солгал, будто проиграл пари. На самом деле одноклассники просто не хотят унижать меня в лицо, им приятнее избить меня и написать всю эту гадость на хрупких конечностях. А помнишь, ты спросила не курю ли я? Потому что от меня сильно пахло перегаром? Я ответил, что попробовал, так как вся моя компания подсела на никотин. Я солгал. На самом деле мальчики хотели поджечь мои цветные волосы, потому что все боятся "зеленых человечков". -Все отлично. -Как оценки? Ты ведь знаешь, что я не собираюсь учится в этой "помойке", но продолжаешь настаивать, что я должен получать образование именно здесь, потому что я стойкий и со всем справлюсь, я ведь мужчина. -Виктор Андреевич послал мое сочинение на конкурс. Литературу я люблю, потому что могу жить чужой жизнь, пока шелестят страницы. -Мам, не могли бы мы помолчать? Ты поспешно отворачиваешься, зная, что отвечать я больше не буду. О таком ли сыне ты мечтала? POV мама Филиппа -Предпочитаете наличными или кредитной картой? -Расплатитесь, если Филипп сможет открыться - классический детский психолог, с залысиной и седыми сосульками волос. -Вы так уверены в положительном результате? -Как видите, моя клиника процветает. POV автор Холодные сиреневые стены коридора,ярко освещенное помещение. Престарелый мужчина сидит нога на ногу, на стуле, высоту которого можно регулировать по средствам рычага. -Проходи, мальчик мой. -Вы, как и все предыдущие врачи, будуте спрашивать, что я чувствую и что происходит в моей жизни? -Я не собирался говорить с тобой, Филипп. Но если ты в этом нуждаешься.. -Не стоит. -Прекрасно. Тогда приляг на это кресло. Представьте себе белое кресло, обтянутое пластиковой пленкой, как у дантистов и огромная яркая лампа, будто снятая с потолка над операционный столом. Я скидываю потертую косуху. Заклепки и шипы звенят, ударяясь друг о друга. Забираюсь на свой "трон". Старик одевает мне на голову металлический шлем, к которому подсоединены разноцветные провода. Сталь приятно холодит открытые участки лица. -Даже не поинтересуешься что это? - звучит задумчивый голос издалека. -Нет. Вы сами все расскажете. -Это вещь создаст в твоем мозгу другую реальность, это программа, составленная мной и твоими родителями.. -Только мамой. -..в программе есть три уровня. Когда ты пройдешь последний мы отключим тебя от аппарата. Сейчас я вколю тебе специальное вещество, которое будет поддерживать твой сон. Он достает со стола подготовленный и уже заряженный шприц, тонкая игла в ходит в вену. Небольшой электрический импульс. Загрузка.. POV Филипп Я открываю глаза и осматриваюсь вокруг: громкие голоса одноклассников, и куча учебников на моей парте, видимо, учебный день еще не закончился, это был всего лишь плод моешь воображения. Звенит звонок. В класс входит наш классный руководитель и заявляет, что я должен навесить Диму. Отнести ему открытки, мандарины и конспекты, потому что бедный мальчик слег в постель с каким-то заболеванием, имеющим подозрительно-длинное название. Этот урод, который каждую свободную минуту меня унижает, почему я должен прогибаться под ним и ухаживать? Но отпираться не было смысла. И я поплелся в логово врага, зато пропущу лишнюю пару уроков. Звоню в заляпанный звонок, благо удалось проскользнуть в их замусоренную парадную с толстой бабулькой и ее, не менее внушительных размеров, собакой. Да, дверь у одноклассника мягко говоря потрепанная. Скрипит замок, и на пороге я вижу Диму, который прижимает загипсованную руку к груди, на лице багровые следы синяков и расцарапанны руки. Мальчик прислоняется к стене, еле держась на ногах, видимо, одна из них тоже сломана. -Проходи, уродец. -Почему именно я? -Потому что не одно слово не вылетит из твоего рта, если не хочешь тоже быть избитым. Ты ведь знаешь, что я всегда мечтал стать боксером? Я снимаю обувь и двигаюсь за хромающим парнем. -Брось пакеты на кресло и принеси мне обезболивающее, - отдает приказ молодой человек. Я плетусь на кухню и ищу аптечку, дверцы жалобно скулят, и я боюсь, как бы они не рухнули на мою голову. Осматриваюсь вокруг: тесная комнатка, стол заставлен стеклянными бутылками из-под пива и чего по-крепче. Пол усеян окурками, а на стуле склад потных, грязных футболок явно не Диминого размера. Тащусь к нему в комнату, мальчик лежит, раскрыв грудь, на узкой кровати. Обстановка спартанская. -Все рассмотрел? -За что тебя отец избил? -За то, что я хочу нормальную семью. Я перевожу взгляд на него. И не перестают моргать. -Чего вылупился? Я достаю бумажник, а оттуда фотографию, вырезанную мною из журнала Ikea ,там мать, отец и сын лежат, обнявшись, перед камином. Я смотрю на нее, когда мне совсем одиноко. Протягиваю кусочек бумаги мальчику и слегка сжимаю его пальцы. Он опускает взгляд, и его глаза наполняются слезами. А я без промедления убегаю из квартиры. Может быть наши мысли схожи, но неизвестно ,когда этот тиран с мечтами нанесет следующий удар. Несусь по парку, вдоль распустившихся листьев каштанов и нечаянно наталкиваюсь на что-то. Сверху издается звук, походящий на кашель, я поднимаю взгляд вверх: -Папа?! -Сын?! Мужчина прижимает меня к себе, его огромные теплые ладони путаются в моих волосах. -Я ненавижу тебя, отец. Я смотрю в его светлые голубые глаза, затем опускаю взгляд на руки-по ним размазана кровь. Он вдруг опять заходиться в приступе, а изо рта вылетают алые капли. -Туберкулез, да? Ты поэтому ушел от нас с мамой? -Я не хотел причинять вам боль. Ведь, если вы меня забудете, то когда я умру, вам будет не так горько. -Я всегда хотел, чтобы ты обнял меня, пап, по-мужски. Чтобы сказал, что я похож на девчонку в этом прикиде и срочно сменил свой стиль. Знаешь, я бы не сопротивлялся. Может тогда, я не был бы изгоем. И вот еще что, твоя фотография до сих пор лежит у мамы в тумбочке. Она думает, что я не знаю. Но я подросток, как никак. Понимаю, что глаза мужчины, стоящего передо мной раскрыть до предела. Он достает бумажник, и так же как и я, несколько минут назад, достает фотографию, на которой он обнимает маму, которая держит меня, укутанного в простыни. Он не забыл. Я роюсь в кармане и выуживаю салфетку, вытираю руки человека, который участвовал в моем зачатии. Он улыбается, а затем снова запускает пальцы в мои волосы и нежно так произносит: -А мне нравится твой цвет волос. Открываю глаза и слышу стук. -Вот и подошло к концу твое испытание, Фил. Девочка. Маленькая девочка в белом платье качается на деревянной стуле под одинокой лампой. В комнате нет ничего, кроме нас и этих двух премьеров мебели. Ее рыжие кудри спадают на лицо. -О чем думаешь? - мягкий, такой детский голос. -Не знаю. -Ты счастлив, Фил? Она резко поднимает голову, а не могу оторвать глаз от малышки, все ее лицо в затянувшихся шрамах, так же, как и оголенные руки и ноги. Она ловит мой взгляд и, спрыгивая со стула, протягивает: -Даже не спрашивай, - кивком указывает на израненные руки. Я улыбаюсь. Девочка подходит ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Она мелко дрожит. Я снимаю куртку и накидываю на ее плечи. Она хмурится, а затем берет меня за руку и исподлобья смотрит в глаза, пытаясь найти там ответ на свой вопрос. -Ты красивый, - она дергает мою сережку в губе. А я все не могу перестать удивляться, почему я позволяю ей себя касаться. -Кстати, ты знаешь, что теперь ты хороший? -Что? - я отрываюсь от разглядывания ее макушки. -Ну ты совсем дурачок, что ли? Вот подумай, - она кладет палец в рот - твой одноклассник, Дима, кажется, ты подарил ему веру, в то, что он не одинок. Может быть не семью, как он хотел. Но теперь он сможет открыться и найти людей более достойных, чем его папаша. А твой отец? Теперь он может вернуться в вашу семью, у него появилась надежда на счастье его беспросветной болезни. Все благодаря тебе. Смотрю на нее,непонимающе. Смысл долго доходит, но все же я с ней соглашаюсь. -А что тогда значит встреча с тобой? -Умный мальчик, - она впервые улыбается. Затем прикладывает свою ладошку к моей груди, туда, где сердце. Оно начинает биться быстрее. Порхает, словно бабочка. Ясно, любовь. Она заливается смехом ,а я - румянцем. Я влюбился. Мама не поверит. И папа тоже.. Потом она вдруг замолкает и шепчет: -Не забудь, меня зовут Валентина. Разлепляю веки, понимаю, что лежу на белом кресле в стерильной комнате. На меня смотрят доктор и мама. Осознание приходит в голову, а в мыслях только одно слово: Валентина. И тут с моих уст слетает фраза: -Мамочка, я люблю тебя, - не замечаю, как глаза наполняются слезами, а теплые женские руки обнимают и аккуратно гладят спину. Где на задворках сознания слышу вердикт психолога: -Он здоров. Да. Теперь я вновь прежний. Ведь я приобрел веру,надежду и любовь.