Поезд Лути

Он впервые вышел сегодня на смену. Радость от того, что у него наконец-то появилась работа и предвкушение первой, пусть и крохотной, зарплаты, вытесняла тревогу из-за предстоящей ночи. Подумать только, скоро он сможет позволить себе не только пустые старые макароны из запасов бабушки, но и хлеб к ним! А может даже раздобудет морковку, которую можно будет использовать как заправку к макаронам… Хотя это он размечтался. Овощи нынче слишком дорогие. Парень надел старую потрепанную форму уборщика, от которой несло чем-то неприятным и которая была размера на два больше, чем нужно. Стараясь не думать, кто носил её до этого, он взял швабру, ржавое ведро с мутной водой и приступил к работе. Станция пустовала. Людям больше не было к кому ехать, да и денег на билеты тоже. Если бы парень захотел куда-то отправиться, ему пришлось бы копить на это года два. Проще уж отправиться пешком. Новый уборщик станции бодро орудовал шваброй, полностью погруженный в свои мысли. Он мыл тщательно, по всем углам, забираясь под все сиденья, и в какой-то момент наткнулся на что-то мягкое. Это что-то издало звук, похожий на хрюканье и выползло из-под сидений. Парень резко отскочил назад. Длинное чёрное нечто посмотрело на него своими карими глазами и пошевелило носом. Сердце уборщика быстро забилось, потому что существо перед ним явно было каким-то животным, но откуда ему взяться здесь?.. — Это Лути, — произнёс кто-то сзади. Парень обернулся и увидел старшего работника станции. Тот курил толстую вонючую сигарету, одну руку убрал в карман и спокойно пояснил: — она тут живёт. И если ты ещё хоть раз тыкнешь в собаку шваброй, я лично эту палку тебе в задницу запихаю так, что другой конец из пасти выйдет. Будешь жопой полы мыть, понял? — Д-да, извините… — пролепетал парень. — Я случайно. Я понятия не имел, что тут есть… собака. Я их вообще до этого в живую ни разу не видел. Лути прошаркала к главному работнику. Теперь-то уборщик заметил, что собака довольно старая, а в черной шерсти ярко выделялись белые волоски. Сама Лути была странной формы: длинное туловище, короткие лапы и уши чуть ли не до пола. Старший работник присел на корточки и почесал её за ушком. Лути в ответ подставила шею, затем бока, а после и вовсе упала на спину. — Десятый год здесь обитает, и до этого уже взрослой была, — более дружелюбно произнёс старший, — чего только не пережила за свою жизнь эта старушка. — Десятый? — переспросил уборщик. — Да разве ж собаки столько живут? — Эта — да. Упрямая. Помирать не желает, пока не дождётся. — Кого дождётся? — снова спросил уборщик. — Хозяйку, — лаконично ответили ему. — Ааа, так её бросили… — Нет, — главный ещё раз затянулся, немного подумал и спросил: — помнишь про мятежи, что подавили семь лет назад? — Подавили? — у уборщика вырвался смешок, но он тут же поправил себя: — да-да, такое не забудешь. — Так вот. Здесь проходили поезда с мятежниками, которых везли на суд. Ну, после этого идиотского закона о Едином Судебном Городе. Там и была хозяйка Лути. Поезд с мятежниками уехал, а старушка осталась. Печально все тогда вышло. Уборщик присел рядом. Он осторожно дотронулся до Лути и, когда та никак не отреагировала, почесал ей животик. Затем серьёзно посмотрел на старшего и спросил: — Так что же произошло? *** Айшу грубо толкнули в спину, когда она заходила в вагон. Лути у неё на руках задрожала ещё сильнее. — Ублюдок недоношенный, — тихо выплюнула девушка в сторону охранника. Вагон был заполнен людьми, но сидений не было. Схваченные мятежники либо стояли, либо сидели прямо на холодном полу. Некоторые из них собрались в компании и что-то обсуждали. Айша проходила мимо, глядя прямо перед собой и прижимая дрожащую собаку к груди. Девушка просто не знала, что ей делать с Лути. Оставить подругу на произвол судьбы она не могла, но и везти её теперь с собой тоже было глупой идеей. Ведь то, что ждало Айшу по прибытии поезда, ничего хорошего не сулило. Когда она проходила мимо одной из компаний, ей приветственно помахали. Но Айша не заметила этого. — Кто-то знакомый? — спросили Аминтаса, который разочарованно опустил руку. — Ну типа, — ответил он и тут же крикнул вслед Айше: — эй, метелка без волос, тебя, че, повязали?! Айша замерла, не оборачиваясь на голос. Но внутренне разочарованно вздохнула: «только не он, черт побери». — Как же ты, золото мое, могла так лохануться? Аминтас будто бы забыл, что тоже сидел в этом поезде и явно не в качестве сопровождающего. Он хотел крикнуть ещё что-то, но осекся. Айша молча прошла на свободное место, где села в обнимку со своей маленькой собачкой. Разочарование на лице Аминтаса превратилось в странную гримасу из-за шрама, который пересекал лицо наискось от глаза и через щеку. Сидящие рядом приняли это выражение за что-то хищное и мысленно посочувствовали девочке. Раньше, стоило Аминтасу сказать любую колкость в сторону Айши, как она тут же включала боевой режим и отгрызала ему руку не то, что по локоть, а по самое плечо. Но сейчас девушка сидела, потупив взгляд, плечи её поникли, и она гладила собаку, кажется, даже не замечая этого. И полностью проигнорировала Аминтаса. Перед глазами Айши проносились события последнего дня. Как там крикнул Аминтас? Лоханулась? Именно это она и сделала. И теперь платой за глупость будет либо смерть, либо пожизненное заключение. «Наши жизни не должны пройти напрасно, — говорили учителя, люди на больших экранах и даже родители, — поэтому мы должны трудиться на благо нашего великого государства». Мать Айши умерла прямо на заводе из-за отравления ядовитыми парами. «Ваше государство позаботится о вас, а вы должны позаботиться о нем». Отца Айши казнили за ложное обвинение в участиях в мятежах. О том, что оно ложное, узнали через двадцать минут после расстрела. «Наше молодое поколение — это будущее нашего государства! Не позволяйте молодым умам загрязняться». Осиротевшую Айшу оставили на улице, потому что в приютах не было свободных мест. Девушка уткнулась носом в короткую шерстку Лути. «Лишь бы не зареветь», — проносилось у Айши в голове. Напряжение, которое копилось вот уже неделю, пыталось вырваться наружу. Девушка старалась контролировать дыхание. — Собралась меня игнорить? — пробасил подошедший Аминтас. На лице у него играла злая ухмылка. — А ты не охренела? Он протянул руку, собираясь дотронуться до плеча Айши, и тут же получил шлепок по кисти. Поезд тронулся. — Свали в закат, — процедила девушка сквозь зубы. — Я бы и рад. Рад и в баню, и на хуй, если уж на то пошло… — он осекся, чуть не добавив «да пулю получу быстрее» и вместо этого сказал: — да ведь твоя компания куда милее. — Убирайся. Мне сейчас нет дела до какой-то тупой гориллы. — Зато мне есть дело до соплячки, которая так и не вернула мне долг. — Какой ещё долг? — ощетинилась Айша. — Я прикрыл твою спину в прошлый раз. Айша задохнулась от возмущения. Под «прошлым разом» он имел в виду один из последних мятежей. Тогда люди разделились на две группы: одна пошла прямиком к Большому Дому, а вторая стала учинять беспорядки в городе, дабы отвлечь на себя как можно больше полиции. Айша и Аминтас были во второй группе. Ещё до начала они успели переругаться, причем настолько сильно, что их пришлось растаскивать. Их взаимная неприязнь к тому моменту настолько обострилась, что остальные мятежники тайком делали ставки чем это закончится — сумасшедшим сексом или убийством. Некоторые умники ставили на третий вариант — секс, после которого убийство. Ставить наоборот было уже как-то не по-христиански. Интересно было то, что ставки были почти уравновешены, лишь небольшой перевес в сторону Айши. И это при том, что Аминтас выглядел, как один большой мускул, а Айша была будто сделана из соломы. Аминтас был под два метра ростом и из-за своих широких плеч не всегда вписывался в дверные проемы, один его кулак был чуть ли не с голову Айши. Мужчине было около двадцати пяти, а все его тело пересекали то татуировки, то шрамы. Особенно был заметен тот, что проходил через его лицо, искажая черты, делая Аминтаса всегда устрашающим и накидывая сверху лет десять. Айша же была невысокой, хрупкой и тонкой, ей было двадцать, но на вид ей давали максимум пятнадцать. Казалось, дай Аминтас ей щелбан, и голова девушки просто слетит с плеч. Но Айша была быстрой. Мощь мужчины она компенсировала скоростью. И настолько успешно, что мятежникам действительно казалось, что если кто и сможет повалить Аминтаса на лопатки, так только она. Однако их разнимали прежде, чем могли увидеть исход. Слишком уж была большой вероятность, что они друг друга убьют. В тот день Аминтас, одному богу известно зачем, стащил Лути. Он засел с собачкой за полузаброшенной стеной поодаль ото всех и никому не было понятно, зачем он это сделал. Айша полчаса искала Лути и даже заявила, что она никуда не пойдет, пока не отыщет свою подругу. В конечном итоге она увидела Аминтаса и уже собиралась подавить гордость и попросить о помощи с поисками, пока не увидела Лути у него на руках. Айше показалась, что собака мертва. Лути лежала на огромных руках Аминтаса, словно в гамаке. Ее голова и длинные уши свисали вниз. Айша молча кинулась на мужчину, обнажив тонкий нож. Аминтас тут же переложил собаку в одну руку, другой блокировав атаку девушки. И тут же попытался схватить ее за горло, но Айша успела отпрыгнуть. Она поднырнула под руку Аминтаса и уже нацелила лезвие ему в шею, когда Лути подняла голову и сонно посмотрела на Айшу. Они так и застыли, Аминтас с рукой в воздухе, Айша с ножом у его горла и Лути, сонно моргающая и пытающаяся понять, что происходит. Когда остальные нашли их, Аминтас и Айша уже просто орали друг на друга. Девушка прижимала к себе собаку и не уставая сыпала оскорблениями, а у мужчины разве что пар из ушей не шёл. — Твоя драная шавка сама пришла ко мне! — кричал Аминтас. — Ещё раз увижу тебя рядом с Лути — уши отрежу! — отвечала Айша. — Эту псину давно пора пустить на колбасу! Радуйся, что не свернул ей шею, как только увидел. — Я бы на твоём месте этой ночью глаз не смыкала. Их растащили, когда увидели, что в руке у девушки блестит нож. Уже во время самого мятежа Айша потеряла Аминтаса из виду. И это нервировало ее еще больше, чем если бы он мозолил глаза. Ее все еще трясло от мысли, что он мог сделать с Лути и что вообще посмел тронуть ее подругу. Никто из мятежников никогда не брал собаку на руки, максимум, чесали ей пузико и то при условии, если Лути этого просила. А Аминтас. Просто. Утащил. Собаку. Айша кипела от гнева и негодования. Девушка уже даже не замечала творящийся вокруг хаос. Толпа кричала лозунги, в воздухе сверкали плакаты с надписями «за свободу», «люди хотят жить», «дайте нам воздуха» и много им подобных. То там, то здесь полыхал огонь, полицейские были вооружены дубинками, электрошокерами и огнестрельным оружием. Пока они только пытались разогнать толпу, но задачей мятежников в эту ночь было наделать как можно больше шума, поэтому в любой момент могли начаться выстрелы. Айша не размахивала плакатами, лишь периодически что-то выкрикивала. Подняв руку, сжатую в кулак, она встала точно перед людьми в форме и громко произнесла: — Неужели вам действительно плевать на свои жизни? Лицо Айши было серьезным, как и тон. Она понимала, что до них не достучаться, но такова была ее задача — пытаться. Она любила ночи вроде этой и, как ей казалось, прекрасно осознавала, что любая может стать последней. Но только во время мятежа Айша чувствовала себя нужной и значимой. Она делала все это не только ради себя, но и ради народа, удрученного властью. Каждый, кого Айша спасала и каждый, кто услышал её слова, прибавлял ей уверенности, что она жива не просто так. А потом начались выстрелы. Полицейские, стоявшие на тот момент перед Айшей, еще не пошевелились. Девушка бросилась в сторону и по пути кинулась на кого-то из государственных, напавшего на ее соратника. Нож легко вошёл в шею. Не посмотрев ни на лицо погибшего, ни на лицо того, кого спасла, Айша побежала дальше. Тогда-то на нее и кинулись сразу трое полицейских. Девушке ничего не оставалось, кроме как бежать, ибо с людьми с автоматами особо не подерешься, тем более в толпе. Они загнали её в угол, собираясь там скрутить. Сердце Айши отбивало бешеный ритм, в голове крутилось только: «что будет с Лути?» Двое наставили на нее оружие, третий пошел на Айшу с дубинкой в руках. «Сейчас загребут и дело с концом», — девушка с мрачной решимостью держала в каждой руке по ножу. Она знала, на что способна, но все равно не тешила надежд, что сможет одолеть трех вооруженных до зубов мужчин. Однако сдаваться раньше времени и не думала. Айша встала в более удобную позу и приготовилась к атаке. И тут двоих с оружием снесло. Буквально. Нечто огромное сбило их с ног, как шар для боулинга сбивал кегли. Третий полицейский ошарашенно обернулся, и Айша выбрала этот момент для атаки. Она ударила его под колено, заставив охнуть и упасть на одно колено. И тут же ударила рукоятью ножа по голове. Айша выбежала из переулка. У дальней стены в неестественных позах лежали двое других полицейских. Спиной к ней стоял тот, кто их уложил. Только сейчас Айша узнала в нем Аминтаса. И, прежде чем он обернулся, поспешила вернуться в ревущую толпу. До этой минуты Айша считала, что Аминтас ее тогда не заметил, она ведь стояла за стеной. Но теперь мужчина напомнил ей об этом. — Только не говори, что ты пытался мне помочь, — фыркнула она. — Я не помогаю тупым курицам, — Аминтас улыбался во все зубы. — Я делаю их своими должниками. — Если ты думаешь, что я тебя поблагодарю, то ты просто идиот. Это было твоим решением, не моим, так что похер. — Я не отъебусь, пока не вернешь долг. Айша закатила глаза: — Считай, что это ты отдал мне долг. За то, что стащил Лути. — Нахер мне сдался твой воротник? В ней даже жрать нечего. — Ну так и вали подальше от меня и моей подруги. — Не свалю. Здесь место самое удобное. Взять и пересесть Айша не могла. Гордость не позволяла. Поэтому все, что ей оставалось, это пытаться прогнать назойливого мужчину. — Оно удобное от того, что ты обосрался и теперь сидеть тепленько? — Единственный, кто здесь обосрался, это ты. Будь добра, пересядь, воняет. Они продолжали сыпать оскорблениями ещё пару часов, пока не устали и не утомили всех, кто был рядом. Ехать им было две ночи. В вагоне стоял ужасный холод, люди жались друг другу, чтоб получить хоть немного тепла. Но Аминтас и Айша демонстративно сидели с расстоянием в метр. И хоть Аминтас был в тонкой кожаной куртке, а Айша в теплом толстом пальто, да ещё и собакой у груди, дрожала именно девушка. — Замерзнешь этой ночью и подохнешь, — уже без прежнего запала кинул мужчина. — Зато больше не придётся видеть твою уродливую рожу, — парировала Айша. Она и сама не заметила, как провалилась в дрему. Лути мирно посапывала, уткнувшись сухим носом в шею девушки. Поезд покачивался, кто-то ещё тихо переговаривался, а Айша видела короткий, беспокойный сон. Когда вагон тряхнуло снова, девушка, вздрогнув, проснулась. Она резко села, придерживая Лути. С девушки с тихим шорохом скатилось что-то ещё. Пощупав это нечто в темноте, Айша поняла, что это кожаная ткань. Большая и с рукавами. Девушка посмотрела в сторону, где до этого сидел Аминтас. Слабого лунного света хватило, чтобы разглядеть, что руки мужчины были голыми, следовательно, он лежал на полу в одной футболке. «Какого хера? — Айша уже хотела хорошенько пнуть Аминтаса, но удержалась. И вместо этого накинула на него куртку. — Такой придурок…» Придурок перевернулся и принял сидячее положение. Айша машинально отодвинулась. Аминтас молча надел свою куртку и сонно потер лицо. Молчание затянулось на пару минут, и девушка нарушила его первой: — Что на мне делала твоя куртка? На ней наверняка вши. — Вши на ней могут быть только от тебя, — тут же огрызнулся Аминтас. — Да? И откуда же? — с этим словами девушка скинула капюшон, демонстрируя светлую голову с волосами в миллиметров пять. — Обладатель лохматой шевелюры здесь только ты. — Да вы заткнетесь наконец? — пробурчал кто-то из заключённых. — Сам заткнись, — в один голос ответили Аминтас и Айша. Лути вдруг заворочалась у девушки под курткой. Айша выпустила её, и собака посеменила дальше по вагону. — Куда это она? — спросил Аминтас. — Не твое дело, — отмахнулась Айша, напряжённо вглядываясь в темноту. Она едва различала Лути, ищущую себе место для туалета. Поезд был старым и медленным. Большинство скоростных было уничтожено, и оставшиеся стали привилегией для богатых. Мятежникам же предоставили старый, полумертвый поезд. Туалет у него был не в каждом вагоне, да и выводить их охранники соглашались через силу. А чтобы вывести собаку не могло быть и речи. Поэтому Айша напряжённо следила за Лути, и если найдется хоть кто-то недовольный, она была готова вступиться. Но всем было плевать на помочившуюся у стены собаку. Схваченные мятежники, среди которых были и невиновные, либо спали, либо размышляли о своей предстоящей судьбе. Кто-то даже тихонько всхлипывал. Но энергии на лишние ссоры ни у кого не осталось. Кроме Аминтаса и Айши. Лути процокала обратно, но вместо того, чтобы попроситься в тепло под куртку, ткнулась носом в руку Аминтаса. Собака прервала очередную перепалку, перетянув внимание на себя. — Че ей от меня надо? — скорее удивленно, чем злобно спросил мужчина. Лути упрямо тыкала его руку. — Лути любит ковырять помои, — ответила Айша. Она попыталась забрать собаку, но та, хрюкнув, прижалась к Аминтасу. — Я нравлюсь твоей подруге, — широко улыбнувшись произнес мужчина. Затем он похлопал по карманам куртки, нашел там что-то и протянул Айше. Девушка смотрела на сигареты, зажатые в руке мужчины и даже не шевельнулась. — Хуль ты ломаешься? Бери пока дают, — он тряхнул пачкой. — Мне от тебя ничего не надо. — О как… — протянул Аминтас. Он сам достал одну сигарету и снова протянул Айше, — сколько нам осталось, а? Эта ночь, день, ещё одна ночь и ещё один день? Разве не глупо будет за это время ни разу не покурить? Девушка поежилась, сильнее кутаясь в пальто. Две ночи и два дня… Это все, что осталось. После суд, но никто не верит в хороший исход. Да и какой он, хороший исход? Гниение в тюрьме до конца жизни или быстрая смерть у стены? Две ночи, два дня и конец всему. Айша не хотела разговаривать с Аминтасом. Айша не хотела его видеть. Айша предпочла бы, чтобы он не был на этом поезде. Но он был. И протягивал ей сигарету. — И толку? — ворчливо спросила она. — У всех забрали зажи… Она не успела договорить, как в другой руке Аминтаса вспыхнул огонёк и тут же погас. — Не все тут дураки, готовые отдать последнюю радость, — в полумраке снова блеснула его улыбка. — Не делай так, — серьёзно произнесла девушка. — Пулю получишь тут же. — Метелка, ты эт че, волнуешься? — Я не хочу ехать рядом с вонючим трупом, — Айша наконец-то взяла сигарету. Они прикурили как можно незаметнее и одновременно затянулись. Лути лежала на коленях Аминтаса, во сне дергая лапой. — А где ты раздобыла собаку? — нарушил молчание мужчина. — Не твое дело. — Сожрать хотела? — Не твое дело, — снова ответила девушка. — А почему не сожрала? Мясо нынче редкое удовольствие. — Ещё одно слово и я сожру тебя. — Я не против. Девочки ведь очень хорошо… кушают. — Вульгарщина, — кинула Айша и посмотрела на Лути. Волна раздражения пробежала от пяток до кончиков пальцев на руках. Аминтас продолжил доводить девушку: — Тебе ведь холодно, метелка? Могу согреть, я горячий… Звонкий шлепок заставил вздрогнуть спящих. Кто-то крикнул «Пощадите!». Аминтас удивлённо потрогал щеку, он даже не заметил в какой момент Айша оказалась настолько близко, чтобы дать пощечину. Девушка забрала собаку, не церемонясь засунула ее под пальто и увеличила расстояние между собой и Аминтасом. — Ты совсем психичка? — ошарашенно спросил мужчина. — Что тебе не понравилось? — Как же я тебя ненавижу, — выдохнула девушка. — Что тебе надо от меня, а? — Я всего лишь предложил тепло, — пробубнил Аминтас, — психичка-маразматичка. — Тепло? Тепло?! — девушка чуть ли не сорвалась на крик. Она была готова разразиться длинной тирадой оскорблений, но Аминтас протянул ей что-то, завернутое в бумагу. — На, пожри, а то злая и голодная. Лучше будь просто злой. Айша снова набрала в грудь воздуха, но ее перебили: — Знаю, знаю, тебе от меня ничего не надо. Но перестань хуебеситься. Поешь, а потом снова изводись. — Почему? — только и спросила Айша, стараясь вложить в этот вопрос как можно больше смысла. — Потому что мы были в одной команде, что тут непонятного. Айша замерла на пару секунд и все же взяла свёрток, в котором лежал ломоть черствого хлеба. Макароны, хлеб да некоторые крупы — это все, что было теперь в меню людей. Хотя однажды, совсем давно, Айша попробовала леденец и навсегда сохранила в памяти его вкус. Ломоть девушка разломила на две половины и одну вернула Аминтасу. Тот без слов забрал и убрал куда-то в недра своей огромной куртки. Айша разломила кусок ещё на две части и теперь одну отдала Лути. Собака аккуратно приняла угощение и старательно разжевала, роняя под куртку девушки крошки. — Аминтас, кто-нибудь будет оплакивать твою смерть? — вдруг спросила Айша. — Могу поспорить, что братаны в запой месяца на два уйдут. И сделают мне памятник из выпитых бутылок, — охотно поделился мужчина. — Вот как, — протянула девушка и замолчала. У нее кроме Лути никого не было. Несмотря на то, что она была с мятежниками последние три года, с тех пор как началась очередная гражданская война Айша не запомнила ни одного имени. Кроме командира и Аминтаса. Только с ними двумя она контактировала. — Кстати, метелка, все хотел спросить. А откуда это у тебя такая татуировка на шее странная? Сама себе партак что ли била? Аминтас снова вывел ее из себя. И ведь знал же, зараза, что Айша не выносит вопросов об этой татуировке. Еще когда другие мятежники спрашивали об этом, получали либо колкость, либо фингал. В итоге Аминтас и Айша проспорили до самого рассвета. Когда в вагоне было достаточно светло, поезд стал замедляться. Кто-то с интересом выглядывал в окно, то тут, то там стали раздаваться шепотки. Даже Лути вытащила голову из-под куртки. Айша и Аминтас же были заняты очередным спором. Айша пыталась доказать, что раньше курицы были почти у каждой семьи и мясо продавалось на каждом углу, Аминтас же считал, что это всегда было привилегией богатых. —… да говорю же, мне старик один рассказывал, — девушка замолчала, поняв, что мужчина смотрит куда-то позади нее. Айша обернулась, чтобы увидеть, как в вагон заталкивают новых взятых мятежников. Аминтас смотрел на мужчину, который вел за руку мальчика лет пяти. Хотя, возможно, малыш был старше. Он был в толстой поношенной куртке, на пару размеров меньше, чем нужно и огромной шапке. Из-под коротких рукавов выглядывали безобразно тощие руки. Ночь была холодной, но с наступлением дня лучше не стало. Оказавшись в вагоне, мальчик задрожал, но на его личике не было ни единой эмоции. Он смотрел по сторонам, но будто не замечал ничего вокруг. Мужчина, державший его за руку, был таким же. Проходя мимо Айши, мальчик вдруг остановился. В его глазах появилось осознанное выражение. Но смотрел он не на девушку, а на Лути. Мальчик дернул мужчину за руку и указал пальцем на собаку: — Папа, смотри, у этой девочки есть еда. Айша злобно посмотрела на двоих новоприбывших и упрятала собаку обратно под куртку. Мужчина равнодушно окинул её взглядом и повёл мальчика дальше. — Маленький ублюдок, — прошипела Айша в след. — Этот ребёнок просто голоден, — спокойно произнёс Аминтас. — Не мои проблемы. — А ты всегда думаешь только о своих проблемах, да? — Если бы я и дальше придерживалась этого, то не оказалась бы здесь, — тихо ответила Айша, почесывая подругу под курткой. — Хочешь сказать, что в твоём проебе есть чужая вина? — усмехнувшись спросил Аминтас. — Я не любитель скидывать что-то на другого, — ответила девушка. Она старательно куталась в куртку, прижимала теплую Лути к себе ближе, но все равно дрожала. И когда из хрипучих громкоговорителей заиграла заунывная, скрипучая похоронная музыка, Айшу стало колотить не только от холода. Мелодия разливалась по вагону, окончательно убивая надежду в людях. Из-за хрипа слов было не разобрать, но посыл был ясен: вы все скоро умрёте. Смесь духовых инструментов и скрипки то утихала, то становилась чересчур громкой, то замедлялась, то превращалась в польку. Искореженная версия цыганского похоронного марша. Какой-то мужчина истошно завопил и бросился головой в стену. Он не смог разогнаться достаточно, чтобы разбиться в кровь или потерять сознание, поэтому повторил попытку. Его схватили сразу несколько человек, насильно удерживая на месте. Охранников внутри вагона не было, да им все равно было плевать, поэтому заключённые пытались сами справиться с обезумевшим мужчиной. А динамики продолжали хрипеть, громкость была на максимуме. Лути тихонько заскулила, маленький мальчик вытянул шею, оглядываясь по сторонам. Кто-то начал рыдать, некоторые зашептали молитвы. И поезд медленно шел по рельсам. Аминтас неожиданно подался вперёд и сгреб Айшу в охапку. Девушка, до этого поглощенная музыкой, резко вышла из подобия транса. — Твою мать, ты что делаешь?! — закричала она, пытаясь вывернуться. — Не елозь! Смотри, — он взял Айшу за подбородок и повернул ее голову в сторону входа. В вагон вошли охранники. Все в военной форме и все как один с кислыми улыбками на лицах. Айша замерла. Аминтас прижал ее поудобнее и одну руку запустил ей под куртку, к Лути. Девушка напряглась, но мужчина просто оставил ладонь у нее на талии. Теплую, чуть ли не горячую, ладонь. Обезумевший мужчина продолжал кричать и вырываться, люди же уложили его на пол, заломив назад руки. Охранники остановились около них. — Что это у нас тут? — спросил один из охранников. Он подошёл ближе и носком ботинка приподнял лицо безумца. Держащие его люди замешкались, не зная отойти им или остаться на месте. Охранник какое-то время смотрел в перекосившееся лицо заключённого и скучающе произнёс: — Свинья на убой. В следующую секунду он вытащил пистолет и выстрелил. Кровь забрызгала людей, что оказались рядом. Вагон погрузился в тишину. Только мелодия продолжала хрипеть. Айша прижала Лути так сильно, что собака возмущённо закряхтела. Аминтас сильнее прижал Айшу. — Вы двое, — охранник указал на людей, всё ещё державших безумца, — возьмите труп и за мной. Двое подняли тело и медленно двинулись к выходу. Их молча провожали глазами. Наконец, музыка стихла, охранники покинули вагон и все замерло. Только теперь молчание стало еще тяжелее. Убаюканная теплом Айша больше не пыталась вывернуться из объятий Аминтаса. Но все равно была наготове, в случае, если рука мужчины сдвинется хоть на сантиметр. Аминтас посмотрел в сторону маленького мальчика. При взгляде на детей грудь мужчины всегда наполнялась тоской. Эти маленькие люди не были виноваты в своем рождении и совершенно не заслужили то, что с ними теперь происходило. Это странное чувство жалости к детям у Аминтаса появилось очень давно. И если в его карманах завалялась монетка или сухарь, он тут же отдавал это встреченному ребенку. У него и сейчас был тот кусочек хлеба, но он уже предназначался Айше и Лути. Поэтому Аминтас мог только смотреть на этого мальчика с бездушным взглядом взрослого человека. Когда-то давно он уже видел ребёнка с такими глазами. Тогда Аминтас ещё промышлял грабежем с «братанами» и накануне они как раз обчистили лавку для богатеев. К тому моменту, как он встретил того ребёнка, все изыски ларька уже были либо съедены, либо проданы, но один леденец все же залежался в кармане. Аминтас увидел ее на тротуаре. Девочку лет девяти с абсолютно пустыми глазами. Уже много позже Аминтас узнал, что она была куда старше. Их много теперь таких, голод знал свое дело и не позволял детям выглядеть на свой истинный возраст. На девочке была лишь растянутая майка да узкие истертые штаны. Острые локти, голые тощие ключицы, растрепанные соломенные волосы да сигарета в зубах. Вот что из себя тогда представляла Айша. Многим позже Аминтас узнает ее по татуировке на шее. Странный изогнутый иероглиф, который сейчас растекся, как клякса. По ней нельзя было толком понять, мальчик это или девочка, слишком уж исхудавшая. Но сам вид ребенка с сигаретой заставил сердце силача сжаться от тоски. Аминтас подошел к ней и протянул леденец. Айша отшатнулась, будто он ее ударил. Она смотрела на него пустым взглядом из-под соломенной челки, и весь ее вид выражал недовольство. Лути тогда рядом с ней еще не было. — Это вкуснее сигарет, — пояснил Аминтас, положил леденец перед ребёнком и ушёл. Он уже знал, что этот образ останется у него в голове надолго и, сделав пару шагов, все же обернулся. Айши там уже не было. Как и леденца. Она, кажется, действительно начала дремать. Айша уже и не помнила, когда чувствовала тепло и… безопасность. В первую их встречу Аминтас сильно напугал ее. Но для Айши первым их знакомством был день, когда она примкнула к мятежникам. — Что ты тогда собирался сделать? — неожиданно спросила она. — Когда? — Когда пришёл ночью к моей постели. Аминтас молчал. Айша выждала с минуту и произнесла: — Просто ответь. Мне уже плевать, что ты собирался делать. Убить там, изнасиловать или ещё что. Просто интересно. Аминтас продолжал молчать. Он хотел сказать, но его ответы казались ему слишком глупыми. Да и он сомневался, что Айша поверит, эта девчонка скорее прирежет бабулю с корзинкой, чем спросит действительно ли в корзине пирожки или все же коллекция огнестрельного. А ляпнуть что-то в привычной манере, вроде «Ты меня выбесила, вот и пришел задушить» язык теперь не поворачивался. Так и не дождавшись ответа, Айша попыталась выкрутиться из хватки Аминтаса, но тот не отпустил: — Метелка, что, не привыкла к вниманию прекрасных мужчин? — Не привыкла, — созналась она, — а вот потные и уродливые давным давно надоели. Надоел, понял? — Сиди и грейся, пока можно. — Благотворительность тебе не идёт! — Подлецу всё к лицу. — В твоём случае это не работает. Лути, которую трясло под курткой Айши, наконец не выдержала и издала звук, похожий на хрюканье. Она выбралась из своего укрытия, а Айша и Аминтас не обратили внимания, поглощенные своей борьбой. Все резко оборвала та же музыка из хриплых динамиков. Аминтас тут же отпустил Айшу, а девушка снова сгребла в охапку Лути. Весь вагон застыл в ожидании. У Айши щипало глаза. Музыка всколыхнула напряжение в груди, которое, казалось, пропало. И теперь это напряжение грозилось превратиться либо в крик, либо в рыдания. Она слишком долго терпела. Но ничего не происходило, музыка все шипела, а поезд продолжал свой путь во всеобщее никуда. И только теперь Айша обратила внимание, что двое людей, что выносили тело безумца, не вернулись. — Они просто издеваются, — выдохнула она и слова стали облачком пара. Аминтас ничего не ответил и, казалось, его мускулы превратились в камень. Лути снова тихо заскулила. Из-за шипящих динамиков не сразу стало понятно, что поезд запел и сам. Что-то загудело, вагон пошёл дрожью, вспыхнула на пару мгновений красная лапочка под потолком и снова все затихло, шипящая музыка оборвалась. Никто не смел шевельнуться. — Страшно, метелка? — шёпотом спросил Аминтас и прежде, чем она ответила, сказал: — мне тоже. Айша удивлённо посмотрела на него. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем Аминтас рассмеялся. Больше половины людей вздрогнуло и посмотрело на него. Поняв, что это очередная подколка, дурацкая шутка, Айша впервые за все это время по-настоящему разозлилась. Она даже не отвесила Аминтасу пощёчину. Молча встала в обнимку с Лути и также молча прошла в другой конец вагона. Её трясло, после объятий она, казалось, замёрзла ещё сильнее и чувствовала стыд, хотя и не могла объяснить почему. Айша села спиной к стене, так, чтобы видеть людей, среди которых теперь оказалась. Девушка уткнулась губами в макушку Лути и взгляд её остекленел. Айша пыталась уйти в свои мысли, отстраниться от реальности, чтобы время быстрее прошло. Думать о том, что впереди ждёт смерть было горько, но ждать её оказалось ещё тяжелее. Айша всегда бежала, срывалась с места прежде, чем пуля долетит и пряталась до того, как опасность её заметит. Она бы могла спрыгнуть с этого поезда, наплевав на возможные переломы и последующие голодные дни. Могла бы, но не станет. Лути не переживёт такого падения. — Эй, метелка, ты серьёзно обиделась? — Аминтас снова подсел к девушке. — Оставь меня в покое, — глухо ответила Айша. — Кроме тебя здесь больше некого бесить. — Просто отстань, — голос Айши прозвучал почти жалобно и из-за этого она разозлилась ещё сильнее. Девушка уткнулась носом в колени, стараясь сосредоточиться только на сипении Лути. Аминтас уже хотел снова схватить Айшу в охапку, но тут поезд снова затрясло, и мужчина случайно навалился на девушку всем телом. Она тут же вывернулась и пнула Аминтаса ногой в голову. — Да что ты!.. — его крик потонул в оглушительном скрежете. Вагон будто просел и теперь царапал днищем рельсы. Дребезжали старые окна, стены и пол дрожали. Люди забеспокоились, кто-то стал сбиваться в кучки, кто-то зарыдал, даже Лути нервно завозилась под плащом Айши. Аминтас притянул девушку к себе, она хотела вырваться, но неожиданно замерла. Что она делает? Их время пошло в обратном отсчете, поезд грозился вот-вот сойти с рельс, а дальнейшая судьба Айши и Лути неизвестна. Аминтас, единственный, помимо капитана, человек, имя которого она знала. Единственный, кто в этом поезде был ей знаком и единственный, кто спасал от холода, голода и никотиновой зависимости. Так ли важного сейчас, что он всегда ее пугал и продолжает это делать? Айша сама прижалась к мощном боку Аминтаса. Пусть он потом будет смеяться над её слабостью, но сейчас девушка впервые почувствовала, что кроме Лути у неё есть ещё кто-то в этом Аду. Дрожь поезда продолжалась, но скрежет слегка утих. Охранники, а затем и рабочие, быстрым шагом прошли через вагон. Затем и в обратную сторону. Что-то явно происходило. Возможно, поезд действительно вот-вот испустит свое дыхание. — Метелка, — позвал Аминтас, — если так сильно хотела крепких мужских объятий, сказала бы сразу. Зачем ломаться. Вместо того, чтобы отстраниться, Айша крепко вцепилась зубами в бок мужчины через футболку, которую явно не стирали пару месяцев. Аминтас дернулся, но тоже отодвинулся. Никто не собирался говорить заключённым, что происходит с поездом. Вместо этого из динамиков снова захрипела та ужасная мелодия. Айша спряталась в объятиях Аминтаса и прижала дрожащую Лути к себе. Она бы заплакала, но давно запретила себе лить слезы. Айша плакала, когда узнала о смерти сначала отца, а затем и матери, плакала, когда впервые ночевала на улице и когда впервые оказалась в том месте. Помогло ли ей это хоть раз? Нет. Скрежет, адская мелодия и запах старого пота, исходящий от Аминтаса. Айша постаралась думать только об этом запахе, а не о том, что будет с Лути, если её, Айши, не станет. Они оба не знали сколько времени прошло в этом хаосе. Даже задремали, оставаясь наполовину в сознании. Аминтас смог увидеть лёгкий сон, но очнулся от него, вздрогнув всем телом. Он видел тонкую красную струйку, стекающую со лба его матери, и слышал крик сестры. Мужчина качнул головой, отгоняя старое воспоминание. Его мать давно мертва, отец, наверное, жив и продолжает везти на казнь таких, как Аминтас. А сестра умерла ещё семь лет назад от воспаления лёгких. Айша моргнула, отгоняя сон, и посмотрела на Аминтаса своими пустыми равнодушными глазами. Поезд сбавлял скорость и снова стал трястись, устраивая заключённым небольшой аттракцион. Лути заскулила, и Айша поцеловала её в лоб, стараясь вселить подруге чувство безопасности. В вагон высыпали охранники, перекрывая скрежет один из них закричал: — Сейчас все выходят на улицу, без резких движений! Дернетесь не в ту сторону, вас тут же расстреляют! Вышли, последний раз подышали воздухом и по сигналу зашли обратно! Уяснили? Заключённые медленно поднялись, кто все также равнодушно ко всему вокруг, кто растерянно оглядываясь по сторонам. Аминтас взял Айшу за капюшон, чтоб не потерять в толпе. Медленно, словно внутри ватного сна, схваченные мятежники один за другим выходили из поезда. Айша не пыталась вырваться из хватки Аминтаса, смиренно позволила тащить себя за капюшон. Их вывели на двор старой железнодорожной станции, огражденный металлической сеткой и шипами по её верху. Самые смелые подкатили бочки и кинули туда какой-то мусор, видимо, в надежде поджечь и получить хоть немного тепла. Аминтас отвёл девушку подальше, ногой пнул старую шину, сделал из неё своеобразное сиденье. Айша опустилась на неё, Аминтас же сел напротив, на какой-то железный ящик, и тихо произнёс: — Мы здесь ненадолго. Поезд, видимо, совсем издох, вот нас и выкинули на улицу. Сейчас на изоленту замотают и хорошо, если до суда на воздух не взлетим. Айша смотрела на снег, редкими хлопьями спускающийся с неба. Где-то там, за этими тяжёлыми облаками, наверняка были её родители и все те, кого Айша знала или же убила сама. Возможно, в последний раз она видит небо и чистый, невинный снег. — Аминтас, — позвала она, — почему ты рядом? Разве в этом вагоне нет твоих друзей? — Я многих здесь знаю, — подтвердил Аминтас, — но они и без меня справятся. А ты одна. Айша скосила на него глаза: — Ага. Признай, тебе просто нравится меня выбешивать. — Ну, лучше ты будешь ненавидеть меня и злиться, чем сходить с ума от ужаса, — мужчина криво и как-то печально улыбнулся. По спине Айши пробежали мурашки, в голове складывался пазл, и она невольно дотронулась до татуировки на шее. Аминтас спросил о ней именно тогда, когда девушка начала тонуть в переживаниях. Аминтас делился с ней последним и вновь и вновь выводил на эмоции, уводящие от страха за будущее. Они смотрели друг другу в глаза. Аминтас печально и добро, и Айша удивлённо и также печально. И почему раньше она не замечала, что на этом устрашающем бандитском лице такие добрые глаза?.. Девушка покачала головой, хотела возразить, но нутром ощущала, что Аминтас не врал. Айша чувствовала, как защипало глаза, и шёпотом спросила: — Что ты делал возле моей постели той ночью?.. Ей было важно это знать. Она боялась Аминатаса и презирала, потому что в первый же свой ночлег на базе открыла глаза и обнаружила его у своей кровати. Что он хотел сделать?.. Почему маячил перед глазами все это время? — Я принёс тебе два кубика сахара, — выдохнул Аминтас. Айша хохотнула и уже было хотела рассмеяться над такой очевидной ложью, но Аминтас не врал. Вид его был несчастный и пристыженный. — Не знал я, что ты так перепугаешься, — пробубнил он, смотря себе под ноги, — просто думал под подушку положу, а ты бы утром проснулась и такая, оп, сахар. Подарочек от феечки. Айша больше не улыбалась, лишь внимательно изучала лицо Аминатаса. — Почему ты решил принести его именно мне? — Так, осталось немного. Леденец-то я тебе давал, так почему бы и сахаром не угостить, подумал. Да ещё и встреча такая, спустя столько лет, вот и… Айша спрятала лицо в ладонях. Ну конечно. Леденец. Она тогда только-только сбежала от этих, сидела на горячей дороге, докуривала сигарету, что стащила у какого-то богатея. Потерянная и одинокая, никому не нужная и здорово побитая жизнью. А потом какой-то мужчина просто положил перед ней леденец. Айша долго изучала конфету, думала, может, она с иглой или отравлена, но в итоге голод взял своё и она её съела. Отравленным леденец не был. — Как ты меня узнал? — севшим голосом спросила Айша. — По… Шее, — запнулся Аминтас. Девушка судорожно вздохнула и поддалась вперёд. У них с Аминтасом было слишком много недопониманий, а времени осталось мало. Айша думала, что она совсем одна и никому до неё не было дела, но этот мужчина… Этот мужчина был рядом уже давно. — В тот день, — начала Айша, зубы её стучали от холода, — я только-только стала свободной. Аминтас, я… Горло у неё сперло, Айша покачала головой, отгоняя дурное. — Мы скоро умрём, да? — Айша торопливо продолжила, — я хочу хоть кому-то рассказать. Точнее, именно тебе. Эта татуировка на шее — это клеймо дома Нарциссов, гребаного борделя. Они схватили меня, сироту, на улице и заставили работать. Мне было одиннадцать, но им было плевать. Я смогла сбежать лишь в шестнадцать, по пути оставив несколько трупов. В тот день я не знала, куда идти дальше, Лути тогда ещё не выкрала со зверофермы и была совсем одна, но ты… Ты натолкнул меня на мысль помогать народу. Айша всхлипнула, смахнула слезу и через силу улыбнулась: — Спасибо, Аминтас. Мужчина чувствовал себя круглым дураком. Его шутки и прижимания к Айше были девушке не просто надоедливыми, а омерзительными. Он мог бы и догадаться, что это за татуировка на шее, но клеймо расплылось и деформировалось, будто… Будто Айша пыталась его соскоблить. Ей было одиннадцать. Черт подери, если она в шестнадцать выглядела на девять, то тогда лет на пять?.. Как только можно… Аминтас сжал кулаки и стиснул зубы. Девушка, что сидела перед ним сейчас, не должна была столько страдать. Не должна была закончить вот так. — Прости, — сказал Аминтас, — я не знал. — Никто не знал, — пожала девушка плечами. Она долго хранила в себе эту тёмную историю, мусолила её со всех сторон, но не могла выпустить и хоть с кем-то поделиться. Даже сейчас язык не поворачивался признаться о том, как ей было больно и страшно, как она все ещё вздрагивает из-за неясных теней и не может уснуть без ножа под подушкой. Но даже рассказав часть истории, на её сердце заметно полегчало. Наконец-то. — Метелка, — по-доброму позвал Аминатас, — давай уберёмся отсюда, поженимся, откроем свой приют для деток и песиков и ночами станем бомбить бордели. Как тебе план? — Я согласна, — Айша тихо рассмеялась. Выйти за муж за Аминтаса? Да почему бы и нет? Они будут той самой парой, готовой убить друг друга из-за немытой тарелки и убить за друг друга. Перед смертным одром можно было и предложение о замужестве принять. — Ты будешь подкладывать мне кнопки в ботинки из-за раскиданных носков, а я каждый раз беситься, но обещать, что больше такого не повторится, — сказал Аминтас, словно прочитав мысли Айши. — Мы поженимся в лучших традиях, с дракой с гостями и прыжками в водоём, — с улыбкой продолжила Айша. Но не будет никакого «поженимся». У них вообще ничего не будет. Кажется, и эта мысль у них обоих пролетела одновременно, улыбки спали с лиц. — Надо было нам раньше поговорить, — печально произнесла Айша. Если бы только они все прояснили раньше, возможно, не сидели бы оба тут. Их дуэт был бы гармоничным и смертоносным, Айша чувствовала бы себя в безопасности рядом с таким надёжным мужчиной. Но поезд, как бы это ни было иронично, уже ушёл. — Не грусти, а то не будет грудь расти, — выдал Аминтас. Айша слабо улыбнулась. Засранец он все же редкостный, но сейчас девушка почувствовала странное спокойствие. Пусть время было потеряно, но эти короткие минуты ощущения надёжности уже были наградой. Айша протянула руку, чтобы погладить Лути, но нащупала лишь воздух. Девушка встрепенулась и огляделась по сторонам. Заметив её беспокойство, Аминтас сразу понял, кого она потеряла. — Лути! — крикнула Айша и в голосе её послышались панические нотки. Аминтас поднялся, внимательно осматривая их площадку, казалось, Лути только что была рядом, её исчезновение было не замечено ими обоими. На Айшу накатила паника. Где подруга? Что, если её украли? Уже убили и съели? Или она заблудилась?.. — Спокойно, — сказал Аминтас Айше, — сейчас найдём. Ощущение, будто время их только что закончилось, окатило Айшу ледяной волной. Она схватила Аминтаса за руку и посмотрев в глаза, попросила: — Ответь на ещё один вопрос. Почему тогда Лути была у тебя, зачем ты её забрал?.. — Она подавилась косточкой, а я вытащил её прямо из глотки, — ответил Аминтас, коротко обнял ошарашенную Айшу и направился через площадку, выискивая Лути. Девушка судорожно вздохнула и последовала его примеру. Лишь бы не потерять Лути, только не сейчас, когда у времени начался обратный отсчёт. Айша не случайно тогда забрела на звероферму, где разводили именно собак и кошек, так как они быстро плодились. Девушку гнал голод и украсть с фермы тушку животного казалось ей хорошей идеей. Но уже забитого зверья она не нашла, собаки подняли вой, и Айша в спешке вытащила из ближайшей клетки щенка. Она собиралась впервые убить животное, думала, что это не сложнее, чем прикончить человека, но грустные глаза щенка даже руку занести не позволили. У Айши сводило тело от голода, но, уснув в каком-то подвале с животным в обнимку, ей стало легче на душе. Утром у щенка появилось имя, и Айша никогда не расставалась с Лути. И у смерти на пороге она хотела быть вместе со своей собакой. Верной подругой, что всегда была рядом. Охранники заметили, как двое заключённых подозрительно оживились и подули в свисток. Айше не было до них никакого дела, она звала Лути и боролась с паникой. Аминтас угрожающе расспрашивал других о том, куда делась собака, но никто ничего не видел. Время отсчитывало секунды. Поезд издал пронзительный гудок. Охрана велела всем погружаться в вагоны. В ушах у Айши шумело, страх сдавил горло. Ну куда же пропала Лути? С оружием на перевес к Айше двинулся охранник, собираясь заталкивать нерасторопных силой. — Ждать никто никого не будет! — крикнули у вагона, — кто не успеет погрузиться, будет расстрелян прямо здесь! Аминтас тоже пропал из поля зрения Айши. Девушка металась, ускользая от охранников, ища уже сама не зная кого: Лути или Аминтаса. Лишь бы не остаться одной, лишь бы не без них, не сейчас, пожалуйста. Люди торопливо вползали в вагоны, каждый хотел протянуть ещё пару часов, но каждый неосознанно медлил. Смерть у стены, смерть на снегу, отличие было лишь в отведенном времени. Айша хватала людей за руки, спрашивая, не видели ли они Аминтаса или Лути, ловко ускользала от охранников. В голову запоздало пришла мысль, что она может бежать, с её-то скоростью, лишь бы пуля не достала быстрее. Но без Лути и Аминтаса она не видела смысла в спасении. Больше нет. Тяжёлый удар винтовки обрушился на затылок. Девушка упала в истоптанный снег, пропал слух и зрение, все превратилось в звон в голове и панику в сердце. Она и не поняла, как её схватили за шиворот и потащили к поезду. Слух, зрение и осознание вернулись, когда она была уже у вагона, одна из последних. — Айша! — услышала она знакомый бас. Девушка извернулась в руках у охранника, чтобы увидеть, как с другого конца площадки к ним бежал Аминтас с Лути на руках. Айша хотела броситься к нему, но конечности из-за удара онемели, ноги не слушались, даже крикнуть она не смогла. Её закинули в вагон, словно мешок, охранник заскочил следом. И двери закрылись. Сначала на четвереньках, затем на ногах, Айша кинулась к окну. Аминтас был уже у вагона, его окружали военные со станции, но он все равно попытался руками открыть двери. Девушка кинулась к ним, чтобы помочь изнутри, но поезд тронулся, и она упала. Глупое тело отказало в работе. Айше хватило сил вновь подняться, спотыкаясь бежать к последним окнам, чтобы ещё хоть раз увидеть Аминтаса и Лути… Аминтаса, так же, как и её, ударом винтовки поставили на колени. А затем выстрел. Казалось, Айша услышала его даже в гудящем вагоне. Время окончательно остановилось. Поезд уносил девушку дальше от упавшего на снег тела, от тёмной крови, расплывшейся на белом полотне. От Лути, что отчаянно перебирала лапками, пытаясь вылезти из-под неподвижного Аминтаса. Метелка, давай сбежим. Айша опустилась на колени, не замечая, как с её затылка на грязный пол капает кровь. Не слыша уже адской музыки из динамиков. Не видя ничего, кроме Аминтаса, что поставили на колени. Не понимая ничего, кроме того, что казнь её произошла здесь и сейчас. Аминтас пытался угостить её сахаром, спасал жизнь и ей, и её подруге. Аминтас чувствовал подавленное состояние Айши и уводил её от тех ужасных чувств. Аминтас не умел говорить все сразу и прямо. Но если бы не он… Если бы не Айша… Девушка свернулась калачиком на полу. Она ничего так и не узнала об Аминтасе. И не смогла спасти Лути. Короткая вспышка счастья, что произошла с ней всего минут пятнадцать назад, стала всего лишь наваждением. Айша боролась всю жизнь. А жила лишь десять минут. Осознать потерю у неё не получалось. Она то и дело ловила себя на видении, что рядом сидит Аминтас, что Лути сопит под пальто. Вот мужчина снова опустил дурацкую шутку и Айша злится, но уже не серьёзно. Вот Лути зафыркала, потянулась носом к шее девушки, и Айша даже почувствовала это прикосновение. Но, вздрогнув, открыла глаза и поняла, что совершенно одна. Ей все казалось, что сильная рука Аминтаса гладит её по голове, отгоняя боль. Но тут же в ушах раздавался выстрел, по снегу расплывалась кровь, и Лути была придавлена к земле мощным телом. Всё случилось слишком быстро. Сознание девушки просто отказывалось это принимать. Все произошло даже быстрее, чем когда её схватили. Айша пыталась помочь раненому мятежнику, а в итоге оказалась в адском поезде, который лишил её последнего. Девушка не чувствовала больше холода, иногда ей мерещилось, что это от того, что Аминтас накрыл её своей курткой. Пару раз за это время она слышала, как он её зовёт, вскидывала голову, ища его глазами. Пару раз на четвереньках доползала до людей, что своей фигурой напоминали Аминтаса. Но Аминтаса больше не было в поезде. Кто-то действительно накрыл Айшу курткой и на один блаженный час она забылась, куталась в чью-то вещь, считая, что её согрел Аминтас. Когда ей показалось, что он долго молчит, она вновь пришла в себя. Аминтаса. Больше. Не было. Когда кто-то потрогал Айшу за руку, видимо, желая проверить пульс, она открыла глаза и улыбнулась, решив, что её носом касается Лути. Но и подруги больше не было рядом, а женщина, что взяла руку Айши, сочувственно погладила девушку по плечу. К концу пути Айша смогла вернуть себе хоть какую-то ясность разума и сидела, прижавшись спиной к незнакомцам. Она и не заметила, когда именно они её окружили, но теперь было плевать. Эти люди то и дело проверяли её состояние. И Айша безучастно смотрела на них. — Ночью охранники хотели тебя скинуть, — сообщила ей женщина, — но мы смогли объяснить им, что ты просто спишь. «Лучше бы позволили им это сделать», — подумала Айша, но ничего не ответила. Она сказала Аминтасу все, что хотела, больше ей не нужно было тратить слова и напрягать голос. Она отдала Лути все тепло, что успела, и теперь внутренний огонь потух. Лути была его кислородом. Их выгрузили с поезда и ещё два дня мятежников держали в тесной тюрьме, маринуя, заставляя покрываться коркой ужаса и измывать от голода. Кто-то пытался поделить с Айшей сухарь, но она отказалась. Ей не за чем теперь было есть. Да и всем остальным тоже. Приговор вынесли. Всех к стене. Айша не повела и бровью. Раз за разом видела перед глазами лежащего на снегу Аминтаса и отчаянно карабкающуюся Лути. Скорее всего, подругу тоже убили. Словно марионетка на ниточках, она шла в ряд со всеми, готовая встать у стены. Лишь бы пуля все сделала быстро. Айша наконец покинет этот мерзотный мир. И в новом увидит Аминтаса. Жениться им будет не обязательно, лишь бы они были вместе. Как муж и жена, как брат и сестра, разницы Айша не видела. Просто хотела, чтоб в следующей жизни они с Аминтасом были бок о бок. И Лути была бы счастливой собакой, что спит между ними и кусает мужчину за пятки. Айша встала у стены, смотря прямо на дуло будущей смерти. Оттуда вылетит пуля и закончит её страдания. Рядом с девушкой поставили мальчишку из поезда, того самого, с мёртвым взглядом. Ребёнок посмотрел на Айшу, и она увидела в нём лёгких страх. Дитя ещё не до конца осознал, что его убьют, так же, как и взрослых рядом. Девушка протянула мальчику свою руку, и он благодарно её сжал. Айша ему прошептала: «В следующей жизни нам всем гораздо больше повезёт». Аминтас хотел бы, чтобы она подбодрила ребёнка. Девушка вновь посмотрела на дуло. Вздохнула в последний раз. Пусть Аминтас и Лути ждут её, она вот-вот к ним придёт. Выстрел. Меткая пуля вошла точно в лоб.

***

Уборщик смотрел в пустоту, проворачивая в голове рассказ старшего по станции. В ушах эхом отзывались его слова, они же задевали душу. — На Аминтаса пули пожалели, два дня он ещё мучался, прямо здесь, на станции, — добавил мужчина. — Тогда и рассказал все, что успел. Просил присмотреть за Лути, вдруг Айша за ней вернётся. Уборщик вздрогнул и с печалью посмотрел на собаку и её грустные глаза. — А Лути тогда действительно поймали, съесть пытались, я же её и отнял у работников. Лично передал Аминтасу в руки… Но что случилось, то случилось. Вздохнув, старший поднялся на ноги. — Работай. Лути не обижай, — приказал он и оставил парня в размышлениях. Новенький рассеянно гладил собаку, затем проморгался, стараясь выйти из ступора. История, несомненно, печальна. Но таких историй он знал не одну. Парень наклонился к собаке, к самому её уху, и уверенно прошептал: — Никто нас не подавил, Лути. Мы добьёмся свободы, ты только живи, и сама все увидишь. С этими словами он твёрдо посмотрел на старые вокзальные часы. Они отсчитывали минуты. В этот раз не до смерти, а до начала новой вспышки сражений за собственную свободу. Этой ночью снова вспыхнет пламя людских сердец. И в этот раз уже ничто его не потушит.